* * *
Пробуждение было внезапным и совершенно нежеланным — Гарри как раз видел сон с Малфоем, и этот сон был гораздо лучше предыдущих: Драко там никуда не собирался уходить и даже хотел открыть Гарри какой-то секрет, о котором тот всей душой мечтал узнать. В этот раз Гарри даже чувствовал себя во сне гораздо увереннее и спокойнее, и это ему тоже очень нравилось. Но резкий стук стремительно распахнувшейся двери в палату мгновенно развеял дымку многообещающего сновидения. И это было обидно. Впрочем, вспыхнувшая секундой назад досада почти мгновенно утихла. Потому что реальность с Малфоем была куда интереснее сна с ним же. Гарри уже частично смирился с мыслью о том, что его влечет к Драко, и решил как можно ярче проживать каждое мгновение, которое он мог позволить себе в компании с Малфоем. — Поттер, почему я до сих пор не вижу у себя на столе записки от твоих коллег? — с порога возмутился он. Раздражение читалось в ледяных глазах, и Гарри даже почувствовал укол совести за то, что так разозлил Малфоя. — Потому что я написал, чтобы ответ прислали мне лично, — медленно проговорил Гарри, искоса поглядывая почему-то на руки Малфоя — в лицо ему он смотреть сейчас не решался. Малфой шумно вздохнул. — И где же… — начал он и осекся, сделал один широкий шаг и взял с тумбочки сложенный листок пергамента, который Гарри сразу даже не заметил. Видимо, записку принесли, пока он спал, и оставили на тумбочке дожидаться его пробуждения. — Эй! — возмутился Гарри, но Малфой никак не отреагировал на это восклицание. — Отлично, — дочитав, пробормотал он и почти беззвучно хмыкнул. — Что отлично? Малфой с очень серьезным видом взглянул на Гарри. — Теперь знаю, как тебя лечить, Поттер. Для колдомедика здоровье пациентов — главное. А теперь, прости, мне нужно спешить. Для тебя необходимо подобрать зелья. — А от головной боли там что-то будет? — поинтересовался Гарри, которого накрыл очередной приступ мигрени. — Обязательно. И… — замешкался Малфой. — Раз уж я здесь, проведу диагностику, — и, спрятав записку в карман лимонной мантии, присел на стул у кровати Гарри и взялся за его запястье. Гарри даже не дернулся, хотя сердце сразу же начало биться ускоренно. Ему было неуютно и неловко. Он совершенно не знал, куда деть свой взгляд, и решил в итоге, что противоположная стена вполне подойдет для рассматривания, потому что сейчас было правильнее смотреть куда угодно, но только не на Малфоя. В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, открыли ее. На пороге показалась встревоженная Джинни, которая, увидев Малфоя, смутилась и замерла, ухватившись за дверную ручку. — Проходите, мисс Уизли, — спокойно проговорил Малфой и отпустил руку Гарри. — Состояние вашего… хм, мистера Поттера вполне удовлетворительное, так что можете пообщаться минут десять-пятнадцать. И не забудьте, что через полчаса, если я не ошибаюсь, конечно, вы должны подойти в мой кабинет. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась, глядя куда-то в окно. — Зачем Джинни идти к тебе? — нахмурился Гарри, не знавший, как реагировать на внезапный визит той, кого он по-прежнему вообще не хотел видеть. — Потому что она лечится у меня, естественно! — хмыкнул Малфой и поднялся на ноги. — Поттер, ты что, не знал этого? Не дожидаясь ответа, он вышел за дверь и негромко прикрыл ее за собой, однако этот звук показался и Гарри, и Джинни практически оглушительным взрывом, после которого наступила не менее оглушительная, давящая тишина. Головная боль Гарри только усилилась, он кое-как заставил себя удержать нейтральное выражение лица и не скривиться. Джинни перевела свой взгляд с пейзажа за окном на Гарри и теперь смотрела прямо ему в глаза, но так и не могла решиться заговорить. — Зачем ты пришла? — наконец спросил Гарри. Его голос был немного хрипловат, будто от простуды. Джинни пожала плечами и отвернулась. Было понятно, что ей нелегко дался этот визит. — Узнала, что ты попал в очередную переделку, и пришла проведать, раз уж все равно нужно было идти в Мунго. — Кстати, как так получилось, что Малфой стал тебя лечить? — Я попала к нему еще тогда, когда я получила ту травму на тренировке, — тихо ответила она. — А почему ты мне не сказала