Выжить - только первый шаг

Правило №6: Иногда, чтобы убить монстра, требуется монстр. Чистилище Спрыгнув с ветки, Дин приземлился за спинами шести вампиров из стаи Гордона и ловко обезглавил замыкающего. В следующую секунду один из них бросился на него слева. Увернувшись с траектории грубой неотесанной дубины, Дин вонзил свой нож ему в живот, затем, вытащив лезвие, с легкостью отрубил голову третьему монстру. Два оставшихся объединились против него. Ударом ногой в грудь он отбросил вампиршу назад, а ее дружку вспорол брюхо от пупка до шеи. Когда, скаля зубы, появился последний вампир и нацелился дубиной на его голову, Дин предплечьем блокировал последующий удар и воткнул нож в глотку монстру. Голова вампира упала к остальным. Не забывая об оставшихся двух вампирах, Дин бросился к тому, что пытался подняться на ноги. Скользнув ему за спину, он схватил его за волосы, дернул голову назад и резанул своим клинком от правого уха до левого. Позволив телу безжизненно упасть на лесную подстилку, он зашагал в сторону последнего стоящего на ногах монстра, и, когда вампирша все же решила, что разумнее развернуться и бежать, Дин мгновенно сократил расстояние между ними. Он отрубил ей голову еще до того, как она успела сделать два шага. В десяти ярдах от места битвы неподвижно стоял Гордон и наблюдал за резней с выражением, чем-то похожим на благоговение, хотя больше оно все же напоминало страх. В свое время, будучи вожаком, он потерял только троих солдат – и каждого из них в битве с целой ордой. Но это... смотреть, как один человек – Дин Винчестер – убивает шестерых из его гнезда практически одной рукой, с невероятной грацией и безупречной точностью? Это пробудило в Гордоне одно человеческое чувство, о котором он уже давно забыл: страх смерти. Дин повернулся лицом к Гордону. С его клинка капала кровь, лицо и одежда были забрызганы красным. Сильнее сжав рукоятку своего оружия, Гордон признал: – А ты стал хорош, – в его голосе слышались нотки гордости. В конце концов, он был ментором Дина, пусть даже и всего несколько коротких дней, пока Сэм не поменял взгляд Дина на определение зла. – Думаю, ты был прав... ты и я рождены для этого... – Дин кивком головы указал на гору трупов возле его ног. Перешагнув через павших последователей Гордона, он лениво двинулся в его сторону с жаждой расплаты, что так давно назревала между ними. – Ставя нас в одну категорию... ты оказываешь мне честь. За исключением этого... – Гордон махнул рукой в сторону тел убитых членов его гнезда. – Я никогда не думал, что у тебя хватит духу для такой грязной работы, – с издевкой сказал он и сделал осторожный шаг навстречу. - Особенно после того, как Сэмми заставил тебя спасти тех пацифистов несколько лет назад. Скажи мне, Сэмми больше не такой благодетель? Пустился по темной дорожке дальше, чем ты мог себе вообразить. Я знаю. Понимаешь, люди здесь... они говорят... – на его губах появилась широкая злобная ухмылка. - Правильная мотивация... – Ты всегда был хорош в плане мотивации, правда, Гордо? Не важно, сколько невинных должно умереть, чтобы ты получил свое. – Говоря это, Дин понимал, что он и сам не лучше – не после всего. Он был главной марионеткой Аластара и проложил свой собственный кровавый путь сквозь Чистилище в поисках Каса. – Особенность этого места в том, что... здесь нет невинных. Дин усмехнулся: – Будто это когда-то имело для тебя значение. Уокер пожал плечами. – Дело в том, что они сказали мне то, что я и так уже знал. Мои слова о Сэме... я не ошибся. Они сказали, что он... – Гордон усмехнулся, – взаимодействовал с врагами, превращался в одного из них, готовился возглавить армию Ада. Несмотря на то, что Гордон предпринял неплохую попытку отвлечь его, припомнив деньки, когда Сэм якшался с Руби, Дин все равно ощутил опасность. Развернувшись на пятках, он дважды взмахнул своим клинком, и почти одновременно еще два члена семьи Гордона упали на землю. Впервые с тех пор, как собрал свою собственную стаю, Гордон стал рассматривать отступление как приемлемый вариант. Но Дин вновь повернулся к нему и мрачно сказал: – Давай, Горди. Хватит тянуть время. – Гнев затмевал его страх. Подняв свой нож, Дин дерзко улыбнулся: – Последний танец я приберег