Выжить - только первый шаг

Правило № 14: Здесь страх беспристрастен. Сковывает каждый шаг, мешает каждому вдоху, пропитывает каждую душу в темноте. При всей своей наблюдательности Сэм не знал, как долго они летели на вертолете, не помнил, как спустились с крыши больницы в травматологическое отделение. Он вообще мало помнил; только то, что пришлось отпустить руку Дина у дверей смотровой скорой помощи. А отпустить его руку ощущалось так, словно он потерял какую-то часть своего тела: острое чувство всепоглощающей потери, невыносимая боль, а затем неистовое отрицание того, что ее больше... нет. Его оставили увечным, разорванным, шатающимся, одиноким и потерянным прямо перед закрытыми дверями. Когда практичная медсестра отвела его в зал ожидания, он даже не дрогнул от непрошенного физического контакта, не стал сопротивляться, просто пошел туда в оцепенении и шоке. Но вместо того чтобы занять стул, стоял и оглядывал зал больницы, четыре стены того места, куда он всю ночь так страстно желал доставить Дина, то место, которое должно было стать раем. Он надеялся на него, на то, что оно сможет все исправить, доверял ему, несмотря на все прежние неудачи современной медицины с сердцем Дина и после автомобильной аварии, неудачи с Бобби и отцом. Доверял потому, что это было единственное, что ему оставалось. Но больница не чувствовалась раем, потому что никто ему не мог сказать то единственное, что он хотел услышать: Дин не умрет. Никто авторитетно не опровергал его предательские мысли, от которых он не мог избавиться, о том, что даже после всего, через что он прошел, после отчаянной битвы Дина за то, чтобы пережить ночь, Сэм все равно его потеряет. Медики в вертолете не были так сдержаны, как члены поисковой команды, они выкрикивали жизненные показатели Дина такими красноречивыми терминами, что любой неспециалист их понял бы. Большая потеря крови. Глубокий шок. Неустойчивый пульс. Опасно низкое кровяное давление. Серьезное повреждение мышечных тканей. Поврежденная почка. Другими словами: с каждой секундой все ближе к смерти. И теперь они ждали от Сэма, что он присядет, возьмет с ближайшего столика почитать старый журнал, выпьет стаканчик кофе и не будет делать абсолютно ничего, пока Дин борется за свою жизнь?! Не в его стиле было оставлять Дина сражаться в одиночку, не попытаться сделать ради Дина хоть что-то, что Дин захотел бы сам. Иди умойся, Сэмми, слышал он в своей голове, будто Дин был подключен к нему, даже находясь в другом крыле больницы. Может быть, умирает. Зажмурившись и сжав кулаки, Сэм боролся с желанием заорать, заставить свои злобные мысли заткнуться, пытался заблокировать все, кроме голоса Дина, тех успокаивающих слов, что брат говорил бы ему, если бы был здесь, если бы знал, что Сэм теряет контроль. Но он больше не слышал голос Дина в своей голове, только звон крови в ушах, приглушенные разговоры в комнате ожидания и безумное биение собственного сердца. Резко распахнув глаза, Сэм едва не упал на первых шагах, прежде чем сумел восстановить равновесие. Он успокоился достаточно для того, чтобы найти уборную, но когда он потянулся к дверной ручке, то замер от вида крови на собственных руках. Мысль о том, что он может оставить вокруг следы крови Дина, заставила его окаменеть. Но судьба дала ему шанс: кто-то вышел из туалета в этот момент, и он осторожно проскользнул внутрь до того, как дверь закрылась. Подойдя к раковине, он осознал, что никогда так не радовался автоматическим кранам и дозаторам мыла. Он грубо отскребал свои дрожащие руки от крови Дина, забившейся в линии жизни на его ладонях, под ногти, даже, кажется, в поры. Остановился он, только когда понял, что находится на грани от того, чтобы смешать свою собственную кровь с растворяющейся ДНК брата. Когда он поднял взгляд и увидел себя в зеркале, его едва не стошнило. Он весь был в крови Дина. И в этот раз это были не фокусы ада или кошмары, а гротескная реальность. На его щеке виднелся темно-красный мазок, словно боевой раскрас с битвы, которую он проиграл. И его куртка, рубашка, джинсы: они все были замараны коварными темными пятнами, жестоко напоминая ему не только о том, как много крови потерял Дин, но и о том, как долго это длилось. Всю ночь. Каждую ее секунду, пока он был в моих руках. Хуже уже быть не могло: Сэм понимал, что это лишь внешние повреждения, а внутри Дин истекал кровью годами. Со