Выжить - только первый шаг

Правило №15. Здесь нет удачного жребия, есть лишь худший способ выжить. Чистилище Дин паниковал. Он знал это. Винчестеры не паникуют (или, по крайней мере, не позволяют себе паниковать), и всё же Дин мысленно звал Сэма, что означало, что паника накрыла его с головой. Прекрати быть такой девчонкой! Держи своё дерьмо при себе! — скомандовал он сам себе, но унять ужас от постоянных изменений было самой лёгкой частью. Игнорировать ощущения каждой гусеницы на своей коже, всей их массы, которая, казалось, использовала его тело, как свой родной дом, придавая новое значение выражению «мурашки по коже» – вот что было невыносимо. А хуже всего было то, что Дин ничего не мог с этим поделать, не мог даже моргнуть, когда один из червей соскользнул с его ресниц на нос. Дин не мог вырваться из всего этого, не мог придумать выход, не мог даже кричать. Оставалось... ничего не оставалось. Абсолютно, разве что ждать, когда у него самого отрастут крылышки и усики. И если Бенни и Кас найдут его, скорее всего, им останется убить его, чтобы спасти. Конечно, если бы его друзья по путешествию потрудились бы показаться. Где они? Делают чёртовы браслеты дружбы друг для друга? — прорычал Дин горько, потому что не мог не заметить убывающую вражду между ангелом и вампиром. Это была хорошая новость, он знал это. Однако, как бы глупо это ни прозвучало, Дин скучал по тем временам, когда ему приходилось быть рефери между ними. Не нужно быть гением, чтобы понять почему. Это напоминало Дину его прежнюю жизнь. Он играл эту роль и раньше, выступая буфером между Сэмом и отцом. И ещё хуже, чем наблюдать за их ссорами, было осознавать, что они, похоже, замечали его лишь тогда, когда он вставал между ними. Отлично, ты будешь бабочкой с заниженной самооценкой, подумал Дин, прежде чем его внутренности скрутила такая агония, что думать дальше стало невозможно. Чистилище Позволив Дину встать во главе их маленькой группы, Кас нарочно притормозил, чтобы Бенни последовал его примеру. Когда вампир бросил на него настороженный взгляд, Кас понял, что ещё недостаточно овладел искусством тонкости и деликатности. Борясь с желанием совсем по-человечески вздохнуть, Кас то и дело ловил на себе взгляды Бенни и не мог не заметить, что неприязни в них стало меньше. Так стало после нападения левиафанов, когда Бенни начал понимать, что не все монстры созданы равными, даже в Чистилище, и то, что Кас оставил Дина, было вовсе не отсутствием заботы, как раз наоборот, он заботился слишком много. Однако в тот момент Кас, скорее, предпочёл бы враждебность Бенни, потому что эмпатия вампира заставляла его ещё сильнее посыпать голову пеплом от того, в чём он хотел сейчас сознаться. Отвернувшись от Бенни, он посмотрел на изгиб тропы, за которым скрылся Дин, и произнёс: – Ты прав. И хотя Бенни всегда знал, что Касу есть в чём признаться, он не ожидал от него такой внезапной откровенности. Это заставило его бросить полный сомнений взгляд на Каса, чтобы убедиться, что слух его не подвёл. Однако ангел избегал встречаться глазами с Бенни, как будто он был Содом и Гоморра. Любопытство не позволило молча дождаться объяснений Каса, и Бенни заговорил, растягивая слова. – Спасибо, конечно, за комплимент, но насчёт чего всё-таки я был прав? Когда челюсти Каса сжались в верном признаке эмоционального дистресса, Бенни ностальгически пожелал возвращения тех дней, когда он думал, что Кас — трусливая, бессердечная, кощунственная версия святых ангелов, о которых бабушка рассказывала ему перед сном. Кас остановился и посмотрел на Бенни. Он все ещё сомневался в правильности своего решения открыться, но все же смиренно произнёс: – Я не собираюсь проходить через портал. Бенни даже не потрудился изобразить удивление, вместо этого с отвращением покачал головой. – Как я уже говорил, это и раньше не было большим секретом. Кас нахмурил лоб в замешательстве. Не такого ответа он ожидал от Бенни. – Но Дин... – Дин слишком решительно настроен вытащить тебя... вытащить всех нас отсюда, чтобы заметить что-то ещё. Так