K.I.S.S

Чонгук не поднимает голову на звук открывшейся двери, даже не поворачивается, полагая, что это Чимин вернулся назад, но слышит потом другое дыхание, и приподнимается на локтях, когда кровать прогибается под чужим весом: - Юнги-хён? - спрашивает он шёпотом, полурадостным, полуудивленным. С готовностью обнимает худое тело, когда старший ложится рядом, и именно эта готовность выбивает Шугу из колеи. Слишком уж всё сходится, будто ебанные кусочки мозаики, в жизни так не бывает, не должно быть. Младший – тёплый и мягкий ото сна, с растрепанной челкой и шумным дыханием в ответ. Юнги тихо-тихо, едва слышно стонет, когда его шеи касаются горячие губы. - Стой, - просит он, когда дыхание сбивается и у него. Чонгук проговаривает про себя его следующие слова, - Не сейчас. - А когда, хён? - спрашивает он, отворачиваясь. - Я... - Мелкий, знаешь... - Юнги закрывает глаза на несколько секунд, перебивая его, и ложится на спину, невидящим взглядом уставившись в потолок. Он знает, насколько глупо будет выглядеть, когда скажет то, что собирается, но не сказать не может. И пускай, если макне назовет его потом сентиментальным придурком. Плевать. Слова слишком давно зрели в голове, чтобы промолчать сейчас, даже зная, что Чонгуку, может быть, это вовсе и не нужно. Юнги надеется, что нужно. Он действительно очень надеется. - Знаешь... я ведь не только трахаться с тобой хочу. Чонгук молчит, и Шуга не знает, что в этом молчании. "А что ещё?" или "А я вот, хён, только". - Я хочу знать, где искать тебя, если ты сбежишь, как в прошлый раз, хочу знать, о чем ты думаешь, что у тебя в голове. Типа... отношения, понимаешь? Нормальные, - выдаёт он в конце, закусывает язык и проклинает себя – ну как, как то, что между ними, можно хоть на миг представить нормальным?.. Как будто есть что-то нормальное в том, чтобы хотеть своего донсена, который младше тебя на четыре года. Чонгук моргает дважды, молчит и не двигается. Он честно хотел бы не знать, как ему нравится то, что Юнги сейчас сказал, но ему нравится, нравится до покалывания на кончиках пальцев. Отношения со всеми приколами отношений - это, пожалуй, то, о чём он мечтал, но боялся сказать, потому что это же Юнги, ему наверняка такое не нужно. Но это сложно, странно и не похоже на хёна, так что голос у макне хриплый и неуверенный, когда он отвечает: - Хорошо... Только... Я не знаю. У меня в голове пусто, - он выдаёт глухой смешок, как бы признавая свою слабость и нисколечко не раскаиваясь в этом. Младший, если честно, не ощущает в себе особых глубин и не знает, что там такого важного у него в голове. Что там вообще есть, кроме танцев, текстов песен и... Юнги. Напротив, он всегда думал, что эти самые глубины скрываются именно в старшем, иначе откуда он берет свою убийственную лирику и настолько сильные биты?.. И вообще. Это ведь Шуга ведёт себя так скрытно и никогда не поймёшь, что у него на уме. Старший молчит тоже, и тогда макне начинает говорить. Это нервы и волнение, и от этого слова льются нескончаемым потоком. Он рассказывает о классном кинотеатре на пересечении улиц на окраине Пусана, где есть тысячи потрясных игровых автоматов, и как он ходил туда со школьными друзьями, когда был ещё в младшей школе. Рассказывает о том, как они ненавидели учителей, когда те заставляли их выворачивать рюкзаки, обыскивая на предмет сигарет, если вдруг грозила нагрянуть проверка. О том, как он учился рисовать, потому что хотел стать кем-то вроде Бэнкси, а все смеялись, ведь у него не было денег даже на баллончики с краской. Как первый раз пытался играть на гитаре и у присутствующих кровь потекла из ушей, и он строил из себя крутого рокера, было смешно, а ещё... - Мелкий... - Чонгук резко замолкает, обрывая себя на половине фразы, потому что ему вдруг кажется, что он слышит в голосе Юнги то, чего там по определению быть не может. Нет-нет, это просто надорванный на прошедшем радиоэфире голос. Да?.. Макне не понимает, почему так страшно забилось сердце, и он боится и ждёт, что хён скажет то... то самое. Но Юнги заканчивает просто: - Спой для меня?.. Чонгук не готов признаться себе, что неприятно удивлён. А еще это по-настоящему неожиданно, и так сложно выбрать песню с наскока (примерно как когда тебя просят рассказать о себе, а ты такой: хм, ну я это...). В голове крутятся песни девчачьих групп, быстрые и заводные, весёлые и пошлые, или приевшийся американский рэп, который постоянно включает в машине Намджун; песня, которой его второй день достаёт Чимин, приходит на ум самой последней. Тэян-сонбэ действительно создал шедевр, и макне не задумывается над словами, а просто начинает петь. Юнги узнаёт песню с первых слов и внезапно болезненно вслушивается в текст, находя для себя другие смыслы. Он думает, просто так ли Чонгук выбрал именно "love you to death", или это скрытое послание и ему следует... Нет, не то. "Ты думаешь, что со мной всё хорошо?" "Но я болен". "Как же я могу отпустить тебя?" "Если тебя нет рядом, всё идёт наперекосяк". "Говорю себе, что смогу дышать без тебя, но задыхаюсь". "Опьянев, я не хочу возвращаться к реальности". И ещё - "Я буду любить тебя до самой смерти", какого черта вообще, зачем он это делает, а, зачем вытягивает эти слова этим своим голосом, от которого мурашки по коже, и ещё почему от этих слов так... так странно в груди? Юнги проклинает себя за то, что почти готов ответить "И я тебя", когда Чонгук заканчивает петь, что бы там это не значило. Младший замолкает и ждёт ответной реакции, любой, но Шуга молчит, и тогда макне спрашивает: - Хён, что с тобой? Юнги поворачивается к нему, утыкается лбом в плечо и выдыхает судорожно: - Ничего. Чонгук тоже ворочается следом, и потом они обнимаются, лежа лицом к лицу, сплетаясь конечностями и смешивая дыхание. - У нас ведь всё будет хорошо? - спрашивает младший, и в его голосе столько наивной веры, что он не тянет и на 16. Юнги думает "Не будет", но отвечает: - Конечно, мелкий. Не волнуйся об этом. ...Чимин находит их с утра, когда его будит будильник Джина, и ему хочется завыть от того, как правильно они смотрятся вместе.