времен Чистилища, ада, смерти отца, гибели мамы. И внезапно показалось немыслимым то, что внутри Дина осталась еще хоть какая-нибудь кровь, физически или эмоционально. То, что он все еще был жив, что он еще мог хотеть жить дальше. Сэм был в двух секундах от того, чтобы сорвать с себя свои куртку и рубашку и выбросить их в мусорный бак, сделать все ненастоящим, проигнорировать все знаки и подсказки, которые он отказывался видеть, когда голос Дина вдруг остановил его: О, Сэмми, я думал, что я единственный эксгибиционист в семье. И понимание того, что Дин абсолютно точно сказал бы это, что Дин настолько укоренился не только в его душе, но и в разуме, правя там безумием, напомнило, что, если он выбросит рубашку и куртку, он останется... голым по пояс. Так дело не пойдет. Поэтому он стер кровь со щеки, в последний раз с отвращением глянул на свое отражение в зеркале и спешно вышел из уборной. Оцепенело ориентируясь по знакам, он направился в сторону телефонов-автоматов. Когда он добрался до ряда телефонов и увидел, что рядом никого нет, чтобы помешать ему, его охватил тошнотворный страх: теперь у него не было отговорки, чтобы не делать то, что он давно должен был. То, что он обещал сделать Дину, когда они доберутся до цивилизации. - Гарт слушает, - ответил Гарт в трубке, и у Сэма пересохло во рту. Он сглотнул несколько раз, прежде чем смог произнести хоть слово и прервать повторяющийся поток приветствий от Гарта. - Эй, Гарт, это... Сэм. - Его замешательство заставляло все выглядеть так, будто он забыл собственное имя, и ему пришлось задуматься, чтобы вспомнить его. И так оно и было, потому что без Дина... не так много от него оставалось. Внезапно слова Габриэля в образе Трикстера эхом прозвучали в его голове: Нравится тебе или нет, но вот такой будет твоя жизнь без брата. И, несмотря на то, что Гарт даже не попал бы в список людей, с которыми в этот момент Сэм хотел бы поговорить, странноватый, но добродушный охотник почувствовал его состояние и мягко спросил: - Сэм, ты в порядке? Нужна помощь? Сэм зажмурился, пытаясь не сломаться по новой. Ему до боли нужна была помощь. Но то, о чем он собирался попросить Гарта, касалось не его. - Да, здесь... здесь вендиго. Мне нужен кто-то, чтобы закончить охоту, и там еще... были... - он чуть не задохнулся, когда представил Зика, Айвэна, Вики и даже Мака, - четыре человека. Я не знаю... - о судьбе, на которую я их обрек. Но равнодушный внутренний голос тут же упрекнул его: Не знаешь? - Конечно, конечно, - с готовностью согласился Гарт. - Дай мне координаты, и я срочно кого-нибудь пришлю. Сообщив GPS координаты, по которым он и Дин обнаружили первоначальные нападения, Сэм рассказал ему об охотничьих домиках и телах ранних жертв вендиго. Будто догадываясь о том, что есть определенная граница, которую ему не стоит переходить, Гарт осторожно поинтересовался: - Довольно подробно. Вас навел какой-то другой охотник? - Нет, Дин и я... - Сэм закусил губу, зная, что он должен произнести эти слова. Попрактиковаться говорить их вслух, чтобы сказать потом Дину без малейшего намека на сожаление в голосе. Чтобы доказать ему: он может жить с последствиями своих решений. Множества ужасных решений, которые он принял, – если в результате Дин останется с ним. - Мы с Дином охотились на него, и Дина... ранили. Ранили – это звучало так просто. Но все, что Сэм видел, это как Дин падает на землю и больше не поднимается, как его кровь стекает в лужу, как рана обнажает кость, как Дин в бреду не узнает его, как он сам удерживает тело брата в своих руках, боясь, что следующий его вдох будет последним. Смахнув предательские слезы, Сэм выдохнул и постарался затолкать свои чувства поглубже. К чести Гарта, тот не стал давить, а просто дал ему время взять себя в руки. - Те четверо, они не хотели... они знали о существовании вендиго, но... последний раз, когда я их видел, они пошли за ним в его логово. - Они тоже охотники? - Ученые, - с ненавистью выплюнул Сэм. - Хотели... изучить его. Спасти. - И обрекли моего брата на смерть. Часть его чувства вины вновь преобразилась в праведный гнев. - Спасти?! Старик, это уже ни в какие ворота, - спустя мгновение ответил Гарт. Сэм почти истерично рассмеялся в ответ, находясь на грани от того, чтобы зарыдать. Он так и слышал Дина, говорящего то же самое. - Не волнуйся, я разберусь, Сэм. А Дин? Он будет в порядке, да? - с беспокойством спросил Гарт. Вот такой он, Дин. Всегда находит свой путь в сердце самых странных людей, подумал Сэм, прежде чем с наигранной беспечностью ответить: - Конечно, мы же говорим о Дине. Но даже Гарт на это не купился. - Если я тебе нужен, только скажи. Предложение было неожиданным и едва не добило Сэма. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с эмоциями и хрипло отказаться. - Не, мы в порядке. Но все равно спасибо... за все, Гарт. Позвони мне, когда... Сэм не смог договорить, и Гарт не стал заставлять его закончить фразу. - Да, я позвоню тебе, когда узнаю, что вендиго убит. - Ему хватило мудрости не упоминать четырех гражданских, которых охотники, скорее всего, найдут... по частям. Сэм повесил трубку, не собираясь давать Гарту шанс спросить что-нибудь еще и проявить заботу, которую Сэм не в силах был вынести. Затем он вернулся в комнату, зная, что на этот раз ему придется сесть. Не нужно было искать заклинание или снимать проклятье, не в этот раз. Больше он ничего не мог поделать, и все зависело от профессионализма медиков и упрямства его брата. И теперь, сидя там в одиночестве, он мог лишь мысленно повторять одну-единственную осмысленную молитву: Пожалуйста, Дин. Пожалуйста. Потому что, когда приходило время, его вера всегда оставалась там, где была и всегда: со старшим братом. *** Когда пришел врач, Сэм сначала даже не понял, что тот сказал. - Он перенес операцию. Сэм слышал все это и раньше. Он борется изо всех сил, с такими травмами он не прожил бы так долго. Подождем, когда он очнется... если он очнется. Мы пытаемся облегчить его положение. Голос врача ворвался сквозь череду его мрачных воспоминаний. - Следующие несколько часов, даже дней, будут критическими. И, если честно, вероятен любой исход. Живи или умри. Такая у них работа и жизнь. И Сэм никогда не ненавидел ее сильнее, чем сейчас, не желал так отчаянно, чтобы они жили нормально и безопасно где-нибудь в маленьком городе. - Где мой брат? – все, что он смог сказать. Это было единственным, что его волновало. Он верил, что каким-то образом сможет проигнорировать мрачные предсказания врача, только когда увидит Дина, дотронется до него и будет знать, что брат его не оставил. Но, как Сэм надеялся, это его не успокоило. Дин выглядел таким хрупким, лежа на больничной кровати, а кардиомонитор беззвучно считал удары его сердца. К счастью, Дин дышал сам и не нуждался в том, чтобы машины насильно загоняли в него кислород для поддержания жизни. И рука Дина ощущалась не такой холодной, как тогда, в вертолете, и не важно, что разница была едва заметна. Проигнорировав стоящий в комнате стул, Сэм сел на больничную кровать возле коленей Дина. Было невыносимо находиться далеко от брата после ночи, когда он поверил, что их физический контакт был единственным, что не дало Дину умереть. Был единственным способом, которым он мог пробиться сквозь агонию и боль брата, чтобы доказать, что он не собирается сдаваться и оставлять его. И Дин тоже не должен. Именно это Сэм хотел донести до него и сейчас. - Эй, это Сэм, - тихо начал он, но, когда это не вызвало никакой реакции, продолжил: - Худшее уже позади, Дин. Ты в больнице, - он осторожно сжал его руку, - теперь все, что от тебя требуется, это очнуться, хорошо? Я знаю, я пытал тебя всю ночь своим пением, и дурацкими историями, и... - У него внезапно кончился воздух в легких, и глаза защипало от слез. Сэм вдохнул, и имя брата вырвалось из него мольбой: - Дин. Протянув руку, он осторожно положил ее брату на грудь. - Мы так далеко зашли, ты не можешь сдаться. Не сейчас, когда мы наконец снова вместе, когда я смог расслабиться и впустить тебя обратно, даже зная... зная, что, если я тебя снова потеряю, я не переживу этого. Не захочу. Дин не отреагировал на признания Сэма. Не отвечал и не двигался. Но он дышал, боролся ради него. Сэм это знал и доверял ему. И пока этого было достаточно. Должно было быть. *** Выпросив у одной из медсестер форменную футболку, Сэм уже не чувствовал себя бросающимся в глаза бельмом. Зайдя в больничный магазин подарков, он купил каждый более-менее приличный журнал из стоявших на полках. Слегка смущаясь, он взял еще и плюшевого мишку, который был так похож на медведя из ненавидимой Дином рекламы, и Сэм уже предвкушал реакцию брата, когда тот его увидит. И все эти старания не будут напрасными, потому что Дин очнется. Конец