***
Заказ от короны, а точнее приказ, чего уж тут кривить душой, провести обнаружение и опись всего движимого, недвижимого и вообще существующего в вероятной реальности магического имущества безвременно, но весьма не скоропостижно скончавшегося их сиятельства Анкораса, совершенно меня не удивил. Работа ерундовая, и подрядить на это дело можно даже студиозуса третьего года слушания, которые обычно и соглашались на подобную деятельность за пару монет или добрый обед от любого горожанина или крестьянина из села покрупнее. Вот у нас магическое имущество, оставленное предыдущим хозяином, на наличие порчи, родовых проклятий и застарелых обид проверено, можете удостовериться, неисправное или краденое изъято. А вот — родичи или друзья, претендующие на Наследование. При участии и с разрешения представителя универсария можете на законных правах вступить в наследование и владеть доставшимся вам. Прошу, с вас одна нумия, желаю доброго дня, до свидания. Но отправить за серебряные стены безусого студиозуса означало не только навлечь на себя скорый гнев королевской семьи, но и в очередной раз подтвердить слухи о том, что чрезмерные увлечения магическими науками лишают людей ясного разума. А потому для проведения этого быстрого и по большей части плёвого ритуала к Благородным отправляли кого-то званием не меньше доцента, а то и целого профессора. Но на сей раз доля повернулась своим нелицеприятным боком персонально ко мне. Будучи снедаемым назойливыми студиозусами всю экзаменационную неделю кряду, которые требовали немедленно принять у них зачёт по прикладной сопромагии, я сам вызвался добровольцем для визита в Алый Дом, рассчитывая хоть на сегодняшний и завтрашний день отвязаться от учеников, прикрывшись срочным вызовом. Ибо скорбь велика и горе неподдельно, давеча милостивый Анкорас, да будет безмятежен его сон, покинул сию скорбную юдоль, и честь для каждого уважающего себя мага вызваться в качестве свидетеля в магическом Наследовании. О, трижды проклят будет тот миг, когда лукавый Сын Ночи своим раздвоенным языком нашептал мне эту нечестивую мысль. Рассчитывая управиться за час, я уже целый день бился с этим заданием, истрепав себе и нервы, и веру в собственный здравый рассудок. В доме влиятельного, богатого, но весьма далёкого от магического прогресса человека я ожидал обнаружить какой-то древний, наверняка геройский и очень ржавый меч, парочку доспехов безымянных богов, рассыпающихся от выветрившихся заклятий, да несколько новомодных и бесполезных сувениров вроде часов, не требующих завода, преподнесённых по случаю. Ну скажите на милость, кто будет держать в своём доме дикого ифрита из нижнего мира, не являясь искусным магиусом либо безумцем, жаждущим стереть город с лица земли? Судя по всему, именно упомянутый ифрит или ещё какой инфернал в наличии имелся. Причём очень дохлый и распространяющий от своего эстерного тела миазмы во все стороны. Как посреди города это осталось незамеченным? Ладно бы в дремучем лесу, но по соседству с таким количеством людей, способных это обнаружить? Волны удушливой первозданной маны захлёстывали дом на три эфирных слоя, она медленно тягучими зелёными волнами перекатывалась коридорами, протекала в щели под дверями, ломилась в ставни и уже трижды вывела из строя медную перчатку с орихалковым контуром на моей левой руке и разрядила все охранные артефакты. Учитывая опасную природу, сила эта проявляла себя весьма странно. Слуги и прочие обитатели были приветливы и не превращались в ходячих мертвецов, стены дома не плавились от напряжения, а все найденные магические вещи работали исправно и не показывали признаков осквернения. Сама же эта сила, как оказалось, за порог дома не проникала, будто сдерживал её какой-то барьер. И, судя по тому, что мне удалось-таки адаптировать и настроить свою перчатку на обнаружение явных и тайных чар, агрессивно себя не вела. Думаю, что давно живущие здесь люди и вовсе не чувствовали чего-то странного. Но инферналы инферналами, а работа требует подхода научного и комплексного. Для