Выжить - только первый шаг

Правило №12: Огонь может отогнать холод и тьму, но то, что он приманит, будет намного хуже. Настоящее День в клетке был пустяком по сравнению с той агонией ожидания, когда он смотрел на безжизненное тело брата и молился о том, чтобы уловить движение, заметить любой самый крошечный знак, что Дин не покинул его в этот раз навсегда. В отчаянии положив руки на грудь брата, Сэм взмолился: – Давай, Дин. Это же не в твоих правилах, ты не можешь просто лечь и умереть. И я знаю, что ты никогда не покинешь меня без борьбы, не делай этого сейчас, Дин! Внезапно звук, отразившийся между деревьев, заставил Сэма поднять голову. Звук, что долетел до него за целые мили: выстрел. Но до того как он смог утонуть в чувстве вины, осознав значение этого звука, Дин шевельнулся под его руками, выгнулся на земле, словно через его тело пропустили электрический ток. Инстинктивно Сэм поймал Дина до того, как он упал бы обратно на землю, поднял его и со всей заботой, собственнически обхватил его поперек груди. Дин сильно дрожал, но он был жив. Сэм издал полузадушенный звук, смахивающий то ли на стон, то ли на смешок: – Дин. – При звуке его имени Сэма переполнила любовь, и затопило облегчение, когда он ощутил, как поднимается и опускается грудь брата под его руками. – Не делай так больше, – крепче обняв Дина, чуть ли не приказал он; не потому, что злился, а потому, что его сердце разбивалось на части. Дин прекрасно знал, что именно Сэм запрещал ему, он и так понимал, как близко был в этот раз к тому, чтобы покинуть брата. И ему очень хотелось бы не чувствовать себя сейчас так, словно он находился на грани от того, чтобы снова уйти. Независимо от того, чего хотел Сэм или он сам, его тело, кажется, приняло свое окончательное решение. Но не сейчас, мысленно пообещал он, и хотя у него не было сил поднять голову с плеча Сэма или шевельнуть руками, он умудрился пробормотать одно слово. Слово, которое вело его весь путь в Чистилище: – Сэм... ми. Услышав свое имя, Сэм с облегчением закрыл глаза и мягко, но с чувством, произнес: – Я здесь, Дин. Я здесь. Я никуда не денусь... и ты тоже. Ему было достаточно того, что Дин снова жив. Достаточно для того, чтобы перевесить вину за ту судьбу, что ожидала Мака и его людей. У него не было возможности быть в двух местах сразу, он не мог и спасти жизни гражданских, и одновременно доставить Дина к медицинской помощи. Если бы он был там, чтобы спасти жизнь Зика... это означало бы, что его не было бы сейчас здесь, с братом, чтобы отчаянно вырвать его из жадных лап смерти. Сэм стоял на коленях, удерживая в руках едва живого брата, ракетница валялась далеко на земле, и, если бы вендиго все же пришел за ними, не отвлеченный более легкой добычей, а рванул за тем, кто убил его собрата, у них сейчас не оказалось бы ни единого шанса. Чистилище Здесь нельзя было разжигать огонь, слишком рискованно, и Бенни это понимал. Огонь станет маяком, неоновым знаком "приходи и сожри меня". В том и была жестокая ирония, что именно этой ночью, из всех тех, что они пережили, огонь был нужен больше всего. Он был нужен Дину. Из-за неоднократного купания в озере с морским змеем Дин оказался насквозь мокрым и замерзшим. Даже если он в этом не признается, язвительно подумал Бенни, смотря на то, как его трясущийся от холода друг пытается перестать стучать зубами. И гнев Бенни не уменьшал тот факт, что Дин делал это не для того, чтобы держать перед ними лицо, а потому, что любой звук, громче шепота, прозвучавший в ночной тишине, приравнивался к самоубийству. Он был подобен звону колокола к обеду всем тем тварям, что рыскали вокруг в поисках поздней закуски. Этому можно было верить или нет, но когда-то давно Бенни был бойскаутом. Поэтому он знал о том, как чужое телесное тепло могло спасти кого-то от гипотермии. Правда, эта информация полезна только тогда, когда у тебя есть это тепло, которым ты можешь поделиться с замерзшим человеком. Которого у него не было – очередной побочный эффект от бытности вампиром. И это значит, я ничего не могу сделать для того, чтобы согреть окоченевшего лучшего друга. Предложить Дину свою куртку – свою промокшую до нитки куртку – тоже вряд ли хорошая идея. Снять свою одежду, чтобы просушить, у Дина