Я — как песок во второй половинке песочных часов: мои попытки представить свою жизнь без тебя бессмысленны. — «Immortals», Fall Out Boy
Серый рассвет уже смотрел в окно, а Роберт до сих пор не сомкнул глаз. С каждым днём ощущение реальности всё дальше и дальше ускользало от него. И с приближением воскресенья он спал всё хуже. Вчерашний день хотелось забыть, вычеркнуть из памяти раз и навсегда. Хотелось, чтобы вся эта неделя оказалась кошмаром. Даже если она и была кошмаром, то мучительным и непреходящим. Роберт встал — все равно уже не уснёшь. Он равнодушно расчесал волосы, даже не глядя в зеркало. Нога болела. За окном шёл дождь. Умылся холодной водой — и даже этого не почувствовал. Выпить кофе? Продолжить делать вид, что ничего не случилось? Открыть газету? Последний день провести, как обычный человек? Поесть и наконец наесться? Роберт спустился в лабораторию и поёжился. Он сам попросил МИИР поддерживать температуру, чтобы Тадаши… Чтобы его тело… Трудно выговаривать, даже думать это слово. Тадаши лежал — с закрытыми глазами, бездыханный, почти прозрачный, сливаясь с простынями. МИИР почему-то откинул простыню, накрывавшую его лицо. Наверное, решил, что Роберт собирается его оживить. Смешная механическая логика. Раз человек может оживить машину, то и воскресить человека тоже сможет. Йокаи сидел на своём месте, в каталке, тоже побледнев от холода и уплетая какую-то кашу. Роберт знал, что крупу он достал из магазина напротив. — Ты ещё и питаешься? — спросил он. — Я же человек, — ответил Йокаи. — Галлюцинация. Я решил, что ты галлюцинация. — Изображающая человека. А ты не задумывался, что я лучше знаю, галлюцинация я или нет? — Не надо задавать такие вопросы. Мне не до них. У меня болит голова. — Всю ночь не спал? — Откуда ты знаешь? — По тебе видно. МИИР-5, подтверди. Роберт повернулся к роботу и тот его просканировал. — Вы не спали всю ночь, сэр. — Я был прав, — Йокаи снова принялся за кашу. — Где и когда ты успел её приготовить? — Двадцать минут назад. У тебя, там, наверху, на кухне. — Почему так рано встал? — Не знаю, — Йокаи пожал плечами. «Небось тоже в предчувствии чего-то неотвратимого и зловещего» — подумал Роберт и отвёл взгляд. Тадаши перестал выглядеть спящим. Ощущение безжизненности во всей лаборатории пугало Роберта. Очень скоро, через какие-то двадцать четыре часа он будет сидеть в белоснежной палате, белоснежной, как его халат… Кошмарно. И что он оставит позади себя в этой жизни? Открытия, несколько научных книг, название способа, законы робототехники, дочь и… Преступление, жалкая кончина в сумасшедшем доме под вечным надзором галлюцинаций. Не хотелось уходить вот так, с несчастной жизнью, грубыми ошибками и разбитыми чужими судьбами за плечами. Роберт не мог больше находиться в лаборатории, на воздух, на воздух! — Я пойду с тобой, — Йокаи отложил тарелку и встал. Роберт и не прекословил. Невидимая рука подхватила его под локоть во время поднятия на лестнице. «Надо же, как реалистично» — подумал Роберт, заметив, что почувствовал всей кожей чужое прикосновение. Йокаи не был красивым мужчиной, он напоминал крысу — маленькие глазки, вытянутое угловатое лицо, крупный нос. И он дико раздражал: тем, что не отстаёт от него ни на шаг, или наоборот, не появляется в нужные моменты. Единственное, что было хорошо — это чувство безопасности, которое он буквально излучал, словно радиацию. Каллаган надел пальто, чёрное, напоминающее его похождения с тех времён, когда он был единственным Йокаи. Дождь почти прошёл, только распылялся влажной пыльцой. Почему было людно, когда такая рань? Неужели прошло несколько часов, но только вот когда? Роберт не думал и не пугался — он уже привык к подобным «прыжкам». Проблемы с памятью. Или же что-то намечается. Или уже полвосьмого. Тадаши. О нем вдруг напомнила улица. Ситуация казалась безвыходной, от клейма никогда не избавиться. Роберт запустил руку в карман, вновь нащупав гладкую стальную коробочку. Не избавиться. Есть выход. Один, и очень рискованный. — Интересно, а если я умру, ты умрешь со мной или просто растворишься в пространстве? — спросил Роберт спокойно, как будто спрашивал о его имени. Йокаи, идущий так близко, буквально плечом к плечу, ответил, не оборачиваясь: — Если я тебе отвечу, то всё равно не смогу ничем доказать. — По крайней мере, ты не будешь преследовать меня больше. — Ты просто перестанешь существовать, твоё «я» исчезнет. — Как было бы хорошо. Йокаи некоторое время помолчал, провожая взглядом голубей, роем взлетевшим под небо. — Зачем? — спросил он. — Что «зачем»? — Роберт посмотрел на него. — Ты ведь думаешь о смерти. — Есть способ спасти Тадаши. Заодно и ты выполнишь свою миссию, если ты вдруг настоящий. — Не надо совершать самоубийство. — А что ещё сделать? Мое время прошло, пора давным-давно освободить место более достойному. Роберт сделал несколько шагов вперёд, оставив Йокаи позади. Он вытащил коробочку и посмотрел на неё. Сухие губы сжались, рука стиснула перевязанную гипсом трость. Мимо проходят серые люди, тонущие в собственных мыслях, и Роберт лишь маленькая невидимая частичка большинства. Сотрёшь один пиксель — никто ничего не заметит, картинка не пострадает. Он вертел в пальцах этот маленький ключ к спасению хотя бы собственной совести и избавления всего мира от самого себя. Никто не знает, что в его руках огромная сила, способная сработать лишь однажды. Роберт — эгоист. Ему плевать, что вдруг может измениться чья-то судьба и лишние двадцать машин разобьются. Один штрих, способный испортить кому-то праздник, и всё ради себя и Тадаши. — Что это? — прогремел голос Йокаи и Роберт в секунду спрятал коробочку в карман. — Увидишь завтра, — небрежно бросил он. — Почему тебя зовут Йокаи? — В смысле? — удивился Йокаи. — Я ведь тебе рассказывал ещё при нашем знакомстве. Моя мать увлекалась японской мифологией… — Это ведь неправда, — перебил его Роберт. — Так не бывает. — В барах тоже не нападают с пистолетами, не выслеживают шизофреников и не назначают математиков шпионами… — Конечно. Это всё похоже на глупый фильм… — Но ты испугался, когда почти задушил меня, — Йокаи невольно прикоснулся к шее. — Потому что убивать страшно, как и тебе. Это имя, Йокаи. Я дал его себе, когда был террористом. Либо ты прочитал мой дневник, либо, — Роберт развёл руками, — ты плод моей фантазии. — Я тебе ничего никогда не докажу. И ты себе — тоже. — Это правда. Осмотрись. Мы как две невидимки. На нас даже не смотрят. Моя маска давным-давно разбилась.***
Хиро за всю ночь лишь раза три на десять-пятнадцать минут опускался в тревожную дрему, но едва он расслаблялся, так разум тут же начинал вырисовывать призраков, один страшнее другого. То ему почудилось, будто Бэймакс душит его своими мягкими руками, и Хиро долгое время неподвижно сидел на кровати, вглядываясь в густую темноту, в силуэт покрытого тонким слоем пыли молчаливого рюкзака. Бэймакс был отключён, но Хиро не покидало жуткое чувство незащищенности и слежения. Второй раз он увидел Каллагана, нагло стоящего возле стола Тадаши, прямо напротив ширмы, плохо скрывая за маской страшную улыбку. Третий раз он вновь увидел взрыв, во всех подробностях, глаза Тадаши, сначала полные сомнения, но быстро воспылавшие решимостью, этот глупый пафосный героизм — «Каллаган внутри. Кто-то же должен помочь», а затем, через несколько мгновений — взрыв. Тогда Хиро уже вскочил с кровати. Прикосновение голых ступней к холодному полу привели его в чувство, но ненадолго — к горлу подступил комок, глаза наполнились слезами, тут же хлынувшими из глаз. Хиро плакал, как маленький, как в глубоком детстве, думая, что никто и никогда в жизни не сможет ему помочь. «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» — от бессилия он бил подушку, а чтобы от рыданий не проснулась тётя, он сжал одеяло в зубах, пытаясь заглушить всхлипывания. Воспоминания вдруг понеслись, как перед смертью — родители, сообщение об аварии, два месяца в детском доме, фотография с тетей, Тадаши учит кататься на велосипеде, они с Тадаши вместе сбегают на выставку робототехники, школа, они с Тадаши конструируют передвижной аппарат из магазинной тележки, Тадаши, Тадаши, Тадаши… Вся жизнь была связана с Тадаши, и вдруг — он, профессор, вмиг всё испортил, сломал, раскрошил. Чем? Бездействием? Равнодушием? Хиро посмотрел на часы. Полпятого утра. Слезы больше не лились, они как будто кончились. Надо поговорить, хоть с кем-то. Взгляд Хиро упал на телефон, лежавший на полке. Недолго думая, Хиро взял его. Настоящие друзья помогут и в такую рань, правда?.. Пальцы забегали по сенсорной клавиатуре, набирая сообщение. … После коротких утренних процедур, Хиро накинул куртку, прихватил телефон и ключи, и осторожно, задерживаясь и прислушиваясь на каждой ступеньке, спустился по лестнице вниз. Свежий утренний прохладный воздух, никогда не спящий город все же решил вздремнуть, пока солнце не вышло. Тишина, звенящая, обволакивающая, слышны только его шаги. Все автомобили замерли и скрылись в тумане. На лавочке, напоминая таинственного героя какого-нибудь любопытного романа, в свободной позе сидел Гарри, так, будто он актёр театральной труппы. Его руки скрывали элегантные перчатки, довершая образ. — «Почти стал Свободным»? Что ты имел в виду, Зиро? Ты просто развернулся и ушел вчера, а сегодня тебе вдруг взбрело в голову поговорить по душам и по-человечески? На счёт того, что решил звякнуть мне в такую рань, я вообще молчу. Хиро сел рядом, даже слишком близко. Он почувствовал знакомый запах дорогого одеколона — надо же. Рядом с ним было