Выжить - только первый шаг

Правило № 23. Единственное, что может быть страшнее того, чтобы встретиться в одиночку с непобедимым врагом, — это встретиться с ним, когда рядом с тобой находится человек, который будет сражаться за тебя до последнего вздоха. Настоящее время Именно об этом Дин мечтал с тех пор, как вышел в потоке белого света из портала в середину бескрайней пустыни в штате Мэн: о Сэме рядом. Брате, готовом выслушать его. Но теперь, когда его мечта осуществилась, когда Сэм, присев на край его кровати, смотрел на него в ожидании, в надежде, что Дин наконец откроется, доверится ему, Дин впал в ступор. Он честно не знал, с чего начать, как рассказать о Чистилище и не утонуть в воспоминаниях, без риска разрушения дамбы, сдерживающей тысячу и одну вещь, которых он не хотел больше чувствовать. Молчание Дина, его неуверенный взгляд, почти нервозность заставили Сэма усомниться в том, что он все делает правильно. Заставили его задуматься, не уговорил ли он Дина на этот разговор больше для удовлетворения своей потребности знать, что довелось пережить Дину, чем для исцеления его искалеченной психики. Ведь Зик сказал: «не позволяй Дину пройти через это в одиночку», а не «замани его в ловушку в комнате, когда он слишком слаб, чтобы уйти, и выбей из него рассказы про Чистилище». Я веду себя так, как будто Дин обязан рассказать мне все, а не так, как если бы это был его собственный выбор поделиться со мной. — Дин, послушай, нам необязательно делать это прямо сейчас, — Сэм виновато заметил, как Дин от внезапно прозвучавших в тишине слов чуть вздрогнул. Отлично, Сэм. Заставь его чувствовать себя, как будто ты следователь, а не его брат. — Несмотря на твои обвинения, я не забыл пирог, — добавил он весело. Потому что хороший брат, да? Принёс пирог. Не попытался помочь брату, нет, просто... решил подольше избегать тяжёлой темы, потому что так проще. Безопасно, безболезненно и не ставит под угрозу хрупкий, едва восстановившийся мир между ними. Удивившись тому, что Сэм вдруг неожиданно отступил, Дин сам не понял, что почувствовал: облегчение или разочарование, — пока не увидел, насколько подавленным выглядит Сэм. Он, несомненно, будет считать своей неудачей, если Дин не откроется, не доверится ему. Поэтому, когда Сэм начал вставать с кровати, чтобы, вероятно, притащить пирог, Дин положил руку ему на бедро. Сэм мгновенно вернулся к своему исходному положению на кровати и взглянул на брата с беспокойством и, да, с надеждой тоже. — Сэм, я не... — Дин запнулся, до сих пор не понимая, как начать разговор, как рассказать о том, о чём он поклялся никогда не говорить. Чувствуя, что виной молчания Дина было вовсе не упорное нежелание открыться, а, скорее, неуверенность в том, с чего начать, Сэм осторожно подсказал: — Ты уже говорил, что видел Гордона. Ты ещё видел кого-нибудь... знакомого? Его желудок сжался при мысли о бесконечном количестве монстров, которым Дин выдал билет в одну сторону. Монстров, каждый из которых мечтал о его крови. Дин совсем не удивился, что Сэм пришёл к нему на помощь и помог найти отправную точку. Ведь именно Сэм был всегда рядом, когда Дин готов был вот-вот сломаться. — Как ни странно, нет. Но Гордон... — Дин вдруг замолчал, отодвинулся от Сэма и принялся рассматривать покрывало. В его голове зазвучали слова Гордона, и он в очередной раз с выворачивающим внутренности страхом подумал, что охотник/вампир все же мог быть прав. Когда голос Дина произнёс имя Уокера, Сэм едва сдержался, чтобы не сжать зубы. Вместо этого он мягко спросил: — Гордон... что? Он и раньше догадывался, что в этой встрече было нечто большее, чем Дин рассказал ему раньше. Там было то, что Дин не хотел, чтобы он знал, что ранило Дина, пусть и не физически. — Он назвал меня монстром, — неожиданно продолжил Дин, издевательски умехнувшись, и посмотрел в расширившиеся глаза Сэма. — Сказал, что ты бы ужаснулся от того, кем я стал. Он не стал говорить остальное: что Сэм перерезал бы ему горло во сне. Он горько усмехнулся и с презрением уточнил: — Думаю, это красноречиво описывает, как я провёл свой отпуск в Чистилище. — И ты слушал Гордона. Почему? — недоверчиво спросил Сэм, чувствуя, как закипает гнев: не на Дина, а на Уокера. Только в их жизни мёртвый враг может не только появиться снова, но, зная самые большие их слабости, причинять им