***
Горькие зелёные волны сомкнулись надо мной, высасывая силы из тела и затягивая всё глубже и глубже в пучину. Мне снилось море, точно такое же, как в видении. И в тот момент, как я осознал, что это сон, моё скоропостижное утопление прекратилось, а вода оказалась вполне себе приемлемой температуры. И даже волны были не такими высокими и опасными, какими они мне пригрезились в прошлый раз. И достаточно пригодными для того, чтобы на них можно было стоять. Но кое-чего не хватало. Меня не покидало ощущение, что здесь должен быть ещё и Лендаль, но не тот хрупкий библиотекарь, похожий на срезанный цветок, а то воплощение опасной стихии с глазами бури, пугавшее и одновременно восхищавшее меня. И снова этот высокий стиль речи! Такое впечатление, что кто-то думает за меня мои мысли. Я потряс головой, пытаясь избавиться от вычурных слов в своём мозгу. — Ты ведь не отступишься? Голос, раздавшийся среди плеска волн, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности, что чуть не привело к повторному погружению в воду. Тот, кого я хотел увидеть, появился сразу же, как только я о нём подумал, и скользил по поверхности воды, направляясь ко мне. — Нет никаких шансов? Что ты забудешь и не вспомнишь? Мальчик, умеющий видеть суть. Когда он оказался достаточно близко, то я смог рассмотреть, что его расшитая жемчугом светлая одежда переливалась как рыбья чешуя, а голову венчала корона из белых кораллов и морских звёзд. Лицом он ничем не отличался от знакомого мне Лендаля, но нечеловечески глубокие глаза были совсем другими, а длинные волосы спадали ниже колен, завиваясь лёгкими кольцами. Когда он очутился настолько рядом, что я мог с лёгкостью прикоснуться к нему рукой, то резко приблизился ещё на один шаг вперёд и повторил: — Каков твой ответ, мальчик-маг? От смущения голос подвёл меня, потому как я еле-еле смог выдавить из себя: — Не-не-нет. Кажется, такой скудный ответ мало кого удовлетворит, отступив немного назад, я выпалил то, что терзало меня последнее время: — Нет, я не отступлюсь и вряд ли смогу забыть то, что мне открылось! Моя совесть не позволит заявить «я ничего не видел»! Я прекрасно понимаю, что сую нос не туда, куда следует, но в то же время это то, что не может быть простой случайностью! Знаю, что отвернуться от всего было бы намного умнее и безопаснее, но я не могу оставить всё как есть, слишком много вопросов… Холодная ладонь загадочного собеседника плотно прижалась к моим губам, прервав сбивчивую речь. Я почувствовал, что кровь начала приливать к лицу, и попытался отстраниться, но оказалось, что мои ноги примёрзли к воде. — Разумеется, это не случайность, — тихо ответил он, — сейчас дорогу в мои чертоги не так просто найти. Для вас, сынов Альбы, этот путь сложнее втройне. Но ты тут. А значит, вправе тут находиться. Вправе искать моего совета. Вправе просить моей помощи. Вправе жаждать моей силы. Зачем ты пришёл, мальчик? Он убрал свою ладонь, чтобы я мог дать ответ, но слова куда-то пропали. А ещё я понял, что слова и вовсе не нужны здесь. Этот собеседник читает мою душу как открытую книгу, но поддерживает диалог вслух для того, чтобы мне было проще выражать свои мысли. Как будто я несмышлёный малыш, которому требуется подсказка. Хотя для него, может, я и являлся таковым? Глупым ребёнком. А раз я сущий младенец, то невежество мне простительно. — Я не знаю. Я понятия не имею, почему я тут оказался. Это вроде как само собой получилось. «Морской Лендаль» ничуть не удивился, а лишь уточнил: — То есть ты не хочешь взыскать абсолютного знания? Сакральной мудрости? Великой силы или секрета бессмертия в обмен на сотню юных дев? — Я хотел просто узнать правду. О зелёном тумане в Алом Доме, что там произошло на самом деле. О том, какое отношение к этому имеет Аль-Серпен, и вообще понять, что случилось с этой страной. Почему так мало известно об их магии? Как к этому причастен король Анкорас и Дан Семисердечный, что-то слишком много