безопасно, как когда-то с Тадаши. Хиро вдруг прижался к нему, зарылся носом в воротник плаща, желая скрыть повлажневшие глаза. — Ну-ну-ну, не расклеивайся, Зиро, — в голосе Гарри были нотки растерянности, — Я… Я даже понятия не имею, что мне делать, приятель. Заметив, что Хиро прижался к нему ещё больше, он неуверенно обнял его. — Почти-свободный, что стряслось? Чего ты, царевич, голову повесил? Хиро вдруг всхлипнул. — Мне… Очень… Тяжело. — Мы знаем друг друга только пять дней, приятель. — Но т-ты… М-меня защитил… И спасал… П-пытался… — Хиро задыхался, слова давались ему с трудом. Гарри, до этого машинально гладя его по голове, вдруг остановился, как будто маленькая молния коснулась его лица, и оно вмиг из неуверенного превратилось в печальное. — Когда умер твой брат? — П-пару месяцев н-назад. — Это мало, стоит отходить год, если не больше. Я до сих пор никак не приму смерть своей кузины. Выплачься. Я разрешаю. Моему плащу все равно от слез ничего не будет, только в качестве носового платка не используй, иначе сам стирать будешь. Хиро кивнул, но снова разреветься было не лучшей идеей, поэтому минут десять ушло на случайные всхлипывания при тяжёлой борьбе со слезами. — Ты никакая не машина, Зиро. Это нормально — плакать. — Я… Я знаю, — произнёс Хиро, уже успокаиваясь. — Все хорошо, — Гарри мягко отстранив его и, сняв перчатку, вытер слезы с его щёк. — Ты напоминаешь мне о нем, хоть это странно, — задумчиво произнёс Хиро, с теплотой глядя на Гарри. — Ты совсем другой. — Конечно, другой, но ты вообще — сама оригинальность. Я тебе подобных никогда не встречал, и даже не воображал, что такие субъекты не в манге, а по нашей родненькой земле ножками ходят, — Хиро от этих слов усмехнулся. — Только репутацию твою надо восстановить, это, между прочим, первой степени важности. — Надеюсь, это выйдет. Сегодня же я закончу работать над новым ботом. Старого починил, но пока он ушёл на пенсию. Он тоже напоминает мне о брате. Когда на него смотрю — вспоминаю, как он спасал меня на Боях… Прилетал на своём мотоцикле в самый последний момент, ругал всегда, но никогда не забывал… — Что ж, — Гарри хлопнул ладонями по коленям. — Видимо, теперь мне придётся тебя спасать… — вдруг, улыбка исчезла с его лица, взгляд помрачнел и он посмотрел куда-то в сторону. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Хиро. От него не ускользнули такие перемены. — Мне сказали, что меня убьют, — выпалил Гарри на одном дыхании, и посмотрел Хиро в глаза. — За предательство. Шеф им приказал. Я этого типа в глаза не видел, а на него работал, они мне всякие болезненные вакцины втюхивали, заставляя, как на том ужасном обеде… А мне нафиг — такое обращение. Как знаешь, вернул я камешек, они и пронюхали. Первый раз ты меня спас, второй раз я спрятался на кладбище, а потом мне пришло на телефон их милейшее письмецо, что мне не сдобровать. Сказали, «доживай свои последние часики до завтра, крыса». Так грубо! Целую минуту Хиро сидел молча, глядя на опечаленное лицо собеседника, стараясь придать всему услышанному смысл. Сердце заколотилось в испуге, а разум вмиг захватила паника, как в ту самую минуту, когда Бэймакс собирался отправить его одного с Абигейл в реальный мир из междумирья, когда спокойный электронный голос Бэймакса деликатно уговаривал мальчика оставить его здесь — умирать, затерявшись среди стеклобетонных обломков. — И ты мне это просто так спокойно говоришь?! — воскликнул Хиро, вскочив ногами на скамью. — Вот так внезапно и спокойно заявляешь, что ты погибнешь через несколько часов, вот прям завтра? — Хиро… — Не надо! Хватит оправдываться! Как я могу потерять тебя тоже, когда я только нашёл?.. — Зиро, я не дам им себя убить! Есть же миллион способов этого избежать, думаешь, я ими не воспользуюсь? Я расскажу полиции все как есть. Всё равно, что за решетку могу угодить, не нищий, деньги на адвоката имеются. Не потеряешь меня, наоборот, я тебя ещё успею достать. Уже готовый было произносить целую тираду о том, какой предатель Гарри, как он мог так поступить и никак не попытаться исправить ситуацию, при всём этом тряся его за воротник, Хиро осекся и на пару секунд замер с протянутой рукой к его воротнику. — Я не дурак, — усмехнулся Гарри и одёргнул воротник, будто догадался о намерениях Хиро. Хиро расслабился и сел обратно, чуть покраснев. Печаль не сошла с лица Гарри и улыбка выглядела такой же грустной. Что ж, по крайней мере, она была, эта улыбка. — Ты не можешь просто так уйти из моей жизни, когда смысл её теряется, — произнёс Хиро. — Да расслабься, Зиро. Я сказал это тебе, чтоб ты не удивлялся, что я вдруг пропаду. А то ещё нацепишь свой шлем с рожками, пойдёшь геройствовать — меня спасать из собственного дома под Вивальди… Моего отчима инфаркт хватит. Хиро хихикнул, но вмиг стал серьезным. — Я навряд ли стану геройствовать. — Тоже правильное решение. Меньше в передряги попадать будешь. — Я хочу стать Свободным. — Зачем? Я, видишь ли, наоборот решил уйти… Если отпустят. Видишь? — Гарри приподнял рукав протянул ему зачем-то руку. У Хиро перехватило дыхание. На пульсе Гарри был наколот уже знакомый Хиро знак. Кольцо, сквозь которое продета стрела. — Это символ моей банды. Это клеймо, Зиро, оно не отмоется. Никак. Оно со мной пойдёт в могилу. Ты точно хочешь этого? — Я не знаю, чего я хочу, — простонал Хиро и закрыл лицо руками, — все, что я хочу — это убить кое-кого, и никто меня не остановит. — Где-то я это уже слышал, — сощурился Гарри. — Не дури. — Мне всё равно. В тюрьму я надолго не сяду. Мне всего четырнадцать. — То есть ты хочешь себе это клеймо выжечь? Подумай над этим. — И это говоришь мне ты? — Хиро убрал руки с лица. — Ты меня плохо знаешь. Гарри подавил вздох. — Видимо, — произнёс он. — А как же твой Бэймакс? — Он мне больше не друг. Он лишил меня сознания. — Не думаю, что опасным способом. Три основных закона робототехники, как не верти. — Все равно. Он меня не поддерживает. Я в нем не нуждаюсь. Единственный человек, которого я любил — мертв. Ещё есть ты, но мы знаем друг друга не так уж и давно. — С тобой трудно дружить, оказывается, милый. Я уже боюсь тебя. — Не бойся. Ты мне больше всех напоминаешь Тадаши, — Хиро осторожно прикоснулся к его руке, но этот жест не продлился и секунды. — Я думаю, мне пора. Хиро встал со скамьи и медленно направился обратно к кофейне, оставив Гарри тонуть в собственных мыслях, сидя неподвижно. В глубине души было паршиво, совсем как в день суда. Но ничего. Сегодня — решающий день, день, что восстановит справедливость.***
— Ох, а этот Фредди са-амый лучший, са-а-мый ловкий, не Спайдермен и не Антмен, а Фре-е-едди… Фре-е-е-дди… Практически с каждым пропетым словом ГоГо становилась все мрачнее и мрачнее, а Васаби раздраженно сжимал зубы, впиваясь ногтями в руль, но ничего не говорил. ГоГо услышала только его бормотание самому себе под нос — «Если я отвлекусь и врежусь, то Фред сам будет платить за машину, и папа меня убьёт… Одна на дне океана покоится, эта разбита…». А вот Хани Лемон сидела на заднем сидении рядом с Фредом, улыбалась и хихикала, оказывая последнему невероятное удовольствие. Да и вообще, Фред был доволен, что сумел завладеть её вниманием. Когда пение стало значительно громче, ГоГо не выдержала. — Фред! — ГоГо резко обернулась. — Пожалуйста, ты можешь… Помолчать? — Что такое? — вздрогнула Хани. — Я пытаюсь сосредоточиться на дороге! — высоким от нервов голосом ответил Васаби. — Но ты же сам поешь за рулем и погромче меня! — надулся Фред. — Заметь, не сейчас, — ответила Гого. — Да, и я пою оперу! — всплеснул руками Васаби, позабыв, что он должен держать руль, но тут же спохватился. — И потом, я не хотел, чтобы другие знали, — добавил он уже тише. — Ребята, да чего вы такие мрачные? — бойким голосом спросила Хани, — Мы же едем, чтоб поддержать Хиро! Нужно сохранять положительный настрой! — Честно говоря, я чувствую себя совестно, — вздохнул Васаби, — Не ехали, не ехали, и вдруг вспомнили. Друзья, называется. — Он сразу дал нам понять, что не хочет нас видеть. Бэймакс сам говорил, что для пациента иногда полезно быть одному. Мы попросту выполнили его желание, — ГоГо вздохнула и откинулась на спинку сиденья. — Если сегодня мы его не расшатаем как следует, то будем наведываться к нему каждый день. — Расшатаем, расшатаем, — решил Фред. — У всех супергероев были депрессии. У Питера Паркера девушка, например, умерла, а у Тони Старка были панические атаки. И их все равно всегда расшатывали. ГоГо попыталась прогнать тяжесть, внезапно лёгшую на сердце, но не смогла. ГоГо даже показалось, что что-то сдавило горло и стало трудно дышать, она испуганно прикоснулась к груди. — Я сомневаюсь, — произнесла она грустно. Васаби бросил на неё взгляд — печальной она выглядела непривычно, обычно расстроенной она была сердитой и грубой. Ему мигом вспомнился день, когда они подслушивали запись Бэймакса с Тадаши, прячась за столом в гараже Хиро — тогда он впервые видел её слезы. И тут он сделал кое-что непривычное — прикоснулся к её колену. Вернее, чуть повыше, на сантиметр или два. — Всё будет хорошо. Мы справимся, — произнёс он тихо. ГоГо пустым взглядом посмотрела на колено, на котором покоилась могучая рука Васаби и вдруг её губы дрогнули в маленькой улыбке. — Спасибо, — кивнула она. Фред, молча наблюдавший за маленький сценкой, демонстративно хмыкнул. Васаби внезапно смутился и быстро убрал руку. Но ГоГо мягко поглядела на него, и, к его великой радости, смело взяла его ладонь и сплела их пальцы вместе. Правда, пришлось мигом отпустить, так как безопасность для