возможности не было: когда внезапная атака неизбежна, любой, даже самый тонкий, слой одежды мог защитить от заточенных ножей и острых клыков. Поэтому все, что Бенни мог делать, это смотреть, как Дин глубже укутывался в свою мокрую куртку, прижавшись спиной к стволу дерева и дрожа всем телом. С тревогой Бенни заметил нездоровый румянец, выступивший на его щеках. А ты ждал хороших новостей? Но когда глаза Дина, наконец, закрылись, он глупо понадеялся, что тот найдет во сне хоть немного покоя... до тех пор, пока тот не начал метаться во сне, звать кого-то, кого здесь не было: – Сэм. Сэм... ми. Сэм! Для Бенни это оказалось переломным моментом. Он не мог больше просто стоять рядом, быть свидетелем мучений Дина и не попытаться что-нибудь предпринять. Быстро поднявшись, он подошел к Дину, сел рядом с ним и, обхватив его рукой за плечи, притянул к себе. Дин спал настолько крепко, что даже не вздрогнул от его холодного прикосновения. Вместо этого он сильнее привалился к груди Бенни и снова позвал своего брата. У Бенни брата никогда не было, он не знал, какой может быть подобная братская связь... пока не встретил Дина и не начал думать о нем как о своем родственнике, о своем брате. Младшем брате, что нуждался в его защите. Потирая плечо Дина своей рукой, надеясь согреть его, он пообещал: – Я верну тебя к нему, Дин. Я клянусь. Никем незамеченный, Кас бесшумно вернулся в их лагерь: он пришел сразу после того, как Дин произнес имя Сэма. И замер, когда наткнулся на Бенни, который защищал Дина не только от холода, но и от его кошмаров. А когда Кас услышал его обещание Дину, он впервые полностью бы с ним согласился. Потому что, сколько бы они ни срывались друг на друга, в одном они были заодно: чтобы Дин выжил и смог вернуться к брату. Настоящее Просыпаться было тяжело, слишком тяжело. Это означало, что спал он слишком долго и позволил себе излишне расслабиться. Внезапный страх от понимания того, что могло быть рядом с ним, следить за ним, желая напасть в любой момент, заставил его резко открыть глаза. Он одновременно осознал несколько вещей: сейчас была ночь, над ним никто не нависал, чтобы сожрать на ужин, и в нескольких футах от него был разведен костер. ...погасить огонь... Он тихо вскрикнул: "Нет!" и дернулся вперед, чтобы сию же секунду потушить костер. Свет был маяком, который привлечет каждого урода на расстоянии миль вокруг. В первую же секунду, стоило ему пошевелиться, его резануло агонией по нервам, но он не обратил на это внимания. Он должен был погасить костер, чтобы прожить еще одну ночь. И еще одну, и еще, и еще... пока не вернется к Сэму. Потому что неудача – это не вариант. В отчаянии он опрокинул типи из сложенных ветвей и готов был уже сбивать пламя голыми руками, но вдруг чьи-то руки обхватили его вокруг пояса, отдернули его назад, не позволяя ему выполнить задуманное. – Нет! – задушено прохрипел он, поразившись тихому, слабому звуку собственного голоса и полному отсутствию сил в своем теле, чтобы выбраться из сковывающей хватки. – Дин, успокойся! Это я! Сэм! Ты со мной! Дин только сильнее задергался в руках, которые держали его теперь за грудь и пояс. – Ты не... Сэм. Сэма... здесь нет! – прорычал он, задыхаясь. Он слишком хорошо знал эту игру: когда желаемое казалось таким настоящим, что он позволял ослабнуть своим инстинктам. В такие моменты он плавал между сном и явью, и его тело явно было не в лучшей форме. А потом он вспомнил... что был ранен, и у него началась лихорадка. А лихорадка всегда вызывала у него видения о Сэме. Разжав пальцы, которыми он пытался отцепить от себя удерживающую его ладонь, Дин потянулся к своему ботинку и вытащил нож. И хотя у него был шанс нанести смертельный удар, он этого не сделал бы: он не мог заставить себя убить кого-то, кто даже всего лишь притворялся Сэмом. Поэтому он только полоснул ножом по его предплечью. Кровь мгновенно показалась на поверхности кожи. Сэм вскрикнул от неожиданной боли, но брата не отпустил. Схватив Дина за запястье руки, в которой тот сжимал нож, он попытался отвести ее в сторону, чтобы Дин больше не мог поранить его или себя. – Дин! Это я, Сэм! На самом деле я! – Хорошая попытка... но Сэма... здесь... нет, – Дин пытался высвободить ладонь с ножом, изгибаясь