что, тебе здесь понравилось, ангел? — насмешливо проговорил Бенни. Не потому, что его расстраивало, что Кас выбрал Чистилище своим последним пристанищем, а потому что Дин будет расстроен. Он не сможет принять новость, что его ангельский дружок не заинтересован закончить путешествие вместе с ним. – Нет! — воскликнул Кас, но, не выдержав взгляда вампира, опустил глаза. — Я этого не заслужил, — угрюмо пробормотал он себе под нос. Рассерженный тем, что Кас решил именно в этот момент искупаться в жалости к себе, Бенни схватил его за отвороты плаща и развернул к себе лицом. – Ну уж нет. Даже не вздумай воспринимать свой план как способ наказать себя. Дин из кожи вон лезет, чтобы доставить тебя к порталу... и если будет нужно, он просто возьмёт и перекинет туда твой зад. Чего он точно не заслужил — это рисковать всем, только для того, чтобы ты вновь от него отказался. – Я от него не отказывался! — зарычал Кас и вырвался из захвата Бенни. Однако тот не позволил ему отступить и по-прежнему стоял с ним нос к носу. – Он прорывался через Чистилище, чтобы найти твою бесполезную ангельскую шкуру. И я уверен, он ни на секунду не сомневался, нужно ли тебя спасать, или ты спасёшь его. Даже когда он узнал, где выход для него, он не остановился, пока не нашёл тебя. И теперь ты говоришь, что хочешь остаться здесь? — зарычал Бенни, все ещё не веря, что Кас говорит об этом сейчас, когда портал так близок, и когда надежды Дина на то, что он вытащит отсюда их всех как никогда реальны. От слов Бенни у Каса защемило сердце. Он помнил, что в ночных молитвах Дина была и просьба спасти его и обещание самому спасти Каса. Потому что, так или иначе, Дин считал, что они лучше, сильнее, когда вместе. Он и по-прежнему так считает. А вот у Каса не было так много веры в себя. Он говорил Дину, что проклят, и здесь, в Чистилище, это было ещё большей правдой. – Так будет лучше... — начал объяснять он, но его оборвали на полуслове. – Не говори мне, что лучше, — почти закричал Бенни, обвиняюще ткнув в Каса пальцем, прежде чем понял, что сейчас едва контролирует себя. Понял, что беседа с Дином могла бы быть гораздо полезнее, чем нынешняя беседа с Касом. Отпустив ангела, он отошёл на безопасное расстояние и провёл рукой по лицу, пряча все эмоции, как и положено вампиру. Кас видел, что Бенни что-то тревожило, но решил просто подождать, зная, что люди имеют привычку говорить, если им дают такой шанс. Ну, не все люди, конечно. Дин не любил делиться своими мыслями и тем более своими эмоциями. Сэму всегда легче удавалось заставить его открыться. Не в первый раз Кас пожелал, чтобы Сэм был здесь. Не только потому, тот что смог бы пробиться через эмоциональную стену Дина, но и потому что его послужной список случаев, когда ему удавалось держать Дина в безопасности, был и больше и разнообразнее, чем у Каса. Здесь, как и в реальном мире, Дин был магнитом для неприятностей, и нуждался во всех возможных защитниках. Именно поэтому я хочу попросить Бенни, независимо от того, что он думает обо мне и моем решении. Когда ожидание не достигло желаемого эффекта, он добавил: – Ты расстроен. Бенни фыркнул и посмотрел на Каса. – У тебя выдающийся талант замечать очевидное, признаю. Однако Кас не отреагировал, лишь продолжал прожигать Бенни своим спокойным взглядом, раздражающим не хуже китайской пытки водой. – Если ты ждёшь, что я сейчас раскрою тебе душу как своему школьному психологу, ты зря надеешься. Кас, запутавшись, склонил голову. – А причём тут твой школьный... – Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты меня разыгрываешь, — криво усмехнулся Бенни и повернулся к ангелу спиной, давая понять, что разговор окончен. И только тогда заметил, что Дина нигде нет, он не вернулся за своими друзьями, не принялся возмущаться, что те отстают. – Где Дин? — крикнул он, мысленно браня себя. Конечно, потратил кучу времени, объясняя Касу, почему нельзя бросать Дина, а сам даже не знаешь, где он прямо сейчас! Кас мгновенно оказался рядом с плечом Бенни, сканируя взглядом пустынный пейзаж Чистилища. Так