истории. Стараясь не слишком торопиться, Сэм вернулся в палату Дина и выдохнул только тогда, когда его увидел. Отметил с облегчением, что он дышит, без сознания, но и хуже ему не стало за те десять минут, в которые его не было рядом. Вернувшись в свое кресло возле кровати брата, Сэм достал один из развлекательных журналов и начал изучать его в поисках чего-то, что могло заинтересовать Дина. - Хорошая новость: та блондинка, что тебе нравится, будет сниматься в новом шоу о культе. Это в твоем вкусе. Может быть, тебе стоит написать ей фанатское письмо, - поддразнил он и глянул на Дина, но тот никак не отреагировал на шутку. Поэтому он перевернул еще одну страницу, а потом еще. - Жаль сообщать тебе, Дин, но "Доктор Секси" проиграл "Анатомии Грей" в "Выборе народа" в номинации "Лучшая драма". Чувак из "Касла" признан лучшим драматическим актером, но я бы его не выбрал, не с такими соперниками. И даже ты согласился бы, если ему и давать награду, то скорее за "Светлячка". Так прошла и вторая половина дня. Сэм покидал комнату Дина, только когда медсестры выгоняли его в комнату ожидания на тихий час в отделении интенсивной терапии. Там он читал Wall Street Journal, ходил взад-вперед и по большей части сводил всех с ума; если они и сами до этого не свихнулись от того, что кто-то из их близких лежал в отделении интенсивной терапии. Было чудом, что его не выпроводили из комнаты. Он покидал комнату в ту же секунду, как заканчивался двухчасовой тихий час. Возвращался к Дину, читал ему журналы или просто сидел рядом, разговаривая с ним на разные темы, вроде тех, кого из супергероев следует добавить в новый фильм с Мстителями, или о том, как Беар Гриллз должен кричать "Снято", запрыгивать в вертолет и лететь в забронированный номер люкс во время съемок шоу "Выжить любой ценой". *** На третий день Сэм старался не терять надежду, а доктор отказывался давать оптимистичные или пессимистичные прогнозы, считая, что может успокоить Сэма словами "нам остается только ждать". Но Сэм ждал и не видел в этом ничего нового: ни возвращения цвета лица Дина, ни малейшего движения его тела, ни едва заметного вздрагивания ресниц. Ничего. Ни единого знака, что Дин собирается к нему вернуться. В очередной перерыв, когда его выгнали из комнаты Дина, вдруг зазвонил мобильный, и на мгновение Сэм подумал "Бобби", прежде чем вспомнил, что Бобби умер и он один. Он все, что было у Дина. Звонил тот, кто желал занять место Бобби. И Сэм одновременно ждал этого и боялся. - Гарт, привет, подожди секундочку, - поздоровался он и, отыскав ближайший выход из больницы, вышел на улицу. Не хотелось устраивать спектакль своей реакцией на новости от Гарта. Он нашел маленький сад с зелеными растениями, мощеными дорожками и деревянными скамейками. Прислонился к стене и приготовился слушать новости. - Окей, теперь я могу говорить. - Только что получил звонок. Вендиго убит, - объявил Гарт с чересчур наигранной радостью, словно хотел сделать эти новости хорошими, по сравнению с теми, что прозвучат дальше. Сэму потребовалось намного больше времени, чем следовало, чтобы задать охрипшим голосом свой вопрос: - Выжившие? - спросил он кратко, не зная, услышит ли он ответ Гарта за громким стуком собственного сердца. Но он услышал и мгновенно пожалел об этом. - Прости, Сэм. Никто не выжил, - осторожно ответил Гарт, почти не имея понятия, как тяжело Сэм воспримет это, особенно если был Дин ранен настолько серьезно, что не в состоянии утешить брата. - Нет, но... - Сэм запнулся. Сколько бы он себя ни готовил к этому исходу, он не мог его принять. - Там были тела, когда мы с Дином были в охотничьих домиках, пару дней назад... некоторые погибшие неделю или две назад. Я имею в виду, что если они нашли только эти тела... - Сэм... это были свежие тела, - Гарт оборвал его, сожаление и извинения звучали в каждом его слове. - Ребята считают... двух- или трехдневной давности. У Сэма перехватило дыхание. Закрыв глаза, он тяжело оперся на стену. Время совпадало. Он вспомнил выстрелы из ружья, которые слышал. Как зол был предыдущий монстр после того, как Рой выстрелил в него. Но Сэм все еще цеплялся за надежду. - Четыре... их было четверо. – Хотя бы один выживший, одна-единственная жизнь, не принесенная в жертву ради Дина, смогла бы уменьшить его чувство вины. Чувство вины, которое, Сэм знал, брат взвалит на свои плечи из-за того, что решение