Васаби была дороже и тот вцепился обеими руками в руль. Оставшийся путь все четверо в салоне обменивались многозначительными взглядами. …— Ну, кто решится постучаться? — спросил всех Фред, когда они стояли перед дверями. Вместо ответа последовала пауза, где все трое молча и выжидающе глядели на спрашивающего. «Сам вызвался — сам и звони» — говорили их взгляды и Фред, театрально подкатив глаза, специально медленно потянул руку к звонку. Все также молчаливо за ним наблюдали. ГоГо не выдержала и улыбнулась. Знакомый трезвон покатился куда-то вглубь дома. — А нам не попадёт по первое число за то, что приперлись в такую рань? — спросил Фред скучающим голосом. — Попадёт, если ты не перестанешь звонить! — взвизгнул Васаби. — Ой-ой! — парень мигом отдернул руку и покраснел. Хани и ГоГо не выдержали — рассмеялись, а Фред из-за этого покраснел ещё больше. Казалось, ещё чуть-чуть, и он лопнет. Послышался характерный щелчок и дверь открылась. Все тут же притихли. Перед ними стояла Кэсс, внезапно вдруг ставшая маленькой, съёжившаяся, словно что-то надломило её. Её волосы не были аккуратно причёсаны, как было всегда, она выглядела помятой, она словно постарела на десять лет. Хани расстроилась, улыбка слезла с лица Фреда, Васаби мигом преисполнился сочувствием, лишь ГоГо удалось сохранить лицо. Увидев гостей, она попробовала улыбнуться. Какой же неискренней и бледной оказалась её улыбка! — О, это вы! А я испугалась, что что-то случилось. Вы к Хиро? — Да, — ответила за всех Хани, теребя край рукава блузки. — Мы вам не помешаем? — Нет-нет, нисколько. Проходите, конечно. Непривычно для них было видеть Кэсс такой печальной и тоскливой. — Он совсем не говорит со мной, — сказала она тихо. — Он закрылся от меня. Может быть, вам удастся его развеселить, он такой несчастный… Я вам приготовлю завтрак, всем пятерым, как считаете? — Не стоит, может быть… — начал Васаби, полностью игнорируя полный ужаса взгляд Фреда. Кэсс ласково хихикнула. — Я вам приготовлю, — сказала она. — Мне совсем не трудно. Вы не представляете, какая вы для меня поддержка. Вы идите наверх… Васаби кивнул, дал знак другим и все молча, поддавшись царившей угрюмости, пошли наверх. Хани вспомнила день похорон Тадаши — все были такими тихими, призрачными, Кэсс молчала, Хиро молчал. Этот день вернулся, даже с тем прошлым дождем тоскливо стучавшим по окнам. Хани опустила голову, затеребила рукава, нервно поправила очки — улыбалась через силу, она была несчастна. Лицо ГоГо было непробиваемым, поэтому Васаби смотрел на неё, чтобы самому сохранять спокойствие и не впасть в неясную панику. Один Фред довольно бодро топал по лестнице впереди всех, даже обернулся и сказал: — Чего вы все надутые? Нам же завтрак на халяву! Выйдет все, не выйдет, а награда будет. — Тебе лишь бы жрать, — грубо ответила ГоГо, а Васаби прыснул. Хани улыбнулась подбадривающе. — Потащим его с собой! — весело сказала она, но вышло чересчур искусственно. — Тоже мне, голубки, — буркнул Фред на Васаби, полностью проигнорировав поддержку Хани. Васаби хотел было что-то возмущённо сказать, но они уже оказались перед дверью в комнату Хиро. А ГоГо, видимо, решила над Фредом поиздеваться, потому что взяла руку Васаби (тот в ответ чуть в обморок не грохнулся) и шикнула самодовольно: — Да, мы голубки! — Ребята, да не будьте же такими эгоистами! — пискнула Хани. — К этому мы вернёмся, — ответила ГоГо, отпустив руку Васаби, но быстро добавила: — Если у меня будет настроение. Фред бросил на них неодобрительный взгляд, подошел к двери и изо всей силы задубасил по ней, как будто был членом ФБР. Васаби аж втиснул голову в плечи, а Хани поморщилась. Только на лице ГоГо было написано ни эмоции. Незамедлительно послышался разгневанный голос: — Это кто тут ещё? — Это мы, Хиро, — жалобно отреагировал Васаби. — Мы тебя пришли навестить. — Зря пришли, вы мне не нужны, — донеслось хмурое. — А вот это уже наглость, — внезапно взорвалась ГоГо и решительно распахнула дверь. Хиро вскочил с кресла, что-то быстро пряча в столике. ГоГо стояла в дверях, скрестив руки на груди. Фред первый внесся в пространство и сразу направился к столику. — Что ты там прячешь? — поинтересовался Фред. — Всякие свои антигеройские штучки? — Ребята, это не наше дело, — произнесла виновато Хани. — Прости, Хиро, за вторжение. Но у тебя так темно, так мрачно… Я раскрою занавески, ладно? — Мы не могли иначе, — оправдывающееся промямлил Васаби, заламывая руки. — К тому же, Кэсс нас просила. — Вечно всем что-то надо, — буркнул Хиро и уселся в кресло. — Заходите уж. Раз все пришли. Ещё и всем сбором. Хани подошла к окошку и раздвинула темные шторы. На подоконнике серела пыль. Белый свет вяло заструился в комнату, капли по стеклу в любой другой комнате — в той же комнате Хани, придал бы ей уюта, но в комнате Хиро это подчеркивало общее уныние и запустение. — И будем приходить! — воскликнула Гого. — Тоже мне, отшельник нашёлся. И какой же тут свинарник! — Что ещё? — мрачно спросил Хиро. — Она к тому, что надо было просто меня позвать, я бы с удовольствием прибрался! — быстро вмешался Васаби. — А тот тут реально. Знаешь, сколько мне духу хватает здесь оставаться и не схватить сейчас губку и помыть тут все хорошенько! — Мы, между прочим, тут ещё завтракать будем! И кстати, не обижайся, что я тебя назвал антигероем, — Фред бесцеремонно плюхнулся на кровать. — В комиксах очень много крутых антигероев! Бэтмен… Росомаха… — Фред, я давно хотел спросить, ты читаешь Марвел или ДиСи? — не выдержал Васаби. — И то, и другое. — А. — А где Бэймакс? — спросил Фред, болтая ногами. — Я по нему соскучился. Мне нужны его обнимашки и… Как это, термо… — Бэймакс выключен. И я не разрешаю его звать, — произнес Хиро настолько мрачно, что все сразу насторожились. — Что? Но почему? — Он опасен. — Бэймакс?! — воскликнула Хани. — Почему? Что он сделал? — Он меня не слушал. И больше он мне не друг. — Хиро, — ГоГо скрестила руки на груди. — Я не думаю, что Бэймакс мог причинить тебе зла. — Он лишил меня сознания! — Что, серьезно? — выпучил глаза Фред. — У нас тут что, двойное предательство? А как так? Ударил? — Снотворное. — Подбирай выражения! — возмутился Васаби. — Попить снотворное не значит «лишить сознания». — Он не дал попить, а прыснул мне им в лицо. Или вколол. — Вот так подошел на ровном месте и вколол? — не поверил Васаби. — Он меня не слушал, — вздохнул Хиро с раздражением. — Да, я пригрозил ему вилкой, но он не имел права… — Хиро, — мягко сказала Хани, садясь на край кровати и изо всех сил пытаясь улыбнуться. — Я прекрасно понимаю, как тебе тяжело, и поступок Бэймакса тебя, наверное, напугал. Но я уверена, что он просто защищался. — Да, Хиро. Это закон такой, — подключился Фред. — Я вам рассказывал, как меня связал в смирительную рубашку один робот, потому что я влетел в него на скейте? Хозяин потом сказал, что вреда мне не причинил, а так как это был медицинский помощник в сумасшедшем доме… А робот решил, что я нападаю. Короче, не важно. Но у них есть третий закон — защищаться, если они не принесут человеку вреда и не нарушат его приказ при этом. — А что ты делал в сумасшедшем доме? — оторопел Васаби. — Спрашивал, не держат ли они там суперзлодея. — И как, держали? — хмуро спросил Хиро. — Хиро, скажи, как мы можем тебе помочь? — тихо произнесла Хани. — Мы можем здесь убраться, тебе помочь прибраться? Мы не будем включать Бэймакса. Но все же, ты столько копишь в себе, сразу видно, как тебе плохо. Я не Бэймакс, но я могу понять. — Что вы можете понять? Вы ничего не можете понять! Никто из вас так не любил Тадаши, как я, никто! — Мы все любили Тадаши, — произнёс Васаби грустно. — Ты это же понимаешь. — Я любила Тадаши, мы были больше, чем друзья, — очень тихо, едва слышно призналась Хани. Фред тут же помрачнел, а Хиро посмотрел на неё с нескрываемой злостью. — Да? Если бы ты любила его, ты бы не ходила такая веселая! Для тебя вообще что-либо серьёзное существует? Хани побледнела и опустила глаза. А ГоГо тут же вспыхнула. — Мы, Хиро, пытаемся жить. И Хани — очень сильный человек, гораздо сильнее тебя, потому что она… — ГоГо, тихо, — воскликнула Хани. — Пусть говорит, пусть злится, ему это нужно… — Я не позволю оскорблять тут… — ГоГо судорожно вздохнула и прикрыла лицо руками. Васаби нерешительно положил руки ей на плечи. — Да, мы не поймём. Он не был нашим братом, мы не знали его четырнадцать лет, мы… Но мы же живые, мы не машины. Я чувствую, я знаю, и ты видишь, как я злюсь. Но не на тебя, Хиро, а потому что ты так страдаешь. К небольшому разочарованию Васаби, ГоГо выскользнула из его рук и подошла к Хиро, и, не обращая внимание на то, как он старательно избегает её взгляда, обняла его. — Хиро, мы сделали ошибку, что мы не были все время рядом… — Хиро вырвался, вырвался грубо, резко, ударился об стол, но сцепил зубы. ГоГо опустила руки и сделала шаг назад. — Хиро, позволь нам это исправить. Мы хотим сделать все правильно, помочь тебе… — Да, Хиро, прости нас… — тихо начала Хани, но Хиро перебил её: — Вы ничем не сможете мне помочь. Ничем. Я не успокоюсь, пока не убью Каллагана. — Где-то я это уже слышал… — произнёс Фред, сощурившись. — Ты с ума сошёл? — не выдержал Васаби. — Ты прицепился к этой идее, как больной, как будто бы ты — Каллаган! Тебе это не поможет! — Я говорил, что вы мне не поможете. — Ты хочешь сесть в тюрьму? Ты хочешь испортить весь остаток жизни? — Да, да, да! — закричал Хиро. — Зачем вы все сюда приволоклись? Зачем вы со мной носитесь, раз я так вам противен? Я сам выбрал путь, и мне все равно, как вы на это