Без окон, без дверей

Это была гениальная идея их продюсера — две легендарные немецкие группы сыграют на одной сцене и вместе поедут в турне. Поклонники отдадут все свои деньги за такое. А там, где замешаны большие деньги, мнение групп обычно не спрашивается. Пусть со стороны музыканты кажутся свободными людьми, вольными делать со своей жизнью всё, что захотят, на самом деле это не так. Певец или музыкант — такой же работник, как и обычный офисный клерк. Он должен делать то, что велит ему продюсер, быть там, где велит ему быть менеджер — иначе он рискует потерять работу и деньги. Любовь поклонников — конечно, хорошая вещь, но, к сожалению, нематериальная. Но даже несмотря на это, Умф пришлось уговаривать достаточно долго. Нельзя сказать, что троица не терпела Раммштайн, но они всегда смотрели на них свысока, с оттенком лёгкого презрения в глазах, считая себя лучше. Раммштайн, разумеется, не нравилось такое отношение. Тилль, обычно спокойный, буквально взрывался от гнева и злобы, стоило ему только услышать, что Умф рядом, а остальные участники при встречах с ними открыто показывали недовольство. Все. Кроме Рихарда. Рихард полюбил Деро. Втайне от остальных он прослушивал альбомы Умф, наслаждаясь глубоким голосом солиста, подолгу смотрел клипы, изучая каждую чёрточку красивого лица. Когда им случайно удавалось столкнуться на фестивалях, он еле удерживался от соблазна бродить за Гои неслышной тенью, ловя каждый взгляд восхитительных карих глаз. Когда им сообщили, что Умф всё-таки согласились на сотрудничество, Круспе был буквально на седьмом небе от счастья, потому что теперь мог любоваться Деро сколько душе угодно. Хотя внешне он старался никак не показывать охватывающих его пламенных чувств и каждый раз принимал угрюмый и отстраненный вид, когда тот был поблизости. Концерт прошёл хорошо, хотя Тилль и Деро всё-таки поругались — и причиной конфликта был Гои. Он всё выступление носился по сцене как ненормальный, словно намеренно мешая фронтмену Раммштайн, чем тот, разумеется, был недоволен. В ответ на претензии Штефан вместо того, чтобы спокойно всё уладить, стал отпускать ехидные шутки, Линдеманн взорвался, ситуация накалилась, за Деро вступился Крэп, за Тилля — Пауль, и дошло бы до настоящей драки, если бы не своевременное вмешательство Флюкса, который убедил всех не пороть горячку. — Любезные Раммштайн, — спокойно сказал Флюкс, — если вам этого так хочется, мы втроём можем покинуть вас. Но перед уходом мы, конечно, не забудем сообщить вашему менеджеру, что вы создали нам невыносимые условия для работы, и поэтому мы аннулируем своё согласие. Он, наверное, будет очень рад услышать, что турне придётся отменить. И ты даже не представляешь себе, как этому обрадуется ваш продюсер. Никто не спорит, мы тоже многое потеряем, но, в конце концов, всё произойдёт по вашей вине, не так ли? — Поугрожай еще мне тут, — ворчал Тилль, когда Флюкс уже не мог его слышать. — Уйдёте вы отсюда, как же! Ага! Поверил я! Но его никто не поддержал, поэтому он продолжил сердиться. — Посмотрите, какие короли нашлись, — сердито говорил он, пока они вшестером ехали в гостиницу. — Они должны небеса благодарить за то, что мы снизошли до того, чтобы играть с ними. Столько лет они отклоняли наши предложения выступить вместе, а тут, видите ли, согласились, и при этом еще корчат кого-то из себя! — Они тебя вывели из терпения, я смотрю, — усмехнулся Оливер. — Не обращай на них внимания, вот и всё. — Гордые слишком, — буркнул Шнай. — Только нечем гордиться. Мы талантливее их и популярнее во много раз. — Ребята, — мягко вмешался Флаке, — пожалуйста, давайте будем терпимы. В конце концов, мы сумели наладить отношения и отыграть с ними концерт. Давайте постараемся, чтобы и турне прошло хорошо. — Если под словами «мы сумели наладить отношения» ты имеешь в виду «мы сумели не набить друг другу морды», — съехидничал Оливер, — то да, считай, что мы наладили отношения. — Их высочества не пожелали ехать с нами, видите ли, — процедил Пауль, а затем попытался спародировать Деро. — «Когда вы эволюционируете до питекантропов, дайте нам знать, а пока что мы будем держаться подальше от вас». Шутничок... — Перестань, — тихо произнёс Рихард. Его мысли были заняты одним только Деро. Он вспоминал его взгляд, смех, голос, прокручивал в голове те немногие слова, которые услышал, пока был рядом — и упивался счастьем. Из этого неземного состояния его вывел сердитый голос Линдеманна: — А ты чего это у нас весь день ходишь, как блаженный? На Гои запал? Мужчина вспыхнул и процедил сквозь зубы: — А ты что, ревнуешь? — Кто-то из нас давно не получал в жбан? — прорычал Линдеманн, сжимая огромный кулак и поднося его к самому лицу Рихарда. — Мой младший братец, вот этот вот, сейчас это уладит. Выбьет всю влюблённость из твоей тупой башки. — Дрожу от страха, — отбрил гитарист. Неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы автомобиль в этот момент не остановился возле гостиницы. Его, как и всегда, окружила стая репортёров. Тилль отвлёкся от Рихарда, а Рихард отвлёкся от проблем.