Если б мне предложили выбрать одну-единственную суперспособность, я выбрал бы ту, что позволила мне пролезть к тебе сквозь камеру и крепко тебя обнять. — Фредерик Фредериксон Ли
Яркий солнечный свет сквозь окна озаряет небольшую комнату. Видно, что аккуратностью её хозяин не славится — на полу лежит одежда вперемешку с бумагами и деталями, не лучше дело обстоит и на столе. Часы, с нарисованным на циферблате роботом, руки которого заменяют стрелки, уже лет пять показывают без пятнадцати три. Одно из окон находится прямо у изголовья кровати Хиро, поэтому лучи солнца решили пощекотать ему нос. Хиро поморщился и перевернулся на другой бок. Но не помогло. Хиро схватил одеяло и натянул до самых ушей. Это заставило его окончательно проснуться. Хиро открыл глаза. Его взгляд упал на ширму. Хиро подкатил глаза и отвернулся. Он зарылся носом в подушку. Но уснуть уже было невозможно. — Кто оставляет жалюзи открытыми?.. Тишину нарушил тихий писк. Хиро услышал, как надувается винил. — Хиро, пора вставать, если не хочешь опоздать на занятия, — как всегда спокойно произнёс Бэймакс. Хиро не ответил. Робот подошёл к кровати хозяина. — Хиро! Я просканировал тебя и вижу, что ты уже проснулся. Хиро повернулся на спину. — Каким образом ты в последнее время стал таким… Самостоятельным? Ну каким образом? — простонал Хиро, — Я не звал тебя. Может это тётя Кэсс тайно тебя настраивает, а? Бэймакс заморгал, настраивая камеры. — Ты сам просил меня тебя будить. Если бы ты не проснулся, я бы начал будить тебя за час до нужного срока. — Бэймакс поднял один палец вверх, — Резкий выход из глубокой фазы сна вызывает головную боль, пациент просыпается не отдохнувшим и на протяжении дня могут наблюдаться такие симптомы, как чрезмерная раздражительность, отсутствие аппетита… — Да-да, я понял. — Хиро ладонями протёр глаза. Бэймакс стоял над ним, не сводя с него объектив. — Я не помню, что просил тебя меня будить… — буркнул Хиро. Бэймакс не ответил. — Я не хочу идти сегодня в университет… Сидеть на скучных лекциях, среди тех, кто старше меня. Слушать старых профессоров, которые рассказывают то, о чём я и так знаю. — Обучение развивает мозг и укрепляет интеллект. К тому же ты получил грант в университете и можешь заниматься тем, что тебе нравиться. — Тадаши бы ответил: «Невероятно». На лекции я почему-то всё равно обязан ходить. — Тадаши тоже ходил на лекции и благодаря полученным знаниям сконструировал меня. Хиро тяжело вздохнул. — Прости, — вдруг ответил робот. Это было необычно услышать такое короткое «прости» от Бэймакса. В этом слове проскользнули эмоции. Бэймакс сказал их как-то тихо и… Грустно? Стоп, что за бред, роботы не могут чувствовать. — Там тебе тоже всё там напоминает о нём? Но тебя так же там ждут друзья. — Бэймакс, я вчера проявил такую слабость… Я не должен плакать. Тадаши бы не заплакал. Бэймакс бы поморгал, перестраиваясь на другую тему, но тут он ответил сразу: — Нет, Хиро. Слёзы — естественная реакция на боль. Тадаши бы плакал больше. Взрослым труднее переносить потерю. Подросткам свойственно быть эмоциональными. При мне ты можешь не стесняться плакать. Хиро усмехнулся. — Только ты мои слёзы и видишь… Машина, а ей плачу… — Хиро запнулся. Он посмотрел на Бэймакса. Робот молчал. Хиро показалось, что камеры напоминают глаза, в которых он видит грусть. «Мне тоже грустно, он мой создатель», говорил Бэймакс, но раньше он сказал «Я — робот, мне не свойственно обижаться» — но сейчас Хиро засомневался. — Что-то случилось, Хиро? — невозмутимо спросил Бэймакс, и камеры тут же превратились в обыкновенные. — Ты не обижаешься, что я… — начал осторожно Хиро, но Бэймакс перебил его. — Я — робот, я — машина, я не умею обижаться. Я не умею испытывать чувства. — Почему же раньше ты сказал, что… Грустишь? — пробормотал Хиро. — Я обязан лечить своих пациентов. Когда пациент умирает, это неправильно. То, что умер Тадаши, это неправильно. Тадаши — мой создатель, — ответил Бэймакс. — Да. Неправильно. — Если тебе тяжело говорить о нём, то нам лучше прекратить. Вставай, Хиро. Тебе надо в университет. Хиро вздохнул и встал. По привычке глянул на сломанные часы. Как всегда: без пятнадцати три. — Сейчас ровно восемь, — произнёс Бэймакс. Через полчаса тётя Кэсс откроет кафе. — Рано, — произнёс Хиро. — Мне уведомить твоих друзей, чтоб они выходили? — Нет… — ответил Хиро, натягивая на себя кофту с эмблемой университета. — Напиши, чтоб не беспокоились и что я хочу побыть немного один, в условной тишине. — Уже отправил. Я написал так, чтоб они поняли тебя правильно, — почти сразу ответил робот. — Невероятно, — усмехнулся Хиро. — Дорогой, ты оделся? Спускайся завтракать, пока в кафе не появилась куча народа, — послышался снизу голос тёти Кэсс.***
Роберт проснулся, услышав звонкий бой часов. Они пробили семь раз. Проспал он ровно три с половиной часа. В ушах гудело, а голова болела. Глаза не хотели открываться, но мужчина заставил себя встать. Что-то мешало его разуму, мысли путались, как будто не хотели идти привычным ходом. Было ощущение, что кто-то вставил в его голову чип, и этот чип лишает его способности думать и испытывать эмоции. Роберт умылся холодной водой. Это кое-как его пробудило. Тем не менее, он долго смотрел, как с крана льётся вода, прежде чем догадался его закрыть. — Единственное, что мне сейчас нужно, — это кофе. Крепкий, ароматный кофе… Очень крепкий. Ох, а ещё в университет идти и учить этих бездельников… — бормотал Роберт, открывая все ящики шкафа, в поисках своей спортивной одежды. Каждое утро он совершал пробежку и делал гимнастику. Иногда спорт помогает, когда у тебя депрессия. К тому же, Роберт когда-то был чемпионом университетской команды по баскетболу. Свежий воздух не выполнил желаний. Разум так и не прояснился, Каллаган не мог понять, почему. Он вдохнул дурманящий запах сирени. Она буйно росла в саду, радуя глаз редких прохожих. Сара очень любила сирень. Роберт разбежался и прыгнул. Роберт всё ещё в хорошей форме, это и спасло его во время нападения Бэймакса, и защитило томящиеся сердце от разрыва… Роберт посмотрел на часы. Было без десяти восемь. Роберт побежал в дом, и первое, что он там сделал, так сварил себе кофе. Роберт оделся в свою обычную одежду — клетчатая рубашка, безрукавка… Быстро приготовил себе завтрак. Он настолько привык делать всё без Сары, без Абигейл... Перед выходом, он как всегда перечитал в блокноте записи, о чем он сегодня будет говорить и заглянул в комнату дочери. Абигейл крепко спала. Роберт не забыл принять лекарства. Лишь когда Роберт уже выехал и был на полпути к университету, он вспомнил, что лишился работы. Никогда Роберт раньше не проявлял подобную рассеянность. Это была вина таблеток. Он забросил их месяца на два, успел отвыкнуть. Они мешали ему думать, ясно соображать. Эмоции от этих таблеток затуплялись. И так будет, до тех пор, пока организм вновь не смирится с ними, как раньше. Роберт некоторое время просто сидел в машине, думая, что ему сейчас делать. В лабораторию возвращаться бесполезно, — Тадаши ещё спит, а разум не пригоден для научных работ. Роберт развернул машину. Нет, обратно он не ехал. Миновав дом, так одиноко стоящий, автомобиль направился туда, где виднелась разноцветная полоска цветов и деревьев. Дома попадались всё чаще и чаще. Роберт окинул взглядом церковь, так гордо возвышающуюся над домиками. Здание было старым и обросшим диким виноградом. В некоторых местах штукатурка обвалилась, окна были зарешеченными, но колокола продолжали бить каждый час, оживляя город, давая ему ещё большее ощущение древности. Город утопал в розовых кронах сакур и вишен. Роберт припарковал машину и некоторое время просто сидел, наблюдая за падающими лепестками. Здесь начинался парк. Роберт вышел из машины и отправился по тропинке вглубь парка. Он узнавал прохожих, это были старые знакомые. И так давно здесь не был. Люди увидят его, улыбнутся, поприветствуют. Некоторое будут изображать, что искренне по нему соскучились. Спросят об Абигейл, в сотый раз предложат покурить, заранее зная отрицательный ответ; так, из вежливости. Некоторые действительно всё забыли и спросят, о работе. Так, из вежливости. Не желая причинить кому-то боль. Роберт хотелось этого. Сердце не покидало осознание, что простой, непринуждённый разговор скоро станет редкостью. А потом исчезнет навсегда. Роберт остановился. Навсегда… Его не просто поместят в больницу. Человечество до сих пор не придумало средство от психических расстройств, он превратится в подопытную крысу. Роберт нахмурился. Он заслуживает наказание. Он чуть не убил человека, отобрал у него то, что было ему дорого, специально, осознанно. Разве после этого есть право считать себя человеком? Лепестки сакуры падали, кружась, точно в быстром танце. Устилали асфальт розовым ковром. Несколько человек узнали Роберта, но делали вид, что не заметили его. Суд передавали в прямом эфире. Более разумные, нацепили улыбку и сумели проболтать с ним минут пять. Как всегда, предложив покурить. Услышав ответ, усмехнулись, понимающее кивнули: «Ах, да, ты же никогда не брал в зубы сигарету. Молодец. А вот я никак не могу бросить эту гадость…» и разговаривали о погоде. О новостях последних лет, о жизни друг друга — и заикнуться боялись. Не было непринуждённого разговора, как ожидал Роберт. В словах чувствовалось напряжение, подозрение и презрение, если не жалость. Люди хотели одного: оказаться поскорей подальше от этого больного человека, совершившего крупное преступление. Роберт опустился на скамейку, где-то в самом сердце парка. Это было очень живописным местом — раскинулось небольшое озеро, на котором плавали величественные лебеди, а в зеркальной глади отражались цветущие деревья, плотным кольцом окружавшие озеро. Здесь Роберт пытался подавить вновь появившееся подозрение к людям. Порой это приносило настоящие муки — Роберт был уверен, что многие люди что-то имеют против него и упрямо искал доказательства, чтоб предъявить их неверящей дочери, а раньше — жене. Бессонные ночи, пистолет под подушкой, везде замки, коды. Роберт долгое время скрывал свои изобретения и рукописи, потому что подозревал одного из коллег в том, что тот хочет присвоить их себе. Своей жене он доверял с трудом, также, как и дочери. Самое худшее, что некоторые его подозрения подтверждались и в реальном мире. Как и случилось в итоге с Креем, с Шестёркой… А галлюцинации не редко давали почву для «доказательств», о том, что за ним следят или манипулируют им. Роберт был марионеткой своих собственных фантазий. Ему вспомнилась Сара. Ее походка, голос, смех. Над головой пролетел самолёт. — Ты всегда любила острые ощущения, — горько усмехнулся Роберт, — А наша дочь полностью пошла в тебя… «Часть тебя там тоже есть» ответил ветер.***
