Выжить - только первый шаг

Правило №20: Только одно хуже беззащитности – одиночество. Настоящее время Одиночество – отстой. Эта мысль откровением для Дина не являлась, но она все ещё была так же верна, как и в первый раз, когда он открыл ее для себя. И она показалась ещё более болезненно точной, когда Дин понял, что не может надеть ботинки и не рухнуть при этом обратно на кровать. Что он не может даже попасть ногами в обувь, потому что каждая попытка совершить это несложное движение посылала иглы боли по всей его нервной системе. Ну что ж, босиком так босиком. Его рубашка на пуговицах успела пропотеть ещё тогда, когда он надевал ее и джинсы. Забавно, подумал Дин, его личный писк моды сейчас находится под таким ударом. Справившись, он слез с постели и направился к шкафу. Комната мгновенно начала кружиться, и Дин всерьёз обеспокоился, что добавит акцент в виде пятен от рвоты в свой и так не изысканный гардероб. Он закрыл глаза и мысленно попросил свой желудок играть по правилам. Он не мог не оценить собственное везение, когда он шаркающей походкой попятился назад и почувствовал упершуюся в его колени кровать, которая стала не только его якорем в темноте, но и единственно приемлемым местом приземления помимо пола. Тем более что обморок теперь казался очень вероятным. – Я сделаю это, – повторял Дин мысленно, и в этих словах было больше отчаяния, чем уверенности. – Я должен. Потому что по-прежнему оставался шанс, что Сэм вернётся продолжить разговор. А даже если и нет, то ещё остаётся доктор, который уже решил переговорить по поводу Дина со своими «коллегами». Коллегами со степенями по психиатрии. Так что это был просто вопрос времени, когда Дин окажется в палате для чокнутых, для наблюдения за его ПТСР. Нет уж, ни за что. Поэтому побег – единственный вариант. Если у него получится не грохнуться в обморок. Стерев дрожащей рукой пот со лба, Дин предпринял новую попытку. Собравшись с духом и оставшимися силами, он принялся за выполнение своего плана. Первый шаг – открыть глаза, второй – не блевать, третий – самый сложный и болезненный – отказаться от своих любимых ботинок. Ладно, от своих единственных ботинок. Потому что не представлялось возможным надеть обувь или даже просто забрать ее с собой, не наклоняясь при этом к полу. Ещё одна жертва ради очередного великого дела. Конечно, это не было бы так уж бессмысленно, если бы он знал, какова цель этого дела. Закрыть врата Ада? Звучало... круто. Но, наверное, являлось несбыточной мечтой. Или ещё хуже, выполнимой... если он обречёт на гибель половину населения, потому что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. В самом деле. У него уже имелся пример – его собственный. Но Дин просто продолжил убеждать себя, что сделает это, любой ценой для себя. Он будет делать правильные вещи, чтобы заплатить за все неправильное, что он сделал, за все, что пошло не так с его попустительства, за всех людей, которые умерли по его вине. Но он не искал прощения за людей или монстров, которых он убивал. Нет, это был его выбор – забрать жизнь, каждую жизнь, каждый раз. И не нужно было никакого покаяния, чтобы снять с себя эти грехи. Лучше всего, возможно, об этом сказал Мак: Ты притворяешься, что убийством защищаешь других, но это просто насилие. Ты просто хочешь положить конец чьей-либо жизни. Конечно, Гордон добавил от себя: Мы все понимаем, что иногда... чтобы убить монстра, нужно стать монстром. И Дин даже не стал отрицать, наоборот, он полностью принял это. Я уже вышел далеко за пределы стадии монстра, Гордон. Искупление невозможно, по крайней мере, не для меня... Он даже не стал переубеждать Кевина, который пришёл к выводу, что люди, которые больше не нужны Дину, в конечном счёте умирают. Но то, что думал о нем Сэм, прежде чем он даже узнал о похождениях Дина в Чистилище, сказало ему все, что он не хотел услышать: Может, я тебе не нужен. Может, тебе лучше разгребать мировое дерьмо в одиночестве, без надобности объясняться ни перед собой, ни перед другими. Если твой собственный брат в глубине души не хотел иметь ничего общего с тобой, полагал, что будет лучше, если рядом с тобой вообще никого не будет, и единственное, на что ты способен – сеять смерть?! Как тогда отрицать, что все, что ты заслужил – остаться в полном одиночестве? Дин чертыхнулся и сделал свой первый шаг, потом следующий и следующий. Он делал это, потому что