в руках, которые его удерживали. Сэм мрачно заметил, что больше не может позволять Дину сопротивляться, поскольку рана брата снова начала кровоточить. Так продолжаться не могло. Он не мог этого допустить. Поэтому он безжалостно дернул Дина на себя и прижал его к своей груди обеими руками. Это отобрало у Дина последние силы, но эта победа на вкус была не слаще пепла: брат застонал от боли и осел в его объятиях. Сэм осторожно сдвинул руку, так, чтобы больше не сковывать движения Дина, а скорее, поддерживать его и не дать упасть вперед. Ругнувшись под нос, Сэм наклонился ближе к Дину. – Прости, прости, но ты должен перестать, Дин. Я здесь, чтобы помочь тебе. – Было неправильно, что ему приходилось объяснять брату свои намерения, что Дин даже не узнавал его и не принимал его помощи. Ага, потому что ты в последнее время так старался ему помочь... выбраться из Чистилища, избегать нехороших воспоминаний, с горечью отметил Сэм, начиная понимать, почему Дин так мало ему доверял. От бессознательности Дина отделяли малейшие крохи, но он все равно отказывался скрыться в этой блаженной ночи без боя, не зная о том, кто за ним присматривает. Его пленитель не воспользовался его слабостью, чтобы навредить больше, не убил его, а даже извинился за то, что причинил боль. – Кто... ты? – с трудом проговорил он, ему было тяжело и больно дышать, а это не сулило ничего хорошего. Как много сил нужно на то, чтобы выдавить из себя каждое слово... – Не... Сэм, – предупредил он, не собираясь получать в ответ очередную ложь. Не тогда, когда ему было очень дерьмово, и увидеть Сэма... единственное, чего он хотел. Может быть, потому что Сэм – это последнее, что он захочет увидеть, если будет умирать. Мгновение Сэм молчал, пытаясь справиться с комом, сковавшим его горло от осознания того, что Дин полностью был потерян в воспоминаниях о Чистилище. В воспоминаниях, частью которых Сэм не являлся. Проглотив чувство вины и разочарование от того, что он не был тем, кого сейчас хотел увидеть Дин, он попытался как можно мягче произнести: – Ладно, ты меня раскусил. Я не Сэм. – Его голос дрожал, и Сэм побоялся, что Дин сразу услышит эти нотки обреченности. Но Дин ничего не стал говорить, только застыл в его объятиях и молча ждал продолжения лжи. Было очень больно – понимать, кому Дин обрадовался бы в том воображаемом мире, где он оказался заперт сейчас. Не мне, эхом стучало у Сэма в голове и сердце. – Это... это Кас, – сказал Сэм и вздрогнул, будто ангел мог явиться и наказать его за то, что он выдавал себя за него. Собрав все силы, чтобы поднять голову, Дин попытался отцепить от себя руки, удерживающие его. – Хорошая попытка... но Кас... бросил... меня. Не уверен, для чего ищу его... прибить... или обнять. Так, значит, Кас не был с Дином в Чистилище все время. Сэм знал об этом, но то, что Кас бросил его, это стало новостью. Новостью, которая еще сильнее разожгла злость на ангела. Только сейчас об этом думать было не время, не тогда, когда кровь Дина пропитывала его рубашку. То, кем Сэм решил притвориться на этот раз, только доказывало его отчаяние. И то, как сильно он любил Дина. – Ладно, ладно. Я не ангел. Просто... вампир, которого ты решил не убивать. – Бенни? Облегчение и радость, что послышались в голосе Дина, когда он произнес имя вампира, того, которого Дин назвал лучшим братом, чем он, ударило Сэма в самое больное место. Это было похоже на глоток кислоты, но Сэм согласен был быть кем угодно, только бы достучаться до брата, заставить его перестать бороться с ним и убедиться, что Дин его не покинет. – Да... это Бенни, – хрипло продолжил он и, когда Дин не стал этого отрицать, продолжил, задушив свою обиду на корню: – Не мог бы ты перестать теперь тыкать свой нож мне в лицо? Вряд ли ему было нужно изображать южный акцент, но, если понадобилось бы, он сделал бы и это то же. Наконец-то приняв тот факт, что он находится в хорошей компании, Дин позволил ножу выпасть из его дрожащей руки и уронить голову на грудь Бенни; он уже мог доверять вампиру в том, что тот не воспользуется его слабостью. Сэм с трудом сдержал слезы, не уверенный в том, чем они были вызваны: тем, что Дин сдался, или же болезненной ревностью к тому доверию, что заслужил Бенни от его брата. Дину