Без окон, без дверей

Рихард беспокойно ворочался под одеялом, не в силах заснуть. Он сбивал подушку на пол и снова поднимал, то прижимал к себе, то клал на голову. В спальне всё ещё горел свет, и раньше это его не беспокоило и совершенно не мешало спать, а сейчас просто бесило. Тревожные мысли одолевали его. Что если Деро не согласится? Сколько ещё времени ему сидеть под дверью, умоляя и упрашивая? И самое страшное, что если он так и уедет, ничего не добившись? А потом вернётся сюда и найдёт пустой дом. И могилу на кладбище Вольфсбурга. Рихард изо всех сил стиснул подушку и зажмурился. Нет, нет, нет. Он не уйдёт отсюда без Деро. И в то же время он с ужасом думал о том, что вскоре он может понадобиться группе. А от них так просто не отвяжешься. А если они начнут искать его? Разумеется, Рихард не боялся их, но понимал, что появление на пороге этого дома четырёх рассерженных мужчин и одного Флаке вряд ли обрадует его затворника. Особенно если он считает их своими врагами. Впрочем, Гои сам был виноват в том, что между ними сложились такие отношения. Чего стоили одни только фривольные высказывания о том, что «без Умф Раммштайн никогда не существовал бы», или эта шуточка насчёт «маленького Тилля». Ух, как недоволен был Тилль! Из всех слов, которые он тогда адресовал Деро, самыми приличными были «выпендрёжник» и «бездарь». А Рихард тихо хихикал в сторонке, представляя «маленького Тилля»: крохотусечку, величиной с напёрсток, бегающую по студии и выкрикивающую ругательства писклявым голоском. «Если бы всё было по-другому, то, интересно, мы с Деро могли бы дружить? — подумал Рихард. И тут же сам себе ответил. — Нет, вряд ли. Он сам сказал, что считает меня высокомерным умником. Может, поэтому я и стремлюсь остаться в этом доме… чтобы хоть сейчас он меня заметил, чтобы понял, как я хочу быть рядом с ним всегда…» Он отбросил подушку на пол и мысленно обратился к Гои: «Как я хочу оказаться в твоих объятиях, любовь моя... Но ты не желаешь этого. А ведь я был бы так нежен с тобой…» Рихард закрыл глаза и представил, что его любимый рядом — сидит на краешке дивана, чуть склонившись и положив руку ему на колени. Он почти чувствовал его тяжелую ладонь сквозь одеяло — и от этого мучился ещё больше. «Я ненавижу всё, что разделяет нас, Деро. Это одеяло, это расстояние от гостиной до спальни, эту дверь... Но больше всего я ненавижу твою одежду. Она прикасается к тебе просто так, в то время как мне ты не разрешаешь даже взглянуть на себя. Чёрт возьми, когда мы наконец займёмся любовью, я разорву её в клочья и буду целовать каждый сантиметр твоей обнажённой кожи. Ты забудешь, как тебя трогал этот ублюдок…» «Так, хватит, — оборвал он сам себя. — Не облизывайся на пирог, который ещё не готов. Не просто не готов, а даже не в духовке. Потому что ни теста, ни начинки у тебя нет. Одна мука». Убедив себя таким образом, Рихард успокоился, открыл глаза и потянулся было за подушкой, как вдруг дверь спальни осторожно приоткрылась. Мужчина нырнул под одеяло и притаился, ожидая. Вот Деро подошёл к дивану. Остановился. Положил Рихарду в ноги подушку. Ушёл. «И что, и всё?» — разочарованно подумал Круспе. И тут снова насторожился, услышав шаги в прихожей. Что? Штефан идёт в прихожую? Когда хлопнула входная дверь, Рихард чуть ли не пулей вылетел из-под одеяла. «Как так? Деро что, вышел на улицу? Что-то здесь не так!» — решил он и отправился следом. Ночная улица спала. На дороге не было машин, в домах не горел свет. Только влажная трава на газонах поблескивала в свете фонарей и деревья шевелили листвой от лёгкого ветра. Рихард нашёл Деро на заднем дворе. Он стоял на веранде, опершись на деревянные перила, и смотрел в чёрное небо. Спокойный, умиротворённый, расслабленный, Гои мягко улыбался и выглядел почти счастливым. О чём он думал? Бог знает о чём… Круспе вышел из-за угла дома и сделал несколько шагов к нему, но дальше приблизиться не посмел. Он