начала было бы неплохо установить источник подобной девиации, а не размахивать ловчей сетью на бесов. Наложив на себя тройной щит святителя Галуррия, я отправился проверять каждую комнату одна за другой, все кладовые, подвальные помещения, чердаки и даже с особым тщанием нужники, ибо уже начинал ощущаться какой-то запашок ехидства со стороны судьбы. Я не обнаружил ничего. Сила эта была децентрализована, и, вероятно, не имела физического ядра, даже если я и пропустил какую тайную комнату, источника я бы не нашёл и там. Оставался другой весьма очевидный вариант, если есть демонические козни, но нет демона — ищи человека. В моём случае самым первым подозреваемым оказался человек на данный момент относящийся к миру живых в прошедшем времени. Хоть их сиятельство наверняка являлся человеком всех достоинств и добродетелей, но исключить посмертное осквернение каким-то некротским заклинанием, наложенным лет сорок назад, да сработавшим лишь сейчас, было необходимо в первую очередь. Покои, где находилось тело бывшего короля, были убраны в соответствии со старинными погребальными традициями. Венки из белых роз на стенах, белые шёлковые занавеси на окнах и белый же саркофаг из драгоценной древесины мраморной яблони, ставший последним ложем для короля. Я замкнул контур перчатки, утопив два синих шпата из семи в соответствующих пазах, и приступил к прозреванию прошлого вещей. Прикоснувшись к саркофагу, я начал считывание, но и здесь меня ожидала неудача. Я смог отследить все заклятия, которые были наложены на короля при жизни, все благословения и божественные вмешательства, но того, что я искал, не было. Никаких существенных проклятий, посмертных кар и последствий нарушенных обетов, которые могли бы привести к вызову такой жуткой сущности, что я обнаружил в этом доме. Значит, король чист от подозрений и мне придётся браться за работу более обстоятельно. Задействовав ещё два шпата и переключив перчатку на широкий поиск, я прощупал всех обителей дома. Восемь человек в самом доме и двое в саду. Трое из них — Инструменты, магов или умеющих полноценно использовать ману — ни одного. Осквернение дыханием нижнего мира на живых объектах — отсутствует. Защитные чары — в допустимой норме использования в бытовых охранных амулетах, которые предлагаются для продажи гражданскому населению. Запрещённые предметы — отсутствуют. Ничего. Утерев пот со лба и собравшись с силами после изматывающей считки, я решил прибегнуть к самым крайним и неприятным мерам. А именно — к непосредственному общению с жильцами, превышающему необходимый для соблюдения приличий минимум. Бррр!***
Где женщины — там и сплетни, а где сплетни — там могут затесаться и самые невероятные сведения. Решив, что самым разумным будет прощупать, так сказать, почву в общих чертах, я направился на кухню Алого Дома, воздух которой защекотал мои ноздри сладкими ароматами снеди. Но суета, наблюдавшаяся в обед, уже поутихла, и встретила меня лишь немолодая, но ещё пригожая собой кухарка весьма пышных форм, что пробуждали у любого мужчины голод совсем иного толка. Как я помнил, она и была главной поварихой. — Дня доброго снова, хозяйка, я тут к в-в-ам… по вопросу такому… — я начал внезапно заикаться, засмотревшись на её прелести. — Ещё бы не по вопросу, милок, — повернулась она ко мне, упирая руки в свои крутые бедра. — Весь день в трудах и хлопотах, наверняка совсем оголодал. Вот, присаживайся за стол у окна, сейчас покормлю тебя, а то тощенький какой, того и гляди, кот с ног свалит. Кот с разноцветными глазами, который весь день в качестве сопровождающего и охранника следовал за мной по дому, и правда намеревался свалить меня на землю, учитывая то, как яростно он начал обтираться об мои ноги и громко урчать, стоило лишь зайти на кухню. — И тебе сейчас дам, кыш, оглоед, — шутливо замахнулась она на кота салфеткой. — Да присаживайтесь, мастер Игнеус, не стойте. От запаха пирога с грибами, который она поставила передо мной, все заготовленные слова слетели с языка. Да и сопротивляться отказом