ничего и не обнаружив, они осматривали окрестности, и, наконец, бросились туда, куда ещё недавно ушёл Дин. Впопыхах Бенни едва не споткнулся о покрытое мхом сломанное дерево, увернувшись от препятствия в последнюю секунду. Но то, с какой тревогой Кас выкрикнул имя Дина, заставило его обернуться, чтобы увидеть, как ангел падает на колени рядом с деревом и начинает быстро смахивать с него мох. Только тогда Бенни понял, что мох движется. И это был вовсе не мох, а гусеницы, сотни, тысячи гусениц. А то, что он принял за ствол рухнувшего дерева, было обуто в ботинки... так же, как Дин. Он мысленно наорал на себя, заставляя себя броситься на помощь другу, другая же его часть была слишком напугана, чтобы приблизиться и выяснить, что же случилось с Дином. Кас кричал имя человека, как команду, каждый раз ожидая ответа, потому что, несмотря на то, что он понимал, что Дин жив, он ещё не получил никаких признаков, подтверждающих это. Крик Каса вырвал Дина из пустоты, в которую тот почти провалился, дал понять, что он больше не один и подарил надежду, что сегодняшний день все же не станет для него последним. Но когда чужие руки коснулись его ноги, счищая с неё гусениц, уровень благодарности Дина резко упал. Лицо, Кас! Забудь про ноги! Убери их к черту от моего лица! Словно в ответ на его молитву, перед его ослабленным зрением появилась ещё одна ладонь и принялась убирать орду насекомых с его глаз, лба, щёк, носа и шеи. Никогда ещё он не был так рад услышать южный протяжный акцент. – Мы здесь, Дин. Мы уберём их всех от тебя, клянусь, — пообещал Бенни, склонившись над головой своего друга. Но он не мог не содрогнуться внутренне от ужаса ситуации, в которой Дин находился в настоящее время, почувствовал возвращение почти непреодолимого страха, который буквально заморозил его конечности, не давал шевельнуться. Лишь спустя несколько мгновений Бенни взял себя в руки и снова бросился к Дину, который все это время просто лежал, ошеломлённо наблюдая за вампиром, и не шевелился... вообще. Это заставило Бенни с удвоенной силой вытаскивать насекомых из волос друга. Он выругался, когда одна из гусениц укусила его за палец. Раздавив гусеницу до состояния кашицы, он отбросил её в сторону и принялся счищать тварей с плеч Дина. Очистив Дина от большинства гусениц, Кас двинулся вперёд, чтобы снять шевелящуюся массу с его туловища. Вдруг он остановился и его взгляд метнулся к лицу человека. Потому что под своими руками ангел почувствовал это — боль и агонию, в которых находился Дин. Дин беззвучно вскрикнул, когда его внутренности, казалось, скрутились, оторвались и разбились на куски. Он уже не думал о преимуществах «Порхай как бабочка, жаль как пчела», ему совершенно не хотелось стать мотыльком. Забыв предупредить Бенни, Кас схватил безжизненную ладонь Дина, резко дёрнул его на себя, поднимая с земли и, перекинув его руку через плечо, быстро повёл прочь из эпицентра гусеничного улья. Он не знал, что происходит с Дином, но понимал, что чем меньше контакта тот имеет с насекомыми, тем лучше. Бенни вскочил на ноги вслед за Касом и вскрикнул, почувствовав укус очередной гусеницы на своей руке. Он смахнул насекомое прочь. Однако следующий шаг он сделать не смог. Осознание пришло внезапно. Его рот отказался слушаться, но он смог невнятно крикнуть ангелу: – Кас, яд! А потом его ноги подогнулись и он упал. Однако ему удалось взять себя в руки и остаться в сознании. Кас обернулся на крик Бенни и увидел, что вампир рухнул на землю. Быстро убедившись, что он с Дином находится достаточно далеко от скопища гусениц, Кас бережно положил обмякшее тело друга на землю. Тот факт, что Дин по-прежнему никак не реагировал на то, что с ним делали, просто лежал точно в том положении, в каком его оставили, очень беспокоил Каса. Присев рядом, он осторожно взял Дина за подбородок и развернул его лицом к себе. В глазах Дина были агония, страх и крик о помощи. Крик, обращённый именно к Касу. Кас уже хотел пообещать ему, что всё будет хорошо, но вдруг заметил, что кожа на щеке Дина начала менять цвет. Он