знал — одно неверное движение, и вся эта прекрасная картина разлетится на тысячу осколков, и он не успеет насладиться ей и сохранить в памяти. Пусть всё будет так. «Деро, дивный лунный дух, не исчезай пока, не пропадай, не уходи…» — мысленно взмолился он. Тот, словно услышав это, слегка повернул голову и скользнул по притихшей фигуре Рихарда презрительным взглядом. — Я же сказал, я ненавижу, когда меня караулят, — недовольно произнёс он. — Чего ты хочешь? — Побыть с тобой, — робко произнёс Рихард. — Можно? Деро вздохнул. — Я так устал от тебя. После этого он отвёл взгляд и вновь поднял голову, но прежней улыбки на лице уже не было. Круспе аккуратно подошёл поближе и тоже взглянул на небо. — Ни одной звезды, — осторожно сказал он, — небо тучами заволокло. И ветер. Наверное, завтра будет дождь. А ты как думаешь? Деро не снизошёл до ответа. — Почему ты сегодня вышел на улицу? Хочется прохлады? — Ночами я всегда выхожу на улицу, когда есть возможность, — процедил Деро, не глядя на своего собеседника. — Если бы ты не припёрся и не испортил мне всё, я пошёл бы сейчас в кухню, налил себе чашку чая и присел в кресло. Я люблю так сидеть. — Я могу сделать тебе чаю. Хочешь? Деро брезгливо отмахнулся. — Не слишком-то легко так жить, — добавил он после продолжительного молчания, — мусор мне тоже приходится ночью выносить. И газон стричь. Иногда, потому что соседи жалуются на шум. Раньше этим занимался специальный человек, которого нанял для меня Флюкс, но в один из дней он просто не пришёл. И больше я его не видел. — Почему? — Я не выяснял. Он не общался со мной непосредственно, и меня это устраивало. Возможно, он позвонил Флюксу перед тем как уволиться, и тот знает причину. В любом случае, меня это не интересует. Нужно нанимать другого человека, но сам я этого сделать не в состоянии. Гои сжал правую руку в кулак. Скулы резче обозначились на его лице. — Тебе страшно? — спросил Рихард. — Ты боишься людей? Кривая усмешка была красноречивее любого ответа. — А ты сам-то как думаешь, гений? Даже мои посылки забирают соседи, потому что я не могу выйти. Но я нечасто заказываю что-то по Интернету. Хлама у меня и так больше, чем достаточно. — А еда? — С этим проще. Её оставляют у двери, а я передаю деньги через дверцу для животных. — И не напрягает? У тебя на двери звонок сломан. — Я сам его сломал. Когда я только сюда переехал, ко мне во двор стали наведываться какие-то умники, фанаты вроде тебя. Они думали, что смогут выманить меня из дома, беспрерывно трезвоня в дверь и надоедая по телефону. И теперь я всегда держу домашний телефон выключенным, кроме случаев, когда сам звоню соседям и предупреждаю, что ко мне должны прийти Флюкс или Крэп. — Но в тот день, когда я пришёл, сосед позвонил тебе. — Да, тебе повезло. Ко мне собирался прийти Крэп, и я включил телефон. Надеялся провести время с лучшим другом, но у него что-то там сорвалось, и он заявил, что не придет. Я был сильно раздосадован, как вдруг мне позвонил сосед и сказал, что какой-то придурок, приехавший из Берлина, стоит на крыльце моего дома, молотит ногами в дверь и умоляет, чтобы ему дали поговорить со мной. — Деро усмехнулся.— По описанию я сразу узнал тебя. — Я понял, — процедил Рихард. — Но пойми меня правильно, Деро, тебе нельзя так жить. Я понимаю, ты обрезал все контакты с миром, но выключать телефон — это перебор. А если у тебя в доме случится пожар или тебе станет плохо, как тогда? Думаешь, соседи успеют вызвать тебе пожарных или скорую? — Мне наплевать, — сухо ответил Гои. — На собственную жизнь и на соседей тоже. Подозреваю, что Флюкс и Крэп договорились с ними, чтобы они за мной приглядывали. Ну да, через закрытые окна они много чего увидят... — Крэп и Флюкс — два придурка, — пробормотал Круспе. — Замолчи, — оборвал его Деро. — Они нашли для меня этот дом и не стали возражать против моего желания жить в одиночестве. Это лучше, чем больничная палата. — Против