женщине, которая хочет вас накормить, бывает порой опаснее, чем дёргать за хвост демона. К тому же я и правда проголодался. — Вот бульончик горячий, вот жареные крылышки сарпаля, потом и морса вам подам с холода, кушайте, не спешите, тяжкие дни настали, всем нам не помешает укрепиться в своих силах. Угощение и правда было отменным, а заботливая навязчивость хозяйки на удивление не давила на меня. Но не стоит забывать о цели своего визита. Думаю, что пирог и разговор не помешают друг другу. — А скажите, милостивая хозяйка, пока вы здесь служили, не случалось ли вам или кому из других жильцов замечать в этом доме всплески магической флуктуации ифнерно-природы или подобные им? Я не только из любопытства, а по делу своему интересуюсь. — Ох, ответила бы я тебе, милый, да слов ваших магических не разумею, — она присела на скамеечку перед главной печью. — Я стряпуха и человек простой, по-нашему это что? Да и спросили бы кого поучёнее. — Не скажите, чтобы такие пироги печь, надо быть настоящей волшебницей. А спрашиваю у вас именно потому, что вы человек в высшие эмпиреи не вовлечённый и можете заметить то, что все седобородые мужи пропустят. Не происходило ли чего странного в доме? Не мучают ли жильцов кошмары, а может, бывали случаи одержимости или спонтанной жестокости, или аномальное… простите, необычное поведение мелких бытовых духов, не замечали ли такого чего? Кто-то в сердцах кинул какое-то проклятие? — Не припомню ничего такого, о чём вы спрашиваете, молодой мастер. Сны в этом доме как раз у всех сладкие да крепкие. Старый хозяин хоть был суров и часто бранился на нерадивую прислугу, доводя до слёз молоденьких прислужниц, всё же сам руку никогда ни на кого не поднимал и на конюшне сечь до смерти ни разу не велел, даже когда было за что. Так что молодые девки, может, обижались да сбегали порой, но понимали, что он хворый человек в летах, что поделать. Вряд ли кто клял старого короля, да и ссор серьёзных не припомню. Да что говорить, даже злыдни обходят дом дальней дорожкой, а за восемь лет, что я тут отслужила, запечник ни разу в молоко не плюнул и не рассыпал золу из печи. Смирно себя ведут домашние духи, не шалят. В дом-то захаживали всякие маги, куда без этого, но никто и словечком не обмолвился о чём-то недобром. Да ежели и было что такое ужасное, разве бы стая котов осталась тут, а не покинула очернённый дом? Дык вот они тут все, ни один кот не ушёл по своей воле. Мой старый провожатый шумно лакал молоко из глиняной миски, повернувшись ко мне задницей, всем видом будто говоря: ну что ты такой глупый, человек, почему не замечаешь вещей столь очевидных? Дом полон сторожевых котов и нет ни единой моровой спирит-крысы. А то, что тут есть какой-то зелёный туман, так что же теперь, молока не пить? И ты попей своего морсу да успокойся. — Вы бы лучше сходили к мастеру Лендалю, он в этом доме больше всех нас прожил, считай, почти четверть века при короле был. Да и Инструмент он подходящий для учёных бесед, поразумеете быстро друг друга. Ежели кто чего и знает, так это он. И если он вам не поможет в этом вопросе, то уж и не знаю, кто выручит. В это время дня он в библиотеке сидит, что на втором этаже, не пропустите. — Спасибо за угощение, хозяйка, и за совет тоже, — я встал из-за стола весьма потяжелевшим и, поклонившись ей как благородной даме, вышел из кухни под недовольный мяв своего провожатого, который не собирался оставлять миску с угощением ради какого-то малефикция. Пусть даже и второй ступени при перчатке. И в самом деле, когда я только прибыл в Алый Дом, то видал лысого старика в серебряном ошейнике Инструмента. В услужение Инструментом идут на старости лет чаще всего не в силу врождённого таланта, а из-за способностей, в должной мере развивающихся только с годами. Ибо если ты искусный резчик по металлу, то надеть ошейник на пять лет и остановить течение своего времени лучше в молодости, когда рука сильна и глаз точен, чем, будучи дряхлым стариком, лишние годы страдать от болей в суставах, отрабатывая свой контракт. Хотя искусные мастера своего дела зачастую на склоне лет тоже продлевали себе жизнь лёгким контрактом, чтобы успеть обучить своему ремеслу побольше учеников. И всё же старики-инструменты являлись редкостью. Но учить — это не каменные глыбы ворочать и не механоконей подковывать при полном напряжении, наверняка он или летописец, писавший мемуары для короля, или искусный рассказчик, способный развлечь перед сном сотнями историй. Сейчас и узнаем, кто этот почтенный мастер Лендаль.***
