Тимка и Горячее Сердце

      Тимка бесстрашно засовывает руку в пасть дракону. У того шатаются первичные зубы и режутся вторичные. Горячее Сердце пыхтит и стонет, иногда урча от боли. Тимка отрешенно думет, что дракон — это кошка наоборот. Урчит, когда больно, шипит или фырчит, когда радуется…       — Терпи, друг, я постараюсь небольно, — говорит Тимка.       Осторожно, будто гриб из земли, выкручивает правый верхний резец.       Горячее Сердце рычит, не смея захлопнуть пасть. Наконец Тимка отскакивает с желтоватым зубом в руке, и дракон дает себе волю: веерная струя огня выжигает кустарник на поляне. Как свечка, вспыхивает молодая береза.       — Зря ты так, — укоризненно говорит Тимка. — В Драконьей стране деревья живут по-настоящему, а иногда сходят с места и пляшут всю ночь напролет. Вот попадешь туда, сожжешь нечаянно дерево, а его родные на тебя озлобятся. Что тогда делать будешь?       Горячее Сердце пристыженно опускает голову. Тимка исподлобья поглядывает на дракона, но вдруг бросается к нему, вскакивает на спину и крепко обнимает теплую чешуйчатую шею.

***

      Лето было жаркое, горячее, как яблочный пирог в печи. Работы было невпроворот, но Тимка умело находил свободные минуты для своего дракона.       Их оставалось не так-то много. После пожара они зимовали у тётки Марфы, а потом перебрались в заброшенную лачугу умершего осенью деда Михаила. Жили еще беднее, чем прежде. Но жили. Выживали, благодаря Тимкиной охоте.       К концу первого месяца лета, накануне Ивана Купалы, Тимка чистил чешую Горячему Сердцу. Оттирал песком, мелкими камешками темный налет, наросший кое-где лишайник, прилипшие комочки глины. Однако прежде любивший чистку дракон волновался. Рычал, вскидывал голову и, прищурившись, разглядывал солнце. Прижимаясь лбом к прохладной чешуе, Тимка будто слышал мысли Горячего Сердца, обращенные к солнечному Хорсу: «Не зови меня! Я не готов лететь к горам! Мой дом здесь, среди людей, рядом с этим мальчишкой!»       — Спасибо, что не улетел тогда со всеми драконами, — сказал Тимка. — Мы бы погибли без тебя.       Дракон небрежно взмахнул крыльями, мол, пустяки, дело прошлое. Тимка, не успев увернуться, упал.       — Эй! — засмеялся он.       Вдруг Горячее Сердце насторожился, тихо засвистел. Тимка быстро запрыгнул ему на спину, прижался к чешуе. Натянулась тетива самодельного лука. Сейчас дракон должен поднять тяжелые крылья, скрыв Тимку от нападения сбоку, опустить голову, чтобы не мешать юноше целиться во врага… Но Горячее Сердце замер, глубоко вздохнул…       Зашуршали листья, с паническим гамом взлетели с насиженных мест птицы. Из чащи медленно, осторожно выползла красивая драконица. Золотистый полупрозрачный гребень блестел, разбрызгивая солнечных зайцев. Драконица смотрела с насмешкой и любопытством.       — Ну и свезло тебе, дружище, — восхищенно прошептал Тимка.       Скатившись со спины Горячего Сердца, он шагнул к прекрасной змеице, предупреждающе подняв ладонь. Драконица гневно рыкнула, глядя на лук. Тимка отшвырнул его.       — Ты последняя, да? Тоже не улетела? — спросил Тимка.       …К концу лета они привыкли друг к другу: Тимка с Горячим Сердцем и драконица. Юноша отчего-то звал ее Финой. Охота сразу с двумя драконами приносила вдвое больше добычи, и Тимка прославился как один из самых удачливых охотников деревни. Его семья начала понемногу выбираться из нищеты.       Весь последний день лета Тимка провел с драконами: ловил с ними солнечных зайцев в реке, разбрызгивая прозрачные капли радости.       Потом, вечером, они тихо слушали последнее дыхание летнего ветра. Прислонившись к боку Горячего Сердца, Тимка легонько соскабливал глину с чешуйчатой лапы Фины.       — Если бы ты была девушкой, я бы на тебе женился, — с улыбкой сказал он. — Или, может, я сам когда-нибудь отращу крылья и покроюсь чешуей…       Драконица медленно выдохнула горячее облако пара. Тимка зажмурился.       — В Драконьей стране это непременно случится, — сказал девичий голос.       Тимка открыл глаза. Рядом сидела девушка с распущенными рыжими волосами, но глаза ее были желтые, драконьи. Прошла минута, и они позеленели, зрачок округлился и стал человечьим.       — Я последняя ведьма-драконица, — сказала она. — Меня зовут Серафина. Хотя ты лучше придумал — просто «Фина» гораздо задорнее…       — Знаешь, а ведь я почти догадался, — ответил Тимка, не отпуская ее ладони. — Дала бы ты мне еще дня три.       Серафина расхохоталась, хитро глядя на него. Их взгляды и мысли переплелись, как нити в рукоделии Макоши.       Глаза обоих были человечьи. Но сердца — уже драконьи.