По струнам сердца

      Кили раз и навсегда решил, что больше никогда в жизни не возьмет в рот ни капли алкоголя. Все тело выкручивало, он склонился над землей и извергал содержимое желудка. Рядом стоял Сарн, скучающе глядя в сторону соседнего городка, и изредка хмыкал.       — Что-то сильно вас развезло, ваше высочество, — поддразнил он, и Кили тут же склонился в новом приступе.       — Чем насмешничать… фу, гадость… лучше бы воды принес, дурак, — прохрипел гном и закрыл потное лицо руками. Ладони мелко-мелко тряслись, и сам он дрожал, словно в лихорадке. — Я все-таки твой принц… ах ты ж, — и из желудка снова вышел вчерашний ужин, или же его остатки.       — Чтоб я еще раз повелся на ваши глазки, — скучающе произнес Сарн и повернулся. — Все, вставайте! Поднимайтесь! Надоело. Мы здесь полчаса уже торчим. Проблевались — и хватит. Мне еще вас к вечеру нужно во дворец доставить. — Кили не ответил, склонившись в новом приступе и хватаясь за живот. — Ишь как вас скрутило. Всего с трех кружек-то… — Сарн почесал в затылке. Ему влетит за мальца, которого он должен был оберегать. Сильно влетит.       А началось все с того, что Кили вновь повздорил с родителями и решил напиться. («Как взрослый! Если ты сейчас же меня не отвезешь в таверну, я донесу маме, куда недавно пропал золотой подсвечник!») И теперь Сарн размышлял, что же все-таки хуже: получить по шее за украденный подсвечник или лишиться работы, когда принцесса увидит своего отпрыска в таком положении. Пока он склонялся к тому, чтобы получить по шее.       А зачем Кили повздорил с эльфами? Идиот, по-другому не скажешь, прости Махал… Еще и с вооруженными эльфами! Когда он это увидел, у него сердце в пятки ушло. Подумал, что все — поминай как звали единственного наследника Дуринсонов. Но все обошлось. Эльфы оказались неконфликтными, а наследник быстро вырубился.       Кили, пошатываясь, встал, и Сарн поспешил подать ему руку. Гном благодарно за нее ухватился. Лицо его было бледным, как у мертвеца. Под глазами залегли тени, а лоб и верхняя губа блестели от пота. Казалось, наследник сейчас заревет, но Сарн знал, что этого не последует — не тот у него был характер.       — Поехали домой. Мама ваша, наверное, с ума сходит. Потеряла вас.       Кили зло сверкнул глазами, но позволил посадить себя на пони, поморщившись, когда крепкие руки Сарна сильно сжали его талию и подняли в воздух. На мгновение его вновь замутило, но он сглотнул, сдерживаясь. Не то время, не то место. Он и так виноват перед Сарном. Очень виноват.       Время в пути летело быстро. Пони шёл, медленно покачивая крупом. Кили едва не выл. Ужин — или, скорее то, от него осталось — грозился вот-вот выйти наружу.       Сарн ехал рядом, то и дело оглядываясь по сторонам. Кили это почему-то жутко бесило, и он морщился, сильнее сжимая уздечку. Наконец, он, не выдержав, выдохнул:       — Почему ты вертишься, как гоблин в котле, Сарн? Что случилось?       Сарн посмотрел на него, как на идиота.       — А вы разве не замечаете ничего, ваша величество? — спросил он и усмехнулся в короткую бородку. — Видите, там, вдалеке. Вороны клубятся, дым, к тому же, гарью несёт. Что-то там приключилось.       Кили пригляделся. И правда, вдалеке, на синем небе выделялись чёрные точки — вороны. Он принюхался. Несло гарью и… мертвечиной? Кили стало не по себе. Что же там случилось?       — Нужно посмотреть. Поехали, Сарн! — воскликнул Кили и дернул поводья. Однако Сарн за ним не последовал.       — Нет, Ваше Высочество, — сказал он твердо и нахмурил брови. — Никуда вы не поедете! Мне нужно доставить вас домой. Мне и так остается только молиться, чтобы ваша матушка не лишила меня заработка.       — Я приказываю тебе…       — А я приказываю вам! Поворачивайте обратно, иначе я силой заставлю вас это сделать! Или, что еще лучше, — сощурился гном, — я расскажу обо все вашему дяде, — зло сказал Сарн и отвернулся.        Кили крепко сжал поводья и неохотно развернул пони. В нем кипела злость на бестолкового гнома. Что за скучная особа! Никакой тяги к приключениям. Кили хотел было наплевать на Сарна и поскакать к городку, но тут вспомнил, что дядя будет беседовать с ним несколько часов напролет. Он глубоко вздохнул, зажмурился и, резко выдохнув, направился за Сарном.       Чем ближе они подъезжали ко дворцу, тем тяжелее у Кили становилось на сердце. Его уже не тошнило, но видок у него был еще тот. В воздухе ощутимо чувствовалась гарь, ветер приносил пепел. Кинув быстрый взгляд на Сарна и убедившись, что гном смотрит в совершенно другую сторону, Кили достал из-за пазухи маленькое зеркальце и вгляделся в свое отражение.       Он был бледен и вообще имел вид больного. «Дерьмо», — выругался он сквозь сжатые зубы. Мама его убьет. А дядя Торин поможет.       — Сарн, — тихо и заискивающе позвал он и тронул пони, подъезжая ближе. Сарн недовольно повернулся к гному и поморщился, словно от назойливой головной боли. Кили неуверенно улыбнулся краем губ, но тут же сник, заметив, что Сарн явно не в настроении улыбаться. Он закрыл уже открытый было рот и принялся поглаживать шею лошадки под ним.       Сарн страдальчески вздохнул и закатил глаза.       — Просите уже, что хотели. Что уж там.       Кили просиял.       — Дело в том, Сарн, что… — Кили замолчал, подбирая подходящие слова. — В общем, ты же знаешь характер моей дорогой матушки… — Он снова запнулся и провел рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить. — И то, как болезненно она реагирует на мои выходки… Ты мог бы… — Кили в конец растерялся и поднял умоляющий взгляд на гнома, ища в нем поддержки.       Сарн молчал, только ухмылялся в бороду.       Неожиданно Кили разозлился. К щекам прилила краска, и он резко сказал то, что давно вертелось на языке:       — Не говори моей матушке, где я был и что делал. Это приказ.       — Как пожелаете, Ваше Высочество, — спокойно ответил Сарн и отвернулся.       .       .       .       Финн охнул.       — Крис, Лисса, глядите. Что это? — Он указал рукой в сторону их городка, откуда валил дым. Сердце быстро-быстро билось в груди, словно птица в клетке, а в животе скручивался тугой узел тревоги. Как мама? Где она сейчас? И что таи вообще произошло? Вопросов было много, а ответов не было совсем, и от этого Финн готов был на стену лезть. Он едва-едва не выронил кувшин, но вовремя спохватился и крепко прижал его к груди — глина угрожающе затрещала.       — Похоже, будто на город напали, — прошептала Лисса и с силой провела рукой по опухшему лицу. — Там родители, Крис. Финн… Бежим! Чем скорее мы там будем, тем лучше!       И она первая бросились бежать по пыльной дорожке. Финн вздохнул, не зная, что делать. В голове было пусто, и билась только одна мысль: «Что с мамой?» Крис выглядел растерянным. Он взлохматил волосы, глядя вслед сестре. Длинное платье завивалось вокруг ее лодыжек, и Лисса быстро перешла с бега на размашистый шаг.       — Пойдем? — неуверенно спросил он у Финна и зачем-то огляделся по сторонам.       Финн кивнул и быстрым шагом, все еще прижимая к груди кувшин, последовал за Лиссой.       Шли они достаточно долго. Расстояние между городами составляло пол-лиги, а его за пять минут не преодолеешь. Они очень быстро выбились из сил — давало знать о себе похмелье, — но упорно шли вперед, не останавливаясь ни на минуту. Как ни странно, первой бежала Лисса. На ее глазах блестели слезы, и Финн боролся с собой, чтобы тоже не зареветь от безысходности и неизвестности.       