по какой-то причине все ещё был жив и ещё мог сделать что-то хорошее, спасти других... пусть даже не имея шанса спастись самому. *** Сэм яростно несся к Импале, но, уже заводя двигатель, он знал точно, что не сможет уехать и оставить Дина. Даже на некоторое время, чтобы остыть и угомонить свою обиду и свою... боль. Ударив руками по рулевому колесу, Сэм выругался, закрыл глаза и опустил голову, ощущая себя на грани нервного срыва. Не для того он тащил умирающего Дина через лес, умолял кого-то пощадить жизнь брата, чтобы сейчас потерять его. Просто... сдаться. Признать, что их братские отношения уже не спасти, что они потеряны... из-за него самого, ведь он позволил страху, нет, ужасу, настолько взять контроль над собой, что оттолкнул Дина, когда единственное, что тот хотел – узнать, что Сэм рад тому, что он выжил, вернулся к нему, что теперь они были вместе. А Сэм сделал все наоборот. Показал Дину сотней различных способов, что все не только нормализовалось, когда тот исчез, все стало чертовски замечательным, и что мечты его наконец сбылись. Что возвращение брата вызвало раздражение, а вовсе не радость. И мысль Дина о том, что Сэм бросит все и снова станет его партнёром по охоте, была не только наивной, но и нелепой. Ведь, в конце концов, Сэм хотел, чтобы его жизнь «чего-то стоила». По крайней мере, так он сказал Дину. Мысленно костеря себя, он провёл дрожащей рукой по лицу. Он сделал это, а не Дин. Он создал пропасть между ними. Затем укрепил ее бетоном, чтобы получше держалась. Как он мог думать, эта пропасть так легко исчезнет, особенно без его чистосердечного признания, без того, чтобы Дин узнал правду. О том, как Сэм был напуган, когда Дин растворился в воздухе, он был напуган и тогда, когда начал жить с Амелией, и даже тогда, когда Дин вернулся. Он продолжал просыпаться, тяжело дыша, с именем брата на губах и ощущением колющего чувства утраты, потери того, без кого он не мог жить. Но признаться в этом Дину? Ни в коем случае. Сэм решил, что продемонстрировал бы слабость, если бы сказал, что хотел бросить Дина не по собственному желанию, а ради его же здравомыслия. Потому что Дин собирался снова умереть, это было неизбежно, и Сэм не переживёт этого. Только не снова. Воздух в Импале внезапно закончился, Сэм уцепился за дверь и, скорее, вывалился, чем поднялся с сиденья, сел прямо на асфальт и прислонился к боку машины. Машины его брата. Ему хотелось перестать быть таким трусом. Таким, как тот парень, который получил билет на вечерний автобус и письмо о зачислении в Стэнфорд, а потом объявил о своём уходе и исчез в ночи, не оставив ни записки, ни объяснения. Просто... ушёл. Уже стоял одной ногой в двери, прежде чем кто-то понял, что он уходит. Не дал никому шанс попробовать уговорить его остаться... и часть его была в ужасе от того, что, возможно, никто и не будет этого делать, что они, как и Дин только что, укажут ему на дверь и попросят убраться вон. Но теперь Сэм знал, что, как бы ни было сложно уходить, всегда легче быть тем, кто уходит, чем тем, кого оставляют. Теперь он мог поставить себя на место Дина, понять, что тот чувствовал, когда одиннадцать лет назад Сэм уехал в Стэнфорд, или год назад, когда тот вернулся к нему. Только для того, чтобы услышать, что он недостаточно хорош, чтобы находиться рядом, что помимо него у Сэма есть в перспективе вещи куда более интересные, вещи, которые сделают жизнь Сэма действительно стоящей. Вот, что он получил вместо полного одиночества. Как мне исправить это?! Все, что я сказал, что я сделал? Спасти жизнь Дина уже недостаточно, черт, Кас и Бенни в Чистилище, вероятно, делали это ежедневно. Я должен быть для него не только напарником… братом. И как раз в этом он испытывал самые сокрушительные поражения. Да, Дин, который считает Бенни лучшим братом, чем когда-либо был я, очень красочно это описывает. И услышать это было так же больно, как если бы сказанное оставило дыру в сердце. Нет, эти слова прорвали дыру прямо в груди, заставили Сэма захотеть немедленно уйти от Дина и никогда не возвращаться, отказаться от него и позволить ему опрометчиво доверить своему «брату»-вампиру спасать свою задницу, как и всегда. Но вместо этого Сэм поставил перед Дином ультиматум, угрожая убить Бенни, но так и не оставил его, не смог. Так же он не мог и сейчас. Потому что Дин его брат, а не Бенни. Он тот, кого Сэм будет защищать, человек, который