боль. — Потому что он был прав, — натянуто ответил Дин. Сэм должен узнать худшее, самое худшее о нём, чтобы Дин смог проверить, найдётся ли место прощению в душе его младшего брата, захочет ли он простить. А если нет? Но думать об этом ему уже не хватало смелости. — Нет, он не прав! — уверенно заявил Сэм и положил руку на предплечье Дина, надеясь, что физический контакт усилит его слова. Дин должен признать, что «отвращение» — это последнее, что чувствует Сэм к нему, к его силе, умению не сдаваться, его способности вернуться-несмотря-ни-на-что. — Нет. Нет, Сэм, он был прав, — упрямо повторил Дин. — Как ты сказал тогда... я взламываю и убиваю безо всяких объяснений. Ты думаешь, я палач, убийца... так и есть. Сэм открыл рот, чтобы извиниться, признаться, как глуп он был, говоря это, что мог даже на долю секунды подумать об этом. Но Дин заговорил первым. Сколько времени он терзал себя мыслями о Сэме, о том, что будет, когда он узнает о худшем... подумает о худшем. И Дин ничем не мог оправдать свои действия. — Но это был единственный способ пройти через Чистилище. И если ты не сможешь принять то, что я сделал... — Его голос с каждым словом становился все тише. Если Сэм не сможет простить его поступки, что тогда будет с ними, что тогда будет с ним. — Я смогу... я приму, — твердо заявил Сэм, крепче сжав предплечье Дина, пытаясь сказать, что отпустить его для него просто невозможно. Судорожно вдохнув, он смягчил свой голос, но печаль и извинение сквозили в каждом слове. — Я не был там. И я не знаю... через что ты прошёл, чтобы просто остаться в живых. Я просто... не знаю... И это незнание было его собственным выбором, теперь он понял это. Он не хотел знать, не мог знать, в каком ужасном кошмаре оставил Дина на тот чертов год. Он едва мог думать сейчас об этом, ему нужно было сконцентрироваться на «здесь и сейчас», на том, чтобы вернуть своего брата. — Все, что я знаю... я одобряю любое твоё действие, потому что именно поэтому ты выжил и смог вернуться назад. Дин покачал головой. — Сэм, ты не знаешь... я был беспощадным. Когда Кас исчез, я пытал каждого, кто попадался на моём пути через Чистилище, чтобы найти его. — А сколько людей погибло, когда я освободил Люци, а? И я не пощадил Мака, Вики или Айвэна, когда дело дошло до выбора: твоя жизнь... или их, — продолжил Сэм, понимая, что, если Дин решил ознакомить его со списком своих злодеяний, он должен выложить и свой. — Ты не убивал их собственными руками, Сэм, — протестовал Дин. — Мог бы, если потребуется, — тихо произнёс Сэм, его глаза продолжали в упор смотреть на Дина. — Но ты же простишь меня за все это, не так ли? — его слова были, скорее, заявлением, чем вопросом. Ответ Дина был незамедлительным и решительным. — Конечно, Сэм, — сказал он с ноткой разочарования, Сэм не должен был даже сомневаться в этом. — Это не твоя вина. Ты не хотел... — ...поставить твоё выживание выше всех остальных? — закончил Сэм с кривой усмешкой, но тон его голоса остался теплым. — Да, так оно и было, Дин, — признался он. И не было никакого раскаяния: он сделал бы тот же выбор снова и снова. Он всегда выберет Дина. — Так что если ты ждёшь от меня, что я приду в ужас, узнав, что ты убивал монстров в Чистилище, чтобы остаться в живых, мне придётся тебя разочаровать, — язвительно заметил Сэм. — Это же... монстры, Дин. Ты же не в мелодраме снимался. Это не то место, где нужно подставлять другую щёку. Верно? Он посмотрел на Дина в надежде, что его шутка не останется незамеченной. Когда Дин слабо, но искренне ухмыльнулся, тяжесть в груди наконец-то начала ослабляться. У него медленно, но верно получалось достучаться до Дина, доказывая, что Гордон был не прав тысячу раз. — Я уверен, ты смог бы найти время для слезливых моментов, — поддразнил Дин, не в силах все же представить, как время, проведённое в Чистилище, поменяло бы их отношения с Сэмом. В хорошую сторону... или наоборот. Монстры умели находить слабость, знали, куда надо надавить, отыскивали любую возможность, чтобы задушить все хорошее, что было в нём, всю привязанность, что он испытывал к тем, кто находился с ним на одной стороне. По логике, Дин знал, что было бы легче не объединяться с Касом, не искать его. Что было бы намного лучше, если бы Кас и Бенни догадались бросить его задолго до того, как он превратился в обузу для их