для тебя. – Последний танец, да... – повторил Гордон с мрачной усмешкой, прежде чем бросить в Дина своей дубиной. Дин увернулся, но в следующее мгновение Гордон сбил его с ног и, швырнув на землю, попытался вонзить свои зубы в артерию на его шее: как он уже сделал однажды. Но в этот раз ему не помешает закончить дело вставший на сторону зла младший брат Винчестера. Правый кулак Дина врезался ему в челюсть, от удара его голова дернулась вправо, а в ушах зазвенело, а когда лезвие клинка Дина по диагонали полоснуло по спине, Гордон издал нечеловеческий рык. Дин столкнул его с себя и, ловко поднявшись на ноги, отступил немного назад, давая ему время на то, чтобы встать. Гордон мрачно подумал о том, что его собственные недавние мысли, должно быть, пришли в голову и Дину: тот тоже не хотел, чтобы бой между ними заканчивался слишком быстро. "Будь осторожен в своих желаниях", – внезапно подумал он. Ему уже не казалось, что Дина будет так легко убить. Но он прекрасно знал ахиллесову пяту Дина и, когда они начали кружить друг напротив друга, он решил его этим поддразнить: – То есть ты не собираешься признавать, что я был прав насчет Сэма... – Потому что ты не был прав, – ледяным голосом отрезал Дин, в мыслях ненавидя себя за то, как близок он был к тому, чтобы поверить в то, что Гордон, да даже его собственный отец, сказали о его брате. Что единственным способом избежать этой судьбы для Сэма была его смерть. Самая большая ирония оказалась в том, что в итоге Сэм сделал это сам. – Мой брат добровольно пожертвовал собой, чтобы остановить Апокалипсис. Невозможно придумать большей добродетели, – гордость звучала в его словах. Было чертовски неправильным то, что он говорил об этом гребанному Гордону, но самому Сэму так и не сказал. С учетом того, что тот избегал его целый год, вернувшись из Клетки без души, он так и не успел поймать нужный момент. А затем я проморгал шанс, телепортировавшись в этот зоопарк. Ощущая, что мысленно Дин не полностью сосредоточен на бое, как и планировалось, Гордон замахнулся ножом, который успел вытащить из кармана, но Дин умело увернулся с траектории удара. Схватив Гордона за руку, в которой тот держал нож, Дин дернул его на себя – прямо на лезвие своего собственного клинка. Когда лезвие глубоко вошло в грудь Гордона, он прорычал: – Тебе стоило оставить Сэма в покое. – Тебе стоило иметь смелость поступить правильно! – прохрипел Гордон. Нанизанный на нож, он не мог освободиться, но все же попытался нанести удар Дину в лицо, который тот легко блокировал. – Что? Убить тебя? – Дин намеренно переиначил слова Гордона: охотник, обращенный в вампира, считал, что Дин должен убить собственного брата. И как близко я был к тому, чтобы сделать это. Слишком близко. Дин пнул Гордона в грудь, и тот, соскользнув с клинка, пошатнулся, но на ногах все же устоял. Дин видел по его глазам, что он начинает смиряться с тем, что ему не выйти победителем из боя. Гордон никогда не побеждал в битве с Винчестерами и в этот раз не нарушит традицию. Гордон прижимал ладонь к кровоточащей груди и старался стоять как можно более прямо. Он знал, что от этой раны смерть ему не грозит, но и исцелиться он тоже не смог бы... не без подкормки. И Дин не настолько честный спортсмен, чтобы давать ему возможность перезарядиться. – Я думал, моим последним хорошим поступком на Земле будет убийство Сэма... а теперь ты говоришь мне, что он спас мир? Дин не шелохнулся; он знал, что Гордон сделает свой ход. Всегда делал. – Не строй из себя мученика... тебе не идет, – презрительно ответил он. – Ты был судьей, присяжным и палачом... даже для собственной сестры. Скажи мне... вы встретились с ней здесь... она поблагодарила тебя за ее хладнокровное убийство? – с издевкой продолжил он, ожидая реакции Гордона, и та не заставила себя долго ждать. С яростным рыком Гордон атаковал, метя ножом в горло. Он врезался в Дина всем телом, но сразу оказался отброшенным назад – и его нож так и не сумел пролить ни капли крови. В отличие от клинка Дина: Гордон протянул руку к своему горлу и почувствовал текущую по нему кровь. Но все же Дин не нанес смертельного удара. Пытаясь угадать, что задумал Дин, Гордон продолжил свою речь: – Мы не похожи на них... любого