отреагируете! — Хиро, мы тебя любим, мы не хотим, чтобы ты испортил себе жизнь, — взмолилась Хани и сложила руки. — Мое дело! Понимаете — мое! Я сделаю только одолжение миру, если убью его, и если вы этого не понимаете — ваши, ВАШИ проблемы! — Ну, станешь ты преступником, — сказала ГоГо, стараясь сохранять спокойствие. — Ты знаешь, что будешь жить в постоянном страхе. Ты знаешь, что будешь чувствовать вину, и что в итоге все может закончится тем, что ты умрешь в подворотне никому ненужный. Разве Тадаши этого бы хотел? — Я ничего не буду чувствовать, — произнёс Хиро. — И Тадаши рядом нет. Не на кого равняться. И не стоило… Не стоило ему приводить меня в Университет. Заставлять там учиться. Он знал, что из меня ничто не выйдет. И его сейчас нет, на этот раз меня спасти он не сможет. И мне все равно. Все равно. Хотите — сидите здесь. А я ухожу. — Куда? — вскочил Фред. — Не ваше дело! Фред и Хани что-то говорили, все что-то говорили, расстроенно, тревожно, ГоГо только молчала. Хиро схватил рюкзак, валявшийся на кровати, полностью проигнорировав Фреда и Хани, нагнувшись через них, подчеркивая пренебрежение, дернул рукой, когда Хани попыталась прикоснуться к его плечу. Не глядя по сторонам, не понимая, злится он или расстроен (Хиро казалось, что в нем не осталось души, лишь оттенки эмоций, мозг, выполняющий программу). Он сгреб рукой принадлежности для механики со стола, делал это громко, резко — чтобы услышать. Все увидели, как из ящика стола он достал робота, швырнул его в рюкзак. А затем Хиро достал пистолет. — Хиро, нет! — вскрикнула Хани, вскочила, Васаби устремился к двери, Фред неуклюже бросился вдогонку, не понимая, что именно произошло, ГоГо кинулась Хиро наперекосяк, но Хиро с силой оттолкнул её, так, что она упала на колени, Васаби заорал «Кэсс, Кэсс!», и только один Фред остановился и четко произнёс «Ай!». — Я сейчас вас пристрелю! — закричал Хиро и на мгновение все оторопели. Этого мгновения было достаточно, чтобы Хиро побежал по лестнице вниз. Он услышал за спиной, как надувается Бэймакс, услышал топот ног. Васаби заорал «Остановите!..» и кубарём свалился с лестницы. Кэсс бежала навстречу с обеспокоенным лицом, ее руки были мокрые, она была в переднике — с кухни. Хиро все видел как в тумане. Он сорвался с места, столкнул Кэсс на пол, она вскрикнула, но Хиро не останавливался, бежал. Фред бросился помогать Кэсс. Короткое — «Я в порядке». ГоГо мчалась по лестнице. Хиро остановился в дверях, зная что либо она, либо Васаби его поймают, он видел. Тогда Хиро поднял пистолет к виску. Кто-то поставил фильм на паузу. Все замерли, в тех положениях, в которых были. Хиро чувствовал холодок на виске, и пронеслась короткая мысль — а ведь это не по-настоящему. Ему было смешно — он так ловко придумал, просто, сымпровизировал, одно движение — они ему подчинились. Почти как роботы. Хиро опустил пистолет и бросился бежать через пустое кафе. Увидел что табличка смотрит на него со стороны «Открыто» и почему-то не удивился. Выбежал на улицу — в голову ударил звук машин, запах сакуры, булочек, присутствие людей, ширина, и не сразу понял, почему так тяжело вздохнуть. Почему при каждом вдохе сжимается грудь. А потом понял, что плачет.***
Этель тихо плакала. Они вышли из дома и спрятались между двумя стенами двух домов — в этом городе все так близко. Она знала, что Хани и Фред успокаивают Кэсс, поэтому ей не было стыдно. Васаби обнимал её и молчал, она чувствовала, как его подбородок упирается ей в макушку — но это не было больно или неприятно. — Мы сделали все хуже, ох, мы сделали только хуже. — Мы не виноваты, — произнёс Васаби. — Джордж, я… Я… Этель знала, что она может что-то сказать, хотела, но чувствовала лишь усталость. Ей было все равно, что она стала с ним, с Васаби, вот так, неожиданно, без признаний. Беспокойство за Хиро так возросло, что вокруг ничего важного больше не осталось.***
Он сразу узнал её, но все равно на всякий случай проверил сообщение. Она сидела одна, глядела в телефон, подперев руку щекой. Короткие волосы лежали в беспорядке, взъерошенные, но её это не портило. Одета она была совсем не женственно, но все равно казалась нежной и хрупкой. Перед ней стояла чашка с кофе. Хиро молча подошел и сел напротив, даже не улыбнувшись, просто кивнув. Она сразу отложила телефон и приветливо улыбнулась, но, заметив его недовольство, сама нахмурилась. — Что ты будешь? Я заплачу, — сказала она. — Я не хочу ничего. Я ел. — Да ну. Я тогда тебе закажу мороженое и кофе. Ты пьёшь кофе? — Угу. Макото кивнула официанту. Сделав заказ, повернула свое лицо к Хиро и стала его рассматривать. — Так что ты хотела? Ты меня позвала, я пришёл. — Ты не похож на Тадаши, — вздохнула она. — Сколько тебе лет? — Опять Тадаши. Ну ладно, я догадывался, что ты хотела поговорить о нем. Мне четырнадцать. Скоро пятнадцать. — Я надеялась увидеть его. Конечно… Тебе, должно быть, очень тяжело. Вот скажу честно — я не могу поверить, что он умер. Мне даже не грустно. Мне просто… Не верится в это, и все. — Мне тоже. И особенно меня злит, что человек, убивший его, разгуливает на свободе. Официант поставил два кофе и два шоколадного мороженого перед ними. Хиро взял ложку и стал медленно его есть. Кофе он не особо любил, но это был капучино — более менее. — Ты говоришь, его убили? А когда? — Пару месяцев назад. — Жесть какая… Как мне жаль. Ты мне можешь выговориться, если хочешь. В принципе, я просто хочу тебе помочь, узнать тебя и поддержать. Мне будто что-то подсказало внутри, что с тобой нужно поговорить. Хиро подумал, что вся таинственность её образа при первой встрече на кладбище растворилась и перед ним сидит самая обычная девчонка. — Я очень зол на убийцу. Его убил профессор Каллаган, может, слышала о нем. И… Я понимаю, что… — Хиро осекся и часто-часто проморгал, — Я очень хочу восстановить справедливость. — Профессор Каллаган? — Макото удивилась. — Но… Но как? Хиро пожал плечами. — Доказали, что он псих, но брата это мне не вернёт. А ты знала Каллагана? — Да, — произнесла Макото тихо. — Благодаря ему я здесь. — В смысле? — Я из прошлого. Я попала сюда с помощью машины Каллагана. И… Благодаря этому я стала счастливой. Я хотела навестить его. И Тадаши заодно. — Какая ещё машина Каллагана? — удивился Хиро. — Машина времени, — увидев, как Хиро удивленно вскинул брови, она спросила аккуратно. — А что… Здесь ещё это не популярно? — Нет. Я не знал, что она существует. — Ага, — пробормотала Макото растеряно. — Видимо, это было все тайно, или… Рано ещё. Но у Тиаки тоже есть машина Каллагана, нам её тоже подарил он… Каллаган. Я думала, он известен в первую очередь этим. — Веришь — ни у кого здесь нет машины времени. Просто у меня нет особо причин тебе не верить. А так бы я счёл, что ты сумасшедшая. Если бы не знал о проекте «Бесшумная ласточка». — Ну да. Раз говоришь, что Каллаган псих… — Да, по нему сразу видно, что псих. А ты, вроде… Вполне себе ничего. А зачем твоему Тиаки машина времени? — Нужна была для работы. Сейчас она не работает, — пробормотала Макото и на всякий случай обернулась. — Расслабься. Это технологично-передовая столица. Тут все привыкли. Привыкли к супергероям, к роботам, телепортам… Я думал, Токио такой же. — Да, Токио очень похож, — произнесла она рассеяно. — Но… Прости. Я все ещё не могу в голове уложить. Сначала смерть Тадаши, потом — Каллаган-убийца. Это два человека, о которых я думала с теплотой. Как все произошло, ты знаешь? — Был пожар в университете. Каллаган там застрял. Тадаши за ним. Здание взорвалось. Я помню только то, что кричал, звал Тадаши, при чем голос был будто чужой — я совсем не соображал. Говорят, что я орал так… Что все думали, что я умираю. Я сам думал, что я умру. И… И Каллагана оправдали. И вместо того, чтобы… Чтобы восстановить справедливость, его будут лечить. — А о какой справедливости идёт речь? — насторожилась Макото. — Жизнь за жизнь. — Но это звучит, как несчастный случай. — Каллаган спасся. Почему он не спас Тадаши? Он разгуливал на свободе, не обратился в больницу, не вышел на похороны — он притворялся мертвым, чтобы потом терроризировать город. Он чуть не убил меня и моих… Моих друзей. Умышленно. Несколько раз. Я мог потерять всех. Мог потерять свою жизнь, в конце концов. Он опасен, а… А его даже в тюрьму не посадят. — Хиро, ты ведь не собираешься его убивать, а? Хиро вытер слёзы, запил кофе, но слёзы это не прогнало, наоборот, усилило их. — Вот зачем ты меня позвала? Опять чтобы остановить? Ты не представляешь, какого это. Все, все говорят, что любят Тадаши, все выделываются, говорят — я лучше тебя, Хиро, ты злодей, Хиро, ты никогда не будешь Тадаши, смотрят на меня, показывают, насколько Тадаши был лучше меня. Да мне все равно, раз так. Посадят меня в тюрьму, или не посадят, так как, думаешь, не легко подстроить все под суицид… Мне все равно, что я сломаю жизнь себе. Я никому не нужен. Всем нужен был Тадаши, и теперь все пытаются стать лучше меня — я всегда был как сравнение, как предупреждение, вот я — не такой, как Хиро. Но я хоть… Хоть избавлю общество от опасного человека. Мне все равно, какой ценой. И тебе все равно на меня — ты меня знаешь пятнадцать минут. Ты опять, опять пришла из-за Тадаши, чтобы выговорить мне! Ну и оставайся, чувствуй себя хорошей, я серьезно! — Хиро, — Макото произнесла очень грустно. — Это неправда. Да, я тебя плохо знаю, но уверена, никто не хочет потерять тебя. — Ты этого не знаешь. Без меня всем лучше, и мне… Мне наплевать. Спасибо, что пригласила меня, теперь я точно знаю, что сделаю! — Хиро! Хиро, постой, послушай, — испугалась Макото, вскочила, но Хиро уже, всхлипывая, схватил рюкзак и пробежал мимо неё. Своё мороженое он не доел.***