значил для него больше всего в этом мире. Сомнения Сэма рассеялись, и он принял окончательное решение. Он не позволит Дину доверить свою жизнь вампиру, потому что каким бы преданным ни был Бенни, внутренние пристрастия могут перекрыть самую сильную волну, ослепить и заставить навредить тем людям, которых ты любишь. Он узнал эту горькую правду из первых рук. Нет, он не позволит Дину уйти с Бенни, который сам не был уверен в своем провозглашённом воздержании от человеческой крови. Конечно, Бенни сейчас держится, но не было никакой гарантии, что однажды он не сорвётся и не сделает, вопреки своим убеждениям, Дина своей первой живой едой. Сэм скорее умрёт, чем позволит этому случиться, и пусть Дин злится сколько хочет. Ведь это то, что иногда должен делать брат, хоть об этом и не говорят вслух: порой, для того, чтобы спасти, нужно как следует позлить. – Можно подумать это для меня в новинку, – фыркнул Сэм, чувствуя, что снова может дышать, когда наконец обрел определённость в дальнейших действиях. Оттолкнувшись от земли, он поднялся на ноги, обошёл машину и открыл багажник. Готовясь к приезду Бенни, он засунул свой пистолет за пояс, когда раздался телефонный звонок, вселяя надежду на более простое решение. – Дин, давай просто поговорим... – начал Сэм, но женский голос, знакомый, но совершенно неожиданный, прервал его. – Эм, нет. Это Амелия. Подожди, ты сказал, Дин? Ошеломлённый, Сэм запнулся. – Амелия... я не... – он прервал себя, спохватившись. – Ты в порядке? Он не мог придумать ни одной веской причины, по которой Амелия будет нарушать свой собственный указ «если уходишь, уходи». – Да, да, я в порядке. А ты... ты в порядке? – спросила Амелия, молча ругая себя за то, что все опять получилось не так, как надо, как тогда, в первый раз, когда она звонила Сэму, а ответил его друг. – Да, я в порядке. И так... – Сэм обозначил свой вопрос, сам пока не понимая, что почувствовал, услышав голос Амелии, когда уже считал, что больше никогда его не услышит. Подозревая, что друг Сэма уже раскрыл то, что она хотела сказать, и что Сэм, возможно, ждёт, что она будет умолять его, она чётко и лаконично ответила: – Полагаю, ты знаешь, почему я звоню тебе, не так ли? Сэм почувствовал, что от него ждут объяснений. Он закрыл багажник и оперся на него, пытаясь сформулировать свой ответ. Честно говоря, он не ожидал, что ему придётся объяснять своё решение не возвращаться к ней. – Послушай, Амелия, я не приехал в мотель, – начал он на случай, если она не знала, если она тоже не приехала. На случай, если она жалела, что сделала именно этот выбор. – Я знаю, – ответила она тихим голосом, но чувствовалось, что ее душат эмоции. Сэм в удивлении поднял брови. Она пришла в мотель. К нему. Она выбрала его. – Ты пришла? Я не думал... Я думал, что ты... – Выбрала Дона? – Да, наверное. Но часть его знала, что уже не важно, кого выбрала Амелия, потому что он свой выбор сделал. Он выбрал Дина. – Нет, я не выбрала Дона. Это изменит твоё решение? – спросила Амелия, продолжая цепляться за тонкую нить надежды, что Сэм вернётся к ней, что все может вернуться к тому, как они жили до возвращения Дона. Сэм понимал, что, наверное, это сделает его жизнь проще. Сказать «да», вернуться к Амелии и оставить Дина, как тот как будто бы и хотел. Но проще не значило лучше. Как он будет жить, каждую ночь думая о том, жив Дин или мёртв, на кого он охотится в этот раз, на какие сумасшедшие личные жертвы пойдёт, чтобы закрыть врата ада?! Где мир... где счастье для Сэма в этом уравнении? Девушка, собака, белый забор против безопасности его брата? Что бы там ни говорил Дин, для Сэма здесь не было вариантов. – Амелия, прости, – хрипло начал Сэм. Даже если Дин сомневался, нужен ли он Сэму, сам Сэм уже все решил. На другом конце провода раздалось прерывистое дыхание, а потом снова зазвучал дрожащий голос Амелии. – Значит, это... все. Мы все решили, да? – Да, – подтвердил Сэм. Неважно, насколько дерьмовой, болезненной и страшной будет его охотничья жизнь, это единственная жизнь, в которую он сможет по-настоящему вписаться, и она стоила того, чтобы Дин снова был рядом, чтобы они снова стали братьями. Приглушенные рыдания в трубке заставили сердце Сэма сжаться, но не отказаться от своего решения. Нет, даже для Амелии. – Хорошо, ладно... – наконец, произнесла Амелия, когда справилась с собой. – Просто я понадеялась, что он был