было принято не им, а из-за него. Решение было моим, и вина моя. Вместо того чтобы подтвердить или опровергнуть слова Сэма, Гарт ответил: - Сэм, ты не виноват. Ты сам сказал, они знали, что такое вендиго, когда отправились за ним. - Они нашли четыре тела? - почти выкрикнул Сэм. Гарт не понимал, что он не просто оставил Мака и остальных... он принес их в жертву, отправил их прямиком в логово вендиго, использовал как приманку, чтобы отвлечь того и убедиться, что монстр не последует снова за Дином. - Забудь об этом, - приказал Гарт, его голос звучал таким серьезным, каким Сэм никогда его не слышал. - Сосредоточься на своем брате. - Я так и делаю, - огрызнулся Сэм; смешно было даже предполагать, что он думал о чем-то, кроме Дина. Еще он думал о том, как Дин воспримет новости, как Дин теперь будет на него смотреть. Как на что-то близкое к монстру, чем к человеку. Снова. - Как ты думаешь, что он спросит у меня первым делом? Он захочет узнать, скольких человек я убил, чтобы спасти его жизнь, Гарт! - Сэм, это... - Просто скажи мне, Гарт, - приказал Сэм и, когда Гарт ничего не ответил, взбесился. - Скажи мне! Понимая, что Сэм не отступит и что ему нужно знать даже самое худшее, чтобы найти способ справиться, Гарт описал то, что увидели охотники: - Двоим сломали шею. Подавившись желчью, Сэм с трудом выдавил: - Как они выглядели? - Не делай этого с собой, - чуть ли не взмолился Гарт, не желая причинять Сэму еще больше боли деталями. - Мы не можем спасти всех. Ты спас своего брата, верно? Большинство охотников приходят в эту жизнь, потому что не смогли спасти тех, кого любили. Но ты не потерял его, Сэм. - Разве? - хрипло и с вызовом спросил Сэм, с его точки зрения победы не ощущалось. Дин еще не очнулся и не подал ни единого знака, что не умрет в скором времени. Гарт словно прочел несказанное между строк: - Погоди. Дин... он же в порядке, правда? Устало проведя ладонью по лицу, Сэм выдохнул, не желая отвечать: - Опиши тела, Гарт. То, что Сэм избегал этой темы, сказало Гарту намного больше, чем он хотел бы знать. Если дела Дина плохи... чудо, что Сэм тратил время на разговоры. Гарт знал, что он делал это только по одной причине: чтобы узнать судьбу четырех гражданских, которых ему пришлось оставить, чтобы спасти своего брата. Но от этого было не легче. - Женщина и парень с армейскими татуировками. Они умерли быстро. Вики и Айвэн, мрачно подумал Сэм. Он попытался успокоить себя тем, что их смерть была быстрой и безболезненной, но это мало помогло. Их кровь была на его руках. - Другие два тела... - тихо настоял он. Он должен был знать все. Гарт громко выдохнул. Следующая новость была хуже предыдущей. - Не совсем тела... части. Очень сильно повезло бы, если бы удалось их опознать, но... там было четыре рюкзака... и они нашли... светлые волосы. С яростным рыком Сэм ударил стену, смакуя боль, что прошила через руку все его тело насквозь, затем сполз вниз по стене и уткнулся лицом в грубые кирпичи. Мертвы. Они все были мертвы, и он приложил к их судьбе руку ровно в такой же степени, сколько и вендиго. А ты предпочел бы, чтобы это Дин был мертв? Потому что ты не смог спасти и Дина, и их. Ты не мог. Никто не мог. И ему хотелось в это поверить. Поверить, что он сделал все, что мог, и это был единственный путь, который окончился бы живым Дином. И, несмотря на то, что Дин всегда его прощал, что бы он ни натворил, Сэм боялся, что этот проступок разорвет эту цепь. Но простит ли он в этот раз выбор, который я сделал, и то, что его последствия были только ради того, чтобы спасти его жизнь. - Сэм, ты все еще там? - осторожно спросил Гарт. - Да, - хрипло ответил Сэм, оттолкнулся от стены и встал, с трудом удерживая вес вины на своих плечах. - Я не Бобби, но я знаю, если бы ты спросил его, кого следует спасти: своего собственного брата или четырех незнакомцев, которые хотят познакомиться с вендиго, - я знаю, что он сказал бы. - Гарт изобразил голос Бобби: - Твоего брата, балбес. - Твоего брата, балбес, - произнес синхронно с Гартом Сэм, слабо усмехнувшись тому, что они оба угадали ответ Бобби. Понимая, что он сделал все, что мог, Гарт добавил: - Ну, будь молодцом, Сэм. И передай от меня привет Дину. - Передам, - ответил Сэм и сбросил вызов, чувствуя себя сломленным и одновременно ощущая виноватое облегчение за то, что он был сейчас здесь, а не в лесу, по-прежнему дожидаясь возвращения