Лепестки сакуры покрывают тротуар. В этом году деревья цветут особой пышностью. Первая весна, первый апрель без старшего брата. В полном одиночестве по дороге бредет мальчишка. Хиро сам захотел побыть в этом одиночестве. Он радовался, что оставил Бэймакса дома и никто не сможет нарушить его молчание, развеять мрачные мысли. Хиро пнул маленький камешек, который лежал на асфальте. Камешек взлетел и с невероятной скоростью врезался в ствол старого дерева. Казалось, что дерево недовольно замахало ветками и зашипело, но это всего лишь ветер прогулялся среди листвы. Хиро отлично помнил, как часто они с Тадаши переходили этот мост. — Смотри, не упади там, Хиро, — улыбнулся Тадаши, наблюдая, как младший брат балансирует на поручне. — Не упаду… Знаешь, Тадаши, тебе везёт. В лучшем университете робототехники… Когда я уже закончу эту школу? — Потерпи до экзаменов, большой малыш. А дальше может и в университет вместе ходить будем… Потом будешь ныть, что учить тебе много. — Не буду. Я и сейчас уроки не делаю… — Посмотрим, гений. Посмотрим. Это другое совсем… Хиро все-таки упал, но полетел не в воду, а на Тадаши. Тот успел перехватить его. — Надеюсь, ты в курсе, что мы выглядим как будто танцуем танго? — заулыбался Тадаши и издеваясь, вытянул назад левую руку, так как Хиро беспомощно висел на правой. — Отпусти! Люди смотрят… — Отпущу, — упадёшь. На спину. Больно. Хиро изловчился и встал на ноги, а Тадаши засмеялся. … — Хиро, ты гений. Я горжусь тобой, братишка. Тадаши обернулся и посмотрел в глаза Хиро. Даже при тусклом свете фонаря, можно было разглядеть, что глаза старшего брата были счастливыми, полными гордости. Все экзамены Хиро сдал на сто баллов. — Закончить школу в тринадцать лет. В тринадцать! Невероятно! Мама с папой гордились бы тобой. — Они бы гордились бы в первую очередь тобой. Я бы не смог так как ты — не думая об университете помогать год тёте с деньгами. Не в мозгах дело. Я хочу быть похожим на тебя. Тадаши улыбнулся и приобнял брата за плечи. Этот вечер был не обычным. Хиро всегда отзывался о родителях немного резко, избегал любых разговоров. Фраза «Что бы сказали мама с папой?» быстро опровергалась словами «Ничего. Они погибли, когда мне было три». Хиро считал их виноватыми, но в этот вечер он сдержался и обсыпал Тадаши комплиментами за упоминание о них. Хиро всегда восхищался своим братом. Но не любил родителей, только за то, что они умерли по собственной неосторожности. — Ты правильно считаешь. Не в мозгах дело. А помочь тёте... Кто-то же должен был помочь. «Кто-то же должен был помочь»… Глупое чувство долга! Мост этот никогда не был символом чего-то печально серого, тяжело сжимающим сердце. Хани, веселая девушка, не даром получившая своё прозвище, всегда шутит здесь, как будто смерть Тадаши не коснулась её. Хиро не мог этого понять. Если взрослым трудней пережить потерю, почему же люди, называющие себя его друзьями, так быстро сбросили груз потери, вновь став беззаботными заучками, интересующимся лишь науками? Как быстро они вновь научились шутить и смеяться, ходя в здание где все вокруг напоминало о нём? Хиро тоже считал, что наука встряхнет его, заставит забыть, особенно после стольких месяцев. Но ничего подобного не произошло, наоборот, только обострилось. Хиро тысячу раз ловил себя на мысли, что надо то-то и то-то сказать Тадаши, спросить, посоветовать. Иногда даже доставал телефон, собираясь написать ему сообщение… Как будто бы его подсознание никак не могло принять простую истину: старшего брата больше нет. Хиро считал, что поимка злодея, постоянные передряги и страх, ветер дующий в лицо, высота, с которой весь город виден как на ладони, жгучая ненависть к убийце заставит его стать сильным и контролировать свои эмоции, но нет — супергеройства заставляли бояться, что он точно потеряет кого-то ещё, а убийца оказался хрупким, несчастным психом, жалеющий о содеянном, даже не убийца вовсе. Клеймо преступника на нем поставили люди, глупые от своей наивности люди. Этот образ рассыпался, а его прах унёс ветер реальности. Но все равно Хиро ненавидел этого человека. Ненавидел больше всего на свете. Та самая доброта, которое парнишка проявил к нему, понимание своей глупой ошибки отомстить ему, дрожащий голос «прости» — весь тот геройский образ, противоположный злодею, действующим только на основе своих чувств, растаял, как сахар в воде, оставив только слабоватый привкус. Хиро не жалел о том, что он вообще попытался поднять руку смерти на человека. Теперь он жалел, что был так наивен, послушав Бэймакса, жалел, что все-таки не избавил мир от того психа. Надо было убить его. Как ни крути, только из-за него Тадаши больше нет. Только из-за Каллагана, разрази его гром и молния! Душа Хиро пропиталась тёмной стороной, позволив расцвести злому, колючему цветку в его сердце. Хиро еще больше помрачнел. А что? Что помешало Каллагану спасти Тадаши, тем более, если он знал? Зачем он позволил ему умереть? Хиро не верил, не верил, что это случайность. Он увидел в образе Каллагана своего злейшего врага, не в силах пожелать ему что-нибудь, кроме смерти. Поскорей бы эта неделя истекла, и его запекли в сумасшедший дом, прервав его связь с миром! Поскорей бы он умер там, избавив людей от своего существования! Хиро посмотрел на крышу университета, где-то там, за мостиком. Хиро схватил камень и швырнул в строну здания. Мозг сам вычислил скорость и силу падения. Камень не мог долететь до здания, куда ж ему там! Хиро опустился на траву и достал из рюкзака листок и бумагу. Он что-то написал там. Ветер вырвал бумагу из рук и короткая записка полетела в сторону университета, опустившись на крышу обугленного здания выставки. В записке стояло: «Зря ты умер, оставил меня здесь». Хиро надел капюшон, скрыв своё лицо от мира. Он шёл, засунув руки в карманы, опустив низко голову. Люди расступались, пропуская его, в глубине души принимая его за хулигана. В таком виде, Хиро не отличался ничем от своих сверстников — обыкновенный четырнадцатилетний бунтарь. Хиро шёл в противоположную сторону от университета. Он сел на автобус, точно зная куда едет. Плевать на то, что скажет Бэймакс — он ему не указ. Плевать, что подумает тетя — так легко пережила смерть Тадаши, ещё легче переживёт решение Хиро. То, что Тадаши так никогда не сделал бы, — его нет, что он может сказать? Хиро достал из рюкзака Мегабота — металическую куклу, с нарисованным вручную глупо улыбающимся лицом и с длинными остроконечными ушами, с первого взгляда забавную, будто автор вдохновлялся всякими аниме про покемонов и Астробоя. Но на самом деле эта куколка могла уничтожить что угодно, если не кого угодно. Мегабот не был искусственным интеллектом в отличии от Бэймакса, но его программы были настолько хорошо и детально продуманы, что порой оставалось впечатление, будто Мегабот разумен и невероятно верен хозяину. Он возвращался к нему всегда, стоило нажать на пульте одну кнопку… Хиро рассмотрел внимательно пульт. Несколько человек глянули на него осуждающе. Но парню было все равно. Уж кто-кто, а незнакомые люди не смогут ему помешать. Хиро сошёл на конечной остановке. В автобусе оставалось всего три человека — район считался неблагополучным. По всему городу ходили слухи, что именно здесь живёт опаснейший маньяк и что выстрелы по ночам здесь считаются чем-то обыденным. Но это были всего лишь слухи — никакие опаснейшие маньяки здесь не жили, но бомжи, хулиганы и прочий сброд общества составлял не меньшую опасность чем выдуманный маньяк. Убийство совершить здесь было легко, — место было пустынным, с рядами заброшенных домов. Хиро вышел на этой остановке, вновь поймав на себе осуждающий взгляд водителя. Хиро окинул взглядом улицу и изуродаванные граффити дома. «Милое местечко…». Он отправился в один из заброшенных домов. Ещё с улицы можно было услышать вызывающий дрожь лязг металла, бесчисленные крики людей. Хиро вошел туда. Казалось, будто он попал в другой мир, в другое время, где после апокалипсиса спасшиеся человечество обезумело, опустившись до уровня дикарей. Повсюду звучала грубая речь, а под ногами хрустели банки из-под пива и энергетиков. Воздух пропитался запахом пота и чего-то жжённого. Стены, также как и снаружи, были изрисованы. Некоторые подростки сидя, упирались об них, пустым, затуманенным взглядом провожали каждого, кто проходил мимо них. Они то и дело говорили или кричали что-то нечленораздельное. На секунду Хиро заколебался. Стоит ему туда идти? Стоит, он уже твёрдо решил. Хиро достал из рюкзака пульт управления и пошёл прямо на противный визг металла, на крики людей. Пьяные подростки смерили его безразличным взглядом, трезвые смотрели на него с недоверием. Добро пожаловать на Бои Ботов, смелый мальчишка!***
Звякнул телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. Аико уже стояла одетая в прихожей, но пришлось остоновиться и достать его из сумочки. Это было сообщение от Бэймакса.Уведомление всем близким друзьям пациента Хиро: Следуя моей рекомендации, Хиро нужно побыть одному. В последнее время он испытывает трудности всвязи с трудным подростковым периодом и чувство грусти всвязи со смертью Тадаши вернулось. Пациенту стоит побыть одному, ему будет лучше, если не придётся разговаривать, а обдумать ситуацию и расставить всё на свои места. Диагноз: депрессивное состояние. Не беспокойтесь, прогулка пойдёт Хиро только на пользу. Если мои расчеты окажутся верными, ему станет лучше и настроение стабилизируется. Вам рекомендую во время занятий попытаться отвлечь Хиро от мыслей о Тадаши и заняться с ним тем, что ему нравится.
Персональный медицинский робот Бэймакс.