на ощупь провёл пальцем по участку кожи и в страхе посмотрел на друга, потому что то, что ощущалось под его пальцами, теперь не было человеческой плотью. Не отрывая взгляда от Дина, он отчаянно искал совета от единственного человека из всех, кого он знал, способного превращать даже самые безнадёжные ситуации в победы. – Твоя кожа, Дин. Похоже, насекомые изменили её свойства. – Ты так думаешь? — язвительно подумал Дин, а потом новая волна пронзила его тело агонизирующей болью. Кас практически чувствовал на себе боль Дина, молча проклиная себя за то, что не может исцелять. Он может лишь положить одну руку на грудь Дина, другую — на плечо, и попытаться успокоить его своим присутствием, пока тот переживает новый приступ боли. – Дин, я не... что мне делать? — спрашивал Кас. Он любил и понимал природу, но все это не было частью Божьего плана, совершенно. У Дин имелось два ответа на этот вопрос. Спаси меня или убей, одними глазами просил он ангела, потому что понимал, что уже перестаёт быть человеком и вот-вот перестанет нуждаться в своём человеческом мясном костюме. Он предпочёл бы умереть, чем стать монстром, даже если смерть здесь, в Чистилище, станет настоящим его концом. Бенни лежал на земле, согнувшись, в нескольких футах от Дина. Подняв взгляд, он встретился глазами с Касом. – Убей... — прохрипел он. Эй, эй, я имел в виду, для начала попробовать спасти меня, а уж если не получится... — молча протестовал Дин. Бенни, конечно, понимал, что его друг не хочет становиться человеком-бабочкой, но все же Дин не ожидал от вампира таких радикальных решений. Догадавшись, что Кас тоже находится сейчас в недоумении от его совета, Бенни склонил голову. Он практически чувствовал, как его вампирские клетки борются с влиянием токсина гусениц, преобразованием его тела. С трудом приподнявшись на локте, он как можно чётче, словно Кас не понимает английского, произнёс: – Жуки... убей их... всех. Кас, наконец, понял мысль Бенни. Он посмотрел на Дина и расстроено отметил, что тот по-прежнему в значительной степени покрыт гусеницами, несколько штук наверняка сейчас и под его одеждой. Кас посмотрел на траву. Тысячи гусениц ползали по стволам и листьям деревьев, прорывали ходы под землёй. Его горло сжалось и он признался срывающимся голосом: – Я не представляю, как уничтожить их всех. Руки Бенни уже не могли держать тяжесть его тела, и он, не удержавшись, упал, сильно стукнувшись подбородком о землю. Он зарычал от боли и беспомощности, но даже в своём положении он ещё мог повернуть голову, чтобы увидеть лежащую фигуру Дина и расстроенное лицо Каса. – Кас, найди способ! Я думаю, что смогу бороться с трансформацией... А вот Дин — нет. Он не отрываясь смотрел на ангела, взглядом умоляя спасти Дина. Кас понурил голову и запинаясь произнёс: – Я не... не... Он вцепился пальцами в куртку Дина. Он презирал себя за своё бессилие, когда жизнь Дина, больше того, его душа была поставлена на карту, думал, что Дин возненавидит его за слабость. Он собрался с духом и почувствовал на себе страдальческий взгляд друга, в которым было не только смирение с судьбой, но и вера. Он верит в меня, в то, что я, наконец, сделаю правильные вещи, догадался Кас. То, что спасение Дина сейчас зависело только от него одного, тяжёлым весом легло на плечи ангела. Кас мрачно подумал, что сейчас у него есть только один шанс, без права на ошибку. Он должен использовать свою ангельскую силу, но возможным исходом может быть смерть Дина, что ещё более ужасно, если учесть, что смерть в Чистилище означает, что душа перестаёт существовать. Поглядев в глаза человека, Кас понял, что тот свой выбор уже сделал. Дин Винчестер лучше умрёт, чем останется монстром. Но для самого Каса выбор был не так очевиден. Он сможет принять Дина в любой форме и он понял, почему Дин и не подумал убивать Сэма по приказу небес, почему предпочёл умереть со своим братом, чем отказаться от него. Потому что есть вещи, более важные, чем все остальное. Кас склонился над Дином, поймал его взгляд и хрипло предупредил: – Это может быть неприятно, но