о нем? — нахмурился Гарри. И почти сразу смутился. Уже когда он начал произносить этот вопрос, он вспомнил, что произошло сразу после той злополучной травмы Джинни. — Не представилось случая. — Ясно. — Как ты себя чувствуешь? — Джинни подошла поближе к кровати, и Гарри почувствовал себя еще более неуютно. — Нормально. Переживать не о чем, — ответил он. — Скоро выпишусь домой. Слово «домой» обоим резануло слух и осело в душе неприятным осадком — теперь у них были разные дома, в которых, хоть и по разным причинам, но обоим было неуютно. — Без тебя наш дом пустой, — почти прошептала Джинни. — Теперь это только твой дом, — вздохнул Гарри. — Ты не думаешь, что нам нужно еще многое обсудить? — в ее голосе не было слышно надежды, вопрос был задан скорее по инерции, потому что так нужно было, чтобы наверняка увериться, что весь кошмар с расставанием ей не приснился. — Обсуждать нечего. — Гарри уставился в одну точку прямо перед собой и старался считать пульсирующие вспышки боли, тянувшиеся тонкой нитью от одного виска к другому. — Ясно, — ответила Джинни точно так же, как Гарри несколько минут назад. — Тогда... я пойду. Она поспешно направилась к двери, словно снаружи ее ждало спасение от верной смерти. — Ты в порядке? — спросил Гарри, когда она уже ухватилась за ручку двери. Ее плечи вздрогнули, и она замерла, явно не собираясь поворачиваться к Гарри лицом. — Я имею в виду твое здоровье, — добавил он, потому что решил, что вопрос прозвучал как какая-то издевка. — Целитель Малфой утверждает, что через неделю смогу вернуться к полноценным тренировкам. Соревнования на носу. — Ну и хорошо. Удачи тебе, — выдавил Гарри. — И тебе, — прошептала Джинни и вышла из палаты, оставив Гарри одного. Тот укрылся с головой и со всей силы зажмурил глаза. Какая-то часть разума продолжала твердить ему, что все, что он делал в последнее время, было неправильным, но Гарри собирался слушать в первую очередь свое сердце, а в его предпочтениях сомневаться уже не приходилось. И, хоть в глубине души он и чувствовал толику своей вины перед Джинни, он не собирался отступать от своих намерений ни на шаг. Размышляя об этом, Гарри так и заснул, с головой укрытый теплым одеялом. Но уже буквально через несколько часов его сон был потревожен Малфоем. Тот, казалось, был настроен гораздо более доброжелательно, чем в прошлый приход, а в руках он держал непрозрачный флакон. — Поттер, просыпайся. Я принес тебе зелье, — с этими словами он протянул Гарри тот самый флакон. — Что за зелье? — сонно спросил он, потирая заспанные глаза. — Ты выздороветь хочешь? — Малфой закатил глаза. — Бери и пей! Гарри привстал, послушно взял флакон, открыл его и вдохнул едва ощутимый аромат. — Не отравишься, — прокомментировал Малфой, наблюдавший за действиями Гарри. — Пей! Вздохнув, Гарри опустошил флакон тремя большими глотками и лег обратно на подушку, поскольку почувствовал резкую головную боль. — Малфой, ты обещал, что мне станет легче! — застонал он очень тихо и скривился. — Спокойно, Поттер. Так и должно быть, — уверенно сказал Малфой, но все же не ушел сразу, а сел рядом с Гарри и, вытащив свою волшебную палочку, прошептал заклинание, которого Гарри не знал. — Все будет в порядке, — сказал спустя несколько минут он. А Гарри даже толком не услышал его слов, потому что нечаянно посмотрел на Малфоя, и теперь все его внимание было приковано к серым глазам. Рисунок их радужки, черный зрачок, в котором Гарри, казалось, видел свое отражение, длинные светлые ресницы… Все это завораживало, гипнотизировало и не давало переключиться на что-то иное. Сердцебиение ускорилось настолько, что Гарри начал часто и отрывисто дышать, а Малфой, будто бы и не замечая этого, невозмутимо смотрел на Гарри и даже, наверное, слегка улыбался. К боли добавилось головокружение, и Гарри запаниковал, решив, что потеряет сознание, и, не отдавая отчета в своих действиях, схватился за руку Малфоя, словно это могло как-то ему помочь. — Поттер, лежи спокойно, — настойчиво проговорил он, но руки не отнял. — Не переживай, все будет хорошо. Гарри и правда стало немного легче, и он попытался нормализовать дыхание, правда, получалось у него не очень. — Тебе надо поспать, — заявил Малфой, слегка прищурившись. — И не спорь со мной, все равно это бесполезно. — Но… — начал Гарри и рефлекторно сомкнул пальцы на запястье Малфоя. — Я побуду здесь, только спи, Поттер, — перебил Малфой и посмотрел ему в глаза. Это было последнее, что Гарри увидел, прежде чем провалиться в глубокий сон без сновидений, и только тихое «Я буду здесь» тихим отзвуком раздавалось где-то на краю подсознания.* * *