твоего желания бить и резать себя твои прекрасные Крэп и Флюкс тоже не возражали, я полагаю, — съязвил Рихард. Гои смерил его ледяным взглядом и процедил: — Они — одни из немногих, кто не оставил меня после того дня. И тут Рихард впервые обратил внимание на то, что на правой руке Деро всё ещё поблескивало обручальное кольцо. — Где же твоя жена? — А, это… — безразлично проговорил Деро. — Она подала на развод ещё когда я был в больнице. — Ооо, здорово, — протянул Рихард. — Смылась в критический момент. Достойный поступок. Штефан с горечью поглядел на кольцо. — Я не виню её. Я изменился и не в лучшую сторону. Она испугалась. А если бы она переехала вместе со мной в этот дом, я бы… просто убил её во время одной из своих панических атак. — Я не думаю, что ты убил бы её. Рихард выпалил это с уверенностью, какой сам от себя не ожидал. Деро удивлённо поднял бровь. — Ты не убийца, — продолжил Круспе, пользуясь тем, что завладел его вниманием, — и она бы это поняла, если бы по-настоящему тебя любила. И постаралась бы помочь тебе. Как я стараюсь. Деро фыркнул и язвительно произнёс: — Надо же, да ты, оказывается, эксперт по семейным отношениям. Кстати, как там у тебя с твоей супругой? Рихард опустил глаза. Что он мог ответить? Что жена бросила его вскоре после того провального тура с Умф? И вовсе не из-за потери денег, а из-за того, что однажды обнаружила в компьютере письмо, адресованное Деро, нежное послание с признанием в любви. Прочитав его до конца, она, естественно, закатила скандал. Рихард за словом в карман не полез и сообщил ей, что каждый раз, когда он занимается с ней сексом, он представляет на её месте Штефана. Этого было достаточно, чтобы он никогда больше не видел ни её, ни дочь. Все взаимоотношения с семьёй свелись к регулярным денежным взносам — но ему, собственно, было плевать. — У меня всё в порядке, Деро. Лучше всех. Я самый счастливый человек, ясно? И больше не говори со мной об этом. Деро хохотнул: — Надо же, какие смелые речи. Ты уже, смотрю, и подошёл ко мне, хотя я согласия на это ещё не давал. Рихард смутился и поспешно стал отступать назад. — Ну подожди, куда ты убегаешь? — Гои засмеялся — в первый раз по-доброму, а не язвительно или издевательски. — Подойди ко мне. Круспе сделал один маленький шажок вперёд. — Давай, ближе, ближе, — он подошёл настолько, что теперь Деро возвышался над ним, стоя на веранде, — а теперь послушай меня. Я согласен принять твою помощь, и с завтрашнего дня я не буду больше сидеть за дверью, однако запомни несколько правил. Первое: ты не таскаешься за мной по пятам весь день, не мешаешь мне развлекаться или читать и ведёшь себя так, будто тебя вообще не существует. Второе: ни шагу в мою спальню, даже если меня там нет. Третье: прикасайся только к рукам. Пальцы, кисти, локти, плечи. Никаких поцелуев, обнимашек и прочих пошлостей. Согласен? Если нет, я снова ухожу в комнату и запираюсь. — Согласен. — И верни на место ножи. Мы должны доверять друг другу. Рихард неуверенно кивнул, размышляя, что Штефан подразумевает под «доверять». Открыться друг другу — или просто не обзываться из-за запертой двери? Скорее всего, второе. — Я со своей стороны беру на себя обязанности по дому, — сказал Круспе, — а ещё буду подстригать траву и ходить в магазин. — Ой, ну вы гляньте, выискалась тут Золушка, — фыркнул Штефан, — хотя я не против. Хочешь взвалить на себя все обязанности — твоё дело. Только не лезь в спальню. Там я сам убираюсь. — У тебя там что, склад секс-игрушек припрятан? Ну так меня не шокируют подобные вещи. — Очень остроумно, я просто задыхаюсь от смеха, — сердито произнёс Деро. — Вообще-то, каждому человеку свойственно желать личного пространства. Но тебе не понять, ты у нас участник Раммштайн, а у вас, как известно, один мозг на всех. Причём не в голове. — Эй, ну может хватит оскорблять Раммштайн? — обиделся Рихард. Но Деро уже повернулся к нему спиной и уходил прочь.