Мака и остальных. За то, что Дин был все еще с ним, живой и находился в том месте, где, если с его здоровьем пойдет хоть что-то не так, есть люди, которые смогут помочь и все исправить. Но что скажет Дин, когда узнает, что они все мертвы? Зик, Вики, Айвэн и Мак. Что он теперь будет думать обо мне? Как он сможет простить меня за то, что я сделал ради него? - отчаянно задавался вопросами Сэм, но затем решительность взяла верх. Дину придется просто принять, что он сделал единственный выбор, с которым смог бы жить, что он вынужден был выбрать его, что его, Дина, жизнь была для него важнее, чем всех остальных. Точно так же, как Дин выбирал меня, ставил мою жизнь превыше других много раз до этого. Вернувшись в стены больницы, он решительно направился в палату Дина. И к черту тихий час. По пути он мысленно просил у брата прощения, совершенно больше не раскаиваясь. Прости, Дин, я не поступил бы иначе, я должен был спасти тебя. Если это делает меня монстром... хорошо. Но я надеюсь, ты помнишь, что этому я научился у тебя - ставить семью превыше всего. И он почти убедил себя в том, что все будет хорошо... когда вдруг его задел плечом медбрат, пробегающий мимо. А когда он свернул в палату Дина и следом за ним поспешили другие медицинские работники, все, о чем смог подумать Сэм, было: "Не-е-е-ет!". Это уже случалось раньше, и даже не один раз: Дин умирал. Ворвавшись в палату, Сэм не думал о процедурах, о том, чтобы дать медикам место и возможность делать свою работу. Защищать Дина, спасать Дина - это была его работа. Всегда и навеки. Он грубо отпихнул медбрата, потом еще одну медсестру и, наконец, увидел Дина. То, что он предстало его взгляду, было не тем, чего он ожидал. Это было и лучше, и хуже. Дин не умирал, он бесновался в постели. В ужасе Сэм смотрел, как его брат бешено метался из стороны в сторону, пока его трясущиеся руки шарили вверх и вниз по телу, по лицу, по волосам в поисках чего-то, чего там не было. И, несмотря на то, что глаза Дина были открыты, в них не было ни грамма понимания того, что его окружало, только дикий ужас. Когда ближайший медбрат сумел ухватить одну из рук Дина и попытался прижать ее к кровати, чтобы зафиксировать сдерживающими ремнями, Дин издал почти нечеловеческий вопль протеста и попытался отчаянно отмахнуться от удерживающих его рук со всеми оставшимися у него силами. Чистилище Они были уже рядом с порталом, Дин это чувствовал. Он сказал бы, что ему это подсказывает его паучье чутье... но, если задуматься на секундочку, то его компаньоны не поняли бы отсылку к известным комиксам. Сэм бы понял, но закатил глаза. И мысли о Сэме, о том, что он уже так близок к выходу и возможности снова увидеть брата, давали Дину нечто, о чем он не осмеливался думать с момента, когда он и Кас попали в Чистилище: настоящую надежду. Не просто слабенькое "может быть", а ощущение спешки от того, что цель близка. Награда за этот кошмарный пробег сквозь земли монстров, что они осуществили. Ощущение, что морковка, повешенная кем-то перед его лицом, была не просто миражом или очередным способом обмануть его, а чем-то реальным. Он представлял удивленное лицо Сэма, когда он появится. Я как плохой пенни, от которого не получается избавиться, Сэмми, добродушно подумал он, прямо перед тем как что-то больно укололо его в шею. Уже когда Дин махнул рукой, чтобы отогнать насекомое, он понял: что-то не так. Его рука вдруг стала тяжелой, и потребовалось усилие, чтобы поднять ее, а ноги... словно превратились в желе. В горле встал ком, который почему-то оказалось невозможным сглотнуть. Прежде чем он смог осознать происходящее, его ноги подкосились, будто кто-то перерубил ему позвоночник, и он рухнул, не в силах остановить падение. Удар о землю был сравним с прыжком животом вниз... на цемент. Выбил из него весь воздух и оглушил. Но это не объясняло отсутствие возможности не то что пошевелить любой частью тела, но даже моргнуть. Поэтому он так и остался лежать в неудобной позе: ноги запутались, руки оказались придавлены его телом, щека прижата к лесной подстилке. Попытка изо всех сил позвать Бенни или Каса, хоть крикнуть, хоть простонать, доказала, что его голосовые связки так же бесполезны, как и остальные части тела. С потоком ругательств, крутящемся в голове, он огляделся одними глазами, пытаясь понять, что за урод его победил. Но в его ограниченном поле зрения не