Аико некоторое время стояла, обдумывая написанное. Выйти в принципе, можно и позже, за Хиро идти теперь не нужно. Она опустилась на стул. На экране телефона появилась фотография, где они с Тадаши были вместе. Аико долго рассматривала красивое лицо парня, его смеющиеся глаза, скрывающиеся за её очками, и себя, такую счастливую в его кепке. Оба — Тадаши и Аико были близоруки. Она вспомнила, как часто Тадаши говорил, что она ещё более красива без них. В тот день он по-особому нежно убрал её светлые волосы ей за ухо и назвал её прозвище. «Хани». Ведь если это слово парень произнесет ласково, получается, что он так нежно зовёт её. Аико улыбнулась. Они нравились друг другу, и не скрывали это. Аико, желая получше вспомнить то чувство, убрала волосы за ухо. Она ясно помнила, что чувствовала в день его смерти. Боль — ноющую, тягучую… Только старалась как можно меньше говорить об этом. Желала стать поддержкой другим, глуша внутри собственную боль. У неё это получилось — притвориться. Всегда оставаться позитивной, выкрикивать свой девиз: «Мы сделаем это! Невозможное возможно!». Она верила. Аико верила, что возможно справиться с болью, какой сильной она не была, что потеря забудется. И прошло так мало времени... Аико спрятала телефон, чтоб воспоминания не мучили её. Аико вошла в свою комнату. Светлая, просторная комната, с розовыми занавесками… Аико подошла к шкафу. Внутри, как в супергеройский фильмах, аккуратно висел её суперкостюм, верное средство защиты. Розовое платьице, нагрудник, сумочка с «химическими бомбами», шлем… Аико провела ладонью по снаряжению. Они ведь рисковали жизнью. А фактически, ничего особенного не добились. Слишком часто подвергают свою жизнь опасности, а в замен ничего, кроме городских легенд. Рассказать о своих похождениях родителям Аико боялась, хотя она оказалась единственной, чья семья об этом не знает. Хотя, Хиро… Да, тётя Кэсс тоже не знает. Хиро говорил, что держит это от неё в секрете по той причине, что она слишком сильно боится потерять своего племянника, единственного выжившего родственника. Родители Фреда были только «за», так как его отец имел тоже когда-то бурную жизнь героя. Родители Джорджа-Васаби, зная кучу страхов сына и его нежелание выяснять с кем-либо отношения, не воспринимали это всерьёз и волновались меньше всего. А Этель умела убеждать и говорить о необычных вещах как о чем-то будничном. Бедный Хиро! Неужели депрессия вновь возвращается к нему? Нужно выяснить, что творится в его сердце во что бы то ни стало! Аико гуляла среди травы, слушая пения птиц. Она улыбнулась, увидев лепестки сакуры. Весна пришла так быстро. Аико любила весну. Хоть здесь, в вечно солнечном Сан-Франсокио никогда не бывает зимы, цветёт сакура только весной, напоминая, что пришёл апрель. Первый апрель без Тадаши. Лишь третий месяц их бурной жизни героев.***
Четырёхлетний Хиро неуклюже пытался соединить две детали робота. Тадаши сидел рядом, подперев голову двумя руками, локтями уперевшись в колени. Он наблюдал, как Хиро кряхтит и охает, ударяя детали друг об друга. Скрип был невозможный. — Может, помочь? — произнес Тадаши и протянул руку к роботу. — Не надо, я сам. Соединяйся же, противная железяка! — Может, просто заглянешь в инструкцию? — Тадаши поднял и отпустил сложённую вчетверо бумагу. — Нет, я хочу сделать своего робота. Как ты. Ты же придумываешь сам роботов, без инструкций… — несмотря на столь малый возраст, Хиро выговаривал все буквы и разбирался в технике нехуже взрослых. — Я не думаю что у тебя получится, Хиро, — произнес Тадаши. — Получилось! Соединилось! — Невероятно, — подкатил глаза Тадаши. Он молча наблюдал, как Хиро, совсем не заглядывая в инструкцию, разбирается что с чем соединить. — Ты готов к завтрашнему первому дню в школе? — спросил Тадаши. Хиро кивнул. — Но там будут дети, которые старше тебя. Намного. Ты будешь с ними учиться, понимаешь? — Понимаю. А почему вы раньше не отдали меня в школу? Я так хотел! — Тебе было слишком рано. — А почему там будут дети старше меня? — Ты просто умнее своих сверстников. — Что таке «свесритинки»? — Сверстники. Дети такого же возраста как и ты. Но кое-в-чем ты мало чем от остальных отличаешься. — захихикал Тадаши, — «Свесритинки»! Хиро не любил, когда над ним и смеялись и надулся. Он молча доделал своего робота, больше не сказав Тадаши ни слова. — Ты неправильно делаешь… — начал было Тадаши. Хиро молча поставил робота на пол и включил его. Робот поднял руку в приветственном жесте. Глаза старшего брата широко раскрылись. Хиро положил перед роботом гаечный ключ. — Положи эту штуку туда, куда считаешь нужным. Робот не отреагировал. Тадаши начал тихонько хихикать. — Штуку на место! — недовольно закричал на робота Хиро. Робот на удивление быстро затрусил к коробке с инструментами и остановился возле неё. Простояв где-то с минуту, игрушка отложила гаечный ключ и начала наводить порядок в коробке. Сложив все аккуратно, робот положил ключ на отведённое ему место и повернулся к Хиро, будто ожидая следующих приказаний. — Теперь не надо будет убираться. Он все сам сделает. Я позову тетю, — сказал Хиро Тадаши, который раскрыл рот от удивления. Правда, в следующую субботу робот сломался. Хиро хотел его починить, сунул под кровать и забыл о нем навсегда. Дальнейшая судьба робота так и осталась неизвестной… … Братья стояли возле нужного классного кабинета. Хиро прижимался к ноге Тадаши, крепко обняв её. — Ну, не бойся, малыш, — улыбнулся ему Тадаши и потрепал братца по голове. Хиро ответил ему широкой улыбкой, в которой не доставало зубов. Но ручки малыша немножко дрожали. — Ты познакомишься с умными ребятами, — начал ласковым и тихим голосом говорить Тадаши, — Не обращай внимания, что они такие большие. Возраст значения не имеет. Ты отучишься — а для тебя это будет легко, а потом я заберу тебя и мы вместе пойдём домой! Да что домой, на перемене можешь ко мне подойти, мой класс тут совсем недалеко! Хорошо, голова-кулак? Хиро посмотрел на лицо Тадаши. Он казался большим, очень добрым великаном, совсем как из детской книжки. — Хорошо, я не боюсь. — Вот и молодец! Кстати, учительница очень добрая и наверняка тебе понравится. Вперёд, голова-кулак! Тадаши толкнул дверь и Хиро вошел в класс, сжимая ручку рюкзака на колесиках, похожего на чемоданчик. Все дети обернулись на малыша, который стоял перед ними в дверях и улыбался, открывая то, что не все зубы у него на месте. Тадаши закрыл дверь и показал в окошке большой палец, — «крепись, видишь, всё и так прекрасно, голова-кулак!». Хиро помахал ему в ответ. Молодая учительница улыбнулась. — Этот мальчик будет учиться с нами, дети! Хиро, представь себя остальным. Хиро взял стул, дотащил его до доски и взобрался на него под общее хихиканье. — Меня зовут Хиро Хамада, — начал он. — А сколько тебе лет, маленький? — послышалось из класса. — Мне четыре года. По классу прошёлся гул удивления. Учительница поморщилась и подставила указательный палец к губам. — Я живу здесь, в Сан-Францтокио со своей тётей и братом. Тетю зовут Кэсс, а брата — Тадаши. Он старше меня на четыре года. Я люблю учиться и хочу делать роботов, поэтому я пошёл в школу. Я хотел пойти раньше, но Тадаши мне не разрешал. В классе снова послышались обсуждения, но учительница замахала руками, чтобы все утихли. Затем она обернулась к Хиро и улыбнулась. — Хиро, а где твои мама с папой? — спросила она. На глазах у Хиро появились слезы. — Тадаши сказал… Они умерли. Недавно. Только я спасся. Это называется автикатратофа. — Автокатастрофа, — поправил кто-то из класса. — Автокатастрофа, — повторил Хиро, — Они погибли там, в ней. А я нет. И меня приняла тётя Кэсс, но мы два… Этих… месяца были в детском доме, где много детей без родителей. Я скучаю по маме! — и маленький Хиро разрыдался. Тогда он был совсем маленьким и не стеснялся своих слез. Учительница растерялась, дети начали активно обсуждать ситуацию. — Но я очень люблю свою тётю и Тадаши тоже. Очень-очень, — заговорил сквозь слезы Хиро, — Это ничего… Я вырасту и пойду делать роботов. Читать и писать я умею, а сейчас хочу начать чем-то заниматься. Миссис Клэр, можно я сяду? — и Хиро спустился со стула, но слезы продолжали течь градом. Учительница сказала что-то ласковое, но Хиро её на слушал. Он поставил стул на место и взобрался на него. Все дети смотрели на него, большинство посмеивалось. Хиро быстро успокоился и в тот день отвечал на все вопросы, которые задавали учителя на занятиях. На перемене, Хиро подбежал к Тадаши и уткнулся ему носом в живот. — Привет, малыш, — подладил его по голове Тадаши, — Как дела? — Почему учительница спросила меня про маму? А так, все предметы очень лёгкие. — Ей было интересно. Не обижайся на неё. А ты что, плакал? — Нет, — соврал Хиро. — Хиро, обманывать нехорошо. Я же вижу, что плакал. — Кунгоро-кун сказал, что плакать мужчинам стыдно… — Не стыдно, потому что ты не мужчина, а мальчик. Очень умный, но очень маленький, смирись с этим. В твоём возрасте плакать позволяется, только не кричать, не по любому поводу. А кто такой Кунгоро-кун? — Из моего класса. Он говорит, что его нужно называть Кунгоро-сан, потому что он большой, взрослый, но я знаю, что он так хочет меня обидеть и называю его как надо. — Если тебя кто-то обидит, не реви, а зови меня. Хорошо? И Тадаши ласково погладил Хиро по голове. — Тадаши? — обратился к нему Хиро. — Да? — Я больше никогда не буду плакать из-за мамы. Не буду плакать вообще. Они плохие, раз они бросили нас и не были осторожными на дороге… Хиро так и никогда не отказался от этой идеи, сколько лет старший брат не бился над этим. …— Хиро, ты где? — Тадаши всматривался в толпу подростков, пытаясь найти Хиро. Десятилетний Хиро пытался пройти между двумя парнями и сталкивался со всеми, кто ему попадался на встречу. — Уф… Там где мы и договаривались — возле парадного входа! — Возле какого? Я тебя не вижу. — Тадаши! — буркнул