чести для простого Инструмента. Хотя его природа мне тоже очень интересна, ну… Эм… Не в том плане, но я чувствую, он точно с этим всем связан. Я сбился с мысли и на секунду прервал свой спич, но, похоже, что мой ответ был сочтён за удовлетворительный, потому как он поднял руку в классическом жесте учителя академии, позволяющий ученику прекратить ответ и снова сесть за свою парту. Он явно насмехался надо мной, впрочем, лицо его было по-прежнему непроницаемым. — Ты жаждешь ответов, но не ищешь путей их поиска. Большую часть ты найдёшь сам, если вернёшься к тому, с чего начал. К тому, с кого начал. Но он не умеет проникать в помыслы как я. Ты должен научиться не только задавать правильные вопросы. Но и быть готовым отвечать. Отвечать за свои вопросы. Но я рад, что не ошибся в тебе. Ты жаждешь того же, что и другой маг-альба. Который в твоём сердце. И так же чист и пламенен, как он. А потому я дам тебе кое-что. Что поможет в поиске. Он положил мне руки на плечи и прижался к самому моему уху так, что я почувствовал его холодное дыхание на щеке. — Перед тем, как воды сомкнулись над Аль-Серпеном, его небеса завила зелёная радуга. Такая же, что держит в цепях твой дом. Он отстранился и поднял палец вверх, указывая на небо. Последнее, что я увидел, просыпаясь, это зелёного радужного змея, кольцами склубившегося в пурпурном небе.***
Покуда я спал, даже самые ленивые и бестолковые из студентов наверняка успели списать со шпаргалок, перезамкнуть свои портативные зеркала, чтобы они могли ловить магический сигнал в подавляющем поле, или попросту нагло скатать из учебников, тайно пронесённых сюда. Даже эфир-проверка и мощный антигенератор сигнала не мог обеспечить абсолютную чистоту экзамена, всегда находились таланты, чьи умения больше бы пригодились в магразведке, чем для зачётов, а потому я собрал все работы и на глазах студентов сжёг их в пламени своей перчатки. После чего пригласил их к бурной устной дискуссии по предмету, демонстративно закатав рукава своей охряной мантии. После того, как завалил семерых балбесов из двенадцати и поставил зачёт остальным, я объявил экзамен закрытым и отпустил своих студиозусов до пересдачи. Сам же отправился припасть к сосредоточению мудрости академии, винтовым шпилем возвышающемуся позади здания высокотехнологичной магии. Пока я шёл в библиотеку Спекртума, рассеянно кивая знакомым, то размышлял о том, какого типа информацию следует искать. С одной стороны, техническую часть создания Инструментов и вообще историю биомагии я знал в совершенстве, жизнеописание Дана Семисердечного мне было известно на том уровне, какой доступен для любого желающего ознакомиться — то есть в достаточно высокой степени, хотя о годах его детства и юности известно было поразительно мало. Но вот с другой стороны, знание истории и вообще концепции магического искусства Аль-Серпена, к моему стыду, щеголяло обширными прорехами. Эту слабую сторону и стоит укрепить в первую очередь в цитадели знаний.***
Век живи — век учись. Воистину — это слова, не теряющие своей актуальности, и моё самообразование не задалось в том ключе, на который я рассчитывал. Зал мировой истории развития магии встретил меня не расслабляющей тишиной, в целом характерной для библиотек, а молчаливой сосредоточенностью и напряжённостью студентов, пытающихся в последний момент наверстать упущенное за семестр. Сухонький библиотекарь в серой робе служителя выслушал мою просьбу касательно информации, что я искал, с сомнением оглядел меня, будто я попросил принести разнузданный порнографический роман, испросил моё удостоверение и, удовлетворившись рангом малефикция, удалился за искомой литературой. Я же остался торчать у стойки, гадая о странном поведении библиотекаря. Любой учащийся или преподаватель универсария мог по первому требованию получить любую книгу лишь в силу того, что на них была форменная одежда академии. Разумеется, были и закрытые отделы, доступ куда