выживания. — Наверное, — признался Сэм со смешком, но, стоило ему снова посмотреть на Дина, как его улыбка пропала. Несчастное выражение на лице брата говорило ему, что все воспоминания, переживания не связаны с плохо скрытыми словами любви и смехом. Сэм не хотел снова потерять Дина в этих ужасных воспоминаниях, поэтому решил отвлечь его самым простым и эффективным образом: разжечь его гнев. — Но опять же, Бенни был там, чтобы занять моё место, — спокойно продолжил он. Дин побледнел. Он знал, насколько это неправильно. Никто и никогда не мог занять место Сэма в его сердце, и то, что он сказал Сэму когда-то... делало его не только никудышным братом, но и манипулятором. Трусом, которому было так больно от кажущегося безразличия Сэма к его исчезновению, раздражения от его появления, что он решил задеть брата лучшим способом из всех, что он знал: сказать, что у него якобы есть кто-то, кто смог бы заместить его. — Сэм, я не хотел... я никогда не считал так по-настоящему. Да, Бенни... мы были близки, но... — Нет, я... я понимаю, почему ты хотел, чтобы я ушёл и оставил тебя в больнице. Я тебя обидел, ты не можешь доверять мне. Я понимаю, — ответил Сэм, точно зная, что ложь будет его главным грехом. — Но, Дин, я пытаюсь... — Я оттолкнул тебя в больнице не потому, что ты облажался, Сэм. Я оттолкнул тебя, потому что я облажался, — мрачно уточнил Дин. Кому как не ему знать, кто в их семье облажался на самом деле. Сэм не дал ему договорить, в его голосе зазвучала угроза. — Дин, если ты опять говоришь о том, что ты должен был знать о втором вендиго, я... — Не здесь... там, — уточнил Дин. Он должен был сделать первый шаг и признаться в своих прошлых ошибках. — Я облажался в Чистилище, Сэм. Больше одного раза. Но тогда, когда мы почти добрались до портала... Я почти угробил нас всех. Голос Дина дрогнул, и он почувствовал, как к горлу подступила тошнота при мысли, насколько близки оказались Кас и Бенни к смерти, и все из-за него, из-за их преданности. — Но они остались живы, Дин. А учитывая, что Кас и Бенни все ещё общаются с тобой, они, похоже, не держат зла из-за случившегося. — Уверен? — саркастически переспросил Дин. — Бенни не очень расстроился из-за нашего расставания, а Кас исчез, и мы ничего о нём не слышали с тех пор. Мне кажется, они были счастливы, когда появилась возможность держаться от меня подальше, — он вздохнул, чувствуя, как растёт в груди отвращение к самому себе за свой выбор. Сэм хотел было возразить, но тут до него дошёл смысл сказанного Дином. — Подожди. Ты и Бенни... ты сказал... что значит – вы расстались? Ты же мне говорил, что Бенни должен был прийти к тебе в больницу... — Сэм замолчал, боясь, что его догадка окажется неправильной. Не ожидая, что эта тема поднимется так скоро, Дин устало опустил голову обратно на подушки и взглянул брата. — Я сказал Бенни, что было бы лучше, если бы наши пути разошлись. Он надеялся, что Сэм не поймет, насколько это решение было мучительно для него. Да, Бенни никогда не сможет заменить Сэма, но он был другом, хорошим другом. И Дин не мог побороть чувство вины, что сам его оттолкнул. Признание Дина — это было даже большим, чем то, на что Сэм позволил себе надеяться, и всё-таки... Однажды ему тоже пришлось услышать те же самые слова от Дина. Когда Дин думал, что после начала Апокалипсиса им лучше держаться подальше друг от друга. Навсегда. Сэм искренне посочувствовал вампиру. Он никогда не ожидал от себя такого, но он был на его месте, он понимал, как тяжело ощущать пустоту, когда Дин решает уйти. Он догадывался, что сейчас чувствует Бенни, и это были далеко не приятные чувства. Несмотря на уверенность Дина в том, что вампир радовался возможности уйти, всё было не так. Впрочем, Сэм не собирался настаивать на продолжении общения Дина с Бенни. Но он не мог позволить Дину продолжать верить, что вампир оставил его по собственной воле и собственному желанию. — Дин, он отпустил тебя, потому что ты его попросил. Не путай его верность с тем, будто он был счастлив от такого решения. Дин прищурился и бросил на него насмешливый взгляд. — Когда это ты успел так хорошо узнать Бенни? Когда встретил его на пристани, или когда пытался разыскать и убить его? Когда между вами появилось это удивительное взаимопонимание? Сэм заёрзал. Он сам был виноват в том, что разговор сместился в эту сторону. — Потому