Хиро, в очередной раз сталкиваясь с каким-то великаном, — Здесь только ОДИН парадный вход! Вдруг Хиро кто-то схватил за руку и швырнул на землю. — Ай! — вскрикнул Хиро. — Здравствуй, гений! Что, опять сто баллов получили, да ещё смайлик с плюсиком поставили? — Хиро узнал голос Кунгоро. — Хиро, что происходит? — послышался из телефона тревожный голос Тадаши. — Кунгоро, оставь меня… — Малолетка! Как меня правильно называть?! — он нагнулся и схватил Хиро за воротник. — Кунгоро… — Хиро, отвечай, что происходит?! — надрывался телефон. — Нас братик забирать пришёл? Вот, какие мы взрослые, сами из себя таких гениев строим, а нас братики забирать должны? Он вырвал телефон из рук Хиро. — Хиро, ты где?! — Заткнись, не твоё дело! — ответил Кунгоро в телефон и швырнул его на землю. — А ты меня должен называть Кунгоро-САН! — с этими словами громила начал душить Хиро и бить его ногами. Хиро вскрикнул и начал вырываться. Окружавшие расступились, девочка побежала звать учителей. Хиро пытался драться, но противник был намного сильнее и ходил в секцию по боксу. Тадаши побежал, расталкивая толпу. Он бежал на крики Хиро, которые постепенно утихали. Хиро кричал имя Тадаши, давая тем самым пищу оскорблениям Кунгоро. Тадаши примчался на место происшествия с криком: «Что вы стоите?» и сразу набросился на Кунгоро, освободив Хиро. Тадаши оказался намного ловче. Уроки карате ему пошли на пользу. Кунгоро кричал и злился, пытаясь ударить Тадаши, но тот повалил его на землю, перебросив через себя. Кунгоро потянул его к себе и оба покатились по земле, позабыв о навыках боевого искусства. Прибежали учителя физкультуры и начали разнимать обоих. — Ещё раз прикоснешься к моему брату, — убью! Разыщу и убью! В тюрьму сяду, но не пожалею, если хоть раз прикоснешься к нему! — кричал Тадаши, когда его оттягивали, — Сэр, он чуть не убил моего младшего брата! — начал он быстро пояснять учителям. — Как это — «чуть не убил»?! — Хиро! Ты живой? Хиро поднялся . — Живой, — произнёс он, — Сэр, это все Кунгоро… Тадаши не виноват вообще. Он защищал меня. Ему пришлось драться, по-другому тот не понимает… — Тебе не надо в медпункт? — спросил учитель. — Нет, не думаю. Тадаши отпустили и он помог Хиро встать. Кунгоро отправили к директору. Тадаши молча вёл велосипед, Хиро сидел на багажнике и рассматривал спину брата. Оба ехали молча, вновь и вновь перекручивая в голове тот неприятный момент. — Спасибо, Тадаши. В очередной раз… Ты… Ну знаешь… Спас. — Драться нехорошо. Но я рад, что спас тебя, гений. Ты, конечно, мастер попадать в истории… А этому… По-другому не объяснишь. Кто-то должен был помочь. А ему я действительно могу сломать обе руки, если подобное повториться! — и Тадаши сжал руль велосипеда. — Ты защищал, не совсем дрался… — ответил Хиро. — Я знаю, братец. Я знаю. И не жалею об этом, нет. Я всегда тебя буду защищать. Но я не могу смотреть, если с тобой происходит что-то плохое, Хиро. Прошу, постарайся больше не попадать в такие истории. Другими словами Тадаши хотел сказать Хиро, что любит его, крепкой братской любовью, и Хиро понял это. Он улыбнулся, потому что его переполнило хорошее чувство, чувство безопасности и особого уюта, которое он мог чувствовать только тогда, когда старший брат был рядом. Возможно, Тадаши был единственным человеком, который был уверен, что Хиро любит его, даже тётя Кэсс иногда пугалась отчуждённости Хиро.***
— Боб?! — прервал мысли Роберта знакомый голос. Роберт поднял глаза и увидел мужчину. Он был возраста Роберта, но выглядел намного лучше. На его плечи был накинут достаточно дорогой бежевого цвета плащ, в кудрявых волосах только начала пробиваться первая седина, черты лица были правильными, но взгляд был немного самовлюбленного человека. — Боб? Боб Каллаган? Не притворяйся, что меня не узнал! Поверить не могу, сколько лет прошло! — улыбнулся до ушей мужчина. — Билл Брайт? Разумеется, я узнал тебя! Кто же ещё догадался бы называть меня Бобом! — обрадовался Роберт и встал со скамьи. Билл был давним другом Роберта. В восемь лет они познакомились, вместе закончили школу, жили в одной комнате в общежитии для студентов, закончили университет, а дальше каждый выбрал свою профессию и женился, вот так и разлетелись в разные стороны. Оба сели на скамью и некоторое время сидели молча, думая, о чем поговорить. — А ты постарел… Сколько тебе уже? — начал Билл. — Мне пятьдесят два. Просто работаю много. А ты, как я вижу, не изменился. — Изменился. Прошло уже тридцать лет, я поверить не могу! Сколько твоей дочке? — Двадцать пять. А у тебя дети появились? — Двое. Джим и Боб. Да, одного я назвал в честь тебя! Одному двадцать семь, второму — двадцать два. А как Сара? Билл смотрел на него, ожидая ответа. — Она умерла пятнадцать лет назад. Увидев изменение в лице Билла, Роберт поспешил добавить: — Но с Абигейл все хорошо. А у Джил? — Боб, мне очень жаль твою жену… Я не хотел. — Это уже не важно, Билл. Пятнадцать лет, Билл. Тогда нужно было говорить, что тебе жаль. — Характер у тебя тот же! — засмеялся Билл, — У Джил более, чем все хорошо. А чем занимаешься? Ты был хорошим хирургом, чего ты вдруг так все бросил? — Хирургией я и сейчас занимаюсь, не волнуйся. Но я робототехник. Получил кое-какие премии. Билл заулыбался. — А я не изменился. Я и дальше работаю врачом — доктор медицинских наук, так-то. Живу в Питтсбурге, как всегда, в жизни ничего не менял. Жена, дети, будничные хлопоты. Записали несколько альбомов без тебя. Да, наша группа ещё продолжает колесить по стране, только я ушёл из неё, ради работы. А меня в ней заменили, так-то. Помнишь, как мы в студенческие годы на сцене отжигали? Особенно ты. Девчонки от нас с ума сходили. — Глупостями занимались, — засмеялся Роберт. — Да нет, нам было весело. А насчёт технологий — поменял свои взгляды на ИИ, или уже изобрели что-нибудь? — Много чего изобрели, Билл. Но любые открытия показывают, что человеческий мозг слишком совершенен, чтоб его сымитировать. Вот я и пользуюсь сложными программами. Часто я всего лишь переписываю стандартные фразы роботов на более естественные. — Боб, не все считают как ты. Но ты молодец. Просто в последнее время я слишком увлёкся работой, ничего не замечаю. Только сейчас вспоминаю, насколько часто я видел и слышал твоё имя. Билл вдруг усмехнулся. — Интересно, а как твой голос? Еще остался? — Моим студентам нравится. — Ну, спой что-нибудь. — Не думаю, что это хорошая идея, Билл. — Ладно тебе, никого вокруг нет. Ну, давай! Роберт засмеялся, пытаясь вспомнить хоть одну песню. — Ну, давай! — смеялся Билл — Эх… Голос Каллагана был приятным и красивым. Он спел коротко, но замолк, как только на него взглянул прохожий. Оба засмеялись. Билл зааплодировал. — Боб, ты помнишь траву из нашего детства? — неожиданно спросил Билл. — Прости, что? — Трава где располагалась твоя ферма была очень высокой. А через неё была проложена тропинка из досок. Я до сих пор помню, как мы часто бродили в этой траве, а солнце пробивались к нам, будто сквозь растения тропического леса. А ещё там был мостик через маленький канал, из таких же досок, ведущий неизвестно куда. А ещё, я помню, как ты любил умничать про разных жуков и сконструировал огромную божьею коровки, которая по моему все таки была больше похожа на свинью... которая когда летала, жужжала так, что было слышно на другом конце вашего поля, наверное. Твой отец очень сердился, когда узнал, что этой коровкой ты пугаешь его коров, чтоб загнать их в хлев. Но ты утверждал, что тебе жалко их бить и умничал что-то насчет страхов и инстинктов… Два десятилетних мальчишки едут на велосипедах сквозь высокую траву, через поля Техаса. Они подъезжают к домику фермера, стоящего посреди поля, домику семьи Каллаганов. Мальчишки остановились возле сарая и бросили свои велосипеды. — Мам, я с другом! — крикнул Роберт женщине, копающей грядки, пытаясь пробежать мимо. — Куда? Полей капусту и загони коров в хлев! — Мам, но я с другом! — Подождёт твой Билл, бездельник эдакий! Не отвечай таким образом старшим! Роберт растерянно посмотрел на Билла и развёл руками. — Придется тебе подождать в моей комнате. Но там много интересного. Прости пожалуйста, Билл! Сейчас, мам, только друга заведу. Оба зашли в дом, построенный ещё прадедушкой Роберта. — Снимай обувь, мама сердиться будет. Оба побежали по закрученной красивой лестнице. — Боб, а разве твоя мама и не так сердитая? — спросил Билл. Роберт остановился, и обернувшись подставил указательный палец к губам. — Шш! Билл заметно удивился. — Ты, Боб, конечно... — Билл. Кстати, лестница дубовая. И скрипят некоторые ступеньки ужасно! Всегда просыпаюсь, когда папа поднимается ночью по ней со своими ножищами! Все стены комнате были покрыты постерами с разными популярными роботами из фильмов, и с изображением нескольких ученых. Повсюду висели железные детали причудливых форм, а также большой скелет. Вдоль стен стояли целый ряд книжных шкафов, с огромными книгами по технологии, математике, и ряд медицинских учебников. Над столом висела лошадиная шкура. — Это был Блэки. Он умер от старости, — указал Роберт на шкуру. — А эти книги про медицину, это папа мечтает, чтоб я стал врачом. И я интересуюсь, вот. — И как, интересно? — недоверчиво спросил Билл. — Вполне. Но собирать компьютеры и изобретать намного интересней. — Изобретать?! — Да. На столе стоят разные штуки. Это роботы. Я их изобрёл. Ну как... Пытался Они, конечно, не такие, как в «Звездном пути», но когда я вырасту, то попытаюсь таких построить. Они только ходить кругами и летать немного умеют. Кстати, хочешь музыку послушать? Там, в углу, стоит шкаф с пластинками и граммофон… — Роберт! Ты где?! — послышался со двора сердитый голос матери. — Иду мам! — крикнул в окно Роберт и обернулся к Биллу. — Ты тут разберёшься? Билл кивнул. — Разберусь. — Отлично. Я скоро приду. Не скучай тут без меня! Билл начал рассматривать