Чем ближе они подходили к городку, тем сильнее становился запах гари и… паленой плоти? Финн сглотнул горькую слюну и догнал Лиссу. Она споткнулась, и гном быстро подхватил ее под локоть.       Чувствуя, что сейчас разревется, он прошептал Лиссе:       — Все будет хорошо. Не волнуйся.       Она не ответила, только зло вырвала локоть из его рук и ускорила шаг. Крис пыхтел где-то позади, и Финн разочарованно застонал. Крикнув Крису, чтобы тот не отставал, он поспешил вперед.       Городок был… разрушен, опустошен, разорен — говорите, как хотите. Финн замер, пораженно глядя на пепелище, которое раньше было его родным городом. Кувшин выпал из ослабевших вдруг пальцев и упал на землю. Послышался звук разбившейся глины. Налетевший ветер разметал волосы и бросил в лицо горсть пепла. Финн закашлялся и прикрыл заслезившиеся глаза. Сердце быстро-быстро колотилось и, едва протерев глаза, он бросился вперед.       Где были Лисса и Крис, его не волновало. Существовала только одна мысль: «Что с мамой?».       Они жили на самом краю, и пробегая по улицам, Финн видел все разрушения, которые обрушились на город. Повсюду были чумазые и бледные люди с заплаканными лицами. На земле лежали трупы, пронзенные стрелами и ножами. Пару раз Финн видел знакомых, но не остановился, подгоняемый страхом за родного человека.       — Эй, Уилл! — окрикнул он конюха, у которого обычно брал подработку. Парень развернулся, и Финн увидел, что глаза у него покраснели, на щеках виднелись дорожки от слез, а сам он припадал при ходьбе на левую ногу.       — Финн! Где ты был? — Он дотронулся измазанными в пепле руками до подбородка Финна, оставляя на коже грязный след. Глаза снова наполнились слезами. Видно было, что тот вот-вот разрыдается.       — Уилл, — пробормотал Финн и перехватил его руки, крепко сжав запястья. — Что случилось, Уилл? Был пожар? Или что… Я не понимаю…       Конюх не отвечал, глядя в одну точку, и Финн вдруг разозлился. Сильно встряхнув его за плечи, он схватил человека за грудки и притянул к себе.       — Не время для истерик, Уилл! Что случилось? Ответь мне!       Но парень испустил странный звук и уткнулся носом в колени. Финн досадливо хлопнул себя по бедру и встал. От него он ничего пока не добьется, а время терять он не может.       Оставив Уилла сидеть на обочине, он, уже медленнее, пошел к своему дому. На сердце было тяжело, он боролся с подступающими слезами. Шмыгнув носом, Финн опустил глаза на мостовую и чуть не задохнулся. Под ногами на дороге отчетливо виднелась кровь.       Гном тяжело сглотнул и заставил себя отвести взгляд. Значит, значит… в городе был не пожар. На них напали. Вывод напрашивался сам собой, и Финн тяжело вздохнул. По щекам все же скатилось несколько слезинок, и он зло утер их рукавом. Не время сейчас ныть. Нужно найти маму, убедиться, что с ней все в порядке.       Финн постепенно привыкал к тошнотворному запаху. Его мучал вопрос: кто же напал на городок, далекий от торговых путей и не имеющий ничего примечательного? Они не могли даже похвастаться… да ничем они не могли похвастаться. Ничего не производили, особо ничего не умели.       Последний поворот и… Финн замер.       Их улицы больше не было.       И дома его не было.       Он дымился. Точнее, дымилось то, что осталось от дома. Одни обломки.       Из его груди вырвался полустон, полукрик, и Финн упал на колени, запустив пальцы во влажную землю. Он во все глаза смотрел, как догорает его жилище, его родной дом. Пристанище. Последний уголок.       И почему-то знал — мамы больше нет.