прав. – Кто был прав? – в замешательстве переспросил Сэм. Вряд ли Амелия обсуждала его с Доном. – Твой друг. Я звонила, и он взял трубку, сказал, что ты захочешь услышать моё жалкое попрошайничество, – смешок от презрения к самой себе сорвался с губ Амелии. Сэм выпрямился, чувствуя, как мурашки пробежали по его спине. – Подожди. Ты говорила с моим другом. Он знал, что это ты звонила. Это мог быть только Дин, а это значит, что Дин знал о том, что Амелия решила дать Сэму второй шанс. – Да, но я попросила его сохранить это в секрете, хотела, чтобы ты не смог избежать моего повторного звонка. Думаю, он сдержал своё обещание. – Да, он всегда так делает, – совершенно серьезно отозвался Сэм, одновременно раздираемый восхищением, любовью и возмущением, потому что он знал, чего стоят обещания Дина, когда они касаются его. – И это сдержал. Он чуть было не вздрогнул, когда снова услышал голос Амелии: он почти забыл, что она по-прежнему на линии. – Сэм я... Я желаю тебе всего наилучшего. И хотя я не знала твоего брата, я уверена, он хотел бы для тебя того же. Теперь пришла очередь Сэма прятать в голосе эмоции. – Да, да, конечно. Все случившееся оставило в Сэме болезненное чувство: теперь резкое изменение поведения Дина, когда Сэм вернулся в его больничную палату, стало понятно. Дело было вовсе не в Гарте, а в звонке Амелии. Вот почему Дин пытался направить его к этому решению, отталкивая его от себя, ища помощи Бенни вместо Сэма. Дин пытался сделать то, что, по его мнению, будет для Сэма лучше. – Прощай, Сэм, – сказала Амелия, и, прежде чем Сэм смог произнести своё «прощай», Амелия завершила вызов, отпустила его. Настоящее время Сидя за рулём Импалы, Сэм ждал появления Бенни, и, честно говоря, понятия не имел, что он будет делать, когда вампир появится, знал только, что он не может позволить Дину уйти с ним. Но Бенни не появился. Зато появился Дин. Вид Дина, медленно проходящего через автоматические двери больницы, вновь заставил сердце Сэма сжаться от того, каким сломанным выглядел его брат. Так оно и есть, поправил он себя, потому что Дин не был неуязвимым, он чуть не умер на руках Сэма в этом лесу, и Сэм не сможет забыть об этом, как бы потом Дин ни отталкивал его, ни пытался доказать, что способен сам о себе позаботиться. Зик был прав: он был нужен Дину, чтобы спасти его, так же как и Сэм нуждался в Дине. Он должен был вернуть долг. Сэму потребовались колоссальные усилия, чтобы не выскочить из машины и не броситься к Дину. Вместо этого он просто сидел и смотрел, как его брат с трудом преодолел короткое расстояние до проезжей части, и остановился, сгорбившись, На его лице застыла гримаса боли, и Сэм с ужасом ждал, что Дин вот-вот рухнет, а его не будет рядом, чтобы поймать. Ждал вместе с Дином, когда за ним приедут. Но автомобиль, который подъехал и остановился перед Дином, был вовсе не грузовиком Бенни. Это было обычное жёлтое такси. Дин сделал шаг в направлении машины, когда Сэм вылетел из Импалы и побежал по парковке. Он потянулся за пистолетом на поясе, но быстро отказался от этой мысли. Так или иначе, Бенни не был врагом. Конечно, не был, и Дин не оценит, если Сэм продолжит так считать. Но это не значило, что он хотел, чтобы вампир приближался к брату ближе, чем на пять шагов. Добравшись до другой стороны такси, Сэм рывком открыл пассажирскую дверь и понял, что чуть не начал угрожать... пустому заднему сиденью. Выпрямившись, он посмотрел на Дина через крышу машины. – Где он? – потребовал он. Теперь он не отступится, даже если ему придётся заставить Дина сдать местоположение своего приятеля. Пойманный с поличным, Дин выбрал молчание как свою защиту и нервно переминался с ноги на ногу, пока Сэм обходил вокруг такси, чтобы оказаться с ним рядом. – Где Бенни, Дин?! Он ждёт тебя где-то?! – спросил он, понимая, что орет на своего тяжело раненого брата, опять. Он сделал вдох и уже спокойнее, но не менее решительно продолжил: – Я не позволю тебе сделать это, Дин. Я не позволю тебе отдать свою жизнь в его руки, не в этот раз. Меня не было рядом с тобой в Чистилище, и у тебя не было выбора, я понимаю. Но теперь я здесь, и ты не будешь рисковать своей жизнью, надеясь, что он будет оставаться... – Сэм бросил взгляд на таксиста, который, кажется, заинтересовался их разговором, и быстро поправился: – ...