производился лишь по особым пропускам членов Спекртума, но я же находился в общем зале и никаких запрещённых трактатов не просил. Вроде бы. Кстати, что я знаю о серпенцах как о народе? Они принадлежат к иному антропологическому типу, чем население этой части света, но внешне похожи на альбийцев даже больше, чем темнокожие тенебрийцы или приземистые ти-чиафцы. Высокие, очень стройные, с традиционно длинными волосами как у мужчин, так и у женщин, но, будучи одетыми по современной моде, они вообще мало чем выделялись из многотысячной толпы столицы, и лишь какое-то тонкое отличие в чертах лица говорило о том, что это не альбиец, а серпенец. И хотя гостей на остров Аль-Серпен допускали умеренно, сами же серпенцы переселялись на континент целыми семьями, ассимилировавшись здесь ещё сотни лет назад, потому как были общительны, активно занимались наукой и торговлей, легко перенимали обычаи и языки разных стран, а значит, и непринуждённо вписались в жизнь Альбы. А когда выяснилось, что от смешанных браков могут рождаться дети, то они и вовсе перестали считаться какой-то экзотикой, вроде глиняных троллей или рукокрылых пирки. А вот изучение их научных дисциплин требовало определённого склада ума, и именно поэтому в своё время технический прогресс Аль-Серпена опережал на голову достижения остального мира, но даже и без этого почти каждый был в курсе, что их дискретная математика легла в основу современной техмагии, а классические теории биочар стали канонами врачебной науки. Но вот об их магическом искусстве мне было известно ровным счётом ничего, хотя ходили слухи, что занимаются они чуть ли не тёмной магией Бездны в объятиях самой Матери Ночи. От перебирания и сортировки скудных знаний об Аль-Серпене меня отвлёк вернувшийся библиотекарь, который принёс небольшую стопку книг, часть которых находилась в плотном пакете из чёрной бумаги. — Вот в этих книгах может содержаться информация, которую вы искали, господин Шестирукий. В пакете книги на серпенском языке, но с комментариями о содержимом на альбийском. Можете ознакомиться с ними в закрытом читальном зале. Вы точно желаете их изучить лично? Или с вами есть сопровождающий? Вопрос удивил меня, но отступать было некуда. — Разумеется, именно поэтому я здесь, можно мне их забрать? — Прошу-прошу, проходите в читальный зал, — и он передал стопку книг из рук в руки, давая мне возможность наконец-то удовлетворить свою жажду знаний. Мда… Век живи — век учись. Моё самообразование не задалось в том ключе, на который я рассчитывал. Книги на альбийском содержали лишь общие сведения об исторических хрониках и особо не пролили свет на интересующие вопросы. Когда я ещё раз бросил взгляд на обложки серпенских трактатов и попытался разглядеть письмена, то почувствовал, как перед глазами снова заплясали разноцветные мухи и к горлу подступила тошнота. Мне казалось, что я уже побывал в своей жизни на самом дне озера стыда, но когда библиотекарь с улыбкой объяснил мне причину такой странной реакции организма на письменность серпенцев, то я понял, что дно проломилось и мне предстоит погрузиться в самое раскалённое ядро планеты позора. Подобная реакция, как выяснилось, являлась довольно известным фактом для любого образованного человека, ведь, выражаясь современным языком, письменная форма серпенского содержала защиту от чтения и копирования для любого, кто не являлся носителем серпенской крови. Старичок ещё добавил, что даже небольшой примеси серпенской крови у человека достаточно, чтобы письмена не несли ущерба для здоровья, а потому в библиотеках и научных архивах обыкновенно работали те сотрудники, кто мог без вреда для себя контактировать с подобными книгами, пусть даже и слова не понимая на этом странном певучем наречии. При этом все полукровки, родившиеся и выросшие на нашем континенте, при должном усердии могли обучиться ему точно так же, как и любому другому иностранному языку. Его же наводящие вопросы до