что он спас тебе жизнь... потому что ты говоришь о нём так... Сэм помолчал, и остаток фразы пробормотал тихо, себе под нос: — Из-за того, как ты с ним говоришь. Однако Дин его услышал. — Что? И как же? Ты подслушивал мои разговоры? — с сомнением – не обвиняя – спросил он. Он всегда был осторожен и никогда не говорил с Бенни при Сэме. — Нет, — пробурчал Сэм, как пятилетка, которого обвинили в краже печенья. — Сэм... Понимая, что отнекиваться поздно, Сэм неохотно пустился в объяснения. — Ты был в бреду, и ты... ты думал, что я – это он. И ты говорил о том, что он спас тебя даже после того, как ты потребовал оставить тебя. А когда я сказал, что не позволю тебе умереть... ты поверил. Ты доверился ему. Смущение окрасило бледные щёки Дина в розовый цвет, он нервно откашлялся и попробовал отшутиться: — Я больше не делал ничего глупого, о чём ты не хочешь мне говорить? Например... снял одежду и начал заниматься йогой или снова заговорил о той официантке? Мысленно он молился, что он еще не... умолял о пощаде, кричал, как сумасшедший, зовя его по имени снова и снова. Сэм, тут же заметив настороженность в глазах брата, с улыбкой поддразнил его: — Ты попросил салат из ламинарии, латте и соевые котлеты. Дин усмехнулся. — Да, конечно. Он улыбнулся ещё шире и попытался ткнуть коленом в бок Сэма. Он понимал, что брат простил его, и ценил это. Ловко увернувшись от удара, Сэм внезапно осознал, что улыбка брата перестала быть натянутой. Сэм вернул ему улыбку, и Дин покачал головой, чувствуя, как его страх рассеивается. Он никогда не говорил с отцом, и теперь он говорит с Сэмом, что значило, что ему не будет представлен список «Сто вещей, о которых ты отчитался неправильно» после того, как Сэм узнает, что произошло в Чистилище. Вместо этого он получит сочувствие, поддержку. Сэм, вероятно, даже найдёт способ заставить Дина думать, как будто это не его вина, что все пошло наперекосяк. Он знал, что не заслуживал никаких оправданий, но это не значило, что ему не нужно было понимание Сэма... его прощение. — Так что случилось? — спросил Сэм, начиная убеждаться в том, что кошмары, преследующие Дина в часы сна и бодрствования, были связаны с чем-то большим, чем страх, в них вплетена вина. Дин чуть приподнялся на кровати и поморщился. Даже небольшие движения давались ему тяжело, но боль помогла очистить разум, сосредоточиться на Сэме, на озабоченном выражении его лица, а не на том, что произошло и как это чуть не закончилось. — Я потерял бдительность, перестал смотреть по сторонам, — начал Дин, — в Чистилище это считается приглашением на обед, где в качестве главного блюда — ты. Страх застыл комом в груди Сэма, он едва смог вздохнуть и с трудом подыскивал слова. С обреченной уверенностью он осознавал, что все, что Дин сейчас расскажет, наверное, будет преследовать его в кошмарах. Ты потратил достаточно времени прячась, притворяясь, что боль Дина – не твоя вина. Найди в себе смелость наконец узнать, через что он прошёл, начни делать то, что будет лучше для него. — Я так понимаю, что-то пыталось тебя съесть? — Сэм попытался разрядить обстановку, но его голос был дрожащим и хриплым. — Съесть меня? Без понятия. Отравить каким-то токсином, который парализовал меня и сделал неподвижным как камень, и начал превращать в насекомых — да, — пугающе спокойно объяснил Дин. Информации было даже больше, чем Сэм мог переварить. — Токсин... Парализовал тебя? Подожди, насекомое?! Это была арахна, как Шериф Доббс?! Вспомнив шерифа, наполовину превратившегося в паука, и при мысли о том, что что-то подобное происходило с его братом, Сэм почувствовал, как вниз по его спине пробежал холодок. И его не было рядом, чтобы остановить это. — Нет. Гусеницы. Сотни гусениц. И думаю, я бы стал чем-то особенным в конце концов, например, бабочкой, — с сарказмом отозвался Дин. Мысленно он отчаянно боролся с дрожью в руках, желанием провести ладонью по лицу, ногам, туловищу, чтобы смахнуть воображаемых гусениц, снова облепивших каждую часть его тела. Слова Дина эхом прозвучали в голове Сэма. Гусеницы. Сотни гусениц. Пугающая картина нарисовалась в его воображении. И от него не укрылась едва заметная дрожь рук Дина, пальцы, сжавшиеся в кулак, он заметил ставшее резким дыхание брата и его потемневшие от воспоминаний глаза. Про себя Сэм поклинал судьбу за то, что позволил этому