нужна сейчас твоя помощь. Твоя! Так что хватит распускать сопли, и начинай действовать ради него! – прикрикнул он на себя, прежде чем сказать: – Мне нужно остановить кровотечение. – Зачем... опять... жажда замучила? – хрипло поддразнил Дин. Мышцы Сэма свело, когда он в очередной раз осознал опасность, тот самоубийственный выбор, что сделал Дин, приняв Бенни в качестве компаньона, в качестве кого-то, кто находился вот так близко... даже когда он истекал кровью. Сэм не смог выдавить из себя ни слова, поэтому Дин продолжил: – Да... я знаю... Вряд ли тебе захочется отхватить... алкогольное отравление... от такого пьяницы... как я. Понимаю. Слова Дина начали принимать очертания дружеских препираний, которые, вероятно, были обычным делом у Дина и Бенни. Дружеский стеб, а не ссора. Не так, когда кто-то спрашивал: "Почему ты не искал меня?", а другой отвечал: ничего страшного, ведь «Ты был в порядке». На мгновение Сэм крепче прижал к себе Дина. Он не мог отпустить, не хотел, но ему пришлось заставить себя шевелиться, чтобы помочь Дину. Развязав куртку Айвэна, что висела на поясе у Дина, он предупредил: – Мне нужно положить тебя. – Произнеся это, он осторожно уложил Дина на живот на лесную подстилку. Несмотря на то, что он знал, чего ждать, увиденное сильно ударило по нему: пропитанные кровью повязки и рубашка возле раны, ощущение теплой красной жидкости, текущей с куртки и слоев бинта, когда он их размотал. Он не стал терять времени на то, чтобы осмотреть рану и промыть ее антисептиком, потому что его брата убивала не инфекция. Его убивала серьезная травма и потеря крови. С этим Сэм не мог справиться, не здесь, когда отсутствовали самые элементарные медицинские средства и когда он был один. Достав свежие бинты из аптечки, он с силой прижал их к ране. Дин слабо вскрикнул и попытался увернуться от источника боли, и Сэм с трудом сдержал собственный стон. – Не умирай, Дин, – в его хриплом надтреснутом голосе звучала мольба. – Я был... в девяти кругах... Ада. Интересно куда... попадешь... если тебе выпустят кишки... в Чистилище? – Дин задал вопрос, ответа на который не знал ни один из них. – Ты об этом не узнаешь, – упрямо пообещал Сэм, не обращая внимания на яркие доказательства того, как сильно он мог ошибаться. Кровь уже залила его руки, и он добавил еще бинтов на спину Дина. – Ты стал... оптимистом? – Дин произнес это с сарказмом исключительно ради Бенни, потому что голос вампира звучал слишком обеспокоенно. – Наверное... я совсем плох. Сэм только собрался открыть рот, но Дин его опередил. – Бенни, мы хорошо... пробежались. Но я... я схожу с дистанции. Ты должен идти... в этот раз... оставь меня. – Нет, Дин! – Пожалуйста, иди... не жертвуй собой... ради преданности... покойнику. – Дин собрал столько сил, сколько смог. Он не мог допустить, чтобы Бенни тоже стал одним из тех, кто погибнет, пытаясь его спасти. Он не стоил этого, он никогда не будет стоить ни одной жизни, потерянной во имя того, чтобы он мог жить дальше. – Ты достаточно рисковал... ради меня... ты мне не обязан... своей жизнью. Прости... что не сдержал свою... часть сделки... не спас тебя... как ты спасал... все это время. Сэм почувствовал, как что-то шевельнулось в нем от слов, предназначенных не ему. От проблеска непоколебимой верности, которая когда-то была и у них с Дином. От взаимной преданности между его братом... и Бенни, преданности, в которой Дин не сомневался, и знал, что она останется даже в минуты наибольшей слабости, даже когда ему нечего будет предложить взамен, кроме собственной верности. – Не... спорь... не сейчас. Просто... иди, Бенни. Пожалуйста, – настаивал Дин. Он проигрывал битву и знал, что долго в сознании не продержится. Он стал обузой для Бенни, и для последнего это могло плохо закончиться. Просьба Дина, явный страх и требовательность, прозвучавшие в его голосе, пронзили Сэма насквозь. Дин самым настоящим образом заботился о вампире, так же, как он поступал с любым другим, кто совершал невозможное и доказывал ему, что он был достоин того, чтобы ему приоткрыли душу. Душу, которую Дин считал грешной и не подлежащей искуплению. Стыд захлестнул Сэма, когда он вспомнил, как бессердечно отреагировал на дружбу Дина с Бенни. – Я могу оказаться тем самым