переплёты книг. Кроме учебников и энциклопедий было очень много фантастики, толстых блокнотов и к удивлению Билла, поэзии. Рука Билл уже потянулась к книге с очень интригующим названием, как вдруг с улицы послышалось непонятное жужжание. Очень громкое жужжание. Через несколько минут послышался мычание, беление, ржание. Но громче всех выли коровы. Билл бросился к окну. Роберт шёл позади стада коров, вокруг которых летело нечто крупное и красное в крапинку. Именно из неё доносилось это оглушительное жужжание. Коровам этот звук явно не нравился и пугал их, но они шли прямо в хлев. — Давай! Давай! Хорошие коровки! В хлеву страшной букашки не будет! Ну, быстрей! — подгонял коров Роберт. В конце-концов коровы зашли в хлев и жужжание тут же прекратилось. Роберт запер хлев. Мать стояла перед ним, руки в боки и её взгляд не сулил ничего хорошего. — Да как ты можешь, несносный мальчишка! Всю живность перепугал! Коровы скоро перестанут молоко давать! — Не перестанут, потому что… — Чтоб я тебя не слышала! Сколько можно тратить время на бесполезную ерунду и не мочь выполнить элементарного занятия без этого шума?! Я думала, я оглохну! — Ты не понимаешь, мам. Моя божья коровка даёт им сигналы куда идти. Они её немного боятся и бегут быстрее прямо в хлев, без задержек. И папин трактор шумит намного громче. — Не перекликайся с матерью! — Прости, но я все сделал правильно, мама. С коровами все хорошо. Они быстро привыкнут к жужжанию и перестанут бояться. А насчёт капусты, — я вчера установил такой небольшой фонтанчик, который польёт эту капусту именно так, как нужно. И сам выключиться и заблокирует шланг. Только нужно включить его. А грядки я прополю сам завтра, сделаю все так, как ты хочешь, хорошо? Роберт влетел в комнату так резко, что Билл от неожиданности уронил все пластинки. — Привет, скучал по мне? Пойдём, в траву, к мосту! Мальчишки выбежали из дома, помахав рукой миссис Каллаган. — Папа вечером с города вернётся. Привезёт, наверное, что-нибудь. Знаешь, он мечтал быть врачом, но сложилось так, что он стал фермером, как дедушка. Поэтому он хочет, чтоб я увлёкся этим. Не то, что мне это очень интересно — копаться в настоящих человеческих органах, но я просто запоминаю очень хорошо все. Запомню, сделаю все намного лучше — и папина мечта воплотиться в реальность,— рассказывал Роберт. С разбега, мальчишки нырнули в траву. Хорошо! Оба лежали на спине и смотрели, как облака постепенно становятся золотыми. На травинку над Робертом села божья коровка — Смотри, Билл! — Роберт толкнул друга локтем, — Мое вдохновение ползет. — Ты о чем? — О жужжалке. — А божья коровка при чем? — Ну я ее сделал по ней. Дизайн. — Я думал , это кабан. — Ну тебя. В дизайне не разбираешься. Идем. Мальчишки пересекли мостик и начали смеясь, гонятся друг за другом. Трава там была ещё выше, а ещё там были деревья. Мальчишки начали воображать, будто они сражаются с инопланетянами, но вдруг Роберт услышал знакомый шум двигателя. — Отец приехал! — крикнул Роберт. Роберт и Билл разговаривали с друг с другом около часа. Оба вспоминали свои студенческие годы и обсуждали жизни дальних друзей и сокурсников. Dark Town стали знаменитыми, Лиззи и Майкл разводятся, хоть столько хвастались своей любовью. Каллаган пытался насколько возможно обойти тему последних дней своей жизни. Но разговор сам привёл к тому, что пришлось все рассказать. — Знаешь, Боб, я тут по командировке, только на три недели… Может, встретимся на следующей? Или я к тебе зайду? Где ты живёшь? — Билл задал тот вопрос, которого Роберт боялся больше всего. Но нужно было все рассказать… — Ты должен знать кое-что, Билл. — Что? — в голосе Билла проскользнула тревога. Роберт замялся, подбирая слова. — Меня на следующей неделе уже не будет. Я болен, Билл. И я преступник. Лицо Билла изменилось. Он засмеялся. — Брось, Боб. Не стоит меня так разыгрывать. — Это не розыгрыш, Билл. Пойдём, — он повёл его к газетному киоску. — Сегодняшнюю газету, пожалуйста. Билл схватил газету и впился глазами в первую же статью. Первая статья в подробностях рассказывала о вчерашнем дне. Роберт молча ждал, пока друг закончит чтение. — А ты? Как ты смотришь на решение суда? — спросил Билл. — Я считаю его справедливым. Я чуть не лишил жизни человека. — Но это несправедливо! Ты же болен! — Да, но я не принимал лекарства, Билл. Это целиком моя вина. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Почему не сразу сказал? — Я был уверен, что ты знаешь и хочешь поиздеваться надо мной. — Что?! Билл швырнул газету на асфальт и закрыл лицо руками. — Мне очень жаль, Билл... — произнес Роберт. — Отвечу твоими же словами, Боб: это уже не важно. Тогда нужно было говорить, что тебе жаль. Роберт вздохнул и отвернулся. — Это же все равно, что сообщить мне, что ты умираешь! Да, Боб, тоже самое. — Брось, Билл, ты сам знаешь, что это неправда. Моя жизнь превратилась в сущий кошмар. Тебя я тоже во многом подозревал. Это всего лишь болезнь, Билл и… Мужчины некоторое время молча стояли. Ветер продолжал шуметь в листве. — Значит, мы больше не увидимся. Что ж, Боб, спасибо тебе за всё. За все хорошее и за все плохое. Оба рода воспоминаний будут для меня одинаково горькими. Прощай, и береги себя. Я разочарован, расстроен, но… Все равно, спасибо,— и Билл протянул руку. — Просто пожми её. Забудь про приветствие. Роберт кивнул и пожал его ладонь. — Тебе тоже спасибо. Надеюсь, когда я окончательно обезумею, я буду тебя помнить… — Роберт знал, что звучит глупо, но ничего лучшего он придумать не мог. — Все шутишь… — вздохнул Билл и надел плащ. — Прощай. — Прощай. Билл ушёл, оставив Роберта в одиночестве. Билл в не обернулся. Роберт поднял газету. После статьи о вчерашнем, красовался заголовок: «ОТКРЫТИЕ ЗДАНИЯ ИМЕНИ ТАДАШИ ХАМАДА: ПРОЕКТ KREI TECH». Роберт представил выражение лица Тадаши, если он выживет и это здание увидит. Если он выживет… И тот час перед глазами появилось разочарованное выражение лица Билла. На секунду, Роберт почувствовал себя в тоскливом одиночестве, от которого захотелось кричать. Своими же руками Каллаган разрушил свою жизнь и с этой мыслью ему приходилось жить.***
Перед глазами Хиро предстала уже давно знакомая картина: идеальный круг, нарисованный на полу, вокруг него плотным кольцом стоят подростки и подбадривают игроков. Сами игроки сидят друг против друга, а в самом кругу разыгрывается жестокий спектакль. Два робота, сконструированные по журналу We&Robots борятся друг с другом. Жёстко, безжалостно дерутся друг с другом пытаясь разрезать, уничтожить. Это напоминало бои гладиаторов, но с тем отличием, что роботы не чувствуют боли и ненавидят друг друга также, как и их хозяева. Но было важное правило: робот не должен быть наделён ИИ, иначе это было бы нечестно. Подростки кричали, поддерживая или болея за игроков, многие переживали ещё то, что поставили ставки и в результате могли получить или лишиться достаточно хорошей суммы долларов. Хиро поискал глазами тушу, которая должна была возвышаться над остальными. Не заметить Яму — именно так звали эту тушу, было невозможным. Он как всегда, возвышался над всеми, скрестив руки на груди, а во взгляде читалась гордость короля. Хиро подозревал, что Яма был в прошлом борец сумо, настолько он был огромным и толстым. А ещё он был невероятно силён. Возможно, его имя было прозвищем — «Яма» по-японски означает «гора». Этот японец был прославленным участником Боёв Ботов, и оставался величайшим до тех пор, пока его не победил Хиро. «Судя по его виду, этот малыш все ещё считается одним из самых великих здесь» — подумал с усмешкою Хиро и снял капюшон. Его ведь должны узнать, не так ли? На Хиро никто не обращал внимания. Все были заняты зрелищем. Послышался оглушительный треск, звон, лязг и в воздух взмыли шестеренки, запахло гарью. Толпа разразилась овациями. Кто-то закричал от радости, кто-то от разочарования. Деньги передавались с одних рук чужим. Яма молча и медленно хлопал в ладоши. — Надо же! Приготовьтесь услышать имя нашего сегодняшнего везунчика. Первая победа принадлежит — Хитрому Гарри! — кричала худая, почти как скелет, девушка грубым голосом. Победитель — мускулистый, но маленького роста подросток, японец в нелепой шапочке захихикал и потёр руки. Проигравший — грозного вида байкер, руки которого были полностью покрыты татуировками, злился, что проиграл такому, с первого взгляда, лузеру. — Кто хочет сыграть с победителем? Кто? — кричала та самая девушка. Вызвался тот, о ком Хиро подумал в первую очередь, — Яма. Он уселся напротив бедного перепуганного парня и поставил перед ним своего робота. Это был новый робот, внешне он напоминал толстого борца сумо, одетый как самурай. У него даже были длинные усы. — Знакомься, Хитрый Гарри — Малыш Яма-2! — и он громко захохотал. — Даю триста баксов ставки, что Яма выиграет,— обернулся Хиро к одному из подростков. — Ставка принята. Даю столько же, если проиграет! Они пожали друг другу руки. Девушка выставила японский зонтик между двумя игроками. — Бойцы, приготовьтесь! Бой! — и она убрала зонт. Малыш Яма-2 был намного сильнее противника, это было видно сразу. Бой начался. Яма-2 близко подошёл к роботу Гарри. Робот шарахнулся от него и выставил свои вилы. Но тут Яма-2 разогнался и неожиданно прыгнул прямо на робота. Робот попытался проткнуть противника вилами, но ничего из этого не вышло. Из рта Малыша Ямы-2 вдруг появился лазер и распилил робота напополам. Бой окончился. — Мои деньги! — обернулся Хиро к подростку. Тот, выругавшись, отдал ему доллары. Гарри был рассержен и расстроен. Он пнул обломки своего робота и снял шапку. Неожиданно длинные густые немного кучерявые каштановые волосы рассыпались на плечи. Некоторые девушки, стоявшие там, невольно отметили про себя, какой он красивый. — Твой робот опасен для людей! Это не по правилам. — рявкнул он Яме. — Да, красавчик, понимаю — тяжело проигрывать. Но здесь я