Библиотеку я нашёл почти сразу, благо несколькими часами ранее уже бегал тут в поисках притаившихся злокозненных сил. Отворив высокую двустворчатую дверь, я принялся заново разглядывать высокие стеллажи с книгами и свитками, карты на стенах и богатые трофеи в витринах. Солнце, повернувшее на запад, пробивалось через стрельчатые витражные окна, бросая причудливые блики на всё тот же неотступный зелёный туман, колыхающийся медленными и вальяжными волнами по полу обитого светлым деревом зала. Из всех живых существ в библиотеке был обнаружен сторожевой кот, точная копия моего давешнего провожатого, который дремал на широком подоконнике, и совершенно белокожий и беловолосый юноша, читающий книгу и делающий какие-то пометки в тетради. Альбинос или просто осветлённые по нынешней столичной моде волосы? При моём появлении он оторвался от своего занятия и вопросительно взглянул на меня. Глаза вроде бы не красные, возможно, выходец из северных народов? — Маны вам в руку, магиус, могу чем-то помочь? — он откинулся на спинку кресла, и волосы, до этого момента скрывающие его шею, обнажили серебряный ошейник в виде искусно сплетённых между собой листьев плюща. Ещё один Инструмент, библиотекарь он или кто? Вряд ли, в таком возрасте мало кто жаждет наниматься на столь занудные должности, может, коротает время со скуки, пока длится траур и шумные развлечения не приветствуются? Хотя поэтом-летописцем он вполне мог оказаться. Высокие порывы и трепетность чувств. Яркий слог и неизбитые рифмы. — И вас осенит благословение Лунной Девы, я ищу мастера Лендаля. Если верить словам главной кухарки, он может просветить меня касательно некоторых вопросов. — Вы меня нашли, — с улыбкой ответил неожиданно юный мастер. — Задавайте их, буду рад помочь своими знаниями уважаемому малефикцию. Он отложил книгу и автоматическое перо и сложил по-девичьи тонкие руки на столе, как бы приглашая меня к диалогу. В моей голове заметалась подозрительная мысль, что если он провёл около короля столько лет и при этом не выглядит даже на двадцать, это означает, что его время замерло в довольно молодом возрасте и не течёт до сих пор. При всех своих навыках, учитывая, что именно в этом и заключалась моя специальность как мага, я не был способен создавать стабильные контракты дольше чем на четыре года и прекрасно знал, что этот срок на бытность Инструментом уже весьма и весьма непростое испытание как для человека-контрактника, так и для зачарователя. И если он до сих пор так молодо выглядит, то на него заключали контракты один за другим, не давая времени даже передохнуть. Но такого же быть просто не может! Впрочем, за двухсотлетнюю историю современной биомагии было несколько случаев создания Бессрочников магами вне рангов, деяния которых вошли в легенды и учебники для будущих поколений. Задумавшись об этом, я не заметил, как слова сами слетели с моих губ: — Сколько вам лет? В смысле, можно я вас потрогаю? — с запозданием я начал понимать, какую чушь сейчас сморозил. — То есть я не вас хочу трогать, а ошейник, и не в том смысле, вы не подумайте… Я это… Надо закончить опись магического… От напряжения мои мысли скучились в стадо глупых древесных коз, которые метались во все стороны, а язык, потеряв контроль над мозгом, нёс полный вздор. Я почувствовал, как краска заливает лицо и оно становится одного цвета с волосами. Вместо того чтобы рассмеяться над моей неловкостью, он поманил меня к себе рукой. — Никаких проблем, магиус, подойдите и потрогайте меня там, где вам угодно, в конце концов, вы затем здесь и