Роберт бродил по городу понимая, что он его видит в последний раз. Он не взял с собой зонтик, и намеренно шёл быстрым шагом, очень желая, что, если он обернётся, не будет за ним знакомого, вечно присутствующего лица. Дождь постепенно заканчивался, лепестки сакуры прилипли к мокрому асфальту, зонтики вокруг были пестрые, или прозрачные. Пестрые, в цветок, красочные зонтики выглядели неуместно на похоронах. А на чьих именно — Роберт не помнил. Сумасшедшим ставят могилы? Некоторые фонари горели. Тоже неуместно. Роберт жил последний день. Первый день Йокаи был таким же — пасмурным, со стертыми лепестками в асфальте. Однажды Роберт пришёл к своему памятнику на ступенях к университету. Возле фотографии Тадаши кто-то положил веточку сакуры. Потому что кто-то знал, что Тадаши любил сакуры. Никто не знал, что любил Роберт. Что говорили на его похоронах? И что скажут? Даже если он сделает перед смертью то, что должен, если он спасет Тадаши, поменяет один пиксель в истории — он все равно в памяти всех останется жалким психом и террористом. И на его похоронах ничего не скажут. Роберт привык к этому, решив для себя, что ему хочется умереть. Где-то в глубине души этой мысли противилось. В психушке ему умирать не обязательно, постараться, посудиться, побороться, и экспериментальное лечение может помочь — наука не топчется на месте, а если он спасёт Тадаши, то умрет. Конечно, прекратятся страдания, закончатся эти ненужные метания, бессмысленность боли, он умрет с чистой совестью, но он никогда не узнает, чем Абигейл так нравится Дзиро, никогда не увидит реакцию Тадаши на открытие здания в его честь, и не узнает, какое будет лицо у Хиро, когда узнает, что его злейший враг спас Тадаши. Может, он достаточно силён? Может, он выживет? Роберт думал только о том, что даже если он не умрет, ему не будет страшно. Роберт кутался в пальто, будто ему холодно, поднял воротник, вспомнил маску — нет, он устал на себя злиться. И вместо того, чтобы провести время с Абигейл — он прятался, убивал время. Может, в последний день увидеть Хиро? Попробовать помириться, намекнуть? — Профессор Каллаган… — услышал он голос за спиной, неуверенный, дрожащий. Он обернулся. Хиро стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу, вцепившись одной рукой в лямку рюкзака, другая рука в кармане, и он нервничал, глаза бегали. — Вот так встреча, — произнёс Роберт, не веря своим глазам. — Я как раз думал о тебе. — Думал? Ч-что? — Как ты меня узнал? — Я… Я давно за вами слежу. — С помощью какого-нибудь бота? — Нет, на улице увидел. Вы, видимо, любите сакуру. Я там просто гулял, и увидел вас, и… Не решался заговорить. — Да, я люблю сакуру. Тадаши тоже её любил, так ведь? Хиро уставился в асфальт. — Прости меня, — произнёс Роберт тихо. — Мне не стоило упоминать его. Может, зайдём куда-нибудь? Поговорить, немного. Завтра меня уже не будет на свете. — С чего вы взяли? — Ну, по крайней мере, я ошиваться по городу больше не буду. И, возможно, тебе станет легче от этого, так? — Я не против поговорить. И… И вообще, мне нужна ваша помощь, — Хиро явно нервничал, тёр рукой лямку, не смотрел в глаза и почему-то покраснел. — Я тебя не пугаю? — Нет, не пугаете. Вы же… Вы же приняли таблетки. Роберт промолчал. — Вы же не виноваты. И поэтому… Я поэтому следил за вами, я тоже хотел поговорить, так скажем, по душам, да, ха-ха. Расставить все по полочкам, перед тем как вы… Как вас… Ну-у… Сами знаете. И хотел, чтобы вы помогли мне заодно. — Хорошо, куда мы можем пойти? — В… В одно место. Типа лаборатория. Моя. Личная. Тайная. Там нам никто не помешает. — Мы могли бы просто зайти в кафе. Тебе же, наверное, было бы легче. — Та ну… Нас там ещё все узнают, — Хиро прикусил нижнюю губу. — Так… Так вы согласны? Роберт пожал плечами. — Главное — чтобы тебе было легче. — Мне будет легче, если мы будем одни. — Тогда пойдём. Хиро сделал шаг, но затем, вспомнив что-то, снова повернулся к нему. — Только… Прошу вас. Не говорите ничего, пока мы не дойдём. Хорошо? Мне нужно собраться с мыслями. — Как хочешь. Хиро кивнул, засунул обе руки в карманы, и пошёл. Роберт обернулся, со смутной тревогой, и невнятной надеждой увидеть Йокаи, но были только очень настоящие, очень обычные люди — тоже скучные, как дождь, с зонтиками, сливающимися с яркостью города. Роберт не понимал, почему он волнуется, из-за чего — и дело было не в совести. А в предчувствии опасности. «Он, должно быть, меня ненавидит» — подумал Роберт. Он старался смотреть по сторонам на вывески, на красные фонари, на эти неуместные и лишние горящие лампы — но в голову лезли воспоминания о боли. Вместо приветливости города, он слишком хорошо помнил его холодную мрачность и предательство по ночам. Улицы, зазывающие своим уютом превращались в убежище зловещих теней, становились слишком запутанными, и только убегая можно было понять сколько в городе скрыто тупиков и ловушек. Он смотрел на Хиро, на его маленькую согнутую фигурку в капюшоне перед ним, и чем больше он вспоминал город, обруч, сжимающий виски, облегающую чёрную одежду, его попытки убийства, собственная, необузданная жестокость, подкрепляемая диким страхом загнанного в клетку, избитого животного, тем больше Роберт чувствовал отчаянную безысходность. «Это ты виноват, твой недоделанный нейронный модуль!». Хотелось схватить этого маленького, вцепится в его худые плечи, посмотреть в глаза и сказать — сказать открыто — это ты виноват, что так случилось. Твой нейронный модуль, сведший меня с ума, твоё изобретение сломало мне жизнь и карьеру. Вместе с этим коротким разочаровывающим осознанием, пришла вина. Насколько Роберт был жесток и опасен? Хиро остался один, потерял потом своего робота, и был вынужден спасать свою жизнь, больно ударяться об пол, об воду, об асфальт — конечно, он получил своё, удосужился познакомиться со всеми проявлениями сумасшествия Роберта. А он его поговорить приглашает… Роберт отчасти не верил. Он многое хотел ему сказать, но чувствовал, что будет молчать. Иначе «Ты, ты, ты»… Тайная лаборатория оказалась заброшенным, пыльным, полным мусора гаражом. Роберт засунул руку в карман и напрягся — место было тихим, подозрительным… Неужели он боится Хиро? Хиро молчал. И это нервировало Роберта ещё больше. — Это и есть твоя лаборатория? — спросил Роберт. — Да. — Очень мило. А в университете тебе лабораторию не дали? Хиро нахмурился, затем подошел к (на удивление) свободному от мусора столу, и сел (на удивление) на целое кресло на колёсиках. Только потом снял рюкзак и почему-то положил его на колени, а не на пол. Отвернулся, повернул кресло спиной к Роберту. Снова почувствовав нервозность, Роберт на всякий случай сделал шаг назад. — Во-первых, это тайная лаборатория. Во-вторых, у нас новый директор противный… — А. Я бы тебе дал без разговоров… — Но теперь вы не работаете. — Да, к сожалению. И даже если захочу, то навряд ли вернусь, с моей веселой историей… — Да, — мрачно произнёс Хиро. — Очень веселая история. Роберт тяжело вздохнул и сжал трость покрепче, чувствуя себя чересчур беспомощным. — Прости, что я пытался убить тебя и твоих друзей. Я понимаю, такое простить трудно, это даже звучит по-идиотски, как не по-настоящему, — произнёс Роберт. — Но я не знал, что это вы, я знаю, что виноват, что надо было принимать таблетки, не носить все время модуль, но я хочу прощения. И… И вы проявили ко мне милосердие, и я вам очень благодарен за это. Ты спас мою дочь. Мне хотелось, чтобы ты знал об этом. — Знал что? — спросил Хиро, не оборачиваясь. — Что я благодарен. — А как можно было не знать, что это не мы? По-моему, не так трудно запомнить, как некоторые из нас выглядят. — Хиро… Как тебе сказать, — Роберт набрал в грудь воздуха. — Скажу откровенно, терять нечего, тебе нужно знать. У твоего модуля есть недоработка, это ещё доказали на суде… — Какая недоработка? — Если его долго носить, то… Если сказать просто, то психи становятся еще большими психами. Из-за того, что оно работает с помощью воображения, то в итоге это вызывает галлюцинации. А я с галлюцинациями мучаюсь с молодости. Поэтому все со мной случилось намного быстрее и хуже, чем со здоровым человеком. — То есть, вы не собирались никого убивать, — в голосе Хиро звучало недоверие. — Я хотел проучить Крея, я не думал, мне было безразлично как и что. Я не знаю, что я хотел сделать с ним. — Вы украли мою разработку. Вы все спланировали. — Я не мог все спланировать за несколько секунд, и даже минут, у меня не было времени — кроме тебя были и другие претенденты, не тебя единственного я принял. И ты не смог бы все спланировать… Я спасал свою жизнь, твой модуль оказался рядом, что мне ещё было делать?.. А все остальное придумал позже. — Ради вас мой брат погиб. Если вы такой невинный, то почему… — Я не говорю, что я невинный. Но… Ты имеешь полное право злиться на меня. Но ты сам меня пригласил сюда. Я чувствую себя виноватым и я готов пойти на все, чтобы исправить это. — Навряд ли вы можете что-то сделать. И да, я вас пригласил… Роберт промолчал. — Ладно, — произнёс Хиро, вставая. — В принципе, я сам виноват, что вас пригласил. Вы не обязаны передо мной оправдываться. К тому же, вы обвиняете меня. — Тут нет твоей вины. Кто же мог знать, что так все закончится. Но, прежде, чем уйти, чем меня посадят и… И так далее, мне хотелось бы извиниться, вернее, знать, что ты меня хоть немного прощаешь. За то, что причинил тебе столько боли. — Я знаю, Тадаши бы простил вас, — Хиро