руковожу правилами! — и он опять захохотал, — Кому под силу сразить меня ещё раз? А? — Мне, — произнес вдруг Хиро. Все обернулись на четырнадцатилетнего мальчишку, выглядящего даже младше своего возраста. — Привет, Яма, — с улыбкой сказал Хиро. — Опять ты?! Ты не запомнил урок? — взревел Яма. — Буду я слушать такого учителя! У которого очень большое тело, но маленькие мозги? Да и что вообще может помещаться в этой маленькой головке? — Ты… Ты… — Сначала выиграй. Потом возмущайся. Все уставились на безумца, который осмелился разговаривать с Ямой таким тоном. Но Яма вдруг усмехнулся. — Приготовь своего бота и свои деньги, Зиро. Университетский умник, ха-ха, — засмеялся Яма, увидев на кофте Хиро эмблему университета. — Отлично. Называйте меня все Зиро, потому что от его робота именно это число останется! Оба сели друг против друга. Хиро положил все свои деньги на блюдо. Игроки поставили своих роботов. — Бойцы, приготовитесь! Бой! — и девушка убрала зонтик. — Я не буду с тобой долго возиться, Яма. Мне деньги нужны. Мегабот! Уничтожь! — при последнем слове, парень одел свой капюшон. Мегабот был теперь усовершенствован. Он не только ловко уворачивался от лазерных лучей, но и теперь защищался, прячась за камни. В итоге, он схватил стёклышко и отразил лазерный луч Ямы-2. Пока настоящий Яма соображал, что делать, Мегабот накинулся на робота сзади и воткнул это стёклышко в спину. Он измельчил заднюю часть МЯ-2 в груду мелких обломков и отключил робота. — Но… Но… Искусственный Интеллект запрещён! — вскричал Яма. — Это не ИИ, а смекалка автора, Яма. Да, согласен, трудно переживать поражение. Но теперь я руковожу правилами! И не стоит драться, это лишь показывает, какой ты трус, — произнес Хиро, набивая карманы деньгами. К удивлению окружающих, Яма не расвирепел, а наоборот, усмехнулся, своей фирменной улыбкой, с которой он походил на змею. — Ничего, Зиро. Готовься, следующая игра будет твоим поражением,— произнес он. — Жду не дождусь, Яма! Вдруг чья-то рука схватила Хиро за капюшон кофты и потянула куда-то. «Тадаши?» — промелькнула мысль в голове Хиро. Кто-то сильный поставил его на ноги и одним рывком толкнул на стену. — Ай! Тадаши?! — Тише, какой я тебе Тадаши! — узнал Хиро голос Хитрого Гарри. — Эм… А что ты хочешь? — Ты что, совсем сдурел?! Ты как с ними разговариваешь? — прошипел Гарри, сжимая плечи Хиро. — Они могут запросто тебя убить, ты не знал? — Убить? — Или побить так, что мама родная не узнает. — Невероятно. Ты думаешь я буду считаться с теми, кто меньше меня знает? — спросил Хиро и убрал руки Гарри со своих плеч. — Парень, тут нужно быть острожным, здесь повсюду только «свободный» народ. Преступники здесь, понимаешь? Ты, малыш, кажется ошибся адресом. Сколько тебе лет? Выглядишь на двенадцать, если честно. — Адресом я не ошибся, у меня GPS на телефоне. Я знаю, что здесь преступники, я сам, знаешь, человека однажды чуть не убил. Убил бы, если б мне не помешали. И мне четырнадцать. — Отвечать ты умеешь, это правда. Но ты слабее всех, кто здесь собрался. А насчёт человека — как это случилось? — Неважно. Факт остаётся фактом: я бы убил, и хочу даже сделать это, но мне помешали. И к тому же я знаю, что в тюрьму я не сяду. Гарри хмыкнул. Затем он посмотрел на Хиро. В глазах Гарри читалось дружелюбие. — Меня зовут Гарри. Некоторые меня называют Красавчик Гарри, но я предпочитаю Хитрый Гарри. Мне скоро будет семнадцать, — и он протянул руку Хиро. Хиро пожал её. — Я Хиро. Хиро Хамада. Можешь назвать меня Зиро, если хочешь. Зиро Уничтожитель. — «Уничтожителем» пусть тебя в народе называют. Зиро. Хм, мне нравится, только если б с книжкой не ассоциировалось… А маман твоя где? — Когда мне было три, мои родители погибли. У меня был старший брат, он погиб тоже, только… Совсем недавно. У меня есть тётя, которая обо мне заботиться, но она не понимает меня и я не хочу быть рядом,— Хиро было больно об этом говорить. — Хм… У меня тоже родителей нет. У меня есть отчим, он постоянно занят. Признаюсь, я хожу сюда, чтоб насолить. Я его никогда не любил. Братьев и сестёр к меня нет, но была у меня кузина. Она умерла от рака… Пару лет назад. Похожи, мы с тобой братаны по несчастью, — и Гарри усмехнулся. — Невероятно… Мне жаль. — Та… Свою боль можно выбросить в жестокость. Стать зверем. Тебя уважают, боли меньше, ты сильнее. Пусть считают, что это неправильно. Но никто нам не указ. Свободный народ. Свобода. Наши правила. Эти слова заставили Хиро задуматься. Гарри посмотрел по сторонам и подошёл поближе к кругу. — О тебе говорят. — И что говорят? — подошёл Хиро. — Ты сам роботов конструируешь? — неожиданно спросил Гарри. — Сам. Но я пользуюсь техникой, манерой и принципами, которые известны всем робототехникам… — Не всем, парень. Думаю, лучше всего они известны тому, кто их изобрёл. А ты знаешь и разбираешься в них лучше всех. Знаешь, Зиро, в журналах там учат такому базису, даже малышня, которая даже в школу не пошла, сможет разобраться. Энциклопедии? Только специальные книги, энциклопедии для профессионалов. Такие, как Яма, думаю, мало что поймут. — Поймут. Яма делает роботов, почти как профессионал и… — Да? А кто его только что называл тупицей? — Я такого не говорил… — Но имел ввиду. — А к чему ты вообще клонишь, не пойму никак? — К тому, что ты гений, а им это не нравится. Он хочет победить тебя любой ценой. Ха, представляю, что будет, если Яма доберётся до энциклопедий. Яма с энциклопедией… Стоп, тише… Зиро, дай-ка сюда своего робота… — Зачем?! — Меньше вопросов, парень. Они хотят его украсть, давай Мегабота сюда. Хиро прижал к себе робота. — Думаешь, я доверяю тебе? — А ты острожный… Когда не надо. Благоразумия нет вообще. — Да что ты вообще знаешь?! Гарри схватил Хиро за шиворот и приблизил своё лицо. — Видишь шрамы? Я прожил больше тебя. Больше тебя пережил. У меня тут опыта больше, чем у всех, кто собрался здесь. Яма — обычный хулиган, толстый неудачник, считающий, что ему все дозволено. Так, школьный хулиган, не более. Да, сильный. Да, жестокий. Да, размеры внушительные, — Гарри сделал большие глаза, — А я… Я свободный. Эти шрамы не от укусов белки. И доверять мне можно. Так что защищу тебя и твоего робота. Мегабота. Сердце Хиро колотилось, как сумасшедшее. Ему стало страшно, по-настоящему страшно. Ноги подкосились. Гарри вырвал Мегабота из ослабевших пальцев Хиро и подмигнул, усмехнувшись. «Свободный» — это ведь преступник? Яма подошёл к Гарри и Хиро. — Что делаете… — Неудачники? Тупицы? Какую гадость скажешь? М? — перебил его Гарри. — Я хочу посмотреть Мегабота, Зиро. Дашь? Мне надо учиться. — Угу, так он тебе и поверил. Признайся, украсть хочешь? Украсть хочешь, да, я знаю. Да-а,— Гарри закивал головой, — Это честно. — А ты кто такой, что… Гарри молча что-то показал Яме на своём пульсе. Яма рассвирепел. — Где Мегабот?! — взревел он. — Поищи. Хиро посмотрел на руки Гарри. Его там не было. Больших карманов или застегнутой кофты на Гарри тоже не было. Хиро поискал глазами робота. Действительно, где Мегабот?! Яма начал рыскать по полу вместе с Хиро. Не найдя его поблизости, Яма подскочил к Гарри и поднял его за шиворот. — Сейчас я тебя потрясу и вытряхну этого бота! — взревел он. — Попробуй. У меня его нет. Яма кинул Гарри к дружкам. — Обыщите его. Гарри обыскали. Мегабота нигде не было. Глаза Хиро выросли сами собой. Дружки швырнули Гарри на стену. — Обхитрил меня… Но в следующий раз… — начал Яма. — Да, в следующий раз сбудутся все твои мечты, — посмотрел на Яму Гарри и подмигнул Хиро. Яма пробормотал что-то невразумительное и удалился. Хиро подбежал к Гарри. — Где мой бот?! — Не ори. Гарри подошел к мусорному баку. — Правило номер один, когда воруешь и украденное нужно срочно спрятать: украсть незаметно, также незаметно переложить вещицу в то место, где точно никто копаться не будет,— произнес Гарри и откинул крышку. Мегабот был в мусорном баке. — Невероятно… Но как? Почему я ничего не увидел? — Я профессионал. Уверен, все свободные так могут, — и он подмигнул.***
Этель опаздывала на занятия. Она нервно смотрела на часы. Опаздывать Этель никогда не любила. Также, как что-то медленно делать. Этель старалась крутить педали, как можно быстрей. Прохожие удивлённо оборачивались, когда некая смелая девчонка проезжала мимо них на огромной для такого простого велосипеда скорости. «Хиро Хамада… Ууух! Зачем нужно было разбирать мой сверхзвуковой велосипед ради костюма, ЗАЧЕМ? Как бы он мне сейчас пригодился…» — думала Этель, сжимая руль. Недаром она получила своё прозвище, недаром. «Можно было просто сделать копию моих колёс. Это все! Ради костюма, которое в последнее время бесполезно надевать, разобрать полезную во всех отношениях вещь… Нет, надо было надеть просто костюм и приехать в нем». Тут Этель увидела перел собой столб. — Ах ты ж… Она резко повернула руль и объехала его, чудом не врезавшись. Этель просто перелетела мостик, ведущий к университету и про себя отметила, что сакура красиво расцвела… Она въехала на велосипедную стоянку и припарковала велосипед. — Как всегда быстро? А чего опаздываем? — услышала она голос одного из преподавателей. — Так получилось, что опаздываем, Вайт Сэнсэй. Не по нашей вине опаздываем, сэр. Простите,— Этель поспешно поклонилась и побежала в здание. Лекция оказалась скучной. Этель подумала, насколько бы лучше объяснил бы профессор Каллаган… И зачем он вообще полез кому-то мстить, даже если ему там что-то померещилось? Больной, так сиди дома уже, страдай молча и в тишине. Нет, теперь сначала из-за него жизнью рискуй, а потом выслушивай докторов наук, у которых есть концепты его лекций, но вообще отсутствуют способности учить. Учит, как на собрании заучек, не видящие ничего, кроме книг. Этель поискала глазами Хиро. Уж он обязан быть на лекциях. Она увидела Васаби («Что он здесь делает?»), Фреда («Он вообще к этой лекции при чем?!»), но Хиро не было. Этель