трезвым. Он не смог удержать страха в собственном голосе. – Он сорвётся, хоть раз, всего лишь на секунду... Одна лишь мысль об этом заставила Сэма вздрогнуть. – Я не позволю тебе так рисковать, Дин. Нет. Так просто... позвони ему, скажи, что ты не придёшь. Я не буду его искать, потому что... Я понимаю, Дин, что он много для тебя сделал, и я даже благодарен ему за это, но... Сэм замолчал, гадая, не разрушат ли его следующие слова все, что он намеревался исправить, но он должен был их произнести. – Я не доверяю ему, Дин, только не когда на кону стоит твоя жизнь. Я не могу. Так что... скажи ему, чтобы уезжал из города... из штата и держался подальше от тебя, или я буду вынужден... вынужден сделать то, что должен, чтобы защитить тебя, даже от него. Ладно. Так... позвони ему сейчас и отмени встречу. Длинная речь Сэма, его искреннее признание лишь заставили чувство вины Дина подняться ещё на одну метку. Опустив глаза, он пробормотал: – Мне не нужно звонить ему. Сэм, однако, это высказывание воспринял как отказ, в его голосе зазвучала сталь, когда он прорычал: – Либо ты звонишь ему, либо я. Тяжело вздохнув, Дин признался: – Он не приедет, Сэм... Он и не должен приехать. Сначала на лице Сэма отразилось недоумение, потом его сменило понимание, которое ещё сильнее разожгло в нем праведный гнев. – Это был очередной чертов спектакль, не так ли?! Ещё один способ убрать меня с пути. Дин горько улыбнулся. – Иногда ты слишком легко попадаешься. Сэм едва сдержался от удара и на всякий случай отступил на шаг от Дина. Дин снова обманул его, скинул со своего пути, и для чего? Как далеко он сможет уйти самостоятельно в таком состоянии?! Хотя Сэм был не на шутку разозлён, Дин понимал, что теперь брат не позволит ему уйти одному. Он направился к машине, чтобы отпустить таксиста, и не слишком удивился, когда Сэм внезапно преградил ему путь, и его руки решительно легли на его предплечья. Недовольно взглянув на руки Сэма, Дин произнёс: – Я собирался отправить таксиста заниматься своими делами до тех пор, пока мне не позволят идти. Ослабив хватку, Сэм вытащил из кармана бумажник и бросил пятёрку на сиденье рядом с таксистом. – Мы не нуждаемся в ваших услугах. Этого было достаточно, чтобы таксист выжал педаль газа и оставил их на больничной парковке. Сэм снова взял Дина за локоть и собрался было увести его с проезжей части через парковку, как заметил кое-что, что сменило его ярость на беспокойство. – Дин, где твои ботинки? – мягко спросил он; сердце екнуло при виде уязвимого, слабого, едва держащегося на ногах, да ещё и босого, Дина. – Не смог надеть, – пробурчал Дин тоном расстроенного шестилетки, не глядя на Сэма. Признание вернуло Сэма в суровую реальность и вновь ткнуло носом то, о чем он убеждал себя не забыть. Серая кожа Дина, блеск пота на его лбу были очевидны всем, кто не являлся слепым. Сейчас Дин был слаб и нуждался в бережном обращении. Сэм ослабил хватку на его руке и, обдумывая следующий шаг, произнёс скорее себе, чем Дину: – Тебе нельзя вставать с кровати, не говоря уж о том, чтобы уходить из больницы. – Я в порядке, – твердо возразил Дин, несмотря на то, что он чувствовал себя холодным и липким, а парковка двигалась под его ногами, как корабль в море, – главные признаки приближающегося обморока. – Прекрати! – крикнул Сэм, и его ладонь снова сжалась на руке Дина. Второй рукой он обхватил брата с другой стороны, вклиниваясь в его личное пространство. – И перестань прогонять меня! Я сделал свой выбор, Дин. Я остаюсь. Почему ты не можешь принять это?! Дин чувствовал себя слишком плохо, чтобы подбирать слова. – Потому что ты передумаешь, Сэм! Ты всегда так делаешь! Почти сразу же ему захотелось забрать свои слова обратно, особенно когда Сэм вздрогнул, побледнел и, отпустив его, отстранился. Дин понял, что озвучил то, чего боялся больше всего. Но он не мог вернуть свои слова, не мог даже сказать что-то, что смягчило бы его последнюю фразу, потому что мир начал белеть по краям. – Дин, я... – начал Сэм, не уверенный, что брат поверит ему, но ещё до того, как он смог закончить предложение, Дин начал заваливаться на землю. – Эй! – воскликнул Сэм и успел поймать Дина до его неизбежного удара об асфальт. – Дин, эй, эй! Убедившись, что его незапланированное падение остановлено сильными руками Сэма, Дин пробормотал в рубашку брата: – Я неважно себя чувствую, Сэмми. Это было явное преуменьшение. Он не был уверен, что будет делать в следующую секунду: упадёт в обморок, будет