все так же стоял к нему спиной. — Я не надеюсь на чьё-то понимание. И я не люблю вслух жалеть себя. — Значит, вы жалеете себя. — Нет, я боюсь себя. Ты проявил невероятное мужество, благородство, героизм… Когда спас Абигейл, несмотря на то, что я причинил тебе и твоим друзьям такой вред. А я… Я… — Вы мне поможете с роботом? — неожиданно Хиро обернулся и впервые за всю встречу посмотрел ему в глаза. — Что? — Роберт не поверил своим ушам. — Мне нужен робот… — Хиро опустил рюкзак на пол и спрятал трясущиеся руки в карманы. — Мне нужен робот, который мог бы победить любого на Боях Ботов. — Снова занялся нелегальной деятельностью? — Откуда вы знаете, что снова?.. — Я хорошо знал Тадаши. — А, — Хиро опустил глаза: — Та не, это не совсем нелегально, делать ставки нелегально, а вот сами Бои не нелегальные. — Ну-ну. А есть ли тот, кто сможет тебя защитить, если что-то пойдёт не так? — Говорю же, это легальные игры! — Я помогу тебе, только если ты мне пообещаешь, что не влезешь в какую-нибудь дурь. Я не хочу, чтобы… Чтобы тебя ранили, при чем осознано, а не психи, как я. Я могу верить тебе? — С чего вы так печётесь обо мне? Не похоже, что мы дружим. — Хиро, я слишком хорошо знал твоего брата, я чувствую себя обязанным… — Хватит о нем говорить! — взорвался Хиро. — Неужели вам не стыдно! Он погиб из-за вас. — Я не хотел, чтобы он погиб. Он был моим близким другом, — Роберт нахмурился. — Так, что вы назвали его поступок ошибкой! — совсем тихо, хоть гневно пролепетал Хиро. — Думаешь, я не прикончил бы Крея раньше, если бы все вертелось исключительно вокруг моей личной вендетты? Хиро шумно выдохнул, и сразу отвернулся. — Давайте просто сделаем робота. Попробуем помириться… Раз так хотите. — Я сделаю тебе робота. Вернее, помогу его сделать. Хиро кивнул, присел на корточки, и достал из рюкзака недоделанную машинку. Доставал он все детали и инструменты очень осторожно, и то, они постоянно падали из рук с громким звоном. И этот звон подчеркивал неприветливую тишину. В груди Роберта снова что-то отозвалось неприятным холодом и он на всякий случай смотрел на Хиро довольно пристально. Хиро же все время почему-то оглядывался на Роберта и каждый раз на его лице возникало напряжение, когда их взгляды сталкивались. — Это… Тадаши… Очки защитные. Я их не брал с собой, они там в рюкзаке лежали, — произнёс Хиро упавшим голосом. Он встал и протянул их Роберту, все еще не глядя ему в лицо. Его рука нервозно подрагивала. Роберт взял их. — Я очень скучаю по Тадаши, — произнёс Роберт с неконтролируемой тоской. Лицо Хиро дрогнуло, какая-то тень прошла по нему, и Роберт это заметил, но он не мог определить, прочитать это четко. Хиро взял инструменты и детали в охапку. Роберт сделал шаг, протянув руку, чтобы помочь ему, но Хиро встревожено воскликнул: — Я сам! Затем не очень аккуратно все вывалил на стол. — Вроде все взял. Хиро снова сел на корточки перед рюкзаком, когда застегивал его. Затем подошел к столу, поставил у ножки рюкзак и… Расстегнул его. Роберт решил сделать вид, что его это не заботит. Хотя странное предчувствие снова зашевелилось в мозгу. Это были или проблемы с сердцем, или паранойя — решил Роберт. Он же не принимал таблетки. Вот и мерещится, что все имеет двойной смысл. Оба надели очки и автоматически посмотрели друг на друга. Роберт против воли улыбнулся. На удивление, Хиро улыбнулся в ответ. — Но все же, я не знаю, что думать и чувствовать, что ты меня пригласил, — произнёс Роберт, отделяя детали от инструментов. — Я тоже, — признался Хиро. — Я думаю, Тадаши был бы не против. Хиро промолчал. Они принялись за работу. Роберт решил объяснять свои действия, чтобы прогнать гнетущее предчувствие. Хиро понял, почему многим нравилась манера Роберта преподавать — она была довольно понятной, чёткой, и интересной. Объяснял, но совершенно ненавязчиво. Хиро ещё вспомнил, что Роберт любил пошутить по рассказам Тадаши — но им обоим было не до шуток. Единственное, где была доля юмора — это что Роберт называл робота «красоткой». Движения Роберта были уверенные, легкие, а затем он даже увлёкся — и пару раз показал Хиро, как безопаснее держать сварочную машинку когда нужно приваривать под неудобным углом — для этого, он взял Хиро за руки, и Хиро, сам увлекшийся этим процессом, даже это не сразу заметил. А когда заметил, то не придал значение. Не подал виду. — Как давно ты занимаешься робототехникой? — спросил Роберт. — Лет с трёх любил что-то изобретать или мастерить. А вот с робототехникой меня Тадаши познакомил. Есть такой журнал. Мне лет семь было, или меньше. Не помню. — А Боями? — Ну, ещё в школе мне это нравилось, я просто ходил, смотрел и наблюдал, — Хиро легонько улыбался, не заметив этого. — Думал, сделать настолько крутого робота, чтобы можно было легко побеждать. Ну, и благодаря вашим изобретениям… — Хиро осекся и перестал улыбаться. — Стал зарабатывать лет с тринадцати. А что у вас с ногой? — Это протез. И он сломался. Смотри — мы почти закончили робота. — Можно я гляну? Хотя, да, давайте сначала закончим робота, — последнюю фразу Хиро произнёс неожиданно громче. Роберт удивленно поднял брови. — Все в порядке? — спросил он спустя несколько секунд. — Да, я просто немного нервничаю. Я всегда нервничаю, вернее, волнуюсь, когда работа почти закончена. Робот со стороны напоминал серого дикобраза, при желании его крупные плоские шипы скручивались и получался шарик, способный поместиться в карман. — Да? Ну-ну. Программу для Боя ты написал? — Да. У меня есть компьютер и флешка. — Могу взглянуть? — Да, конечно. Хиро склонился к рюкзаку. И снова Роберт пристально уставился ему в спину. Хиро, видимо, это почувствовал, потому что сначала задержался, будто размышляя о чем-то, прежде, чем выпрямиться и протянуть Роберту компьютер с флешкой. — И? — А, да, — Хиро нервно усмехнулся и сам поставил ноутбук на стол. Включив программу, Роберт поднял очки на лоб, нагнулся над компьютером и с задумчивым видом стал смотреть в белый экран. Пальцы машинально водили по линии губ. Роберт чувствовал сомнение Хиро. Он как-то странно его изучал, не отрываясь — будто бы, колеблясь, жалея. Роберт не выдержал и повернулся. Хиро не отвёл взгляд. В глазах блестели не выкатившиеся слёзы. — Что? — мягко спросил Роберт. Хиро быстро вытер глаза рукавом. — Насколько вы были близки с Тадаши? — спросил он дрожащим голосом. — Достаточно. — Насколько? — Тебе будет больно это слушать, а мне больно говорить, — Роберт перевёл взгляд на экран. — Я могу назвать его лучшим другом. — А он вас мог бы? — Да, если бы я не подвёл его. У тебя тут опечатка, я исправлю, — пальцы Роберта забегали по клавиатуре. Хиро хмуро наблюдал за ним. — Раз работа закончена, — произнёс он, когда Роберт сохранил изменения. — Я теперь могу взглянуть на вашу ногу? Роберт поглядел на него внимательно, но, списав все на научный интерес, кивнул, проигнорировав неприятное жжение в желудке. Опустился в кресло и поднял штанину. Хиро присел на корточки и аккуратно провёл пальцем по колену, там, где был стык между машиной и плотью. — Надо же, — произнёс Хиро. — Выглядит как настоящая. — Это не моя заслуга. Сейчас все протезы как настоящие. — И вы это сделали сами? Вы чувствуете, что я там трогаю? — Да. — Невероятно. — Ничего такого. Уверен, что ты придумал бы что-то получше. Нога не такая чувствительная, как хотелось бы, и малейшее лишнее движение — и кровь хлещет, и болит адски. Да и… Отходит, надо время от времени что-то менять. — Оно соединено с настоящими нервами, так? — Да, я смог это сделать, потому что был хирургом. А был хирургом, потому что мне было легко что-то запоминать. И когда ты знаешь, как работает тело, все не так уж и сложно. — Я думал, вы были военным или что-то такое. Вы же это… Довольно ловкий. — Ловкий — такое дело. Ты тоже ловкий. Мне нравится играть в баскетбол. Тадаши, кстати, тоже был не против играть со мной. И Джордж… Джордж тоже неплохо играл. — Джордж? Что за Джордж? — Васаби. Тот, что лазеры разрабатывает. — А, я не знал его настоящее имя. — Я думал, вы друзья. Вы же вместе… Были, когда спасли Крея. Хиро промолчал, затем резко, почти со злостью, хоть на лице не было никакого выражения, нажал на стык. Роберт тихо ойкнул и дернул ногой. — Если ты меня пытать собираешься, я просто сброшу это ногу тебе на колени. Не думаю, что тебе это понравится. Хиро кивнул, точно приняв угрозу, и встал. Глаза Роберта следили за ним, пытаясь всмотреться в лицо, вверх, вниз, как беспомощная жертва — Роберт не хотел этой беспомощности, но она чувствовалась и Роберт смутно догадывался, в чем дело. Роберт вдруг заметил, как сильно напряжено его тело, спина ныла, и оно словно одеревенело. Следующее, что Роберт понял — это что воздух стал тугим. Почувствовал, как кожа на локтях отозвалась раздражением — руки Роберта сами собой вцепились в подлокотники кресла. Хиро подошел к рюкзаку. Чувствуя легкую панику, Роберт попытался встать с кресла, но вдруг с ужасом обнаружил, что абсолютно не может двинуть больной ногой, она стала совсем чужой, точно свинцовой. — Ясно, — произнёс Роберт, стараясь звучать спокойно и без растерянности. — Это ты сделал? Хиро молча нагнулся к рюкзаку. — Ты ведь не думаешь, что меня нога может остановить? Я привык убегать. К тому же, адреналин… — Я придумал пулю, которая будет преследовать вас, пока не попадёт в цель, — перебил его Хиро, голос его дрожал, он не оборачивался. — Вы… Вы не сможете убежать, профессор Каллаган. Вы с парализованной ногой не сможете убежать далеко и от обычной пули. Против этой у вас нет шансов. Хиро повернулся. В его руках был пистолет. Тут же холод исчез, словно чувства, выполнив свою работу, выключились совсем. — Вот к чему это все было, — голос Роберта звучал тихо и разочаровано. — Ты убьешь меня? — Я соврал. Я не остановил бы вас, если бы я умел стрелять. Этот пистолет — абсолютно бесшумный. Да, Каллаган, — ответил Хиро. — Я не смог вас простить. И не надо мне напоминать о Тадаши, говорить, что он был бы недоволен, и прочую чушь, да, чушь… Он мертв. И вы сами признались, что предали его. Абигейл ваша достойна жить. Вы — нет. — Ты будешь сильно жалеть об этом. Не повторяй моих ошибок. Ты сделаешь хуже, чем я себе… И ты не знаешь, не знаешь что произошло, не понимаешь, не видишь… — голос Роберта заметно дрожал, руки крепко сжимали ручки кресла, будто он боялся падения, а не смерти. — Не волнуйтесь, я уже ничего не чувствую, мне все равно. — Хиро… Я любил Тадаши, и Тадаши любил меня, — голос Роберта звучал без всякой надежды, смиренно, бессовестно, до унижения жалобно, но он продолжал говорить: — Когда Абигейл… Не стало, он был рядом, понимаешь. Его потеря — это наша общая боль… Ты ведь… Ты сам прекрасно знаешь, что мое убийство не принесёт тебе ничего. Хиро выстрелил.***