Следующие несколько дней пролетели для Гарри слишком быстро. Весь его график состоял из сна, бесконечных приемов пищи и зелий, чтения записок коллег, которых не пускали к нему лично, и визитов Малфоя, что было самым приятным. Часто он просто сидел, листая больничную карту Гарри, или молча колдовал над ним диагностические чары, порой требовал от Гарри немедленно поесть или засыпать. Но указания Малфоя, да и его присутствие в целом, только радовали Гарри, ему не хотелось спорить, хотя поговорить он был бы не против, но и просто наблюдать за тем, как Малфой что-то читает или слегка хмурит брови, шепча заклинание над Гарри, или смотрит в окно своими невероятными серыми глазами, в которых отражается небо, пока Драко ждет, когда Гарри уснет... Когда в один из дней к Гарри пришли Рон и Гермиона, он был даже расстроен их визитом, потому что Малфой, только завидев их на пороге, скривил губы в холодной, чисто профессиональной любезной улыбке, сдержанно поздоровался и, бросив напоследок: «Поттер, учти, что через двадцать минут тебе пора засыпать, так что твоих друзей к тому моменту здесь быть не должно», — ушел, оставив Гарри осадок разочарования из-за прерванного разговора — пусть даже он был всего лишь о принятом десять минут назад зелье — и легкого раздражения на друзей. Друзья, впрочем, и сами были не в лучшем настроении. У Гермионы что-то не ладилось на работе, а Рон злился на Гарри за то, что они так внезапно разошлись с Джинни, поэтому вел себя хоть и миролюбиво в целом, но не слишком приветливо, и периодически бросал то на Гермиону, то на Гарри недовольные хмурые взгляды. Сам Гарри тоже чувствовал себя очень неуютно. Он понимал почти молчаливое негодование Рона, но при этом не испытывал перед ним особой вины, и именно это его смущало больше всего. Визит длился недолго, как и просил Малфой, и вскоре друзья оставили Гарри одного, так и не рассказав толком о своих новостях, но он не расстроился по этому поводу. Его больше огорчил тот факт, что Малфой в тот день пришел не сразу после ухода Рона и Гермионы, а почему-то только поздно вечером. А еще через несколько дней Малфой практически ворвался в палату с коробкой, полностью уставленной флаконами с зельем, и Гарри сразу же почуял неладное. Все его опасения подтвердились уже через минуту. — Поттер, поднимайся и собирайся. Через час чтоб я тебя здесь не видел, — заявил Малфой, поставив зелья на тумбочку. — В смысле? — насторожился Гарри, легкий холодок пробежал по спине. — Ты почти здоров, — сказал он. — Вернее, настолько, чтобы тебя можно было выпустить из стен Мунго. Долечиваться будешь дома. Еще дней пять, как минимум. — Но, ты уверен, что… — немного беспомощно пробормотал Гарри. — Я, Поттер, теперь всегда говорю только тогда, когда уверен в своих словах. Ты что, не хочешь домой? — Хочу, но… — Вот и славно, — усмехнулся Малфой. — Зелья, которые я для тебя приготовил, — он кивком головы указал на коробку с флаконами, — будешь пить утром и вечером по одной бутылочке. Приемы не пропускать, а через четыре дня придешь ко мне на прием. Гарри резко поднял голову и уставился на Малфоя, тот, видимо, интерпретировал этот взгляд по-своему, потому что усмехнулся и проговорил: — Не переживай, я поставил визит мисс Уизли на другой день, так что случайно в коридоре вы не встретитесь. — Да? Спасибо, — пробормотал Гарри, хотя его меньше всего сейчас волновала случайная встреча с Джинни. — Кстати, девчонка, которую ты спас от тех психов, сегодня пришла в себя. Если положительная динамика ее состояния закрепится, через неделю сможешь поговорить с ней обо всем, что там вас, авроров, интересует. — Это отличная новость! — искренне обрадовался Гарри и улыбнулся. Малфой хмыкнул и пожал плечами, слабо улыбаясь. — Никогда, наверное, тебя не