блевать или вообще попрощается с жизнью. Любой вариант был возможен: он действительно дерьмово себя чувствовал. – Я держу тебя, держу, – успокаивающе шептал Сэм в ухо брата, притянув его к себе поближе и чувствуя тот же холодный страх, как и тогда, когда они были один на один с ночным лесом и Дин умирал на его руках. – Я отведу тебя обратно в палату. – Нет, – ответил Дин и нашёл в себе силы сжать в кулак рубашку брата и попытаться отвести его руку от себя. Но Сэм не отпустил его, и Дин понял, что он не в той физической форме, чтобы бороться. – Они посадят меня в палату для психов, Сэм, – заговорил он, желая, чтобы Сэм понял, что все это – его собственные, Дина, проблемы, с которыми он должен справиться сам без «режимов», лекарств и прочего дерьма. Не то чтобы Сэм не видел вероятности этой угрозы, но он надеялся, что Дин продвинулся на своём пути к выздоровлению чуть дальше. Теперь же возможность озвученного Дином снова подняла свою уродливую голову. – Хорошо, не в палату. Ему на глаза попалась скамейка. – Как насчёт того, чтобы тебе посидеть на той скамье позади тебя, пока я пригоняю Импалу? Он помог Дину подняться, не ослабляя хватки. Их совместные усилия наконец позволили Дину преодолеть два ярда до скамейки. Обняв Дина за шею, Сэм присел перед ним и взглянул в его стекленеющие глаза. – Я пойду к Импале, но я должен быть уверен, что ты не упадёшь в обморок, пока меня нет. Последнее, что нужно было Дину – добавить падение со скамьи в список своих медицинских катастроф, не говоря уже о паре новых синяков и ране на спине, которая однозначно откроется. Сэм, вероятно, в конечном итоге, сам окажется в палате для психов, если с Дином что-то случится. Покачав головой, чтобы прояснить зрение, Дин зашарил рукой в поиске перил скамьи, но Сэм поймал его ладонь, помогая ему обхватить пальцами металлический поручень. Почувствовав точку опоры, Дин сглотнул и, надеясь, что его голос звучит более уверенно, чем он сам себя чувствует, проговорил: – Иди, Сэм, я в порядке. Кивнув, Сэм заставил себя встать, отвернуться от Дина и броситься к Импале. К его облегчению, Дин все еще находился в вертикальном положении на скамейке, когда он припарковался как можно ближе к обочине, но не портя о бордюр драгоценные шины Импалы. Он даже не потрудился выключить двигатель, сразу же вылетел из машины. На мгновение он остановился перед братом, размышляя, стоит ли помогать Дину дойти или просто перебросить его через плечо. – Ты не понесешь меня, Сэм, – пробормотал Дин, запрокидывая голову вверх, чтобы посмотреть на возвышающуюся фигуру Сэма, и протянул руку. Не прошло и двух секунд, как Сэм взял его за ладонь и потянул со скамейки, что чуть было не привело к новому обмороку, если бы не обхватывающие его руки Сэма, которые помогли ему сделать десять мучительных шагов до Детки. Но он все равно почти рухнул на пассажирское сиденье. Оказавшись там, он мгновенно откинулся на спинку, сглотнул тошноту и закрыл глаза, позволяя Сэму сделать все остальное. Достав бутылку воды с заднего сиденья, Сэм присел перед Дином и вложил ее в руку брата. – Несколько глотков, Дин, – мягко указал он, с облегчением наблюдая, как Дин открыл глаза и нашёл в себе силы поднять бутылку и выпить. Он ещё раз бросил полный сомнений взгляд на здание больницы; румянец так и не вернулся на щеки Дина, и к тому же рана на его спине могла кровоточить. Он снова вернул взгляд Дину и увидел, что тот смотрит на него с таким видом, будто ждёт, что он снова подведёт его, предаст, откажется, доверит заботу о нем кому-то другому, поэтому Сэм больше не мог тянуть время. Возвращение в больницу уже не рассматривалось. Он больше не навредит Дину своими решениями. Он похлопал брата по колену, закрыл пассажирскую дверь и сел на водительское сиденье, мысленно молясь, чтобы его забота в конечном итоге не сделала еще хуже. Вернувшись за руль, Сэм не сразу завел Импалу, вместо этого замер на мгновение, взглянув на брата. Не знал, увижу ли я когда-нибудь это снова, подумал он, и его горло предательски сжалось. Дин ненавидел просить о чем-нибудь, но здесь выбора не было. – Мне нужно немного воздуха, – признался он, задержал дыхание и, прикрыв глаза, откинул голову на сиденье, пережидая, когда его желудок сделает сальто. – Да, сейчас. Сэм быстро склонился над Дином, чтобы опустить пассажирское окно, и Дин тут же принялся ловить ртом воздух. Возвращаясь