***
Новый рассвет принёс нам жаркое утро, грозившее смениться знойным днём. Заявившийся спозаранку Игнеус начал приготовление к Наследованию во внутреннем дворе Алого Дома, обустроенного в патийском стиле. Который подразумевал большое количество цветов, зелёных плетней, опять цветов, клумб с цветами, декоративных деревьев и снова цветов. Я упомянул цветы в вычурных каменных вазах? Они тоже были там и, судя по тихому чертыханью магиуса, парочка образцов патийского садового искусства уже успела крепко познакомиться с его ногами, не вовремя подставив свои мраморные бока. Но он смог совладать с армией зелёных насаждений, и все предметы, которые должны были перейти в собственность наследникам, были выставлены на энергетических столиках, щедро исписанных вокруг знаками охранных чар. Что никому решительно не позволяло прикоснуться к заговорённым предметам, пока магиус не даст на то разрешение. Со мной же он больше не заговаривал, а судя по тому, как он старался даже не смотреть в мою сторону, мой вчерашний рассказ и правда его крепко пристыдил. Я же с другими Инструментами — Марко и стариком Фалько, расположился в тени цветущих слив, возблагодарив Лунную Деву за защиту от палящих лучей её брата-солнца. Малефикций же, преисполненный бдительности, будто мы и вправду могли куда-то сбежать, присел на траву неподалёку от нас. В ожидании прибытия их светлостей мы принялись коротать время за игрой в стеклянные камешки и молчаливый здоровяк Марко почти уже разнёс нас с Фалько в пух и прах, когда во дворе появилась процессия из Серебряного Дома. Впереди всех прибежали два белоснежных кота-стража и обнюхали присутствующих на предмет чужаков или, что более вероятно, чего-то вкусного в карманах. С чувством выполненного долга в роли почётного эскорта они улеглись нести дозор возле нашей группы, тоже сочтя тень от слив весьма привлекательной в этот жаркий день. Следом за ними во дворе появился степенный мужчина в белых одеждах с благородной сединой в пшеничной бороде и мудростью отца-правителя во взоре. Его сиятельство король Арист. Сразу за ним шли, взявшись за руки, его дети — принц Санитас и принцесса Кария, в таких же белых траурных одеждах и с точно такими же золотистыми волнистыми волосами, как и у их отца. Вся королевская семья в полном сборе. Процессию же завершала троица Золотых Галстуков, состоящих у них в услужении. Пожилой темноволосый мажордом с увесистой цепочкой старшего дворецкого на лацкане, пышущая красотой улыбчивая шатенка, в присутствии которой даже старики вспоминали свою молодость, и тихая светловолосая горничная, возрастом чуть старше юной принцессы. Что же, сейчас и решится наша судьба, братья-инструменты. Игнеус, который всё это время верным стражем сидел позади нас, резко вскочил и низко поклонился троице в белых одеждах, чуть не запутавшись в своих ржавых одеяниях. — Приветствую ваше величество, да осенит вас Охотник своей силой, а ваших потомков всеми добродетелями их отца. Король жестом прервал его торопливую речь: — Оставьте этикет и напыщенные фразы придворным лизоблюдам, мастер Игнеус. Я слышал о вас как о человеке весьма способном в своём ремесле, но не самом ловком словоблуде, а потому не будем тратить время на сторонние разговоры и сразу перейдём к делу. Приступайте. Принц и принцесса за его спиной рассмеялись, но тут же одёрнули себя, стараясь возвратить на лицо серьёзный вид. Малефикций последовательно покраснел, поклонился и начал ритуал. И сейчас его голос звучал на удивление твёрдо и без признаков стеснительности: — День сменяется ночью, а жизнь сменяется смертью. Пламенная рука дарует, а ледяная рука отбирает. Но вечно живут праведные души, чьи потомки чтят память о них. Вечно наследство, которое они оставляют за собой, ибо дети не забывают своих отцов. Вечна воля нашего народа, как вечен свет солнца и луны. Сегодня пред ликом Солнечного Охотника наследники Анкораса Альбы находятся в своём праве, они готовы принять его наследие или отказаться от него навсегда. Дальше он продолжил чуть менее торжественным голосом: — Анкорас Альба не оставил за собой завещания касательно вещей, имеющих магическую природу, а потому порядок преемственности решится сейчас в кругу членов семьи по праву сильного. Я, Игнеус Шестирукий, буду свидетелем и судьёй этого Наследия. Король кивнул, будто ожидал именно этих слов. — Воля услышана, малефикций. Игнеус перевёл дух и продолжил: — Для начала я представлю и перечислю предметы неодушевлённой природы, их всего семь. Каждый из вас может выказать желание о праве единоличного владения. Он облизнул губы и указал на свои столики, мерцавшие слабым голубым сиянием. — Свиток яростного огня, одноразового применения. Вызывает огненного элементаля сроком на один лунный час. Парные бронзовые кольца с бирюзой, улучшающие самочувствие. Лунно-солнечный календарь фирмы «Лапис». Амулет лёгких шагов, разряжен полностью. Кристалл душ средней ёмкости, пустой. Карманное Антикварное Зеркало дальней связи с автономным источником питания, изготовлено в Аль-Серпене двести четырнадцать лет назад, перенастроено на совместимость с альбийскими зеркалами. Жезл с двадцатью капсулами телепорта для экспресс-перемещений в пределах континента. Король поднял руку и произнёс: — Заявляю права на жезл. Отказываюсь от единоличного права владения остальными предметами. Принц и принцесса выпалили: — Зеркало!!! — и чуть позже практически хором добавили. — Отказываюсь от единоличного права владения остальными предметами. — Воля выражена и услышана, — продолжил Игнеус, — жезл с двадцатью капсулами телепорта становится личной собственностью его величества Ариста Альбы, принц и принцесса будут бороться за наследование, все остальные вещи становятся общей собственностью рода Альба. Они могут быть свободно переданы, проданы или подарены по их усмотрению. Принц Санитас, принцесса Кария, выбирайте условия поединка. Лицо принца озарилось предвкушением каверзы, но, увидев обиженное лицо своей сестры, он явно передумал и сказал: — Вызываю Карию на поединок. Оружие — бросок монеты. Если выпадет орёл или решка, то зеркало достанется моей сестре, если монета упадёт на ребро, то мне. Рефери вы, господин маг. Он протянул руку, в которой откуда ни возьмись появилась золотая нумия, и вложил монетку в ладонь Игнеуса. — Условия поединка считаются приемлемыми, а оружие достойным, — кивнул Игнеус и подбросил монету в воздух. Но предательский блик солнца, отразившись от монеты, на секунду ослепил малефикция, а потому она, вместо того чтобы быть пойманной, отскочила от руки, звонко подпрыгнула от мощёной дорожки и, радостно блестя жёлтым боком, покатилась в сторону улыбчивой горничной. Спустя пару секунд монета остановилось в аккурат под её ажурными юбками. Довольное лицо принца говорило о том, что шалость удалась, и он вовсю потешается над попавшимся на его удочку магиусом. Я тоже не смог удержаться от улыбки от вида крайне смущённого малефикция, который одновременно пытался получше рассмотреть монетку и при этом не смотреть вовсе на изящные щиколотки горничной. Служанка же восприняла его поведение по-своему и, ничуть не смутившись, приподняла свои юбки повыше, явив взору Игнеуса ещё большую площадь женских ножек в кружевных чулках. — Орёл, — просипел маг. — Право на аль-серпенское зеркало получает принцесса Кария. Отойдя на пару шагов подальше от соблазнительной красотки, он продолжил: — Теперь решится доля Инструментов. Будучи одушевлёнными существами, связанными контрактом Серебра, они не могут быть ни освобождены от своей службы раньше срока, ни являться коллективной собственностью. Первым он указал на мускулистого Марко. — Инструмент Марко. Тип «Сила», квалификация подмастерье, срок истечения контракта в месяце Дождей этого года. Кто желает принять его? Руку подняла лишь принцесса и, видя, что никто больше не претендует на силача, спросила: — Станешь инструментом в моей руке, парень? Будешь ли верно служить своей хозяйке? Марко встал на одно колено и низко склонил голову, подставляя шею. Но даже так он был лишь чуть ниже юной Карии. — Я стану орудием в вашей руке, принцесса, и клянусь служить вам верой и правдой. Кария прикоснулась к его широкому ошейнику, и синяя вспышка, пробежавшая по металлическому ободу, ознаменовала принятие клятвы. Марко встал, ещё раз низко поклонился и отошёл в сторонку к Галстукам. Следующий выбор пал на Фалько. — Инструмент Фалько. Тип «Цветущая ветвь», квалификация мастер, срок истечения контракта через три года. На этот раз слово взял король: — Насколько я помню, мастер Фалько, ты состоял на должности старшего садовника, покуда был моложе, и именно тебе принадлежит заслуга создания многоярусного висящего сада в Серебряном Доме. И то, что в нашем крае теперь каждый может любоваться кристальными ирисами тоже твоя заслуга, не так ли? Фалько