было никого, и это были плохие новости. Успокойся, Кас и Бенни догонят тебя через пару минут, пытался он подбодрить себя, но эти усилия тут же вылетели в трубу, когда краем глаза он заметил движение... движение не над землей, а на земле, на уровне глаз. Сердце заколотилось в груди, внутри заскребся страх. Это не сулило ничего хорошего. Дин увидел, как движение возобновилось, листья зашевелились, и вдруг земля пошла трещинами. Сотни гусениц проломили слой грязи и ринулись на поверхность. И все они разом двинулись в одном направлении: к нему. Несмотря на то, что Дин командовал, и проклинал, и умолял свое тело, свои руки и ноги сдвинуться, они этого не делали. Не могли. И его голос полностью пропал, не выдавая даже писка, что уж говорить о полноценном зове о помощи. Он не мог ничего сделать, кроме как смотреть, как армия гусениц решительно надвигается через листья, упавшие ветки и корни в его сторону. И он знал, что это смешно: бояться чего-то столь маленького и мохнатого, что превратится однажды в прекрасную бабочку, но, когда первая гусеница забралась на его предплечье, он вскрикнул бы как девчонка, если бы мог. Вместо этого он в ужасе смотрел, как гусеница за гусеницей заползают на его руку, на локоть. И уже скоро вся его рука от кисти до плеча оказалась ими покрыта. Но они решили поупражняться в скалолазании не только на его руке. Он уже чувствовал щекотку от их мохнатых ножек на своей лодыжке, потом на голени. В это время остальные поползли через его грудь и промаршировали по плечу. Когда первая из них упала на его лицо, он возблагодарил Господа, что закрыл рот прежде, чем его ударил полный паралич. Но когда еще больше гусениц влезли на его лицо, поползли по горлу, стали перебираться через губы и вверх по щеке, двигаясь к глазам, он отчаянно пожелал, чтобы его веки подчинились его команде закрыться. В следующую секунду он почувствовал вспышку боли в ногах, потом руках, груди. Очевидно, что этим безбилетным пассажирам было не достаточно сделать его их мистером Эверестом и они добавили новый трюк в свой репертуар, посылая еще больше яда в его кровеносную систему. А бесконечный поток гусениц, все еще вылезающих из-под земли, продолжал увеличиваться, ползти к нему и на него. Его уверенность, что все еще могло стать хуже, подтвердилась в ту же секунду, когда он ощутил, что кто-то словно взялся за его внутренности и попытался вырвать их из живота. Он бы закричал, если был бы на это способен, независимо от того, кто или что его могло услышать. Агония не утихала, а только сильнее вспыхивала в его позвоночнике, в груди и поднималась вверх по шее. И яд он уже знал, но это... это было нечто другое, нечто намного худшее. Нечто, что он испытал однажды до этого... когда принял лекарство от вампиризма. Когда зелье, которое он выпил, разрывало его на части молекула за молекулой, изменяя его, превращая его, выворачивая наизнанку, пока он не почувствовал, что окажется на другой стороне. Метаморфоза. И не из чего-то в этот раз, а во что-то. В нечто, что принадлежит Чистилищу и не будет больше человеком. Он задохнулся на следующем вдохе, когда агония вспыхнула с новой силой глубоко в его органах и мышцах. И он знал, что его шансы выбраться из Чистилища и увидеть Сэма ускользают. Портал был создан только для людей. А то, чем он станет в скором времени... человеком уже не будет. Внезапно он понял, что, если сейчас он делает свой последний выдох, если он может назвать одно-единственное имя, это окажется имя не ангела или вампира. А имя человека, которого он всегда хотел видеть рядом, когда худшее было неизбежным. Сэм! Настоящее Решив, что хватит нежничать с пациентом, который только что очнулся от комы и уже умудряется наносить удивительно неплохие удары, санитар буквально пришпилил Дина к кровати, навалившись на него сверху и прижав руки над головой. Дин выгнулся под прижимающим его весом, пытаясь освободить руки из крепкой хватки, замотал головой по подушке из стороны в сторону. Но он был слишком слаб, чтобы побороть грубую силу санитара. Парализованный страхом и отчаяньем, Сэм не мог сдвинуться с места, он стоял, окаменев, пока брат на его глазах разваливался на части, и едва сдерживал стон отрицания, потому что это был не Дин. Дин - это контроль и бравая маска, закрытые эмоции, а не безумная паника и ужас. И что было хуже всего, это то, что не он находился рядом с Дином, не