это должно сработать. Ответом ему стали облегчение и благодарность в глазах Дина, за все, что Кас собирается совершить, за сделанный им выбор. Но было в них что-то ещё, то, что в один миг затмило все остальное – доверие. Кас знал, что не заслужил этого, и все же Дин доверял ему. По-прежнему. Даже после того, как Кас предавал и бросал его. И Кас молился, чтобы доверие Дина не было напрасным. – Бенни, закрой глаза, — приказал он и прикрыл своей ладонью глаза Дину. Другую руку он положил на лесную подстилку, посылая крохотную волну благодати прямо вниз. Белый свет прошёл от его ладони через землю, на которой лежали Дин и Бенни, к гнезду гусениц, поднялся к деревьям и превратил всю область во вспышку яркого света. Среди этого сияния раздался крик Бенни — крик невообразимой агонии. А Дина буквально разорвал беззвучный крик, который только Кас мог слышать. Настоящее время Сначала была пустота. Потом буквально через секунду она сменилась мучительной болью. Болью, которая не могла найти выход. Даже когда его глаза распахнулись, когда тело резко приняло вертикальное положение, боль не утихала. Все, что кроме боли, криком сорвалось с его губ, и он почувствовал, как обессиленно падает назад. Однако чьи-то руки поймали его, остановили его падение в пустоту, из которой он только-только вырвался. Был голос, голос, который он знает, который ему нужно слышать, даже если слова невнятны и непонятны ему сейчас. Рука скользила вверх по спине, к основанию шеи, придерживала его слишком тяжёлую голову и его зрение начало проясняться, позволило ему увидеть, что он не выдавал желаемое за действительное. Сэм здесь, он правда рядом. Очень испуганный Сэм, чьи слова, наконец, начали звучать отчётливо. – Вдохни, Дин, вдохни! И Дин сделал так, как ему говорили, потому что не слушаться Сэма бесполезно, он всё равно добьётся своего. Но это непросто, дыхание поднимало боль в груди на новый уровень, словно его лёгкие забыли, что это и есть их основная функция. Вместо выдоха вырвался кашель, сотрясая его тело. Тогда возврат обратно в пустоту начал казаться особенно заманчивым. Сэм заметил, что веки брата начинают опускаться. Он отлично знал, что это означает, поэтому продолжил с удвоенной силой. – Нет, нет, нет. Держи глаза открытыми, Дин! Бодрствуй! Хотя бы ещё чуть-чуть... Потому что он не хотел, чтобы Дин скользнул в пустоту, не раньше, чем Сэму удастся поговорить с ним, убедиться, что тот знает где он, и что Сэм по-прежнему с ним. А ещё, хоть это и эгоистично, Сэм сам искал подтверждения, что Дин с ним. Ресницы Дина трепетали, но он не закрывал глаза. Наконец его взгляд остановился на Сэме. – Дин? — неуверенно позвал Сэм. За сегодняшний день ему уже несколько раз казалось, что Дин вот-вот придёт в себя, но каждый раз всё заканчивалось ничем. Дин сглотнул. Во рту пересохло и это движение далось ему нелегко. Он раскрыл непослушные губы и прохрипел «Сэм». По крайней мере, в его голове этот звук прозвучал именно так. Судя по полученной в ответ ослепительной улыбке, его поняли. – Да, — отозвался Сэм и только тогда заметил, что по-прежнему держит брата в своих руках. Он уложил его обратно на постель с бесконечной осторожностью, но от него не укрылось, как резко вдохнул Дин, как напряглись его мышцы, когда Сэм аккуратно перемещал его тело. Он понимал, что должен был позвать медсестёр, чтобы те осмотрели Дина, вкололи ему морфин, который избавил бы брата от сильной боли. Но он пока не готов делиться Дином, ни с кем. – Пить... — прошептал Дин, и Сэм, подсунув руку под его голову, другой рукой подал чашку со льдом. Он знал процедуру хорошо, очень хорошо. – Это лёд, — предупредил он, наклоняя чашку, пока один из кубиков не попал в рот Дина. В глазах Дина отразилось настоящее блаженство. – Спасибо, — пробормотал он невнятно из-за льда во рту. Эта благодарность была такой простой и естественной, что Сэму показалось, что лёд стиснул и его сердце. Осторожно усаживаясь на кровати рядом с Дином, он жадно наблюдал за всеми реакциями на лице брата. – Я уже подумал, что на этот раз ты