степенно кивнул: — Огромная честь, что мои скромные деяния известны вашему величеству, но нынче я совсем старик и мало на что способен. Я лишь хочу завершить создание лабиринта из чёрных роз в королевском парке, и тогда спокойно смогу уйти на покой. Но на всё воля преемника. — У тебя будет такая возможность, мастер. Если никто из моих детей не проявит к тебе интереса, то ты можешь остаться работать в Алом Доме и ухаживать за садом, даже не будучи связанным серебром. Если захочешь уйти — я освобожу тебя от контракта по первой же просьбе. Моё тебе в том слово. Ни заскучавший принц, который явно искал новую возможность повеселиться, ни принцесса к старику интереса не проявили. А потому процедура наследования повторилась так же быстро, и Фалько отошёл, оставив меня одного. Вот и настал мой черёд, да смилуется надо мной Дева. — Инструмент Лендаль. Тип «Книга», квалификация мастер, на данный момент контракт не имеет точного срока, так как зачарователь, создавший ошейник, погиб. Предварительная оценка службы от двух до пяти лет до полного опустошения заряда. А вот это сюрприз. Игнеус соврал. С абсолютно честным и открытым лицом заядлого лжеца. Ты же знаешь, магиус, что мой контракт по-настоящему бессрочен, а не покуда ошейник держит заряд маны. Или ты и правда настолько серьёзно воспринял мою просьбу лишний раз не распространяться об этом? Либо он вчера не поверил ни единому моему слову и собирается крепко взяться за меня, либо он действительно настолько двинутый на своих исследованиях, что рискует карьерой, раз врёт во время Наследования, да ещё и в лицо королевской семье. Но лукавство его оказалось аккуратным, а поведение непринуждённым. Ну, непринуждённым по Игнеус-стандартам, то есть краснел и запинался он не больше обычного. Не иначе как моя молитва к Деве была услышана. Принц и принцесса ничуть не удивились, не находя ничего странного в этом. Несчастные случаи среди практикующих зачарователей случаются, контрактники, оставшиеся без поручителя, временно получали бессрочный статус, пока не истощался заряд на ошейнике, и материальную компенсацию от гильдии, если не покрывались сроки, оговорённые в контакте. А вот король прищурил глаза, явно смутившись формулировкой, но ничего не возразил и неожиданно подмигнул, поймав мой взгляд на себе. Он был одним из тех немногих, кто наверняка знал о специфичности моего контракта и догадывался о том, что связывали нас с предыдущим королём не только деловые отношения, хотя не проявлял особого интереса к моей жизни уже многие годы, ограничиваясь лишь редкими кивками на мои поклоны, если нам доводилось пересечься где-нибудь во дворце. Судя по всему, он тоже предпочёл хранить эту тайну и дальше, раз не перебил малефикция. — Кто желает взять на службу этот Инструмент? Ко мне внезапно подошёл принц Санитас и, наклонившись, начал тщательно разглядывать меня, кресло и ошейник. — Я вот не пойму, обмен забрал твою способность быть мужчиной или что? Потому что выглядишь ты как девчонка. Да к тому же бледная как смерть. Ещё и оседлавшая… будем считать, коня. Самая настоящая Всадница Конца Света. Не слишком ли опасное наследие нам досталось? Кажется, принц наконец-то нашёл себе забаву. Должен ли я подыграть ему или стоит не нарываться на неприятности? Но лукавый бес уже дёрнул меня за язык. — Когда я находился в утробе матери, то меня поцеловала Лунная Дева, благословив знаком своей особой милости. Поэтому моя кожа и волосы такие же, как лунный свет. Свидетельство же о принадлежности к мужскому полу могу предоставить прямо сейчас перед лицом собравшихся, чтобы больше ни у кого не оставалось ни тени сомнений, ваша светлость. Я начал расстёгивать застёжки на поясе и почти преуспел в этом, когда нога принца с силой опустилась на мою промежность. — Трусить своим хозяйством будешь в весёлом квартале, а не перед принцессой, придурок, — с яростью прошипел он, мгновенно отбросив дурачества, и посильнее вдавил твёрдую подошву своего ботинка мне в пах, причиняя ещё большую боль. — Судя по твоему недовольному лицу и тому, что ощущает моя нога, ты всё-таки парень, а учитывая дерзкое поведение, то содержимое твоих штанов не иначе как из стали, верно, блондинчик? — Я всего лишь отвечал на ваш вопрос, простите, что аргументы, которые были использованы, оказались недостаточно изящны, — еле выдавил я из себя. — Ну, тогда ответь на ещё один вопрос, как так вышло, что я раньше