K.I.S.S

У Юнги под веками размазывается акварельное черно-серое пятно в виде свернувшегося клубком кота, а пальцы заметно подрагивают от нервов, и неплохо было бы остановить время и выйти покурить, а ещё лучше – бросить и не зависеть от этого так крепко и бесповоротно. Доспать уже явно не получится, поздняк метаться, а так хочется – когда спишь, не замечаешь, как непроизвольно трясутся руки. Чонгук подсаживается к Юнги в гримерке перед выступлением, до которого осталось почти полчаса, когда Хосок и Тэхён прыгают вокруг с камерами и ведут себя на редкость неадекватно. И это по сравнению с тем, как они ведут себя всегда, а значит – в помещении стоит такой шум-гам, что даже для того, чтобы услышать собственный голос, приходится кричать. Для Юнги мир падает, когда макне склоняется к его уху и шепчет: - Хён, я хочу по-взрослому. Гадать, что это означает, смысла нет. Юнги это знает, как знает и почти дословное содержание ругачки младших. То ему поведал Сокджин, припечатав в конце в сердцах тем, что: "А я ведь тебе говорил!" и "Да идите вы все к черту, я никого больше успокаивать не буду, сами разбирайтесь!" Потеря такого жизненно важного фактора как крепкое слово старшего хёна грозила ему не только новыми скандалами Чимина, но и - Джин как всегда прав - раздорами в группе, а Юнги, каким бы мудаком не был, такую ответственность взять на себя не мог. Решение проблемы не хотело приходить в загруженную голову, и, спустя пару дней Шуга решил просто забить и не думать – и да, это было очень по-мудачьи, но освободило голову от всякого хлама. У него, в конце концов, там хранилось много другой не менее ценной информации. - По-моему, это немного не то, что ты должен был вынести из вашего разговора, - шепчет Юнги в ответ, едва заметно развернувшись в сторону младшего. Слишком палевно, слишком много лишних людей, как он не понимает, что это опасно?.. Чонгук мотает головой коротко, отбрасывает со лба челку и каменеет спиной, притворяясь, что просто сел рядом, что это не то, что другие могут подумать, и вообще, почему нет? И как же его заебало скрываться. Желание встать посреди общаги, собрав вокруг менеджеров, хёнов и ПиДи-нима, и признаться во всех смертных грехах (в единственном, если честно) становится непреодолимее с каждым днём. - Хён, правда. Я хочу. - Вряд ли, - усмехается Юнги, ведёт плечом и крепко-накрепко зацепляет взгляд за противоположную стену. Чонгуку от такого ответа становится резко не до конспирации, он оборачивается к старшему всем корпусом и удивлённо спрашивает: - Что? В смысле? - Нет, говорю, не хочешь, - повторяет Юнги как умалишенному, едва заметно улыбаясь уголками губ. Со стороны это, наверное, больше было похоже на страшную гримасу, но пофиг, он хотя бы попытался. - Нет, - макне с преувеличенной серьёзностью говорит это, повышая голос и растягивая "е". - Хочу. Юнги готов сдохнуть, чтобы не метаться между гранями "поддаться" и "сопротивляться", но он взрослый, твердит в голове голос Сокджина, он главный, он должен и будет решать. И плевать, что от одной мысли об этом у него подскакивает пульс, а в голове мгновенно начинают вырисовываться такие картинки, что только и дрочить. (Господи, кому еще надо в храм сходить, а?..) И плевать, что он так долго думал об этом и - сознание проглатывает ненужное слово - мечтал. И плевать, что иногда от желания прижать макне к стене и вставить ему так, чтобы кричал, становится почти физически больно. На все плевать. Сейчас, когда это так беспощадно чётко обозначается в перспективе, Юнги резко идёт на попятный, и в кои-то веки он уверен, что поступает правильно. Не как всегда. Не как мудак. - Слушай, тебе не нужно ничего никому доказывать, - говорит он Чонгуку, вот так, завуалированно, чтобы не сказать "доказывать Чимину, кто он вообще такой", потому что это было бы даже, пожалуй, жестоко. Шуга выдыхает и машет в камеру, замечая крутящегося неподалёку Тэхёна. Вот же болван, а! Неужели нельзя снимать что-нибудь другое?.. А Джин ещё говорил, что прекратит ему помогать. Где тут помощь, если этот ребёнок ухватывает зорким глазом камеры именно те моменты, которые ухватывать совсем не надо?.. Макне хмурится, потому что хён даже не смотрит в его сторону, а ему так жизненно важно завладеть его вниманием, иначе зачем он начал такую серьёзную тему именно здесь и сейчас? Просто... Да, окей, это правда. Молчать после выкрикнутого Чимином в пылу ссоры было невозможно. Чонгук действительно хотел сделать это. Да вот хотя бы, чтобы оправдать его ожидания!.. Будь он взрослее, возможно, понял бы, что это так по-подростковому глупо, просто дурацкий максимализм и ничего больше, но ему все ещё только 16, и важные вопросы решать это не помогает. Напротив даже. - Я и так не доказываю!.. - начинает было младший, но тут Юнги толкает его в плечо и смотрит потом своим фирменным "уйди_и_дай_мне_отдохнуть" взглядом. - Здесь не лучшее место, чтобы обсуждать это, - шипит он сквозь зубы и Чонгук, по короткому скачку его взгляда в сторону понимает, что им снова мешают. Обернувшись, он натыкается на внимательную и педантичную слежку Седжин-хёна, на лице которого написано "Я вас подозреваю", и пожимает плечами, хотя как никогда хочет продолжить. Он ещё, чёрт возьми, не закончил!.. Это ощущение неприятно давит, а невысказанность тянет за язык. Вместо этого ему приходится отойти к танцующему Хосоку и ввязаться в очередной девчачий танец - до выхода на сцену остаётся около десяти-пятнадцати минут, а это значит, что менеджер уже никуда не уйдёт. Паршиво.