находитесь, — абсолютно серьёзно произнёс он, кинув взгляд на мою перчатку зачарователя. Всё ещё алый от стыда, я обошёл стол и заметил ранее ускользнувшую от меня деталь. Лендаль сидел в самодвижущемся кресле на механомагическом приводе. Несчастный случай, слабое здоровье или результат обмена? Активировав перчатку, я сначала прикоснулся к листьям на его ошейнике, а потом плотно обхватил его шею рукой, замкнув магическую цепь. Так и есть, результат обмена на время. Крайне необычно, и довольно редко кто на такое соглашается. Как бы учёные ни бились, но до сих пор никто не смог нарушить принцип равноценного обмена. Платой за то, чтобы создать контракт Инструмента выступала отнюдь не мана и искусство зачарователя, призванное лишь усилить и проявить таланты человека, а то, чего лишался тот, на кого надевали ошейник. В обмен на то, что естественный ход времени останавливался для такого человека и сам безжалостный Хронус был не властен над ним, покуда длится контракт, сам человек утрачивал кое-что важное, он терял один из своих навыков. Чаще всего это была какая-то мелочь, вроде того, как правильно завязывать шнурки на ботинках, на какую сторону запахивать халат или названия всех полевых цветов и тексты всех ранее услышанных песен. Невеликая цена за несколько дополнительных лет жизни, да ещё и при хорошем жаловании. Но, разумеется, бывали условия контрактов, требующие куда более серьёзного обмена, например, человек забывал, как видеть или говорить, но мало кто добровольно соглашался на столь радикальные меры без весомой причины, ведь кому нужен музыкант, утративший слух и голос? В случае с Лендалем обмен забрал его способность ходить. Высокая и одновременно низкая цена. Высокая, ибо типом Инструмента Лендаля являлась «Книга», усиливающая память, внимание, способность к обучению и при должной сноровке умение хранить в голове хоть целую библиотеку, но ничего выходящего за пределы обычных человеческих возможностей. И низкая как плата за жизнь, в которой нет места смерти от старости. Потому как мои подозрения оказались верными. Он был Бессрочником, двадцать лет назад посаженным на ошейник самим архиканоником Спекртума Даном Семисердечным. Посаженным на веки вечные! Но даже и без этого условия отменить контракт до срока можно было лишь тому, кто его составлял, а Дан Семисердечный, уважаемый ректор и светило науки Альбы, много лет назад трагически погиб в Пепельной Пади, так что передо мной сидел теоретически бессмертный человек. Есть над чем поломать голову. Вопросов касательно странностей этого дома становилось только больше. Вот не зря говорят, что у Благородных не всё как у людей. Судя по всему, мои мысли были написаны огромными буквами на лице. Или я вновь начал думать вслух, потому что, когда я завершил свою процедуру, Лендаль безо всяких обиняков произнёс: — Нет, да, не совсем. — Что, простите? — я всё ещё переваривал полученную информацию. — Ответы на вопросы, которые вы хотите мне задать. Нет, ваши глаза вас не обманывают. Да, это довольно редкий случай зачарования в биомагии, не получивший огласки именно потому, что заказчик не хотел о нём особо распространяться. — А третий? То есть… Вы сами согласились на такое? Да кто в здравом уме станет калекой ради книжек? Я не успел вовремя замолчать, в очередной раз проклиная своё неумение общаться с людьми, но, кажется, моё прямолинейное заявление ничуть не обидело собеседника. — Не совсем, вот ответ на ваш третий вопрос. Хотя варварские времена давно прошли и практика насильного посажения на ошейник, покуда человек не истощится полностью, давно канули в лету, но ошейник в какой-то мере всё же остался символом рабского подчинения. Даже несмотря на то, что ныне он носится напоказ и с гордостью демонстрируется менее удачливым коллегам, чьи таланты не годятся для усиления обменом. Так вот, когда мне было пятнадцать лет, я был подающим надежды полиглотом и уже состоял на службе при дворе и грезил о том, чтобы объехать весь мир и выучить все языки на свете. Самовлюблённым мечтам не суждено