на своё водительское место, Сэм вытащил бутылку из рук Дина до того, как она упала бы на пол. – Если тебе нужно, чтобы я остановился... – Ты будешь первым, кто узнает, – пообещал Дин, по-прежнему не открывая глаз. Прогресс налицо, правда? Я первый в Диновом списке людей, которым он сообщит, что сейчас блеванет. Очевидно, мне удалось вернуть его благосклонность, насмешливо подумал Сэм, трогая Импалу с места. Но был и другой вариант, о котором Сэм не хотел думать. Это была обычная бравада Дина, который почти выбыл из игры, который ощущал слишком много боли, много страданий, чтобы ещё пытаться обмануть его. Или защитить его. Бравада Дина всегда была его частью, чтобы не травмировать его, успокоить. И Сэм хотел бы сказать, что пришло время им с Дином поменяться ролями, что он сделает так, чтобы все было в порядке, но он сам не верил, что Дин примет это всерьез. Трудно поверить во что-либо после череды провалов Сэма во всем, что касалось Дина. Сидеть в Импале, слушая мурлыканье двигателя Детки, оставив больницу позади рядом с Сэмом – это было больше, чем Дин заслужил, и он знал об этом. – Спасибо, Сэмми, что не вернул меня обратно, – произнёс он, заставив себя открыть глаза и повернувшись к Сэму, для того, чтобы видеть брата и убедиться, что тот понимает, за что Дин его благодарит. Это было поразительно и больно – видеть выражение удивления на лице Сэма, будто он не ждал от Дина никакой благодарности. Дин собирался было извиниться за свои слова в больничной палате, когда Сэм ласково усмехнулся ему. – Я это сделал чисто по эгоистическим причинам, – отозвался Сэм, про себя добавив: чтобы загладить свою вину, чтобы доказать тебе, что я могу о тебе позаботиться, о тебе, и о том, что тебе нужно. Но вслух сказал: – В конце концов, медсестры, вероятно, решили, что это я вытащил тебя из больницы, и в первую очередь досталось бы именно мне. Он наслаждался слабой, но искренней улыбкой Дина, прежде чем в Импале снова воцарилась тишина, но это была та тишина, которая давала Сэму надежду на то, что он сможет убедить Дина: они оба правы в том, где должны быть. Чистилище Черные полосы врезались в землю вокруг упырей, вампира, ангела и человека... и поднялись одетыми в тёмные костюмы левиафанами. Левиафанами, которые не стеснялись показать Красной Шапочке свои большие зубы. А упыри, как надеялся Дин, были самонадеянными новичками, оголодавшими, как дикие звери, и потому готовыми рисковать жизнью ради еды. Две группы бросились в бой, даже не соизволив удостоить вниманием их коллективные призы. Воспользовавшись тем, что враги отвлеклись друг на друга, Бенни и Кас быстро подошли к Дину, проигнорировав его молчаливый приказ оставить его, схватили его за руки и потащили с земли. Бенни уже собрался было взвалить Дина на плечи, но тут вмешался Кас. – Я понесу его, – объявил он, потянув Дина на себя. Однако Бенни был против. – Я не до такой степени ранен, – запальчиво отозвался он, недовольный тем, что ангел полагает, что он не способен помочь Дину. Отвернувшись от препирающихся друзей, Дин увидел, что один из левиафанов одним укусом обезглавил упыря и собрался рвануть в их сторону. – Парни, нам нужно убираться! Сейчас! Кас оглянулся через плечо и увидел приближающегося левиафана. – Из нас двоих ты лучший боец, – крикнул он Бенни. Медленная улыбка коснулась губ вампира. – Да ты знаешь, на какие кнопки нажимать, – протянул он, пока Кас поднимал Дина на своё плечо. Он отступил, поднял любимый Динов нож, который успел забрать уже обезглавленный упырь, и тут же проверил на деле его острое, как бритва, лезвие. Он убедился, что голова левиафана слетела с его плеч и откатилась, и только потом повернулся обратно к друзьям. Подхватив нож Дина и нейтрализовав очередного упыря, Бенни передал нож Касу и подтолкнул его в спину. – Вперёд! Давай! Ситуация быстро менялась, и силы упырей в их схватке с левиафанами неизбежно иссякали. С грузом в виде Дина Кас уворачивался от сражающихся, как профессиональный футболист. Лишь однажды левиафан смог ухватиться за его пальто, но Бенни быстрым и точным ударом отсек ему руку. Они почти покинули зону драки, но время передышки было на исходе, и им нужно уйти и скрыться так быстро, как только возможно. И им пришлось сделать вынужденную остановку, когда прямо перед ними с неба упал новый левиафан. Прежде чем он успел принять человеческую форму, Кас пронзил его ножом. Рядом