— Так как все случилось? Бэймакс, объясни! Фред не находил себе места. Васаби и ГоГо только что вернулись и оба впервые были очень похожи друг на друга. Все находились в гостиной. Хани сидела возле Кэсс, а Кэсс пила успокоительный чай, а сам Бэймакс служил обогревающим креслом для Кэсс и Хани. Бэймакс массировал плечи Кэсс, и та даже перестала выглядеть плачущей. Фред ещё раз убедился, насколько Бэймакс замечательное изобретение. Первое, что этот робот сделал — это измерил уровень кортизола у каждого и принял меры, чтобы все успокоились. Первым делом, он сказал, что знает, где Хиро и волноваться не стоит. — Хиро сказал, что ты опасен! — произнёс Фред сурово и для пущего эффекта сложил руки на груди, — Что ты вырубил его. — Я не причинял ему вреда. Он уснул. Ему следовало поспать. Насколько я знаю, его физическое состояние улучшилось после принятых мер. Но я знаю, почему я мог послужить причиной его разочарования во мне. Он мог истолковать мое поведение, как насилие. Но я был вынужден защищаться. Он напал на меня. Он был готов меня уничтожить. — Ох… Хотел бы я сказать, что это не похоже на Хиро, но это ОЧЕНЬ даже похоже на Хиро! — воскликнул Васаби. — А этой штукой больно? Ну, тем, чем ты его… — спросила Кэсс. — Я всегда предупреждаю о боли. Использование моего снотворного не было болезненным и оно часто выписывается тем, у кого есть проблемы со сном и в малых дозах действует, как успокоительное. С Хиро было все в порядке. — Никогда не думала, что вы с Хиро когда-то так крупно поссоритесь, — вздохнула с горечью Хани. — Одно дело — мы… — Я тоже не предполагал этой ссоры, что с моей стороны было тем, что мой словарь определяет как «глупость». — Да ну, — удивился Васаби. — Робот не может делать глупостей. — Мой мозг, мой интеллект развивается, Васаби. С помощью книг, музыки, изучения психологии. Я становлюсь более похожим на человека. Я ещё не определил причину моего внезапного развития, но я стал испытывать то, что в моем словарем определяется как «чувства» или «эмоции». Они далеки от ваших, человеческих чувств и эмоций. Мое предположение — сбои в программе, которые заставляют меня отталкиваться от алгоритмов. Но это мне идёт на пользу. Я больше понимаю людей и могу правильнее реагировать. Для пациента важно понимание. — Ничего себе! Как круто! Ты, получается, как Вижен! — с восторгом воскликнул Фред. У него даже голова закружилась. — М-да, — произнесла ГоГо. — Это Тадаши так хотел или?.. — Точная причина мне неизвестна. Но, пока я пребывал в закрытом режиме, я нашёл несколько статей о роботах, которые умеют врать. Их изобрёл профессор Каллаган. Вполне возможно, что Тадаши использовал эти наработки, так как являлся его студентом. — Мы в курсе, — хмыкнул Фред. — Каллаган ещё больший псих, чем мы думали, — вздохнула ГоГо. — Это был эксперимент. Если роботы могут врать, то только во благо. Робот не может причинить вреда. Даже враньем. У Хиро — депрессия. Ему нужно обратиться к человеку-специалисту. Моих познаний и уровня развития эмоций недостаточно, чтобы ему помочь в совершенстве. — Это мы уже поняли, — вздохнул Васаби. — Когда он пистолет к виску приставил. Я думал, я умру раньше него от сердечного приступа. — Я не думаю, что он собирался это делать всерьёз, — вздохнула Хани. — Ведь он жив, Бэймакс? — Мы должны его вернуть, — сказала тихо Кэсс. Хани погладила её плечу. — Да. Нет никакой угрозы смерти или тяжёлых повреждений. Но… Бэймакс не успел закончить фразу, так как раздался звонок. — Я открою, — произнесла ГоГо, вставая. — Я с тобой, если это Хиро, удержим его вдвоём! — вскочил Фред. — Это не Хиро, — отозвался Бэймакс. — Хиро находится в данный момент в городском парке на… На какой именно улице, никто не слушал. Фред и ГоГо быстрым шагом спустились вниз и открыли дверь. Фред сразу выдал — «Ухты!». На пороге стояла высокая симпатичная японка с короткой стрижкой, одетая в худи и джинсы. Её лицо было крайне обеспокоенным. «Роковая женщина» — решил Фред. — Кафе не работает, — произнесла ГоГо, внимательно разглядывая её. — Я знаю, здесь же работают и живут Хамады, ведь так? — Да, — ответил Фред. — А вы кто? Кто-то под прикрытием? — Меня зовут Макото. Меня знает тетя Кэсс и Хиро. Знают. Хиро дома? — Нет. Он ушёл и мы тут час наверное только успокаивались, он тут такое устроил! Макото немного побледнела. — Это очень плохо, ну это прям плохо! — запричитала она громко, затем бесцеремонно ворвалась в дом. ГоГо ещё не видела, чтобы кто-то так быстро освобождался от обуви. Едва ГоГо закрыла дверь, как Макото уже мчалась по лестнице в одних носках с криком: — Кэсс, Кэсс, это я, Макото, не пугайтесь! Фред и ГоГо бросились за ней в гостиную. Кэсс уже встала, и Бэймакс стоял, даже Васаби стоял, волнение Макото передалось всем. — У меня все шикарно, Кэсс, — затараторила Макото, и с её акцентом это звучало немного забавно. — Я тут не повидаться пришла. Вернее, пришла, но мне уже не до этого. Новость, Кэсс только такая — я вышла замуж, вот, за Тиаки, вы его видели — он рыжий… Японец. Да, и он рыжий. Я не разбиралась, красился он или это аномалия, он всегда рыжий… Значит, тут нету Хиро? — Нет, — ответили все в унисон. — Ты кто такая? — спросил Васаби. — Меня Кэсс знает, я Макото, очень приятно. — Джордж. — Аико. — Се-сейчас не до знакомств! Хиро не заходил?.. А это что такое белое? — Макото указала пальцем на Бэймакса. — Я — Бэймакс, ваш персональный медицинский… — Понятно. Короче, скажу все быстро. Уф, запыхалась… — Макото плюхнулась на кресло, куда уже примостился Васаби, чуть ли ни ему на колени. — Короче, я встретилась с Хиро. Хотела поговорить с ним по душам, но что-то пошло не так. Он заявил, что собирается убить профессора Каллагана. Я испугалась, поэтому бегом сюда. Хочу знать, насколько все серьезно и вообще надеялась, что он будет тут. Вот так. — О-о-х! — Кэсс нагнулась и прикрыла лицо руками, — Что ж это делается! — Только не плачьте!.. Блин, — Макото заломила рука, — Может, полицию вызвать, и я там, если что… — Не надо полицию, он ничего не сделал ещё, — послышалось бормотание Кэсс из-за рук. — Мы его остановим! — заорал Фред. — Как настоящие супергерои! — Как кто? — воскликнули одновременно Кэсс и Макото. — Ага, супергерои против одного несчастного Хиро… Всю жизнь мечтала, — вздохнула ГоГо. — Может, он это несерьёзно? Может, он хочет побыть один? — предположила Хани. — Может, мы зря все паникуем? — Я скоро сам в психушку сяду! И Хиро будет платить! — Васаби ни с того ни с сего ужасно разозлился. — За психушку не надо платить… — произнесла ГоГо. — За психолога надо! — Так, что тут вы… О чем вы? Какие супергерои? — попыталась разобраться Макото. — Это так, иносказательно, — махнула рукой ГоГо. — Напомню, что у него был пистолет! Оружие, понимаете! Огнестрельное! — визжал Васаби, — А мы тут тормозили! — Вот и говорю — идём за ним! Вернее, летим! Бэймакс, одевайся. — Одеваться? — снова спросила Кэсс. — Да, Хиро крылья ему сделал, — снова спасла ситуацию ГоГо, — Чтобы не ездить на автобусе. И это безопасней, чем на чем-либо ещё. — Хиро находится на Бэйвью, в здании номер сорок два. Рядом с ним Роберт Каллаган, — отчеканил Бэймакс. — Макото, ты остаёшься с Кэсс! — скомандовал Фред. — Уф, сейчас он глупости наделает! Так и знал, что что-то будет! — Вы только не волнуйтесь, все будет хорошо, — заверила встревоженную Кэсс Хани. — Обещаем, что все будет в порядке. — Н-да, ну и дурдом, — пробормотала Макото и на всякий случай обняла Кэсс за плечи. — На всякий случай — полная эпик… экипировка! — командовал Фред. — Мы не знаем, что нас там ждёт. — Мы специально сделали защитные костюмы, чтобы летать на Бэймаксе, — поспешила объяснить ГоГо.***