случиться с Дином, за собственную неспособность предотвратить это. Он почувствовал себя бессильным сделать сейчас хоть что-то для брата, опасаясь, что любое его прикосновение будет ненужным, а любые слова, которые он мог бы сказать... этого слишком мало, слишком поздно. Он на секунду зажмурился и отвернулся, чтобы не дать влаге пролиться, он не имел права демонстрировать собственную боль и тем самым снова заставить Дина, забыв о себе, начать заботиться о нём. В голове Сэма упрямо стучали слова: я не спас его от этого, даже не пробовал! Но другая мысль прорвалась через его внутренний крик, позволила ему держать свои эмоции под контролем и открыть глаза. Все же кто-то был там, когда меня не было, кто-то спас Дина, когда я не мог. И вместе с облегчением Сэм ощутил прилив ревности. — Но Кас... или Бенни, они остановили тебя в стремлении стать бабочкой, да? — снова усмехнулся он, надеясь, что это даст Дину возможность сосредоточиться на собственном выживании, а не на том, что чуть было не произошло. А также поможет Сэму спрятать множество беглых эмоций. Однако Дин не выдал свой привычный остроумный ответ, его глаза потемнели ещё больше, и он молча рассматривал покрывало. Его реакция заставила вновь занервничать, и Сэм с тревогой спросил: — У них получилось остановить преобразование? Его благодарность приятелям брата померкла бы безвозвратно, если Кас и Бенни не нашли способ остановить агонию, в которой находился Дин. Дин кивнул и пробормотал: — Лучше бы они этого не делали. Не обращая внимания на протестующий взгляд Сэма, он с горечью продолжил: — Спасая меня, Бенни получил изрядную дозу токсинов, а Кас принёс в жертву часть своей благодати. Все это сделало их обоих уязвимыми. Сэм, как ни старался, не смог найти в себе силы, чтобы почувствовать вину за то, что ангел и вампир пострадали, спасая Дина, ведь Дин был жив, он не превратился в гусеницу или бабочку. Но Дин, видимо, считал по-другому. Он чувствовал себя виноватым. — Но ты всё-таки остался жив. Теперь будешь более опытным, когда решишь пообщаться с природой, — постарался отшутиться он, чтобы снять часть вины Дина за обстоятельства, которые он не мог контролировать. Черт, да он вообще не мог контролировать ничего, что случалось в Чистилище. Подняв взгляд на Сэма, Дин тихо продолжил: — История на этом не закончилась, Сэмми. Пока я не мог пошевелить ни единым мускулом, Бенни едва держался на ногах, а Кас был слишком слаб, чтобы уйти, появилась компания из пяти упырей. — Вот дерьмо, — выдохнул Сэм. Он питал особую ненависть к пожирающим плоть монстрам. — Ага, — согласился Дин с мрачной улыбкой. — И там, в Чистилище, живая человеческая плоть и органы были настоящим деликатесом. Сэм вдруг почувствовал себя больным. Его воспоминания об упыре с лицом Адама, который готовил его на ужин, смешались с воспоминанием о своём бездушии, о двух упырях, схвативших Дина, готовых погрузить зубы в его плоть с согласия Сэмюэля. Сэм, как ни старался, не мог притупить образы, вызванные рассказом Дина. Особенно с учётом того, что Дин не мог бороться с упырями, даже не был способен на один чертов шаг. Используя одну из тактик своего брата, он решил попытаться юмором замаскировать свой страх. — Если учесть, что ты вряд ли на тот момент был похож на свиную сосиску, думаю, упыри ушли голодные. Дин приподнял уголки губ в легкой улыбке. — Не ушли. И затем дерзко ухмыльнулся. — Их съели. Брови Сэма взлетели чуть ли не до чёлки. — Бенни?.. — Левиафаны. Дин все ещё не мог поверить, что на самом деле говорит Сэму все это. И он был даже немного доволен тем, что Сэм так удивлен. — Левиафаны? — повторил Сэм. — Ты не говорил о них раньше. То есть... говорил, конечно, но... они ведь были как Ти-рексы в Чистилище? Альфы? — О да, они были лучшими собаками, ну, не в прямом смысле, потому что там были и оборотни, и перевертыши... — Дин! — нетерпеливо прервал его Сэм. — Во всяком случае, Левиафаны могли отслеживать Каса, и я вспомнил, как ты однажды сказал: когда ты сражаешься против Мотры, натрави на неё Годзиллу. — Подожди, я говорил это, когда и Рай, и Ад хотели заполучить Анну, – медленно произнес Сэм, стараясь понять логику брата. А затем до него дошло. — Ты натравил Левиафанов на упырей?! Когда ты был рядом! Парализованный! Дин пожал плечами. — Да. И это сработало... вроде. Начался хаос, и мы смогли