этого оказались вызваны тем, что моя внешность была слишком уж характерна для типичных выходцев из Северного Архипелага: крупная фигура, веснушки и рыжие волосы, ну какой из меня серпенец? Но, как говорится, чем Бездна не шутит? Служитель порекомендовал найти переводчика, который бы прочёл для меня эти книги, дал имена тех, кто мог бы помочь, и оставил сгорать от стыда за свою невежественность. Какой совет я получил в своём недавнем сне? Вернуться к тому, с кого начал. Если бы я больше уделял внимание изучению «обычных знаний об окружающем мире», то ответ оказался бы на поверхности сразу же, как только в голове сформировался вопрос. Ведь на днях я совершенно случайно, ха-ха, снова это слово, познакомился с Инструментом-Книгой, в чьём перечне навыков в категории мастер среди всего прочего числилось знание языка народа Аль-Серпен. Всё, что мне надо, это найти способ как можно скорее встретиться с Лендалем. Ощупью засунув книги в плотный пакет, я покинул здание, старясь не попадаться на глаза библиотекарю.***
Мысль о том, чтобы просто связаться с Лендалем, была отметена как неликвидная. Во-первых, я не знал частоты его зеркала, во-вторых, он являлся частной собственностью принца Санитаса, а потому не стоило обращаться через голову такого вспыльчивого хозяина, а в-третьих, я просто-напросто не был уверен, что он согласится на встречу без веской причины. Но там, где затруднения возникнут у частного лица, не будет проблем у преподавателя универсария. Поэтому я подал официальный запрос в Серебряный Дом касательно того, что в связи со сбором информации для моей научной работы мне требуется воспользоваться обширной библиотекой дворца, и попросил назначить мне в качестве консультанта-переводчика Инструмент по имени Лендаль. Теперь всё, что мне оставалось, это ждать ответ от секретариата. Ответ, на удивление, ждать себя заставил недолго. Очень недолго, потому как связались со мной меньше чем через час. И блик-вызов совершил не кто иной, как принц Санитас лично. Время ещё больших удивлений! — Дня доброго и маны в руку, мастер Игнеус! Я уже заждался, всё гадал, когда же вы станете совершать решительные шаги. Хотя вы выбрали весьма окольный путь, чтобы узнать частоту зеркала вашей симпатии. Но будьте настойчивы и не смейте отступать! — Я не совсем уверен, — запаниковал я, — что понимаю, о чём вы, ваша светлость. Красавица-горничная, которую я запомнил ещё по наследованию, появилась в зоне отражения и, наклонившись к уху принца, шепнула пару слов. — Ах, вот в чём дело! У Лендаля нет собственного блик-зеркала, а потому вы были вынуждены искать возможность для связи через меня. Какое прискорбное упущение с моей стороны, и как тяжело тому, кто разделён со своим возлюбленным и не может даже весточку передать. Будьте спокойны, с этого момента я всё беру в свои руки! И приложу все силы, чтобы поспособствовать соединению ваших сердец. Сейчас же начну подготовку к свиданию. Пот катился по моему лбу, а мысли метались как загнанные мор-крысы. По тому, как вёл себя принц, очевидно было, что он затеял очередную забаву, где мне выпала роль игрушки. — Ваша светлость, всё не так, как вы подумали, я могу объяснить! Принц изобразил искреннее изумление: — Как же не так? Я прекрасно видел, какие взгляды вы бросали друг на друга во дворе Алого Дома, да между вами искры сыпались. Вы же идеальна пара! Учёный и Книга! — Нет, это были искры от охранных заклинаний… Не думаю, что Лендаль разделяет вашу позицию… Я понял, что уже слишком поздно что-либо отрицать и нет никаких шансов доказать обратную точку зрения, потому как принц продолжал гнуть свою версию событий, совершенно не слушая, и мне осталось лишь замолчать. — То есть у нас не просто романтическая история, а настоящая драма? Односторонняя любовь, где объект страсти даже не подозревает о чувствах другого? Как донести их? Я думаю, что вы должны написать письмо, а я обязательно передам! Хотя нет, вы же смелый