было исполниться, со мной произошёл несчастный случай на охоте из-за пьяного загонщика, который практически в упор разрядил импульс электроружья прямо мне в голову. Выбор в той ситуации оказался невелик, либо я стал Инструментом и ещё несколько лет протянул на контракте, в надежде на исцеление в будущем, либо умер от необратимых прогрессирующих повреждений мозга в течение нескольких часов. Теоретическая польза от меня для короны была достаточно велика, чтобы рискнуть, а когда опасность для моей жизни минует, освободить от ошейника. Так что контракт заключался в спешке и из расчёта, что современная медицина позволит поставить меня на ноги, если я получу побольше времени для систематического лечения. Расчёт оказался верным, через три года я практически полностью восстановился, но неудача этого плана состояла в том, что Дан Семисердечный, проводивший ритуал, погиб до того, как расторг мой договор. Вот так я и оказался в подобной ситуации. Я надеюсь, что вы, мастер Игнеус, понимаете, почему эта история не получила широкой огласки, и не будете без нужды тревожить общественность на эту тему во избежание скандала в научном обществе. Всё-таки тут и королевская честь затронута. Но если же вы очень заинтересованы мной как научным объектом изучения, то не буду иметь никаких возражений, если это не станет достоянием широких масс. Главное, заранее договоритесь с тем, кто меня унаследует. Его взгляд был слишком взрослым и серьёзным для столь молодого лица и правда соответствовал его реальному возрасту. Ну да, держи карман шире, первооткрыватель нашёлся. Как тебе не стыдно, малефикций, неужели ты думаешь, что самым первым обнаружил этот королевский Инструмент? Срочно бежим в «Научный Вестник» сообщать о сенсации? Стыдно, малефикций, очень стыдно. — Простите, я совсем не хотел вас обидеть и вообще не имел в виду ничего такого, я вообще не за этим сюда пришёл. То есть за этим, но не только, — предательская краска снова стала заливать мне лицо, и я подумал о том, каким же идиотом выгляжу со своим непомерным любопытством, но смог справиться с косноязычием и продолжил: — Я хотел спросить о миазмах в этом доме и о случаях потусторонних вмешательств, или каких-либо иных аномальных явлениях, которые могли иметь место… Вы же давно тут живёте, не замечали никаких странностей? — Вы о зелёном тумане, что ли? Да, бывает здесь такое. С этого бы и начинали, право слово, в этом нет никакой страшной тайны. — Так вы его видите? — Нет, — невесело ответил он после небольшой заминки, — я же не маг, да и среди вашего собрата мало кто видит этот феномен, тут дело в особой восприимчивости. Но я знаю о его существовании и могу поделиться этими знаниями. Вы случайно не из-за этого весь дом подняли на уши и чуть ли не обнюхали каждый угол? Если так, то причина вашего беспокойства надумана и переоценена, можете запаковывать поддержание всех поисковых чар. Он неожиданно улыбнулся и снова стал выглядеть как подросток. В его улыбке не было ни капли насмешки, лишь искреннее желание помочь. Дремавший до этого на подоконнике кот грузно спрыгнул, критично оценил меня своим разноцветным взглядом на степень слабоумия, которым коты награждают всех двуногих существ, и вразвалку направился к нам. Вытянувшись во всю немалую длину на полу у ног Лендаля, он снова задремал. — История эта началась с того, что много лет назад в качестве трофея в Алый Дом попала одна весьма красивая и затейливая вещица прямиком из Аль-Серпена, — начал он свой рассказ, — и очень много времени она провела в стенах Алого Дома, не вызывая ни подозрений, ни опасений. — Погодите, с затонувшего континента Аль-Серпен, с их аномальной и жуткой магией? — перебил я его и сообразил, что всё то время, пока слушал рассказ, я так и нависал над Лендалем, крепко обхватив его шею рукой. В очередной раз обругав себя за неловкость, я наконец-то отдёрнул руку и присел на свободный стул, приготовившись слушать дальше. — Ну, тогда-то он не был затонувшим, — продолжил он как ни в чём не бывало. — А что до магии, то наших