спрятаться от упырей. Но Сэм уже давно стал экспертом в чтении между строк и уже точно знал, что Дин, скорее всего, пропустил деталь или двадцать деталей. — Вроде?! — передразнил он Дина, отлично понимая, что одно это слово может означать кучу плохих вещей. — Что значит «вроде сработало»?! Он был действительно зол, большей частью потому, что не хотел, чтобы Дин снижал рейтинг своего рассказа до G для его, Сэма, блага, лишь бы не нагружать его подробностями. И обрекая себя тем самым нести этот груз в одиночку. У Дина хватило совести покраснеть. На самом деле это был не лучший план — заставить левиафанов свалиться тогда на их головы... или сейчас, в свой рассказ. Нужно было начать с малого — нескольких вервольфов, например, и уж только потом переходить к этому всему. Осознав, что его ужас заставлял Дина чувствовать себя неуютно, Сэм громко выдохнул, провёл рукой по лицу и продолжил так спокойно, как мог, учитывая, сколько ему еще предстояло узнать о том, в какой опасности находилась жизнь его брата. — Что было дальше, Дин? Весь смысл был в том, чтобы позволить Дину выговориться, а не закапывать подробности поглубже, не усиливать необоснованное чувство вины. И поскольку сам Сэм не был тогда с Дином, это был лучший способ... хорошо, это был единственный способ, как помочь брату нести бремя своих воспоминаний. Однако в том, «что было дальше» Дину было не так легко признаться. Особенно когда в глубине души он знал, что сдался тогда, признал, что с него достаточно, и он больше никогда не увидит Сэма. К счастью, Бенни и Касу было что сказать по этому поводу. Когда Дин заговорил, его голос звучал опустошенно. — Бенни по-прежнему боролся с токсином в организме, а Кас ослабел и тратил больше своих сил на то, чтобы тащить мою парализованную тушу по лесу. Поэтому когда уцелевшие левиафаны пришли за нами, я был приманкой, в то время как Кас и Бенни прикрывали друг друга. Представив, как Дин заманивал левиафанов, Дин, который не мог защищаться, который должен был полагаться только на Каса и Бенни для своего дальнейшего выживания, Сэм почувствовал, как содержимое его желудка поднялось куда-то вверх. Он хотел бы направить свою злость на ангела или вампира за этот безумный план, но он знал, кто его истинный автор. — Это была твоя идея, верно? Играть роль приманки, чтобы принести себя в жертву? — насмешливо поинтересовался Сэм, и злое неодобрение звенело в каждом его слове. Не дожидаясь признания Дина, он вскочил с кровати. — Все о чём ты думаешь — это пожертвовать собой. А как насчёт того, что я не хочу, чтобы ты пострадал? Что я скучал по тебе? Ты когда-нибудь думал обо мне, Дин?! Вопрос был настолько абсурден, что Дин, прежде чем вспомнил, что не собирался рассказывать Сэму эту подробность своего пребывания в Чистилище, заорал: — Конечно! Я думал о тебе, о том, чтобы вернуться к тебе, когда я вошёл прямо в кучу гусениц. Я отвлёкся, и меня свалили насекомые. Насекомые, Сэм! Вокруг миллиарды монстров с острыми когтями и острыми клыками, а я попал в плен к жучкам. Сэм захлебнулся воздухом. Он отлично понимал, о чём идёт речь... слишком хорошо. Например, однажды он повернулся спиной к Джейку, когда Дин окликнул его… И это стоило ему чего-то дороже собственной жизни, это стоило ему Дина. За тот мизер, секунду невнимательности, Дин продал свою душу Аду. Заметив ошеломлённое выражение на лице Сэма, Дин с презрением к себе пробормотал: — Глупо было терять бдительность. В надежде выбраться оттуда, попасть в ещё большие неприятности. Это моя вина, Сэмми, не твоя. Дин тихо выругался, когда Сэм отвернулся и пошёл прочь. Однако не к двери, а к мини-кухне. В немом удивлении Дин наблюдал за тем, как Сэм наполнил стакан водой, затем повернулся и направился обратно к нему. Сэм без лишних вопросов, на интуитивном уровне понимая, чего хочет брат, просто поднёс стакан воды к его губам, не доверяя ослабевшим пальцам Дина. Его собственные нервы нуждались в тайм-ауте. Сэм позволил брату сделать несколько глотков и отставил стакан на тумбочку. Вместо того чтобы вернуться на кровать, он пододвинул себе стул, предоставляя Дину немного пространства. Секунду спустя он не выдержал и с беззлобным раздражением усмехнулся: — Чувак, только ты мог разозлить гусениц. Это сработало: Дин рассмеялся. — Затухни, — отозвался он. — Ты хочешь дослушать или нет? Вопрос