из них, правда, Дин? Мы охотники... союзники. Можем отличить хорошее от плохого. Мы понимаем, что... иногда... чтобы убить монстра, ты сам должен стать монстром. Я тому доказательство. И ты не хочешь рисковать этим, правда? Убивать этих клыкастых, всех тех существ, что прячутся здесь в темноте – все это честная игра. Но убить меня, здесь, вот так, когда мы должны быть заодно... это нечто иное, пересекает черту, из-за которой, ты знаешь, что можешь не вернуться. Черту, которую Сэм не захотел бы, чтобы ты пересекал. Не хотел бы, чтобы его героический старший брат становился монстром. Губы Дина исказила жестокая усмешка, и страшная обреченность в его глазах заставила похолодеть даже Гордона. – О, я уже далеко за пределами стадии монстра, Гордон, – Дин мрачно растягивал слова. – Искупление больше не для меня... – с ледяным выражением лица выдержав взгляд Гордона, он вынес приговор: – И не для тебя. Хочешь сказать что-то напоследок, прежде чем я вырву твою душу? Гордон склонил голову набок, словно созерцая чудо света, прежде чем произнести свои последние слова: – Просто интересно, Дин. Теперь, когда ты стал монстром, будет ли Сэм так милостив к тебе, как ты к нему? Или твоему добродетельному младшему брату будет настолько отвратительно то, в кого ты превратился, что он перережет тебе горло во сне? Часть меня надеется, что так и будет. С яростным рыком Дин замахнулся и снес голову Гордона. Но зловещие слова бывшего охотника все еще продолжали звенеть неумолимым эхом в его голове. Чистилище Бенни с большей, чем обычно, озлобленностью обезглавил двух вампиров, Кас тоже уложил двоих, но еще тринадцать приближались к ним, присоединившись к Гордону в лисьей охоте с Дином Винчестером в роли лисы. Бенни бросился в погоню, отчаянно стремясь обогнать преследователей Дина. К его большому неудовольствию, на то, чтобы догнать и подстеречь двух вампиров, ушло слишком много времени. Все его мысли были сосредоточены на том, чтобы найти Дина до того, как стая сможет разорвать его на части, и потому он бездумно набросился на противников. Мгновение позже он понял свою ошибку. В тот момент, когда в битву вступил третий вампир и замахнулся ножом на его горло, он понял, что никаким контрударом вовремя защититься не сможет. Внезапно ослепительный белый свет вырвался из глаз и рта вампира, и безжизненное тело упало на землю, являя взгляду Бенни возникшего рядом Каса. Затем ангел так же уничтожил еще одного вампира. Пятый бросился бежать – но не в том направлении, где исчез Дин. Бенни только собирался поблагодарить ангела за своевременное вмешательство, как тот резко произнес: – Тебе нужно сконцентрироваться на своих противниках. Внимательнее! Для Бенни напутствие ангела было не просто глупым, оно было невыполнимым. – Дин там один с кучкой вампиров, желающих содрать с него шкуру, так что извини, что я не такой мастер хладнокровности, как ты. – Меня беспокоит Дин, - запротестовал Кас, пытаясь услышать шаги других вампиров, чтобы понять, куда направился Дин. – Ну да, конечно. Ты бросил его для того, чтобы защитить? Очень чутко с твоей стороны, – поддел его Бенни. Может быть, Дин и простил ангела за его исчезновение, но это не значило, что Бенни тоже. Нет, ангел бросил Дина, знал, что Дин его ищет, нуждается в нем, но не пришел к нему. Бенни не терпел предательства. Не по отношению к нему и особенно не по отношению к дорогим ему людям. Кас не пытался оправдать свои поступки, точно не перед вампиром. Он объяснялся бы только перед Дином, если тот попросил бы его об этом, но тот так этого до сих пор и не сделал. – Дин не обрадуется, если ты погибнешь, – сообщил Кас. Он уже понял, что Дин дорожит Бенни и его потеря очень сильно ударит по нему. А Дин и так достаточно настрадался. От моих рук и рук других, с грустью подумал Кас. Он знал, что большего Дин вынести не сможет. Только обещание заставляло его продолжать путешествие вместе с Дином в поисках выхода из Чистилища, и он не собирался его нарушать. Потому что он был нужен Дину, но что более важно, Дин хотел видеть его рядом с собой. Точно так же, как и Бенни. И Кас не мог ни в чем отказать Дину. Но из-за этой беспечности Бенни он почти потерпел фиаско в своей цели. – Да и Дин не