охотником, что однажды встретит Бенни и прикончит его. – В тот момент ему пришлась по вкусу идея убить Бенни, забрать его у Дина и загнать брата в угол, чтобы остаться для Дина единственной поддержкой. Он горько посмеялся над словами Дина: "Бенни никогда не подводил меня", ответив ему: "Что ж, рад за тебя, Дин. Должно быть, здорово найти себе кого-то, кому сможешь доверять спустя все эти годы". Страх прочно поселился в его душе от слов Дина, от реальной возможности того, что, как сказал Мартин, Дин сделал свой выбор... и выбрал не его. Но он не мог просто так сдаться, даже несмотря на то, что Дин принял его ультиматум "Двигайся дальше, или это сделаю я" и подловил его на блефе, отослал в чертов Техас к Амелии неоновым знаком "скатертью дорожка". Но вместо того, чтобы раскаяться, когда Дин неожиданно пришел к нему, за ним, он бросил ему очередной вызов, заставил Дина выбирать между ним и Бенни. И Дин ушел. И это оказалось намного больнее, чем отцовское "если выйдешь за дверь, не смей возвращаться". Сколькими способами Дин пытался дать ему понять, что Бенни много значит для него. И это должно было оказаться важным для него. Дин потерял стольких близких людей, конечно, он не хотел терять еще одного, даже если этот кто-то с клыками и жаждой крови. И что я сделал? Я угрожал убить Бенни, забрать того, кого Дин назвал другом. Когда он услышал, что именно Дин говорил Бенни, хоть и не зная, что перед ним не вампир, Сэму стало дурно от своей реакции, от того, что он позволил ревности возобладать над собой. И теперь для него было практически невозможным отрицать тот факт, что вампир заслужил хоть какое-то доверие Дина. Да, и иллюстрирует то, как я терял его доверие не по дням, а по часам с тех пор, как он вернулся. – Бенни... иди, – слабо приказал Дин. Но сейчас Сэм знал, что Бенни не стал бы исполнять этот приказ и остался бы с Дином... несмотря ни на что. Так же как и я, верит еще в это Дин или нет. Вслух он ответил и за себя, и за Бенни: – Я никуда не пойду, Дин. Тебе от меня не отделаться. Мы команда, помнишь? Мы все преодолеем вместе. Дин выдохнул, признав поражение, чувствуя, как его тело еще сильнее вжимается в землю. Он понял, что этот раунд проиграет, потому что Бенни слишком похож на Сэма, такой же упрямый. – Прекрасная речь... серьезно, чувак? А дальше что... ты скажешь... что мы действительно... выберемся отсюда? Что я снова... увижу Сэма? От неожиданного появления в словах Дина собственного имени у Сэма перехватило дыхание, а на сердце потеплело. Даже там, в Чистилище, оставаясь верен Бенни, Дин думал о нем. Его брат все еще был решительно настроен вернуться к нему. Это ведь было в духе Дина: видеть Сэма в качестве цели, ради которой он пройдет все Чистилище насквозь. – Ты увидишь его. Я обещаю, Дин, увидишь, – поклялся Сэм Дину и самому себе – быть ему братом, которого Дин ожидал увидеть, когда выбрался из Чистилища. Младшим братом, который возьмет на себя риск позволить Дину вернуться в его сердце, не держать его на расстоянии вытянутой руки, пребывая в ужасе от вероятности потерять его снова. Ведь это не помогло, разве нет? Ты сейчас прямо там, где не хотел быть, и боишься, что Дин ускользнет из твоих рук. И это подкосит тебя не меньше, чем в тот раз, когда он исчез, и ты думал, что ты потерял его навечно. – Ты увидишь его снова, – повторил он с большей убежденностью. – Надеюсь... – сказав это, Дин замолчал и перестал вздрагивать от агонии, что причинял ему Бенни, жестоко зажимая рану. – Дин! – с тревогой вскрикнул Сэм, его пальцы стали панически искать пульс... и нашли его. Но облегчение, которое почувствовал Сэм, было испорченно горьким вкусом осознания, что это не продлится долго. Не сможет. Даже со сверхъестественной силой Дина и потрясающей толерантностью к боли его тело все же имело свои лимиты, это была просто материальная оболочка, уязвимая, зависящая от прихотей науки. Эта победа была мимолетной. Дин даже не понимал, что это его младший брат сейчас стоит на коленях возле него, прижимает пропитанные кровью повязки к спине и, окруженный милями пустого леса, рассыпается на части, потому что был Сэм Винчестером или нет, он имел границы того, что мог выдержать. И потеря старшего брата никогда не была в этом списке.