был лишним, Дин и так отлично знал, что Сэм всегда дочитывал книги до конца. — Абсолютно, — с улыбкой ответил Сэм, надеясь, что его глаза не выдали внутреннюю тревогу. — Так вот, ты тупо сделал себя приманкой для левиафанов, а Бенни с Касом пытались напасть на них прежде, чем они доберутся до тебя... — продолжил он за Дина и удовлетворенно заметил, как тот нахмурился, признавая дерьмовость собственного плана. К счастью, Дин решил больше не держать Сэма в напряжении. — Да. А у меня был посетитель — замена Дику Роману. И он нашёл меня не для того, чтобы поблагодарить за помощь в его продвижении, — мрачно продолжил Дин до того, как воспоминания захватили бы его, стали более реальными, чем кровать, на которой он лежал, комната в которой он находился... брат, который был рядом. Чистилище Главарь Левиафанов ещё крепче сжал руку вокруг горла Дина, чувствуя, как вот-вот начнут дробиться кости под его пальцами, и никак не мог побороть приступ разочарования. Печально известного охотника оказалось до смешного легко убить, даже скучно. Не проблема вообще. И то, что их лидер был убит кем-то таким... слабым... таким смирившимся, как почти мёртвый человек в его руках, начисто разрушило высокое мнение левиафана о своём предшественнике. Безвозвратно. И за это он возненавидел мерзкого человека больше всего. Ничто не сможет успокоить, его... кроме крови. Крови человека, бегущей ему в глотку, органов, раздираемых его зубами, плоти, которую он будет отдирать от костей. Левиафан открыл рот. Он не собирался убивать его сразу, он хотел насладиться им и какую-то часть его оставить нетронутой, как трофей. Но прежде чем он успел впиться зубами в грудь охотника, неожиданная агония пронзила его спину, и пальцы потеряли власть над своей добычей. Безжалостное давление на шею исчезло, Дин подавился воздухом, ворвавшимся в его ушибленное горло, и отчаянно пытался сморгнуть медленно удаляющуюся темноту. Постепенно тени складывались в фигуры, и он смог разглядеть левиафана, услышать крик боли за своими собственными неровными вдохами. Успел прочитать удивление в его глазах до того, как тот обернулся через плечо. Бенни тяжело дышал, но смотрел на Дина с самодовольной улыбкой. Левиафан определенно разозлился на него за то, что тот только что воткнул нож в его спину, а это значило, что он сумел отвлечь его от Дина. Но эта мысль исчезла, когда рыжий лефиафан улыбнулся... и вытащил нож из своей спины. Снова повернувшись к Дину и поигрывая любезно предоставленным Бенни ножом, левиафан произнёс, растягивая слова: — Ты знаешь, я хотел попробовать тебя, но боялся, что на вкус ты будешь слишком хорош, чтобы я смог вовремя остановиться. Теперь, благодаря твоему другу, я могу просто отрезать от тебя кусок за куском, как закуску. С этими словами он перехватил руку Дина и прижал нож чуть ниже локтя, намереваясь отрезать от него кусок, словно голень индейки. Кас неожиданно появился рядом с Дином и левиафаном, заставив их обоих вздрогнуть. Не тратя времени на разговоры, он попытался вонзить нож Руби левиафану в горло, но тот оказался проворнее. Он перехватил запястье Каса – кончик лезвия ангела прошёл лишь в дюйме от его горла – и прижал нож Бенни к шее Каса. — Кастиэль, я полагаю. Мы не имели удовольствия познакомиться раньше. Понимаешь, кто-то должен был остаться здесь, держать оборону. Дин не питал иллюзий, что Бенни успеет добраться до них троих вовремя, до того как левиафан перережет горло Кастиэлю. Он чувствовал силу левиафана, признавал, что силы библейского существа здесь, в Чистилище, сильно превосходят способности Дика в его человеческой шелухе. Он с безнадёжностью признавал, что ему придётся беспомощно наблюдать за убийством Каса, если он не сделает что-нибудь прямо сейчас. Всё стало гораздо хуже, когда ангел одним лишь взглядом показал, что не винит Дина в происходящем, наоборот, будто просил извинения, словно считал себя виновным. — Нет, это все моя вина, — Дин надеялся, что Кас мог прочитать это в его глазах, и чувствовал, что у него всего один шанс исправить свои ошибки. Сейчас или никогда. Сделать или умереть, — мрачно подумал Дин. Он должен попытаться, не ради себя, а для того, чтобы дать Касу и Бенни шанс выжить. Дрожащими пальцами ему наконец удалось отвинтить крышку пузырька. Затем, мысленно приготовившись, он перевернул небольшой контейнер и