встретилась взглядами с Васаби. То развёл руками, указав на аудиторию. Он тоже не знает, где Хиро. Пара, казалось, длилась невероятно долго. На самом деле она длилась столько, сколько ей положено было длиться, но со скучным тоном учителя и невероятным количеством каких-то цифр, лекция казалась нескончаемой. — Вопросы есть? — задал коронный вопрос доктор. Лес рук. Ну все! Васаби записал собственную скорочённую версию в тетрадочку, вопросов у него не было. Этель записала все на свой телефон, она слушала лекции по дороге домой. Лекции профессора Каллагана было интересно переслушивать, он умудрялся их рассказывать с юмором, приводя примеры из будничной жизни и можно было не заметить, как пара кончалась… А слушать опять эту лекцию, все равно что вернутся на выходных в университет и учиться. Неизвестно, что хуже. Поэтому Этель не стала слушать вопросы окружающих и ответы на них. Вот Фред слушал их явно с интересом. Да что он вообще здесь забыл? — Все свободны. Хотя нет, Томаго, Джинджер, вы не слушали? У вас нет вопросов? — обернулся к ним доктор. — Нет, сэр. Я все для себя пересказал в письменной форме, — ответил Васаби. — Молодец, а мисс Томаго? — обернулся он. — Пара записана от начала до конца на диктофон, Сэнсэй. — Предусмотрительно. Понравилось? — Пара — да, неплохо. — Этот товарищ, то есть доктор, явно старается с нами подружится. И понравиться, — обратился к Этель Васаби. — У него это неплохо получается. Он мне так, нормально. Как все. — Если честно, лекция этого доктора никуда не годится. Я второй месяц не могу к нему привыкнуть, народ. Второй месяц! Лекции профессора всегда были другими. И я не смогу этого не признавать, пока моя память находится в действии! — при этих словах, Васаби всплеснул руками. — Согласна, насчёт лекций абсолютно. Да и в общении, как личность даже, он превосходит этого доктора, — вздохнула Этель. — Этот боится непонятно чего. А что ты вообще на лекции забыл? — Как — что?! Я всегда бываю на парах, как на обязательный предмет! Хани по идее тоже должна была быть, но у неё практика сегодня, кажется. Ну, ГоГо, это вторая странная фраза которую я слышу сегодня. — А какая была первая? — То, что Фред записался на физический! Со мной! Это катастрофа! Беспорядки, если он их хоть раз устроит, я не выдержу! Среди хаоса я работать не могу, а ещё рядом со мной поставили того, кто это хаос устраивает постоянно! — Фред? На физический? С тобой? Теперь я от вас отходить не буду. Это будет зрелище. Причем каждый день. — Ну да, тебе чтоб главное было весело! — неожиданно резко ответил Васаби и скрестив руки на груди, отошёл. Этель посмотрела ему вслед. Васаби шёл, не зная куда деть руки. Шел как-то странно, не смотря по сторонам, будто слепой. — Что с ним? — спросила Этель, увидев Фреда. — С Васаби? Понятия не имею. Кстати, а где Хиро? Мне пришло уведомление от Бэймакса, но там насчёт таинственного исчезновения Хиро ничего не говорится. В сердце Этель закралась беспокойство. — Может, он решил пойти прослыть героем без нас? Вдруг он сейчас сидит за бочкой, — глаза Фреда загорелись и он заговорил низким голосом: — А таинственный злодей ходит взад-вперед, взад-вперед, и никто он нем не знает, только Хиро и… — Ага, напиши про свою версию книжку — я почитаю. Она станет бестселлером, это правда. Фред как-то странно смерил её взглядом. — Что? — Ничего, — вздохнул парень. — Я переживаю за Хиро. И за Васаби. А тебе… — Фред недоговорил. Этель узнала в его голосе упрёк, однако не подала виду, лишь надула пузырь из жвачки. Все были в лаборатории. В том числе и Хани. Как всегда активная и полна оптимизма. — Привет, а Хиро не с вами? — вошла Хани, надевая очки. — Нет, — послышалось от Васаби, который был занят каким-то экспериментом. — Он может быть в своей лаборатории, вы посмотрите. Фред выбежал однако примчался через двадцать секунд. — Его там нет! Народ, это уже попахивает новой миссией. — Может, подождём? Вдруг загулялся в одиночестве и придёт? — предложила Хани. Все посчитали это разумным и занялись каждый своим делом. Фред приходил в восторг от всего, а ещё заставлял Васаби объяснять всё, что Фред пропустил. Практически, весь материал за больше, чем за год. Тут уж тетрадочка пригодилась! Хиро не вернулся до конца занятий.***
Хиро вошел в дом. Увидев табличку «Открыто» он облегченно вздохнул. Значит, тётя Кэсс ничего не узнала. Хиро быстро взобрался по лестнице наверх. Там, наверху, стояла тишина. — Привет, тётя Кэсс! — крикнул Хиро как можно веселее. Кэсс сидела за столом возле вазы с цветами и перебирала пальцем лепестки. Когда Хиро вошел, она обернулась и бросилась к нему. Вдруг, она обняла его. — Я был в университете, тётя, — произнес Хиро. — Я знаю, — ответила Кэсс и, отпустив племянника из объятий, посмотрела ему в глаза. Её лицо было встревоженным. — Эм… Тётя Кэсс? Все хорошо? — спросил, насторожившись, Хиро. — Да, все хорошо, дорогой. Твои друзья у тебя в комнате. Мы ждём тебя второй час. Сердце Хиро дрогнуло и он отпрянул от неё. Кэсс отвернулась. — Ты врал мне. Иди наверх, в свою комнату. Твои друзья очень переживают. Есть хочешь? «Они всё рассказали ей… Неужели они всё рассказали ей?» — пронеслось у Хиро в голове, когда он бежал по лестнице в свою комнату. Он распахнул её так резко, что все сидящие там, вздрогнули. — О, явился, — произнесла ГоГо. Все остальные смотрели на него с осуждением и с беспокойством. Васаби стоял возле окна и смотрел на улицу с видом философа. Хани встала, подбежала и обняла Хиро. — Ты вернулся! С тобой все в порядке? — Да, — голос Хиро был таким мрачным, что обернулся даже Васаби. — Твоя тётя очень волновалась, парень. Я думал, она разорвётся на атомы от переживаний. Честно. Тебя где носило? — вскочил Фред. — Неважно. Что вы здесь делаете? — голос Хиро был таким же, как в тот день, когда мальчик приказывал роботу убить человека. — Ты ещё спрашиваешь! — всплеснул руками Васаби. — В университет отправился, да так и не пришёл! Да я уже себе такие сценарии понапридумывал, я до сих пор оправится не могу, Хиро, до сих пор! Я бы ничего не сказал, приди от тебя хотя бы СМС-ка, но СМС-ка не пришла! — Где ты был? — повысила голос Гого. — Не ваше дело, где я был! — Хиро… — начала было Хани. — Вы что — следите за моей жизнью? Я сам решаю где мне быть, с кем, и когда куда идти! Моей уж жизнью распоряжаться не стоит! — Повышен гормон стресса в крови и уровень адреналина. Наблюдается повышение температуры, учащение сердцебиения и сбивчивое дыхание. Диагноз: сильно расстроен или рассержен, — послышалось от Бэймакса. — Хиро, это из-за Тадаши, да? — спросила вдруг Хани. Хиро опустил голову. — Да. — Я тоже очень и очень скучаю, — ответил Фред. — Плачу по ночам, — увидев лицо Васаби, Фред поспешил добавить: — Иногда. То есть, может быть… Даже супергерои плачут в комиксах, когда кто-то умирает. Это естественно, парень, прошло ведь так мало времени. — Вы? — произнес Хиро. — Скучаете? Почему же так быстро вы забыли о нем? Даже во время суда, вчера, где вы были? Как вы могли так быстро стать «нормальными»? Как? Вы же взрослые! — Парень, я — не взрослый, — опять не дал всем сказать Фред, — Но страдаю не меньше. Страдаю! — При чем тут взрослость вообще, — произнесла Гого. — Хиро, ты не знаешь, что мы все чувствуем, угадать не сможешь. Взрослые маскируются, чтоб помочь остальным, а у самих в душе может быть ураган. Это всё! Тадаши был лучшим другом для нас всех. Мы не можем забыть его, а приходится притворятся, чтоб остальным было хорошо! — Это ты маскируешься? — вдруг обернулся к ней Васаби. — Что? — Ничего. Хиро посмотрел на ту сторону комнаты, где когда-то жил Тадаши. — Хиро, будет лучше, если ты нам расскажешь все, что чувствуешь, — сказала Хани. — Когда боль утраты, пациент должен больше общаться с близкими и друзьями, это поможет сбросить с себя негативные эмоции, — послышалось от Бэймакса. — Также помогают объятия. — Обниматься будем потом. А вот разговор очень даже… Валяй, Хиро. Мы вни-и-ма-а-тельно слушаем. Сами уши! — произнес Фред, устраиваясь по удобней. Хиро вздохнул. — Раз рекомендуется исповедоваться, начну, — произнес Хиро, — Я думал, я в конце-концов забуду о нем. Хотя бы чуть-чуть. Но… Мы стали супергероями, а в деле с Тадаши ничего не помогло и оказалось лишь иллюзией. Мы рискуем жизнью, спасаем людей от падающих троллейбусов, бросаемся под колёса машин, чтоб спасти ребёнка, но тем не менее везде в городе кто-то кого-то убивает или сбивает машина. Но это не важно. Я хочу большего. Адреналин не помогает. Забыть Тадаши не помогает. Жизнь уже не жизнь. Я хочу убить того человека, из-за которого погиб мой брат, возможно, единственный, кого я по-настоящему любил! — Но профессор не виноват в смерти Тадаши, это не было убийством, ты тут загнул, — произнес мрачно Васаби. — Вот, что я постоянно слышу от вас. Невероятно! Вы не поддерживаете меня, не думаете, опираетесь на слова, сказанными другими людьми! Откуда мы знаем, что тот человек не совершил убийство, чтоб украсть микроботов? Просто оправдывается, чтоб его не посадили на всю жизнь в тюрьму! Если у него паранойя, то это ещё более вероятно. Откуда мы знаем, что это не очередное оправдывание? Почему он не отрицает убийство Тадаши, что значат его слова «это было его ошибкой»? Как, — спасти человека для него ошибка? Он убийца Тадаши и я не успокоюсь, пока он сам не умрёт! — Паранойя, — поднял палец Бэймакс, — в переводе с греческого «околомышление», — вид расстройства мышления, странность, возникающая при ряде психических заболеваний и поражений головного мозга. В классическом представлении, пациент страдающий паранойей, отличается нездоровой подозрительностью, склонность видеть в случайных событиях происки врагов, выстраивать сложные теории заговоров против себя, с сохранением логичности мышления. При паранойе содержание патологических ситуаций… — Мы поняли, — хором перебили робота все, находящиеся