почти сразу же явился второй левиафан, который уже превратился в человека. Кас сделал жест рукой с зажатым в ней ножом Руби, и Левиафан потерял голову. Бенни схватил в кулак край плаща Каса и практически потащил его вместе с Дином вперёд, всматриваясь в густой лес, заполнивший все пространство на триста ярдов впереди. – Пожалуйста, скажи мне, что мы перестали быть ходячими маяками. – Нет, но мы должны убраться так далеко отсюда, как только сможем, – ответил Кас. – Ну вот, я-то думал, что мы собирались устроить пикник, – ехидно отозвался Бенни. Он уже давно приказал себе не оглядываться, но ничего не мог с собой поделать. – Ненавижу сообщать плохие новости, но наш упырь с товарищами все в нокауте, и двое из твоих приятелей-левиафанов начинают догадываться, что нам удалось унести ноги. – Они не мои приятели, – поправил Дин со своего не слишком удобного положения на плече Каса и мысленно пожелал, чтобы его паралич позволил бы ему также не чувствовать боли. Он прикусывал язык, ударяясь подбородком о плечо Каса, и раны на его груди, оставленные упырём, саднили при каждом шаге ангела. – Ты единственный, кто захотел пригласить их на наш «шведский стол», – заметил Бенни, просматривая местность впереди и надеясь, что через десять секунд они окажутся в чаще и обретут хоть какое-то прикрытие. Так себе прикрытие, но это же Чистилище. Оно не было предназначено для того, чтобы прятаться, поэтому что им ещё остаётся делать? Только использовать возможности этого места по максимуму. Дин не жаловался, когда ветки вдруг ловили его за ногу, цеплялись за руки, царапали лицо. В конце концов, багаж права голоса не имеет. Он предназначен только для переноски. Их входу в чащу не доставало изящества, они оставляли за собой след из сломанных веток, так что даже новичку не составило бы труда отследить их, но они наконец сменили открытое незащищённое пространство на лес, который становился гуще с каждой минутой. Однако сила ангела догорала, и Бенни начал хвататься за стволы деревьев, чтобы сохранить равновесие. Они не могли продолжать идти, и каждый из них понимал это. Кас споткнулся, но вовремя сумел удержать равновесие; если бы он рухнул, то мог причинить Дину еще больший вред. Он знал, что Дин терпел боль, которая усиливалась с каждым его резким шагом, пока он нёс его все ещё неподвижное тело на плече. Опускаясь на колени в ближайших зарослях, Кас, прежде чем уложить Дина на землю, посмотрел налево от себя, где рядом с ним плюхнулся Бенни, весь в поту и крови убитых им упырей. Они могли позволить себе временную передышку. – Помоги мне, – попросил Кас Бенни и начал спускать Дина со своего плеча. Вместе они уложили Дина у дерева, и у Бенни хватило такта, чтобы приподнять его голову и наклонить назад так, чтобы та упёрлась в ствол дерева. Взглянув на Каса, Бенни тихо задал вопрос, который беспокоил каждого из них: – Они придут сюда? Кас переглянулся с Дином. Они оба знали, каков характер левиафанов, и синхронно ответили: – Да. Бенни опустил голову. Это был не тот ответ, на который он рассчитывал, и он резко вскинул подбородок, когда Дин выдвинул очередное глупое предложение: – Так, хорошо. Как мы и собирались делать с упырями, я буду приманкой. – Нет, – лаконично отозвался Бенни. – В плане Дина есть смысл, – возразил Кас, упрямо встречая взгляд вампира. – Смысл?! – неверяще прошипел Бенни, рассматривая Каса. – Эти твари не имеют привычки играть со своей добычей. Все они хотят от Дина только одного – чтобы он был мёртв. И прежде чем мы сделаем свой ход, они могут уже оттяпать ему голову. – Тогда тебе лучше начать спасать свою южную задницу как можно скорее, – прервал его Дин. – Переходишь на личности? Очень по-взрослому, – возмутился Бенни, но улыбнулся, потому что понял: Дин доверяет им – ему и Касу, верит в их способность спасти его жизнь. Похлопав Дина по ноге, он пообещал: – Мы появимся прежде, чем они тебя съедят. Ну... полностью, – поддразнил он с огоньком в глазах. – Здорово, ты прямо меня успокоил, – мрачно пробормотал Дин, но он ни на секунду не сомневался в Бенни. Однако когда Кас и Бенни разошлись каждый в своём направлении, и он остался один, не в состоянии даже пошевелить пальцем, чтобы защитить себя, вовсе не доверие заставило его вопить от мнимой боли, чтобы привлечь к себе левиафанов. Нет, это было его решение, желание убедиться, что именно он, а не его друзья были добычей.