он удерживал его, ворвавшись в его пресловутое личное пространство. Закрытое для всех, кроме него, Сэма. Это санитар приказывал другим привязать запястья Дина ремнями, сковать его брата... который провел тридцать лет в аду распятым к дыбе. Это все неправильно, неправильно, неправильно! Но Сэм все равно не сдвинулся с места, зная, что его держит: страх ошибиться. Страх того, что медики могут помочь Дину лучше, чем он, что он не сможет вытащить Дина из того кошмара, в котором тот застрял. Он боялся, что может причинить Дину вред больший, чем уже нанес. Но потом он вспомнил все, через что Дин прошел вместе с ним: жизнь без мамы, жизнь с папой, потерю Джесс, открытие о том, что его душа нечиста, потерю души, сломленный в клетке разум. И ни разу Дин не бросил его, не отступил назад в надежде, что кто-то другой встанет на его место и решит проблему. Нет, Дин помогал ему каждый чертов раз. Независимо от того, насколько невыполнимым это казалось или насколько недостойным Сэм себя считал, Дин помогал ему... решал его проблемы и беды. И теперь пришла его очередь помочь Дину, быть с ним... не потому что Дин позволял ему, а потому что он тоже был нужен Дину. Впервые Дин оказался слишком сломлен, чтобы удерживать свою маску, и он не понимал, где он или даже с кем, был абсолютно беспомощен. И я стою здесь и позволяю какому-то незнакомцу скручивать его! – пронеслось молнией в его мозгу, и в следующий миг Сэм бросился вперед и растолкал всех, кто стоял на пути к его брату. Дин вдруг хрипло прокричал: "Сэм!", и это был самый душераздирающий звук, который Сэм когда-либо слышал и который тронул его как ничто до этого. Дин не мог знать, что Сэм здесь, но он все равно звал его. И я здесь, я мог быть с ним с самого начала этого кошмара, если бы не позволил страху управлять мной! Внезапно что-то щелкнуло внутри Сэма, что-то такое же неистовое и дикое, как эмоции Дина, и он взревел: - Отойдите от него! Он грубо оттолкнул санитара, разрывая его хватку на руках Дина, и сам склонился над братом. Но вместо того, чтобы схватить его за руки, Сэм заключил его в объятья – не путы. Практически улегшись на кровать рядом с Дином, Сэм бережно приподнял его и привлек к себе, зажимая его руки между ними и обнимая ладонью его шею. - Ш-ш-ш... ш-ш. Я здесь, Дин. Это Сэм. Ты в порядке, - тихо прошептал он ему на ухо. Слишком горячий лоб брата прижался к его щеке. - Ты больше не там, ты со мной, Дин. Это все ненастоящее, чтобы ты ни видел. Ш-ш-ш... ш-ш. Успокойся, я с тобой. Трясущееся в лихорадке раненое тело в его руках медленно замерло, но Сэм не отстранился: отпустить было слишком сложно. Ослабив хватку и смягчив голос, он произнес: - Вот так, дыши глубже. Мы в порядке, все плохое закончилось, Дин. - А сам молился о том, чтобы эти слова оказались правдой: и буквально, и метафорически. - Сэм... ми, - неуверенно прозвучало из-под его рук. И это был самый милый сердцу звук, почти затмивший собой предыдущий душераздирающий зов Дина. Сэма переполнили облегчение и любовь к брату за дурацкое прозвище. Он слегка сжал Дина в объятьях и ответил хриплым дрожащим голосом: - Да, это Сэмми. Уложив Дина на кровать и устроив его голову на подушке, Сэм вытащил руку из-под его шеи, но не стал отходить далеко. Он наклонился над братом и встретился глазами с его лихорадочным взглядом: - Теперь ты знаешь, где ты? - мягко спросил Сэм, желая узнать только одно: что Дин больше не потерян в Чистилище. Дин задержал на нем взгляд и ответил уверенно, но слабо: - С тобой. У Сэма вырвалось что-то среднее между рыданием и смехом. Обхватив Дина за шею, он улыбнулся сквозь слезы: - Да, ты со мной. И то, что спустя пару секунд глаза Дина закрылись сами собой, уже не так беспокоило. Сэм отпустил брата и отошел на несколько шагов назад, чтобы медики смогли осмотреть Дина, хотя ему уже не так нужно было знать их вердикт. Он знал, что теперь Дин с ним и никуда больше не денется. Но с этого момента Сэм решительно не собирался оставлять Дина и ходил за ним на все обследования, а затем возвращался обратно в палату. Спокойно, но непреклонно, он отказывался покидать палату в тихий час. Потому что Дин свою часть работы сделал, он его не покинул. Теперь, Сэм знал, пришло время и ему вернуть долг и остаться с Дином. Показать ему, доказать, что не было другого места, в котором он предпочел бы оказаться сейчас, кроме как быть рядом с ним.