никогда не видел тебя при дворе? До чего необычная внешность и отвратительные манеры! Я бы точно запомнил такого, как ты. — Резонное замечание, но и мне тоже никогда раньше не доводилось видеть вашу светлость в библиотеке. Принц собрался было добавить ещё немного острых ощущений мне ниже пояса, но остановился, заметив неодобрительный жест своего отца. Пнув моё кресло, он отвернулся и встал возле Карии. — Я так понимаю, что принц тебя не хочет, — наконец взял слово король, — что скажешь ты, Кария? Та с отрицанием покачала головой. — Расскажи подробнее о том, чем именно ты занимаешься, Книга, — продолжил его величество. К тому моменту я уже привёл в порядок свою одежду и свои мысли, а потому постарался придать голосу максимум учтивости. Не хватало получить по шарам ещё и от короля. — Хотя сейчас я числюсь простым библиотекарем, но раньше мои обязанности были несколько шире. Я был переводчиком и секретарём при короле Анкорасе. Бегло разговариваю на восемнадцати языках, читаю и пишу на тех из них, которые имеют письменную форму. В достаточной степени владею наречием Малого Народца и двумя мёртвыми языками, сохранившихся до наших дней лишь в виде письменных источников. Также в мой каталог входит знание истории, географии и обычаев народов, населяющих известные части света. — Весьма полезные навыки, — король улыбнулся в бороду, — но я сегодня уже обзавёлся одним Инструментом, а отцовское сердце болит от мысли, что мой любимый сын уйдёт отсюда с пустыми руками. Санитас, мне помнится, предыдущего учителя патийского языка ты выбросил из окна прямо на клумбу асфоделиев, чем крайне расстроил и учителя, и садовника. А потому какая удача, что сегодня у тебя есть возможность обзавестись новым наставником, который к тому же отточит твои знания ещё и по другим наукам. — Я не возьму к себе этого наглеца! — принц явно снова завёлся и стал гневно расхаживать из стороны в сторону. Кажется, недальновидная выходка ради секундного превосходства нажила мне врага в его лице. Ох, я никогда не начну учиться на своих ошибках. — Провокацию начал ты, Санитас, а правитель же всегда должен уметь оценивать последствия своих слов и поступков. Ситуация зашла слишком далеко именно потому, что ты позволил ей это. Так что это не просьба, а приказ твоего короля, Санитас Альба! — лицо короля утратило былое благодушие и стало таким же металлическим, как его чеканный портрет на монете. — Ты мой единственный сын, но из всех навыков, необходимых королю, ты отточил лишь умение махать рапирой да эффектно гарцевать на коне. Успехи же в остальных науках крайне плачевны, а потому я настаиваю на том, чтобы ты имел под рукой Инструмент, который компенсирует твоё неумение связать даже пару слов по-тенебрийски. Лицо принца пошло бледными пятнами, но он взял в себя руки и смиренно произнёс: — Как будет угодно, негоже сыну противиться заботе своего отца. Он снова подошёл ко мне и встал так близко, что заслонил собой солнце, а каждое его слово сочилось холодом. — Станешь инструментом в моей руке? Клянёшься ли в верности? Я откинул волосы со своей шеи, открыв причудливую вязь листьев серебра, и склонил голову перед принцем. — Я стану знанием в вашей руке, стану вашей мудростью и вашим словом. Я клянусь служить вам вечно, принц. Я не видел ни его лица, ни действий, но синяя вспышка, отразившаяся от его белых одежд, ознаменовала то, что он принял мою клятву. А потом он очень больно ущипнул меня за шею таким образом, чтобы никто этого не заметил. Молчавший до этого Игнеус наконец-то взял слово, и мне показалось, что заготовленную форму он выпалил с огромным облегчением, будто он, а не я, умудрился вляпаться во что-то ещё неоформившееся, но, безусловно, малоприятное в лице вздорного принца. — При участии и с разрешения уполномоченного от Спекртума можете на законных правах вступить в Наследование. С данной секунды не принимаются никакие притязания касательно магического наследия. Он провёл отменяющий пасс перчаткой, и голубое сияние вокруг артефактов исчезло, равно как и исчезла моя надежда на то, что новая жизнь подле принца будет скучной и безопасной. Добро пожаловать в персональную Бездну, которую ты отверз своими собственными руками, глупый Инструмент.Часть I Глава 3 Алый выбор
2 апреля 2016 г. в 20:02
Примечания:
Глава о том, как неумение держать язык за зубами может привести к травмам и вообще круто поменять дальнейшую судьбу человека.