В любой другой ситуации Фред бы жутко гордился, что он летит прямо на Бэймаксе, не внизу, не в руках Бэймакса, а на спине. Да ещё так близко к Хани. Фреду бы понравилось это волнение, когда дождь прошёл, сквозь серые тучи внезапно выглядывает солнце и все стеклянные здания блестят, как сталактиты. Да и радовался бы просто осознанию, что он в супергеройском костюме. Фред задумался над этой иронией жизни — все так, как ему нравится, но все причины абсолютно неправильные. И страх он испытывает совсем не от опасности. Впрочем, даже думать о жизни не было времени. Внизу место, где Бэймакс обнаружил Хиро сразу казалось мрачным, опасным и подозрительным, даже несмотря на солнце, игравшее в лужах. Какие-то гаражи — заброшенные, исписанные граффити, но даже несмотря на это, все выглядело ужасно серым. Казалось, что светлое небо над головой — фальшь. Что когда они приземляться, оно снова будет покрытым тучами. — М-да. Мне это напоминает нашу первую встречу с Каллаганом, — произнёс Васаби, разминаясь. — Прям такая же атмосфера. — Только ты перестал ныть после каждого полёта, — с сарказмом вспомнила ГоГо. — Не напоминайте, — грустно произнесла Хани, и, поправив юбку, пошла вперёд. Фред тут же догнал её. Но, вспомнив о самопровозглашенного лидерстве, счёл нужным отдать команду: — Только тихо… Подойдём сзади и схватим. Хани, ты бросаешь в него этой, такой мягкой штуковиной. ГоГо, ты спасаешь Каллагана. Васаби — твоё дело — уничтожить пистолет и любой острый предмет. — А ты? — спросила ГоГо. — А я на Бэймаксе все сразу. — Э, давай я напомню тебе, что это раз — не супергеройская миссия, — взорвалась ГоГо, — Два — костюмы мы надели для безопасности. А не для драчек. — Ребята, — Хани обернулась и посмотрела на всех осуждающе-разочарованно. — Но потише надо быть, мало ли, — произнёс Васаби. — Вы хоть знаете, что это один из самых криминальных и пустых районов, да? — Поэтому мы и на всякий случай оделись, Джордж, — на удивление мягко отозвалась ГоГо. Фред развернулся так быстро, насколько позволял костюм. — Я что-то пропустил? С каких пор мы называем настоящие имена? — Тише, — произнесла Хани. — Как вы думаете, мы сможем тихо открыть дверь? — Зачем тихо? Давайте вломимся и все тут, он что, злодей что ли. — От неожиданности пациент может испугаться, и, решив что совершается нападение, кого-то ранить, — «шепотом» продекламировал Бэймакс. — Отлично, давайте тогда постучимся, — Васаби сделал шаг вперёд. — Нет, давайте просто откроем дверь, она не заперта, и нас будет слышно, — вслух сказал Фред. — Не думала, что ты способен на умные мысли, — съязвила ГоГо. Фред глянул на неё грустно, но никто это не увидел, так как Фред был в костюме. Фред хотел было объявить, что ему грустно, но затем он понял, что ему очень нервно и нет настроения. К тому же, из-за двери доносились какие-то разговоры, а их неплохо было бы послушать. — Мое убийство не принесёт тебе ничего. Фред сразу узнал голос Роберта и внутри все похолодело. Голос был спокойным, может, расстроенным, но не напуганным, и не злым. Все прислушались, но ответа не последовало. Наоборот, наступила такая жуткая тишина, что сразу все поняли, что что-то произошло. И нехорошее. Особенно это понял Фред, потому что через секунду он уже влетел в здание с воплем «Хиро, остановись», а за ним одновременно бросились все. Фред быстро соображал. Хиро держал пистолет двумя руками, руки его тряслись, да и сам он трясся. От пистолета шёл дымок — этого Фред не увидел, это заметил Васаби и завизжал: — Он выстрелил! — Почему мы тогда ничего не слышали? Наконец, Фред заметил Роберта. Тот сидел в кресле на колёсиках, неудобно согнувшись назад, держась руками за живот. Хиро, не обращая внимание на всех, выстрелил ещё раз. Фред заметил — движение, Роберт дёрнулся, едва заметно — но паниковавшему Фреду теперь было все заметно. Пистолет стрелял совершенно бесшумно. Хиро зарядил пистолет снова, и тут уже все начали соображать. — Хиро, нет! — воскликнули все нестройным унисоном. ГоГо швырнула диск, но Хиро, заметив это, увернулся. Бэймакс, видимо, ожидая команд стоял, как вкопанный. Васаби ринулся к Хиро. Хани набирала формулы на сумочке, но, к ужасу Фреда, все время сбивалась — она плакала, сильно, но тихо. Фред дёрнулся к Роберту, он слышал, как Васаби прыгает, чтобы сбить Хиро с ног, но услышал вскрик Хиро «поздно!» и вдруг почувствовал короткий толчок в спину, и как что-то неприятно дрогнуло внутри. — Он что, пулепробиваемый?! Хиро, ты что, сделал его пулепробиваемым?! — заверещал Фред не своим голосом. Он понял, что случилось, хоть, видимо, до мозга не вся информация добралась. Васаби, видимо, сбил-таки Хиро с ног, но этот зараза все равно выстрелил, и пока там ГоГо копалась, Хани тупила (ну ладно, она не виновата, она небось увидела убийство профессора) Фред единственный занимался нормальным спасением Каллагана. Но оказался не в тот момент, и не в том месте. И бесшумная пуля попала в него. Что было очень тупо — потому что цель костюма была в защите. Импульсы, видимо, наконец добрались до мозга, потому что Фред почувствовал такую боль, что ему показалось, что ему отрезало ноги. А ещё ему показалось, что его сжигают заживо, при чем делают котлеты не только из внешнего мяса, но и внутреннего. Фред закричал и рухнул. Но от боли он даже не понял, что упал. Хани уронила сумочку и завизжала. Хиро вскочил с пола, как ошпаренный, но, увидев что случилось, остановился, задрожал, и упал на колени. Роберт поднял голову и простонал тихо: — Фред! — Бэймакс, Бэймакс! — причитала Хани. — Тут два раненных пациента. — Я в порядке, — махнул рукой Роберт, морщась. — Иди к Фреду. — Вы не в порядке, на самом деле, мне стоит осмо… — Иди к Фреду, я сказал! — процедил сквозь зубы Роберт. Хиро, видимо, пришёл в себя, потому что встал и помог Хани, Васаби и ГоГо освободить Фреда из костюма. Фред с ужасом глядел на свою окровавленную футболку. — Я… Я умру, да? — Фред, Фред… Зачем же вы, зачем, я не собирался его убивать! — Хиро зарыдал. — Да?! А что это было?! — со злостью спросила ГоГо. — Я… Я не целился ему в сердце, я не… — Я не хочу закончить, как родители Брюса Уэйна, — выл Фред. — Тише ты, не закончишь, — ГоГо подняла его рубашку и побледнела. Послышался грохот. Это Бэймакс стянул все-таки со своих рук и живота броню каким-то непонятным образом. Он относительно быстро приблизился к Фреду и отсканировал рану. — Рана не смертельна. Я вытащу пулю и обработаю рану, но все равно стоит доставить Фреда в больницу. — Я сейчас, — Хани вытащила телефон и стала поспешно набирать номер скорой. Фред неожиданно затих и, пока ГоГо пугалась, Васаби мигом затряс его за плечи. — А-а-а-й. Дайте упасть в обморок спокойно, мне больно, — недовольно буркнул Фред. — Он в порядке, — обьявил Васаби. — Сейчас будет очень больно, терпи, — мягко сказал Бэймакс. Фред заорал, как будто его снова подстрелили, но боль мгновенно прошла. Бэймакс быстро наложил швы и разрешил Фреду спокойно упасть в обморок (вернее, построить из себя умирающего). Хани встала и подбежала к Роберту, согнувшемуся так, что грудь почти касалась колен. — Профессор! — Вы… Вы не вызывайте полицию. И на меня скорую не вызывайте. Он не убил меня… — бормотал он. Его лицо исказилось от боли, а руки были в крови. Морщины углубились, он был до противоестественности бледен, глаза болезненно жмурились. Хани казалось, что он сейчас умрет. Она взяла его за плечо, немного выровняв. — Вы ужасно выглядите. — Да? Странно, ведь… — но Роберту было не до шуток. — Ох. Но не надо ругать Хиро, я заслужил. — Ничего подобного, — Хани села перед ним на корточки, её рука машинально гладила его по волосам, убирала пряди со лба. — Вы не заслужили, мы… Мы не будем ругать Хиро, вы только на меня смотрите, пожалуйста. — Я… Я не умру, я постараюсь, мне нельзя, нельзя сейчас умирать. Бэймакс, — слабо позвал Роберт. — Он сейчас придёт, вы только смотрите все время на меня, слышите? — Хани чуть снова не плакала. — Я слышу, я смотрю. Бэймакс к счастью, оказался рядом. — Бэймакс, я умираю?.. — Я предприму меры и вы не умрете. — Мне нельзя умирать. Бэймакс, пожалуйста… Когда меня подлечишь, отвези домой. — Вам нельзя домой, вам стоит отправиться в больницу. — Мне нельзя в больницу, меня оттуда сразу в психушку, мне нельзя, пожалуйста. Сделай все, чтобы я не умер. — Бэймакс, — дрожаще произнёс Хиро. — Он умрет? — Нет, — воскликнули Роберт, Бэймакс и Хани хором. — Бэймакс, мне ужасно… — Хиро плакал навзрыд. — Я ужасно себя чувствую, я хочу умереть, Бэймакс, я чуть их не убил, пожалуйста, усыпи меня ещё раз, Бэймакс, я сейчас убьюсь, Бэймакс, я говорю, я сейчас убьюсь. Хани сжала руку Роберта, затем встала и подбежала к Хиро. Она крепко его обняла, и, хоть на ней был твёрдый нагрудник, Хиро все равно прижался к Хани, обняв в ответ. Бэймакс быстро, как он умел, извлёк пули из тела Роберта и сразу принялся обрабатывать раны. Из пальцев Бэймакса высунулись тонкие иглы и ножички и они ловко засуетились. Заметив, что Роберт обмяк, Бэймакс аккуратно снял его с кресла и уложил себе на «колени». — Я в порядке, — бормотал Роберт. — Но мне больно. — Обезболивающие сейчас подействуют. — Когда закончишь и отнесёшь меня домой, вколи мне что-то стимулирующее. — Я не могу, Роберт, — ответил Бэймакс. — Я должен спасти Тадаши. Мне очень надо, пойми. Твой хозяин, от этого зависит жизнь Тадаши, жизнь Хиро, моя жизнь… — Вам следует отдохнуть. Я сделаю все возможное. Расслабьтесь. Роберт закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от бормотания Фреда, шума сирен вдали, всхлипываний Хиро. Возможно, машина сработает и так, не нужно будет её проверять и чинить… Может, он выживет и так. — Даже если удасться спасти его… Я совсем не хочу умирать, Бэймакс, — произнёс Роберт и его голос вздрогнул. — У меня сердце слабое, ранения… Я совсем не хочу умирать. — Вы мой пациент. Я говорю правду. Вы не умрете. Я позабочусь о вас. — Ты не знаешь, о чем я говорю, Бэймакс. — Я сделаю все возможное, — повторил Бэймакс. Сирены остановились. — Скорая прибыла, — обессилено произнёс Роберт, его голос становился все тише. — Надо улететь… Я все объясню тебе… Я не могу, Бэймакс сейчас… Не могу… — Я знаю, Роберт. Меня сделал Тадаши. Вы его друг. Роберт, вы меня слышите? Я знаю вас, Роберт.