Выход

Сегодня я проснулась не в своей комнате. Мне пришлось стряхнуть с себя остатки сна, чтобы понять это. Вокруг все белое, чистое и металлическое. Не могу пошевелить не руками, не ногами. Они привязаны кожаными ремнями к такому же кожаному креслу. У меня плохо получается, но я все же осматриваюсь. Комната напоминает кабинет и одновременно больницу. У одной стены стоят белый шкаф, письменный стол, с аккуратно лежащими на нем стопками бумаги, и стул. Другой же конец комнаты заполняли железные тумбы с кучей ящиков, рукомойник, огромное зеркало в полстены и кресло со мной. Такое ощущение, что до меня здесь никогда никого не было. Могу поклясться, что ни одна пылинка не побывала ни на одной здешней поверхности. Одним словом- белая. Умопомрачительно белая комната. Уже после нескольких минут такой терапии светлым, мне стало казаться, что вот-вот начнут слезиться глаза. Я все смотрела и ждала кого-то или чего-то. У меня в голове появилась мысль, идея, что это все, скорее всего, какой-то тест. Надо просто выпутаться из ремней и выйти из комнаты. Но такое поведение неправильно, недопустимо. А вдруг все-таки… Идея росла в моей голове как сорняк, вытесняя здравый смысл, и когда я была уже готова начать пытаться вырваться, дверь открылась. В комнату ворвалась женщина. Именно ворвалась. Ее движения были рваными, как будто ей кто-то мешал двигаться. Она так резко закрыла дверь, что я инстинктивно ожидала громкий хлопок, но сильная рука женщины придержала дверь в самом конце и закрыла ее. Уверенными шагами она подошла к столу, взяла самую верхнюю папку и стала читать, позволяя мне разглядеть ее. Женщина была почти непозволительно высокая, худая, угловатая, как будто тот, кто создавал ее, специально использовал только прямые линии. Лицо женщины ничем не отличалось от всего остального- острые высокие скулы, маленькие глаза, узкий изогнутый рот, длинный нос. И никаких морщин, вообще. В ней было, что-то повелительное. Даже без своего огромного роста она могла одним взглядом заставить почувствовать себя маленьким и испуганным. Она всего лишь прошлась от двери до стола, а мне уже захотелось отдать ей честь. –Вы давно проснулись, милочка? – голос ее был на удивление ужасно приторным, и я не могла точно понять из-за чего во мне проснулась неприязнь- из-за «выканья» или милочки. Все в лабораториях называли меня на «ты»: врачи, провожающие, наставник, а слышать такое обращение от человека старше тебя было непривычно. А слово «милочка» она произнесла с такой сильной, но едва уловимой желчью, что оно едва не прожгло меня до костей. Но, тем не менее, я ответила: –Почти только что – соврала, не моргнув глазом, я уже минут пятнадцать как проснулась –Отлично, – ей было все равно – ой, простите, пожалуйста, вы двигалась во сне и нам пришлось вас привязать. Сейчас, подождите секундочку – она такими же рваными движениями всего за несколько шагов оказалась у кресла и нажала на одну из кнопок сбоку. Ремни расстегнулись и моментально втянулись в панели на кресле – Ну вот. Так лучше? – и не дождавшись ответа, она продолжила – а теперь нас ждут несколько важных дел, дорогуша – меня снова передернуло. Женщина опять подошла к столу и открыла все ту же папку – Посмотрим… - она перевернула пару страниц – Ага. – женщина поставила палец на станицу и, скользя своим острым ногтем по ней, начала читать - Ты прибыла к нам два месяца назад. Особых патологий не выявлено. Очищение и инструктаж успешно проведены. Так, осталось самое главное. Твоя цифра, посмотрим… - она пролистнула еще одну страницу и на ее лице появилась ухмылка с той же самой желчью – Твой номер 1620077. Я надеюсь, твой наставник объяснил, как расшифровывается номер? - Да – меня хватило только на это. Номер был у каждого жителя каждого бункера. Он выдавался, когда человеку исполнялось 10. И до этого момента ребенок не мог появляться на улице без присмотра одного из опекунов, исключая специальные уличные площадки с охраной или школу. Первые две цифры в номере- это возраст человека, третья- номер бункера, четвертая и пятая- количество лет, прожитых в Убежище, а шестая и седьмая- личные цифры. Мне оставалось только посмотреть на женщину в недоумении, чтобы понять причину ее усмешки. Но она как будто ждала, что я спрошу, и я решила, не знаю почему, что ни в коем случае не буду спрашивать, пусть лучше не узнаю, чем дам ей повод думать, будто она знает кто я такая. Меня охватила, какая-то непонятная злость. Я бы отдала книгу из своей комнаты, лишь бы узнать, откуда она. -Это не счастливая цифра, семерка. Я думала это случайность, что всем очищенным дают ее, а нет. – она сказала это так внезапно и так фальшиво-пугающе-весело, что я вздрогнула. - осталось только одно- она подошла ближе и подала мне раскрытую папку. - имя. Наставник должен был предупредить тебя на счет этого. Я надеюсь, ты придумала? Не говоря ни слова, я взяла у женщины папку и дрожащей рукой, все еще не до конца привыкшей к необходимости, что-то писать, красиво, насколько могла, вывела: Ариадна.