По струнам сердца

      Финну жилось довольно хорошо. Не сказать, что прямо замечательно, но и не плохо. Хватало всего: и еды, и одежды, и внимания. Христа — он называл ее мамой, а она была не против — его любила и делала все, чтобы он ни в чем не нуждался. Даже выучила вышивать и играть на скрипке, хотя Финн отчаянно противился, говоря, что не мужское это, мол, занятие. Однако слушать его не стали. Впихнули в руки сначала скрипку, потом иглу и нитки и начали учить.       Прежде чем научиться вышивать, Финн исколол себе все руки и вытрепал маме все нервы. В конце концов, у него получались лишь непонятные кривульки, и мама решила, что вышивание — это все-таки дело не мужское. Точнее, она высказала Финну все, что думала о степени прямоты его рук.       А вот со скрипкой дело пошло веселее. Финну нравилось играть, нравилось ощущать, что он творит музыку. Он словно переносился в другой мир, когда из-под смычка выходили божественные (как ему казалось) звуки. И мама поощряла его занятие. Вначале она сама научила его азам, а затем наняла учителя, старого, плохо видящего гнома — единственного, кто согласился работать за предлагаемые копейки.       В общем и целом, жизнью своей Финн был доволен. Если бы не одно «но»… Ему хотелось узнать, кто его настоящие родители.       .       .       .       День выдался ужасно жарким. Христа сидела у окна, накинув на плечи лишь легкий халат, и усердно вышивала подол платья, которое ей заказали неделю назад. В последнее время она совсем посадила глаза, работая ночью, при слабом свете свечи. А все потому, что им нужны были деньги. В городе появилась швейная лавка, где предлагали свои услуги настоящие профессиональные портные. К тому же, там было очень дешево. Христа сразу растеряла половину клиентов. И ходили к ней теперь, в основном, за мелочами: подшить юбку, укоротить брюки, вышить ленту.       Работы же для Финна в городе не нашлось. В лавках не нужен был ни кузнец, ни столяр, ни даже конюх. Финн перебивался с одной халтуры на другую, но денег эти занятия почти не приносили. По вечерам он ходил в селение по соседству, где играл в городском оркестре. Ночевал у друга, а утром возвращался, отдавая маме выручку. Но им все равно не хватало.       Пришлось урезать себя во всем. Христа отказалась от сладостей, которые так любила, перестала покупать разные нитки для вышивки — все равно клиентов почти не было.       — Финн! Принеси воды, пожалуйста, — крикнула Христа, откладывая вышивку и обессиленно откидываясь на спинку кресла. По спине ручьями тек пот, и она была вынуждена все время смахивать его со лба.       — Сейчас! — донеслось в ответ, и тут же послышался грохот. Это Финн уронил кувшин. Христа вздохнула и страдальчески зажмурила глаза. Ее приемный сын был невыносимым. Он ломал все, к чему притрагивался.       — Финн, ты ничего не сломал?       — Нет, мам. Этот кувшин все равно уже был старый!       — Ты завтра же купишь новый, когда пойдешь в город!       — Обязательно! — уже тише сказал Финн, появившись на пороге с кружкой, наполненной водой. — Я капнул туда немного настоя от головы. Ты так устала, — он нежно погладил мать по колену.       — Спасибо, дорогой, — улыбнулась Христа и отпила немного горьковатую воду.       С Финном у них давно установились доверительные отношения. Он знал, что не родной ей. Да это и было видно. Высокая и стройная Христа никак не могла быть матерью коренастого и широкоплечего Финна, тем более он оказался гномом.       Вначале Христа недоумевала, почему малыш не растет так, как обычные дети. К десяти годам он едва походил на пятилетнего. А после ее любезно просветила соседка, пустив слухи о том, что Христа нагуляла ребеночка от гнома и теперь прячет его ото всех. Христе было все равно. По городу и так уже ходили слухи о том, что она спит с каждым встречным.       Друзей у Финна, как и думала Христа, не нашлось. Его избегали, но гном не унывал. Ему было хорошо и одному. Христа работала изо всех сил и смогла нанять ему учителя — тоже, кстати, гнома, — который обучил его грамоте, истории и музыке.       — У тебя завтра есть работа? — спросила она, отставив чашку на стол и поглаживая сына по неопрятной копне волос.       — Да, мам. Старый Том просил посмотреть, что можно сделать с его крышей — совсем прохудилась. Он обещал неплохие деньги. — Христа улыбнулась, гордая своим воспитанником. — А вечером пойду в соседнее селение. Так какой-то праздник, и как раз нужны музыканты. Я с ребятами уже договорился.       