в комнате. — Хиро, может, у тебя самого паранойя?! — вскочил Фред. — Что? — обернулись все на Фреда. — Да нет у меня никакой паранойи, — замахал руками Хиро. — Сканирование завершено. Серьезных психических заболеваний как паранойя и шизофрения не наблюдается, но у пациента наблюдается развитие глубокой депрессии, — примчался на выручку Бэймакс. — У тебя депрессия, Хиро! Народ, это уже серьёзно. Не было мыслей об самоубийстве?! — Васаби вскочил и подошёл к Хиро. — Ни разу, веришь? Я думаю, депрессия закончится, если мы избавимся от профессора. — Потерпи недельку, Хиро, — ласково сказала Хани. — Он уйдёт и больше никогда не появится в твоей жизни. Все будет хорошо. А насчёт Тадаши… Нам всем очень жаль и тяжело. Мы понимаем твои чувства, Хиро. — Не понимаете! — Хорошо, не понимаем! — вдруг крикнул Фред, — Ведь у нас не было такого друга, верного, всегда стремящегося помочь! Ой, да, у нас был такой друг, но брат это куда тяжелее. Мы не понимаем, насколько это больно, — практически лишиться всей семьи, мы не сироты и братьев у нас нет или никто не отбирал. Мы не переживали такое никогда! А я вообще не понимаю, я типа богатый, мне лишь бы комиксы почитать и пример брать не с настоящих героев, как Тадаши, а с выдуманных! Мне лишь бы дай попрыгать в костюме и огнём стрелять! Да, Хиро, мы не переживали, значит не понимаем. Мы все тупые годзиллы. А я вообще годзилла настоящая, только Фредзилла! Годзилла, без всяких чувств и эмоций, зато жестокая. Не знаю, что мстить это хорошо! Матрицу себе построил, в ней и живу! — и Фред, отвернувшись, заплакал. — Фредди? — нагнулась к нему Хани. Фред отмахнулся от неё. Бэймакс просканировал его и начал что-то объяснять, но Фред его не слушал. Тут ему стало стыдно, что все на него смотрят, хотят пожалеть. Действительно, он не пережил и половины того, что пережил Хиро, значит Хиро имеет право плакать, не он. Ему просто позорно плакать при человеке, который пережил гораздо больше боли и разочарований. А вместе с этими мыслями, о том, что Фред действительно глупый и ничем не интересующийся подросток в глазах других людей, что все смеются, что он пошёл наконец учиться в университете, но никто даже в голову не берет, что он тоже не глупый, хотелось плакать ещё пуще, прямо как девчонке. Позорище! Хиро сам боролся с желанием разрыдаться. Однако несколько всхлипов все же вырвались. — Фред, я не хотел… Невероятно! — он опустил голову. Тут Гого тоже заплакала. Она никогда не скрывала то, что скучает по Тадаши. Хани поспешно вытерла слезы, она не хотела, чтоб кто-то жалел её. Хоть её боль была невыносимой, более жгучей, чем у Фреда, ГоГо… Такая же, как у Хиро. — Ладно, народ. Ребята? Ребят! Давайте все вместе успокоимся, представьте, что будет, если войдёт Кэсс! Рыдающее полчище, — попытался всех успокоить Васаби, но ничего не вышло. Все обнялись, не скрывая свои слёзы. Лучше, если Хиро увидит, что это не стыдно — переживать боль. Чувства — как волны, то отхлынут, то вернутся. Хиро тоже в итоге заплакал. Но он не чувствовал той поддержки, того единства, которое было раньше. Он не чувствовал любви к друзьям. Его разум и чувства заняли машины и желание отомстить, должен же кто-то быть виновным в смерти Тадаши!***
Роберт вернулся домой мрачный, как сама ночь. Зачем, зачем он отправился в этот парк? Все эти разговоры причинили ему ещё большую боль, особенно встреча с Биллом. Он причинил боль и себе и другу детства. Лучше б Билл об этом никогда не узнал, тогда б его жизнь не изменилась, он и дальше жил б в неведении, спокойной жизнью, а воспоминания о нем, Каллагане, были б всего лишь воспоминанием, а не осознаем того, что больше никогда не будет. Наши эмоции и инстинкты — странная вещь. Человек больше запоминает то, что причинило ему боль и оставило плохой след в душе. Воспоминание откладывается в подсознании, чтоб потом можно было избежать похожей ситуации. Плохие воспоминания запоминаются лучше, чтоб потом срабатывал инстинкт самосохранения. И тем не менее этот инстинкт не срабатывает, когда человек вновь вспоминает это и переживает ту же боль. В доме было тихо. Роберт поднялся на второй этаж и заглянул в комнату Абигейл . Постель застелена, а её самой нет. Роберт спустился на кухню. Там на столе лежала газета, ваза с букетом цветов и записка:Папа, Я в магазин. Скоро вернусь. Целую, Аби
Газет на сегодня для Роберта было достаточно. Тут его взгляд упал на часы. Таблетки… Каллагану вспомнилось, как он сегодня себя чувствовал. Надо писать книгу, заботиться о Тадаши, а пока не привыкнет к лекарствам, нормально мозг функционировать не сможет. А через неделю его напичкают и не такими таблетками… Поэтому Роберт, поколебавшись, поставил баночку на место. У Роберта появились подозрения, что Абигейл не пошла в магазин. И откуда она достала такие красивые цветы? Роберт усмехнулся своим догадкам. Если у Абигейл появился парень, это очень хорошо. Она выйдет замуж, забудет о всяких бедах и будет на кого её оставить. Роберт услышал, как открылась дверь и шаги дочери. — Привет, пап, — вошла Абигейл на кухню и они обнялись. Роберт помог ей разобрать покупки. — Знаешь, пап, я думаю, нам не стоит сильно расстраиваться из-за решения суда. Это не конец света. Я ведь имею право навещать тебя когда захочу, и я буду делать это каждый день, пап, обещаю, — он услышал, как её голос дрожит. — Ты не умрешь ведь, правда? А что, если я договорюсь, чтоб ты только посещал больницу, а жил в доме? — Невозможно. И Аби, тебе будет очень тяжело видеть, что творится со мной. Я могу окончательно выжить там из ума… Но уверен, если ты будешь со мной, этого не случиться. Я буду бороться ради тебя. Я буду бороться. Абигейл обняла отца. Однако Роберт чувствовал, что лгал ей. Да, он будет бороться, но смерть очень быстро настигнет его. Жить ради дочери, но чтоб её называли дочерью преступника? Жить… Это желание мужчина утратил ещё с того момента, когда думал, что потерял её. Он даже хотел застрелиться, но в ту ночь ему стало страшно. Роберт не решился спросить дочь о парне. Она сама скажет, когда посчитает нужным. Весь день Абигейл не покидало ощущение, что отец постепенно превращается в призрака. Ускользает от неё в бездонную пропасть. Они много говорили о матери. Эта тема оставалась нетронутой давно. Но это были последние дни полноценной жизни с отцом, в такие дни можно рассказать всё, все секреты и забытые темы, то, что долго скрывалось в глубине души. … Роберт уже был в лаборатории, не успели часы пробить двенадцать. — Вы сегодня раньше, чем вчера, сэр,— произнес МИИР-5. — К счастью, Абигейл уснула раньше. Тадаши спит? — Нет. Здравствуйте, профессор, — Тадаши привстал. — Отлично. Как себя чувствуешь, мистер Хамада? — Лучше, чем вчера. — Точно? Как бы ты оценил боль по десятибалльной шкале? — Боль сильнее чем вчера, но у меня появилось больше сил. Семь. — Это плохо. Сил у тебя прибавилось, потому что ты принимаешь пищу и воду. Лекарства принимал? — Да. Роберт надел свой белоснежный халат. — Я должен тебя осмотреть. Едва Роберт приподнял Тадаши, тот вскрикнул. МИИР-3 просканировал его. Роберт хладнокровно продолжил осмотр, не обращая внимания на стоны. — Я не могу шевелиться… — прошептал Тадаши. Минута боли показалась Тадаши бесконечностью. Наконец, Роберт оставил его в покое. — Поменяйте повязку и поменяйте капельницу. МИИР-3, пришлите на компьютер результаты сканирования. Кажется, придётся делать операцию… Тадаши напрягся. Роберт внимательно смотрел в экран. — Действительно придётся делать операцию. — Всё так плохо? Иначе я могу умереть? — произнес Тадаши. — Да. Ты прав. Но я сделаю всё, чтоб спасти тебя. — Профессор, мне… Мне страшно. Я чувствую, что умираю, но я… Я… Хочу увидеть Хиро и Кэсс. — Прости, но если у них появится надежда, а ты умрешь, это причинит им гораздо больше боли. Но я надеюсь, этого не случится. Роберт подошёл и положил свою ладонь на ладонь Тадаши. — Ты тоже борись. Тадаши почувствовал удивительное чувство безопасности. Как будто Каллаган его родной отец. И на секунду сжал его руку. Роберт вернулся к работе над книгой, а Тадаши вдруг вспомнил Хани. Он улыбнулся, вспомнив её образ, — красивая, умная и невероятно оптимистичная. Интересно, что чувствует она сейчас? Плачет ли по ночам, что его нет? Она, наверное оказывает невероятную поддержку Хиро… Хиро… Как он сейчас? Ходит ли в университет? Чем занимается? Его сердце скорее всего разбито, а Тадаши не может позвонить, успокоить, сказать, что жив. А что, если он, Тадаши, умрёт? Ведь тогда Хиро останется совсем один… И Тадаши никогда с ним не встретится. Насколько же велика эта вероятность? Сердце Тадаши сжалось. Умирать ему совсем не хотелось, хотя бы ради Хиро. Роберт писал свою книгу, но в итоге отложил планшет. Роботы молчали. Его мучал страх, что кто-то за ним следит. Однако он боялся обернутся. Его взгляд упал на фотографии на столе. Он и маленькая Абигейл. За окном разбушевалась непогода. Капли дождя били по стеклу. Послышался грохот и небеса осветила молния. Роберт сидел в своём кабинете. Глаза слипались, но раскаты грома помогали ему не заснуть. В комнате была темнота, только экран компьютера тускло освещал пространство. И молния. Интересно, как там Сара? Она уже в Амазонке или ей приходится лететь сквозь такую непогоду? При мысли о непогоде Роберт забеспокоился ещё больше. Он ненавидел любые вспышки — Пап, мне страшно, — услышал он голос за спиной. Восьмилетняя Абигейл стояла перед ним, держа игрушечного мишку. — Иди сюда. Да, молния… Я тоже её боюсь. Абигейл подбежала к нему и взобралась на колени. Роберт обнял её и поцеловал в макушку. Он продолжал всматриваться в дисплей, писать цифры, пытаясь побороться с навязчивыми страхами. Запах детского шампуня, тепло тела дочери, её сопение успокаивало его. Абигейл видела и чувствовала дрожащие руки отца, но ничего не говорила. Оба впервые почувствовали себя в безопасности.