Сиреневая сфера небес с металлической россыпью пурпурных брызг, размазанных неровными полосками, с упорством хищника цеплялась за ледяную твердь моря, высасывая из него бледные отсветы солоноватых звёзд, сияния которых никогда не знал этот мир. Глыбы льда, которыми навечно застыли густо-бирюзовые волны, казались безумными танцорами, застрявшими посреди замысловатого па. Но на грани слышимости это море шумело и гневно рокотало шумом прибоя, который бился о берега несуществующей земли, отвергающей его отчаянные ласки. Недвижимое море льда пахло безумием и тем самым первобытным голодом, который снедал мироздание ещё на заре времён, когда понятие бытия не было отделено от пустоты.
Этот мир был очень голоден и жаждал существования. Весь этот мир был мной, и всё его дыхание было моим дыханием. Холод его крови был моей кровью, наполняющей тёмные вены вселенной. Сердце же моё было сингулярностью Бездны, точкой отсчёта, которое не билось, потому что мир ещё не вспомнил, что значит быть живым. Я был везде и нигде, пронзая собой всё сущее, которое…
Я лежал на своей кровати, жадно глотая воздух после пробуждения от удушливого скомканного сна, тело онемело и было ватным от тяжести кота-охранника, вновь уснувшего у меня на груди… Цепкие и острые объятия чужого мира постепенно отпускали, и разум вновь возвращался к привычному восприятию. Я переставал чувствовать себя мелодией хаоса, сыгранной на скрипке без струн, или картиной, написанной слепцом. Дикой стихией, древней, как время, и безжалостной, как отвергнутая красавица. Спустя минуту после пробуждения сон совершенно поблёк, оставив лишь металлический привкус железа во рту.
Глубокие тени, притаившиеся в углах комнаты, говорили о том, что до рассвета ещё далеко, но вряд ли я смогу снова заснуть, слишком уж много переживаний навалилось на меня за эти несколько дней. Смерть не слишком любимого, но всё равно хозяина и вмешательство полоумного рыжего магиуса, который своими бестактными вопросами неожиданно разбередил старые воспоминания. Волнения о Наследовании усилились, и грядущие похороны усилили у меня чувство тошноты.
Спихнув с себя сопротивляющегося Шари, я перевернулся на живот, позволяя крови вновь свободно бежать по телу и начал в очередной раз прокручивать в голове вчерашние события. Не ошибся ли я в чём-то?
Иллюзия покоя, которую я, наконец, смог обрести, разрушалась словно карточный домик. Визит всего одного человека всколыхнул мутный осадок, оставшийся от того дня, когда боль от раскалённых лепестков серебра, надёжно сковавшего шею, навечно обрекла меня существовать в виде Инструмента.
Гадский визит не в меру любопытного и, к сожалению, достаточно одарённого человека. Стоило давно понять, что как только жизнь даёт в чём-то послабление, то жди новых потрясений. Долгая болезнь моего предыдущего хозяина, из-за которой он практически утратил интерес к моему существованию и в основном находился в мире своих фантазий, подарила мне несколько лет зыбкого подобия свободы. И хоть я являлся пленником этого дома и заложником своего положения, но тем не менее в своих личных действиях был практически неограничен.