знаний, очевидно, недостаточно, чтобы дать ей полную оценку. А с тех пор, как воды сомкнулись над этими землями, вряд ли мы будем иметь возможность детального изучения истоков научных и магических практик того народа. Всё, что имеется в нашем распоряжении, так это руины древних строений и разрозненные артефакты, которые остались от переселившихся многие сотни лет назад на Альбу серпенцев. Так вот, трофей этот безобидно украшал Алый Дом, но однажды внезапно детонировал и послужил катализатором пространственного разлома эфира. Что послужило толчком — неизвестно. Возможно, пришёл его срок, а возможно, активизацию стимулировал гостивший тогда у короля Анкораса его давний друг, всё тот же Дан Семисердечный, каким-то заклинанием или же просто силой своей могучей маны, сейчас-то этого и не выяснить. По счастью, разлом вёл себя неагрессивно, Дети Ночи из него толпами не поломились, а небеса не треснули, лишь появилось фоновое излучение нижнего мира, которое для чувствительных к этой области магии со стороны выглядит как клубы зелёного пара, что стало просачиваться в мир живых. По счастью, присутствующий при этом событии архиканоник Дан быстро закрыл разлом и провёл очищение, наложив на дом Щит Солнечного Охотника на многие годы вперёд. Так что по факту ущерб оказался минимален, а разрушения несущественны, лишь сгорела магическая проводка во всём доме да обсыпалась завязь на грушах в саду, но ни один кот даже ухом не повёл на возмущение эфирного поля. Подобных же происшествий впредь не случалось, разлом вновь ни разу не открывался, но в качестве какой-то магической памяти в доме иногда спонтанно возникают миражи, повторяющие события того времени. Так что ваши опасения напрасны, мастер Игнеус, то, что вы видите, всего лишь иллюзии. Да и те заметны только весьма чувствительным натурам. Что-то вроде среза вероятностной реальности, ощущаемой лишь под определённым углом магического зрения. Я не знаток в этой области, вы бы поинтересовались по этому поводу у специалистов по структуре мира, коих, безусловно, достаточное количество состоит при вашем универсарии и кто наверняка уже хорошо изучил этот вопрос. — Но как же моя перчатка и амулеты, они вышли из строя, как только я обнаружил эту аномалию!!! Лендаль глубоко вздохнул и взгляд, которым он меня наградил, был похож на тот, что ранее достался мне от кота. — Ваши инструменты имеют симбиотическую природу? — Да, разумеется, как же иначе? — я начал понимать к чему он клонит. — Такой специалист, как вы, разумеется, разбирается в природе миража как оптического явления, не так ли? — Мираж, в том числе и магической природы, вызван преломлением потоков видимого, невидимого и нижнего света, создающий изображение на границе различных по температуре потоков воздуха или потоков заряженных магических частиц, — я начал проговаривать мысли вслух больше для самого себя, чем отвечая на его вопрос. И снова почувствовал себя учеником, которого бранят за плохо выученный урок, потому что мой разум, наконец, увидел объяснение терзающей меня загадки, а от того, что мне, дипломированному выпускнику Спекртума, её пришлось разжёвывать как маленькому, я чувствовал себя ещё гаже. — Абсолютно верный ответ, — кивнул мне Лендаль. — Но также вы должны согласиться, что хоть умом и понимаете то, что перед вами мираж, но если вы посреди пустыни и страдаете от жажды, то глаза ваши, отвергая все доводы рассудка, будут видеть только воду. С этими словами он резко встал из своего кресла, клубы тумана вспучились волнами у его ног, вода стала прибывать и захлестнула меня по самое горло, а горькая холодная влага моментально залилась в рот. Солнечный свет внезапно исчез, и над головой вместо расписного потолка разверзлась ледяная звёздная бездна. Лендаль, воздев руки к небу, стоял посреди этой бушующей стихии и в своих светлых одеждах напоминал пену на гребне волн, но в его тёмных глазах плескались бури всех океанов мира. Он и был сутью океана. Я моргнул, и наваждение исчезло. Солнце снова озарило библиотеку, туманная вода