пойму. Сказал, что ты можешь уходить из больницы и отправляться домой, ты будто бы даже расстроился, хотя новость хорошая для тебя. А упомянул, что какая-то неизвестная тебе девчонка пошла на поправку, и ты светишься от радости, словно огромная елка в Большом зале Хогвартса во время Рождественского ужина. — Просто…. — смутился Гарри. — Да знаю я, Поттер, — снова хмыкнул Малфой. — Доброта твоя неисчерпаема. Собирайся давай и иди уже домой. Чтоб я тебя здесь через час не видел. С этими словами Малфой посмотрел Гарри в глаза и, слабо кивнув на прощание, покинул палату, оставив Гарри приходить в себя после прожигающего до самой глубины души взгляда. Гарри уже совершенно не удивлялся тому эффекту, который производил на него Малфой. Он успел смириться с этим и просто получать удовольствие от тех крупиц внимания, которые получал от Драко — именно так Гарри теперь его мысленно звал. Всегда теперь только «Драко». И все бы ничего, но Гарри с каждым днем все отчетливее и сильнее хотелось большего, чем просто взгляды и разговоры о делах. Но это казалось абсолютно невозможным.* * *
Дома теперь стало еще скучнее, чем раньше. Темные, мрачные стены дома на Гриммо давили еще интенсивнее. Если до Мунго Гарри проводил здесь только ночи, а потом стремглав спешил на работу, то сейчас ему приходилось сидеть в навевающих отнюдь не радостные воспоминания стенах круглыми сутками. И это нагоняло тоску. А еще были мысли о Драко, отсутствие которого только добавляло острого контраста между насыщенной жизнью, которую обычно вел Гарри, и унылым времяпровождением в эти несколько дней после выписки из Мунго. Радовало Гарри только то, что уже был вечер третьего дня его «заточения» в доме, и на следующий день ему предстоял поход в Мунго и самое главное — встреча с Драко. «Нет, — поправлял себя Гарри мысленно, — правильнее сказать — с Малфоем, с целителем Малфоем. И нечего тут себе придумывать абсолютно невозможные вещи!» Гарри побрел к ближайшему книжному шкафу, чтобы выбрать себе хоть приблизительно интересовавшую его книгу, попутно решив, что в доме нужно сделать ремонт, иначе воспоминания когда-нибудь вгонят его в такую апатию, что он не захочет покидать этих стен и станет узником собственной памяти и собственной унылой жизни. Пытаясь избавиться от невеселых мыслей, Гарри поспешил вернуться в гостиную и плюхнулся с книгой в руках на потертый диван, служивший ему теперь и кроватью, и обеденным столом, и даже, временами, молчаливым собеседником. Впрочем, книга оказалась довольно скучной, и уже через пять минут Гарри едва понимал, о чем читает, перескакивая со строчки на строчку и то и дело отвлекаясь на слабо потрескивающий огонь в камине. Поэтому внезапно раздавшийся стук в дверь резанул тишину, словно попавшее в стену взрывное заклинание. Встрепенувшись, Гарри отложил книгу, по привычке нащупал волшебную палочку в кармане и неслышно подошел к двери. На улице стемнело еще несколько часов назад, небо было хмурым, его еще днем плотно заволокло низкими тяжелыми тучами, ни единой звезды не мерцало на небосклоне, поэтому за дверью абсолютно точно была полнейшая темнота, в которой трудно рассмотреть даже человеческий силуэт. — Кто? — спросил Гарри тихо и уверенно. — Поттер, помоги! — раздался из-за двери слабый, но такой знакомый голос. Этот голос Гарри снился теперь слишком часто, чтобы он перепутал его с чьим-нибудь другим, поэтому безо всяких колебаний, забыв обо всех предосторожностях, Гарри рванул дверь на себя и, наколдовав Люмос, сделал несколько шагов вперед — и очень вовремя, потому что Малфой буквально свалился прямо на Гарри. Реакция не подвела, и полубессознательного Драко Гарри сумел подхватить, но вот слабость после стольких дней, проведенных в лежачем положении, мешала настолько, что, едва втащив Малфоя в дом и кое-как закрыв дверь, он чуть не упал вместе со своей неожиданной и нелегкой ношей. Еле дотянув что-то бессвязно бормотавшего Драко до гостиной, Гарри усадил его на свой диван и наконец-то смог внимательно рассмотреть. Только вот то, что он увидел, его совсем не обрадовало, а жутко напугало. Вся мантия Драко, казалось, была пропитана кровью, а на неестественно бледном лице застыла гримаса боли.