позволил нескольким каплям моющего средства пролиться на ногу левиафану. Тот тут же взвыл в агонии. Отбросив Каса с такой силой, что ангел отлетел и врезался в ствол дерева, он судорожно пытался стереть кислоту с кожи, в то время как горящая смесь въедалась в его бедро. Нож упал на землю. — Хватай его! Давай же! Давай! — орал Дин про себя, но не смог дотянуться до ножа. Сейчас для него возможность встать, опереться на дерево и дотянуться до ножа была сродни способности перепрыгнуть Гранд-Каньон. Он был слишком, просто чертовски слаб, чтобы перебороть токсины, сковавшие его мышцы. Глядя на Каса, пытающегося подняться, Дин обреченно подумал, что моющее средство лишь отвлекло левиафана, подарило Касу и Бенни минуту или две жизни. Но оно не смогло их спасти. Настоящее время Сэм, не выдержав, перебил брата недоверчивым вопросом: — Подожди, у тебя было с собой моющее средство?! — Вопрос не в том, почему у меня оно было... а в том, почему у тебя его не было, — ответил Дин. — Ну же, Сэм, мы вторглись в Сукрокорп, Звезду смерти левиафанов, преследуя их Императора, и у меня не должно было быть козырной карты в кармане? —продолжил он с напускным негодованием. — И это все, что заинтересовало тебя в моей истории? Моя последняя жалкая попытка сопротивляться?! — Она не была жалкой, Дин. Это спасло вас всех. — Нет, это не так, — угрюмо покачал головой Дин, сожаление и вина снова засветились в его глазах. — Ты не умер, значит, это сыграло свою роль, — непоколебимо настаивал Сэм. Его брат не бросал дела на полпути, не сдавался, уж точно не тогда, когда те, о ком он заботился, находились в опасности. Удивлённый и воодушевлённый верой Сэма, Дин сглотнул и продолжил свой рассказ. Чистилище В тот момент отчаяния Дин увидел, как Бенни, безоружный, на полной скорости нёсся прямо на левиафана. Молясь, чтобы Бенни не собрался просто сдуру ускорить собственную смерть, он смотрел, как вампир буквально снёс монстра, и они оба врезались в землю. Они хватались друг за друга, наносили удар за ударом. Левиафан получил от Бенни хороший хук справа в лицо, затем сам ударил в туловище Бенни с такой силой, что, будь тот человеком, его рёбра разлетелись бы на осколки. Потом они свернули влево, рухнув прямо на Дина и зажав того между собой и стволом дерева. Чувствуя, как воздух выдавливается из грудной клетки, Дин вдруг обнаружил глубокий смысл фразы «между молотом и наковальней», особенно когда Бенни и левиафан снова сместились и ещё с большей силой прижали его к дереву. Он попытался сделать полный выдох, но дышать становилось невозможно. Ведомые каким-то шестым чувством Дин, Бенни и левиафан одновременно посмотрели вверх и увидели Кастиэля, стоящего над ними с клинком в руке. Бенни, находящийся в ловушке цепких рук левиафана, мог лишь надеяться на то, чтобы Кас не упустил шанс. Левиафан только успел крикнуть разъярённое «Нет!», когда лезвие опустилось. Дин инстинктивно закрыл глаза и почувствовал брызги чёрной крови на своём лице. Последний раз он получил подобную ванну от Дика Романа, которая телепортировала его в Чистилище. Он невольно задался вопросом, а вдруг он откроет глаза и поймёт, что оказался в ещё более ужасном месте. Но страх отступил, когда он услышал голос Бенни. — Ты в порядке? Дин никогда не был так рад видеть лес Чистилища, чем в тот момент. Он вздрогнул, когда почувствовал руку, хлопающую его по щеке. Взглянув на Бенни, он сглотнул и хрипло ответил: — Да. Кас с облегчением и усталостью рухнул на колени. Бенни оттащил обезглавленный труп левиафана с себя и Дина, после чего сел рядом, касаясь своим больным плечом плеча Дина. Он кивнул на пустой флакон. — Что там было? — Антилевиафанский репеллент, — устало ухмыльнулся Дин. Бенни поднял брови. — И ты все это время не пользовался им? — Это на чёрный день, — возразил Дин. Злость на лице Бенни сменилась гордостью. — Считай, что сегодня был такой день, брат. Почти наводнение. — Скорее, ураган, — добавил Кас, пытаясь встать, но вместо этого неграциозно свалился обратно на лесную подстилку. — Что? Хочешь сказать, тебе не было весело, Кас? — поддразнил его Бенни, и весёлый огонёк зажёгся в его глазах. Секундой позже Дин рассмеялся, и Кас не смог не ответить улыбкой. Несмотря ни на что, они не умерли, они были ещё вместе. И, учитывая стандарты Чистилища, это был необъяснимо удивительный день.