Она не знала, почему оставила Финна у себя; не знала, почему назвала в честь бывшего любовника; не знала, почему даже и не подумала о том, чтобы найти его настоящих родителей…       Если бы Христу кто-то спросил, что самое дорогое в ее жизни, она, не задумываясь, ответила бы — Финн.       Она вздохнула. Своих детей у нее не было. Всю жизнь она прожила одна. Когда была молода, то отношения и замужество не интересовали ее, а сейчас она уже старая и дурная собой — кто на нее посмотрит? Но Христа не жалела об этом. Она грустно улыбнулась.       — Конечно, дорогой. Ты у меня такой молодец. Я так тобой горжусь, — и она ласково пропустила между пальцев прядки золотых волос.       — Да что ты, мам, — смутился Финн. — Я вон, раздолбал кувшин только что, — и он прислонился щекой к ее колену.       Христа улыбнулась. Слова были излишни.       .       .       .       Праздник был в самом разгаре. Финн весь взмок. Пальцы болели, спина занемела, а плавно двигать смычком становилось все труднее.       — Эй! — сквозь зубы прошептал Билл — высокий человек с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. — Хватит лажать, Финн.       Финн не ответил. Последняя композиция. Доиграть — и все, он свободен, как птица. Или почти, как птица. Дома его ждет мама.       Наконец, отзвучали последние ноты, и музыканты опустили инструменты. Жители городка и его гости разразились воплями и аплодисментами. Финн поклонился, и другие музыканты последовали его примеру.       Ярмарка заканчивалась, и горожане разбредались по домам. Билл обессиленно осел на пол. По лбу у него тек пот — сегодня было просто невыносимо жарко. Парень вытер лицо полой рубашки и принялся складывать флейту в чехол, который сам же и вырезал из дерева. Финн ухмыльнулся, глядя на него, и тоже завернул скрипку в платяной мешочек, сшитый мамой. Они славно сегодня поработали. И заплатили неплохо.       Таким составом они играли уже давно. Финн и его скрипка, Билл с флейтой; Крис — низенький и полный человек, игравший на небольшой гитаре, и его сводная сестра Лисса, очень, однако, похожая на брата, тоже умевшая играть на гитаре. Они неплохо сработались, и деньги, получаемые за игру, делили на четверых.       — Давайте выпьем, — взмолилась Лисса, взваливая на плечи гитару и беря в руки сумку. — Я еле на ногах держусь, а нам с Крисом еще четверть лиги домой пилевать. Я не дойду. — Она скорчила страдальческую рожицу, и Финн закатил глаза. Лисса была известной пьяницей, и чувствовалось ему, что Крис сегодня понесет ее на руках.       — Нет! Я не буду тебя тащить домой! — воскликнул Крис и зло сверкнул глазами. — Опять напьешься — а Крис отдувайся, да?       — Ну братец, не будь занудой, — протянула Лисса и тоже закатила глаза. — Я только стакан эля — и все. Клянусь!       — Я тоже хотел бы пива, — заметил Билл, самый спокойный из компании. — И Крис, я обещаю, что она не выпьет больше двух стаканов.       — Какие же вы все-таки противные! — воскликнула Лисса и, схватив Финна за руку, потащила того к ближайшей таверне.       Ближайшая таверна оказалась тут же, на площади. Финн иногда сидел здесь: цены были неплохие, а пиво и эль — вкусные. Едва они переступили порог заведения, Лисса заметно оживилась и, успевая перекидываться шутками с посетителями, убежала к стойке, за которой стоял хозяин. Билл тут же направился к столику, который стоял подальше от всеобщего движения, и они последовали за ним.       — Фух, — выдохнул парень. — Я так устал. Просто сил нет. У меня спина сейчас отвалится, — и он откинулся на спинку стула, вытянул длинные ноги.       — Финн, возьмешь мне пива? — спросил он, когда гном поднялся с места. Финн кивнул и нырнул в пеструю толпу. Кого здесь только можно было встретить — даже эльфов! Финн увидел двух эльфов, мужчину и женщину, которые сидели в углу стойки и о чем-то беседовали. Рядом веселилась компания гномов преклонного возраста, и эльфы то и дело брезгливо морщились. «Позеры», — подумал Финн. Его зацепила плечом подвыпившая девушка, и он едва-едва успел отскочить в сторону, чтобы незнакомка не облила его пивом.       И сразу же наткнулся на кого-то. Оступился и полетел на пол. Рядом рухнуло еще одно тело.       — Балрог, — выругался незнакомец. — Ты слепой?!       — Я не специально! — крикнул Финн, поднимаясь на колени и глядя в глаза упавшему. Это был гном. Молодой, моложе чем он. «И что он здесь забыл? — подумал Финн. — Он ведь совсем еще ребенок.» Черные волосы сколоты заколкой, а бороды, даже щетины, нет и в помине. Он покраснел от злости и яростно уставился на него. Финну показалось, что он где-то его видел.       — Извини, — прошептал Финн, и гном смягчился. Он встал и подал незнакомцу руку.       — Эй, Кили! — позвал гнома кто-то постарше. — Что случилось?! Он тебя обидел?       — Нет, Сарн, все в порядке! — крикнул Кили и скользнул в толпу.       На него уже глазели, и Финн поспешил подойти к стойке и взять две кружки пива. Странный гном. Молоденький такой. Что он здесь делает? Ему бы дома сидеть и учиться, а не по тавернам шастать… Финн хмыкнул. Занятный малец.       Билл, положив голову на стол, преспокойно спал. Финн, стараясь не шуметь, сел рядом и поставил кружки на стол. Друг тут же проснулся, вскочил и сонно захлопал глазами.       — Мы в таверне на площади, — поспешил объяснить ему Финн, зная, что Билл спросонья способен на многое. — Вот твое пиво.       Билл кивнул в знак благодарности и жадно приложился к кружке. Финн тоже отпил. Пиво оказалось на вкус немного горьким, но в целом, приятным. В таверне стояла завеса дыма, воняло перегаром и недожаренным мясом. Как бы Финн ни старался, он так и не смог выследить Криса и Лиссу. Наверняка Лисса уже подцепила кого-то и сейчас забавляется. Он закатил глаза. Девчонка, по его мнению, когда-то пожалеет об этом. Когда будут неприятные последствия в виде ребенка.       Рядом с ним плюхнулся Крис, держащий в руках бутылку с крепким самогоном. Он уже был пьян. Лицо приобрело багряный оттенок. «Не лучше сестренки», — подумал Финн.       — Так и не нашел эту чертовку, — пожаловался он Финну. — Снова где-то шляется. Найду — выбью из нее всю дурь. Если она и дальше будет путаться с кем попало, то у меня скоро будут племянники. А я этого совсем не хочу!       Финн понимающе кивнул.       — Смотри! Смотри! — внезапно закричал Крис, вскакивая на ноги и указывая куда-то вглубь таверны. Финн тоже поднялся и устремил взгляд вслед за рукой друга. Биллу вставать не пришлось — достаточно было просто выпрямиться.       Посреди зала напротив друг друга стояли тот самый молоденький гном и эльфы, которых Финн приметил пораньше. Гном, уже пьяный, что-то им кричал, а эльфы сдержанно отвечали. В руках они держали по кинжалу. «Дурак, — решил Финн. — Кто в здравом уме связывается с вооруженными эльфами?» А гном не унимался. Он выкрикивал оскорбления, пока его друзья старались его успокоить. В конце концов, они извинились перед эльфами и удалились, неся на руках вырубившегося дружка.       — Как же бесят эти сопляки, которые совсем не умеют пить, а лезут, — проворчал Билл и допил остатки пива. — Идиоты.       — Вот да, — согласился Крис и снова отпил из бутылки, даже не поморщившись.       — Дай, — вдруг сказал Финн и потянулся за самогоном. Крис покорно дал ему бутылку, и гном сделал большой глоток. Горло тут же обожгло пламенем, а глаза заслезились, из носа потекло. Он шумно вздохнул и понюхал рукав рубашки. Стало немного полегче. Из головы улетучились все мысли, и остаток вечера прошел, как в тумане.       Он помнил только, что потом появилась растрепанная Лисса, неся в руках еще две бутылки. Кажется, он пил, и Билл пил, и Крис пил, и Лисса пила… А дальше — темнота.       .       .       .       Просыпаться утром было мучительно. В голову словно воды налили, язык пересох и распух, став похожим на наждачную бумагу, глаза слезились. Финн оторвал щеку от жесткого стола и застонал от боли, пронзившей голову. Во рту словно кошки нагадили. Похмелье. Расплата за любую пьянку.       — Воды, — прошелестел он и тотчас же получил по спине от Билла, лежащего под столом. Да, друг здорово вчера надрался, особенно учитывая, что он совсем не переносил напитки, крепче пива. А тут самогон… Финн хмыкнул и тут же схватился за голову, которую прострелило сильнейшей болью.       — Вот вам вода, молодые люди, — сказала хорошенькая — Финну все казались хорошенькими — служанка и бухнула на стол кувшин. Билл завозился и попытался ее пнуть. — И чтобы через десять минут вас здесь не было, — и она удалилась, громко цокая каблучками.       Финн улыбнулся и пригубил воду. Она оказалась холодной и жутко вкусной. Он и не заметил, как осушил треть кувшина.       — Эй, нам оставь! — хрипло сказала Лисса, убирая со лба спутанные волосы. — Мы тоже пили, негодник, и мы в том же положении, что и ты.       — Ты, Лисса, старалась больше всех, — съязвил Крис и отобрал у Финна кувшин, сделав несколько хороших глотков. Лисса обозлилась на него и потянулась, чтобы дать брату хороший подзатыльник.       В итоге из таверны их выгнали.       Билл застонал и, высказав все, что о них думает, сразу же направился домой, благо жил он недалеко. С Лиссой и Крисом ему было по пути. Финн попросил подождать его немного и, забежав в лавку, купил кувшин.       Обернулся в сторону своего города. И замер.       Над городом вился густой дым.