будет рад, если его порвет на части одержимая жаждой мести стая вампиров, - ткнув пальцем в Каса, гневно ответил Бенни. – Дин – боец, - спокойно заявил Кас, желая и сам в это поверить. Он цеплялся за эту мысль больше всего, даже здесь. – Дин – боец, – сердито повторил Бенни. – Это все, что ты можешь сказать? Он может быть уже мертв... – До этого момента он ни разу не чувствовал на себе гнев ангела. Тот вдруг оказался совсем близко, и от взгляда голубых глаз у Бенни застыла бы кровь, если бы все еще была теплой и текла по его венам. – Дин не мертв, – прорычал Кас. Он не собирался даже допускать этой мысли – никогда – и не собирался позволять Бенни говорить подобным образом. – Боже, вам двоим нужно заткнуться, – негромко сказал Дин, появившись из густого леса справа от них. Он не заметил, как оба: и ангел, и вампир – вздохнули с облегчением. – Я только что оторвался от вампиров на хвосте и не хотел бы, чтобы все соседи сбежались поздороваться. Резко повернув голову, Бенни пробормотал: – Слава богу. Широко улыбнувшись, он отошел от Каса и заключил Дина в радостные объятья. – Брат, я думал, ты уже мертв. Обняв вампира в ответ, Дин по-дружески похлопал его по спине. – Я умирал пару раз до этого... но не сегодня. Вместо того, чтобы отпустить Дина, Бенни закинул руку ему на плечи и в приятельском полуобъятии притянул ближе. Глядя, как они уходят прочь, Кас ощутил, как в животе шевельнулось что-то противное, он знал: это ревность. С обидой он подумал о том, что Дин не был братом Бенни. И что он сам был другом Дина еще задолго до того, как вампир узнал о его существовании. Но он промолчал. В конце концов, он сам частично был виноват в том, что доверие и дружба Дина теперь принадлежали Бенни. И несмотря на то, что его поступки были продиктованы бескорыстными побуждениями, что все было ради того, чтобы сохранить Дина в безопасности, от того факта, что он день за днем слушал его молитвы и не пришел к нему на помощь, оставил в одиночестве, деться было некуда. И тогда Дина нашел Бенни. Какие могли быть шансы, что единственный вампир, да, возможно, единственная душа во всем Чистилище, у которой сохранились человеческие моральные устои, пересек дорогу Дину. Должен быть какой-то высший смысл в том, что вампир рассказал Дину о выходе, смог предложить ему надежду. Но Кас все еще сомневался. Хоть он и видел, как Бенни защищал Дина и раньше, но причиной могли являться его собственные интересы, а именно: Дин был его единственным способом выбраться из Чистилища самому. Так продолжалось до сегодняшнего дня. До того, как вампир оказался готов пожертвовать своей жизнью, даже жизнью Каса, лишь бы убедиться, что Дин выживет. У Бенни не было скрытых мотивов, когда он сказал Дину бежать, он всего лишь хотел спасти его. Хотел, чтобы человек, которого он начал считать семьей, выжил. Просто Кас никогда не мог подумать, что Господь ответит на его просьбу тем, что пришлет Дину на подмогу вампира. – Кас, ты идешь? – позвал Дин, остановившись вместе с Бенни и обернувшись. Каса не нужно было уговаривать, в то же мгновение он возник рядом с Дином. Затем все трое продолжили путь. – Гордон, он... – замялся Кас. Он готов был совершить свою собственную охотничью вылазку, если мстительный вампир все еще не пал от рук Дина. Что-то похожее на печаль отразилось в глазах Дина, когда он кивнул, подтверждая, что лидер вампиров был мертв. – Он был твоим другом? – поинтересовался Кас, озадаченным сожалением Дина. – Друг – это слишком сильно сказано, но... когда-то давно мы верили в одно и то же, – ответил Дин и вздохнул. – И погляди, куда нас привели эти убеждения. По пути, куда хороший человек не пойдет. И Касу хотелось утешить Дина, предложить ему прощение, сказать, что его праведность не была утеряна, но он был последним существом, которое имело право говорить о праведности после всего, что он сделал. После того вреда, что он причинил Дину, независимо от своих добрых намерений. Поэтому он промолчал. Надеялся, что когда-нибудь кто-то сможет смягчить вину Дина, которую он тянул на себе за свои грехи, – по-настоящему и не ставя условий. Но пока должно было быть достаточно того, что Дин имел двух защитников, готовых пройти по темным дорожкам вместо него.