ко мне не вернёшься, — слова вырвались даже раньше, чем успела сформироваться мысль. Но он не пытался скрыть их, отвлечь от них внимание, потому что они и есть правда. Это то, что преследовало его в течение нескольких дней. Дин смотрел прямо на Сэма, и тот понимал, что ему никак не удаётся скрыть, насколько близок к краю он был все это время, не удаётся скрыть слезы, наворачивающиеся на глаза. Он сердито попытался взять себя в руки, потому что у Дина сейчас хватает своих забот, чтобы наблюдать, как Сэм пытается восстановить контроль над своими эмоциями. В то же время он понимал, что Дин должен знать, что чувствует Сэм, потому что попытка спрятать свои чувства под замок после возвращения Дина из Чистилища чуть не разрушило все, что было им дорого. Не сводя глаз с Сэма, Дин ответил со слабой улыбкой: – Глупости. Я всегда возвращаюсь. Сэм натянуто улыбнулся в ответ и кивнул. Из-под ресниц, наконец, выскользнула слеза и оставила мокрую дорожку на щеке. Тогда-то его сильный фасад разрушился. Он наклонился к Дину и заключил его в осторожное, но отчаянное объятье, положив подбородок на плечо брата. Он задержал дыхание, понимая, что это единственный способ сдержать рыдания, плещущиеся в горле. Потому что целую неделю над ним висела опасность потерять брата, лишиться его снова и он ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать. Да, Сэм терял Дина много раз и до этого, но на сей раз всё было по-другому. Брат умирал на его глазах и это был не взрыв от убийства Дика, после которого Дин просто исчез, не свирепое нападение адских гончих и не сотни смертей, придуманных Габриэлем. Нет, это было бесконечно медленное угасание, до ужаса реальное, заставляющее Сэма с каждой секундой все глубже погружаться в ужас происходящего, снова и снова думать о том, насколько Дин ему нужен, о миллионах вещей, которые он хотел сказать брату и так и не сказал, тонуть в море сожалений о том, что случилось между ними после возвращения Дина из Чистилища. Все это было готово вырваться из него как цунами, как мощный поток, который у него уже не осталось сил сдерживать. Даже едва проснувшись, своим затуманенным обезболивающими сознанием, не позволяющим ему в полной мере быть уверенным где он, как он здесь оказался, Дин чувствовал, что Сэм едва держится, что его руки, обнимающие плечи Дина, предательски дрожат, что он целую минуту не мог справиться со своим дыханием. Это Сэм держит сейчас Дина, но именно Дин своим физическим контактом даёт ему силы, именно ему нужно успокоить брата, сказать, что теперь все хорошо. Не обращая внимания на протесты своего тела, Дин обнял Сэма, и, проигнорировав боль в горле, произнёс: – Эй, я в порядке, Сэмми. Я здесь и я в порядке. На мгновение Сэм сильнее прижал к себе брата, но тут же ослабил хватку, не прерывая тем не менее контакта. Его вдохи и выдохи стали ровнее. Дин нежно сжал затылок брата и почувствовал, как тот расслабляется, как последние остатки напряжения уходят из его тела. Долгое время братья ничего не говорили, просто сидели рядом, обнявшись. Первым отодвинулся Сэм, когда осознал, что практически лежит на груди своего раненого брата. – Прости, я ведь не сделал тебе больно? — озабоченно спросил он, продолжая одной рукой держать ладонь брата, а другой — ворот его больничной пижамы. – Ты? Сделал мне больно? Да брось, — усмехнулся Дин и с гордостью почувствовал, что добился своего, когда Сэм впился в него недовольным взглядом. Внезапно он осознал, что все, что ему пришлось пережить в Чистилище, чтобы выжить и выбраться оттуда, всё было только ради этого момента. Ради Сэма, с его ошеломляющим, душераздирающим взглядом, безоглядной привязанностью, которую он маскировал дурашливой улыбкой, и все же не мог скрыть своего молчаливого, но такого отчётливого утверждения: «мой мир стал лучше, потому что в нём есть ты». Нет, Сэм неправ. Это мой мир стал лучше из-за тебя, мысленно поправил Дин и понадеялся, что однажды скажет эти слова вслух... хотя бы, когда ему будет не больно произносить предложения, состоящие больше, чем из двух слов.