схлынула. Кот, лежавший на полу, деловито вылизывал лапу, будто каких-то пару секунд назад не его поглотило бурное море. Лендаль сидел всё в той же позе со сложенными на столе руками и вопросительно смотрел на меня, ожидая новых вопросов. Глаза его были чистые и прозрачные, словно лесное озеро. — Да, вы абсолютно правы, — прохрипел я, — дело во впечатлительности… Спасибо за разговор, он был очень поучительным. И за то, что потратили на меня столько времени. — Ну что вы, нет большего счастья для Инструмента, чем быть полезным по своему назначению. Мне показалось, что в его голосе прозвучала ирония, но, судя по тому, как странно я себя вёл, он наверняка едва мог унять рвущийся смех, чтобы не расхохотаться мне прямо в лицо, сдерживая себя лишь из чувства приличия. Это надо же, инферналов целый день искать, увидев мираж. Вот тебе и малефикций при перчатке. Ещё раз извинившись, я вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь. Уже стало вечереть, а потому я решил оставить в покое всех Детей Ночи, ну их к Матери обратно в чрево, и доделать то, ради чего я собственно сюда и прибыл.***
Если бы утром я не бил тревогу, не зная за что хвататься, а потом не расспрашивал жильцов, а не пробегали ли здесь демоны и бесы, одновременно пытаясь обнаружить источник сего феномена всеми известными методами сферо-анализа, готовясь к неизбежному концу света, то управился бы и за запланированный час. Феномен перестал быть загадкой, перчатка, разумеется, снова разрядилась после того, как мне явилось видение в библиотеке, отреагировав на состояние хозяина-симбионта, впрочем, контуры на ней не показывали никаких злостных эманаций или тёмной порчи, за исключением просто астрономического количества сырой инфернальной маны, которая… Просто была здесь и не имела ни направленности, ни структуры. Вот тебе и симбиотические технологии! Приборы услужливо показывают то, что желает видеть маг. Судя по всему, врата в Бездну в ближайшее время открываться не собираются, голодные духи не планируют сдирать плоть с живых людей и даже сторожевые коты не спешат покидать этот дом. Я пару раз вдохнул и, зажмурившись, представил, что больше нет никакого тумана у моих ног. Открыв глаза, я увидел светлый ясеневый паркет без единого пятнышка зелени. В итоге работа оказалась действительно несложной и всё Явное наследие было мной отмечено менее чем за полчаса. Семь предметов механомагической природы бытового характера и три Инструмента, весьма ожидаемой для престарелого аристократа природы, которые я и собирался представить на ритуале Наследования пред ясны королевские очи завтра поутру. Разумеется, учитывая то, что дом принадлежал древнему королевскому роду, а не нищему рыбаку, то и Тайное наследие имело место, но на то оно и Тайное, что меня не касается и ищет своего хозяина самостоятельно, зачастую весьма витиеватыми путями, через многие годы внезапно являя себя в виде янтарного молота в камне или волшебного говорящего кота в шляпе. Закончив со своими обязанностями, я отправился к себе домой, намереваясь завтра утром вернуться для завершения ритуала. И на данный момент мне больше всего хотелось уснуть в своей кровати и забыть о недавнем позоре. Прошептав про себя молитву Лунной Деве с просьбой даровать мне нерадивому хоть капельку её мудрости, я завалился на ложе в своей холостяцкой квартире и вспомнил, что забыл спросить у Лендаля, как давно произошло то открытие портала, вдруг он застал его лично? Потому что, когда я уходил из Алого Дома, мне показалось, что из окна второго этажа меня провожал взгляд библиотекаря, полный густой туманной зелени. Но, не додумав эту мысль до конца, я провалился в сон. Неожиданно крепкий и без сновидений. В те дни я даже не представлял себе, чем обернётся моя находка в будущем. Хотя, по истечению нескольких десятков лет, перечитывая свои записи и вспоминая начало этой истории, я пришёл к выводу, что никакие действия юного малефикция при перчатке не смогли бы сдвинуть наши судьбы с той колеи, по которой они мчались навстречу неизбежному.