Разумеется, от смерти старого короля мне было горько, и унаследование другим хозяином неизбежно приведёт к изменениям в привычном укладе жизни, но вряд ли я буду достаточно интересен кому-то из королевской семьи, чтобы удостоиться хотя бы парой слов, раз уж до этого времени моё существование при дворе было подобно тени. Я чаял надежду, что сегодня меня тихо-мирно пристроят под белые знамёна королевского дома и, учитывая специфику моего инструмента, отправят куда-нибудь подальше в архивы, а ещё лучше в горный монастырь, где я буду вечно писать летопись истории королевства. Какая же тихая, скучная и прекрасная жизнь могла бы быть. Безопасная жизнь.
Я даже не предполагал, что крушение моих надежд будет таким скорым. И таким, как окажется впоследствии, непоправимым. Из всех мастеров Спекртума, какие могли оказаться здесь в роли свидетеля Наследования, шулер-рок выбросил из колоды карту того, кто способен видеть суть вещей. Сильно сомневаюсь, что его появление это абсолютная случайность, судьба, как известно, любит играть краплёными картами.
От чар, которыми впечатлительный магиус наводнил вчера дом, до сих пор мутило, и я с ужасом думал о том, что будь он чуть настойчивее в своём праведном поиске, то я бы однозначно испортил великолепные полы библиотеки содержимым своего желудка. Я бы даже не удивился, если бы на нём от жара энтузиазма загорелись охряные одежды так же, как у Луки-демонокрушителя, когда он произносил свою знаменитую гневную проповедь язычникам Тенебрии. Не хотите подумать о карьере среди Солнечных Братьев, малефикций?
Да уж, слишком одарённый и не в меру любопытный. Он видел то, что видеть ему не полагалось. Точнее, это вообще никому не полагалось бы видеть из народа Альбы. А те люди, кому оказалось доступно понимание природы этого «явления», одновременно были достаточно мудры, чтобы не пытаться подчинить себе эту силу, и одновременно достаточно малочисленны в этой части света, чтобы иметь возможность на регулярной основе вести столь специфический курс лекций на кафедре защитной магии.
Ведь чем сильнее он искал причину своих волнений, изыскивая ядро «тумана», щедро подпитывая его своей маной, тем материальнее становились основания для его опасений.
Я всё ещё терзался насчёт того, правильно ли поступил, рассказав забавную и в меру слёзную байку юному дарованию по имени Игнеус. С одной стороны, не оставалось сомнения, что если я буду разыгрывать неведение и всё отрицать касательно «феномена», то неудовлетворённое любопытство вкупе с впечатлительностью молодости рано или поздно толкнут его на какие-то глупости. С другой стороны, рассказать всё, что мне известного, совершенно постороннему человеку — ещё большее безумие и неоправданный риск. Я решил пойти на компромисс и поведал ему лишь часть, но, тем не менее, правды, приукрасив достаточно детальными подробностями, уточнить которые он никак бы не смог, не являясь специалистом в вызове духов мёртвых, чтобы допросить свидетелей.
По счастью, Игнеус оказался столь же наивным и доверчивым в вопросах притворства, сколь был искушённым в науке чистой и незамутнённой магии. Судя по всему, он действительно мне поверил и даже проникся какой-то трогательной жалостью касательно моей судьбы, поскольку прекратил свои неразумные действия и расспросы. Ага, как же, трагический случай на охоте и мужественное спасение отрока храбрым заклинателем, зрители плачут и аплодируют.
Но также не исключено, что я привлёк к себе слишком большое внимание с его стороны, а вдруг он и правда займётся моим изучением во имя «науки и прогресса», и тогда вся история полезет белыми нитками, потому что рядом нет сварливого короля, который погнал бы в шею столь любопытного исследователя. Что же, через несколько часов я узнаю, какие ещё карты выбросит судьба на игральный стол.
Накинув льняной халат, свисающий со спинки кровати, я перебрался к краю постели, собираясь встать. Точнее говоря, сесть. Разумеется, моё кресло, стоящее у изголовья, уже было занято. Обиженный Шари нашёл себе новое место для сна, пока я занимался самобичеванием, и с неохотой уступил его только после угроз взгромоздиться на него сверху.
Включив и прогрев магический привод, питающий колёса, я подъехал к решётчатому окну, обвитому лазурными розами, и стал смотреть на светлеющее небо, гадая, что же в результате принесёт всем нам новый рассвет.