парень, готовый лицом к лицу встретиться с судьбой, вы же даже попросили о личной встрече! Тем лучше, я поручу Норе составить вам план свидания. Ах, как это прекрасно! Встреча в библиотеке в окружении фолиантов и древних свитков, в воздухе витает запах вековой мудрости, самое лучшее место для такого задрота… В смысле, уважаемого малефикция, чтобы совершить признание! Не вмешивающаяся в разговор до этого служанка отобрала зеркало у разошедшегося принца и обратилась ко мне: — Мастер Игнеус, я назначу вам встречу в дворцовой библиотеке завтра в четыре часа пополудни, когда у его светлости будет деловой визит в Министерстве Дипломатии. И он не сможет чрезмерно активно участвовать в налаживании чьей-либо личной жизни. Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь непосредственно ко мне, вот моя частота блика. Вас всё устраивает? И дождавшись моего кивка, выключила связь, несмотря на громкие протесты его светлости.***
Когда на следующий день я отправился во дворец, то нервничал так, будто и правда собрался на свидание. И причина была вовсе не в делах сердечных. У ворот меня встретил расторопный юноша, который провёл через парк дворцового комплекса к заднему входу Серебряного Дома и проводил в нужную комнату, услужливо закрыв за мной дверь. Как оказалось, Лендаль уже ждал меня там, играя с двумя белыми котами, пытаясь отобрать у них свои туфли, которые те не выпускали из когтей огромных лап, но бросил своё занятие, заметив меня, и приветственно помахал рукой. Судя по всему, он был совсем не против меня видеть. — Несбиваемых заклинаний вам, мастер Игнеус. Что привело вас ко мне на самом деле? Явно не та причина, которую мне озвучил его светлость принц. Он, кстати, крайне сокрушался, что не может присутствовать лично и посильно помочь в исцелении ваших душевных тягот. Я потёр пальцами переносицу и уточнил: — Я уже догадываюсь, что он наговорил, но позвольте всё-таки уточнить? — Ох, он поведал мне страшную тайну, которую поклялся хранить, но не может сдержать обещания, глядя на ваши страдания. Сказал, что вы терзаетесь от мук неразделённой любви, но не находите в себе сил признаться. Боясь отказа, который разобьёт сердце вдребезги, вы не соглашались на встречу, и если сегодня отвергнут вашу любовь, то в полночь вы броситесь в воды Ирис с Медного Моста. — Какая интересная история, но вы верно понимаете, что не это привело меня сюда. Лендаль рассмеялся и приглашающим жестом предложил присесть на скамью вишнёвого дерева, стоящую рядом с его креслом. — Да уж, он любитель подшутить над людьми. Но я уже приноровился к этому и просто не обращаю внимания на его выходки. Если подыгрывать, то его интерес сразу остывает. Раз принц уже заочно из нас сделал парочку, предлагаю перейти на «ты». Видя моё замешательство, он сразу же добавил: — Только не расстраивайся из-за слов принца и не накладывай из-за меня на себя руки, Игнеус! Учёный мир многое потеряет. Выкладывай, что там у тебя случилось. Судя по всему, его не оскорбила ни выходка принца, ни моё глупое поведение в Алом Доме. Он правда был расположен к неформальному разговору и не тяготился моим обществом. И поэтому я выложил. В прямом смысле этого слова. Выложил книги, которые принёс собой. — Ты можешь это прочесть? Знаешь, я только вчера узнал, что серпенская письменность не имеет аналогов! Какими бы вычурными ни были иероглифы ти-чиафцев или узелковое плетение племён шакчу, это всё равно не является сложным комплексным аппаратом сопряжения данных, имеющим в своей структуре механизм генетического распознавания и защиту от вторжения. Ты знал об этом? — То, что это называется так вычурно и заумно? Нет, не знал, но мысль твоя мне понятна. И, разумеется, мне известна эта особенность. Если ты так издалека пытаешься выведать, а не кувыркался ли мой троюродный дед с горячей серпенкой во время праздника Изобилия, то мог бы просто спросить, это не является военной тайной. Тем более что ты считывал информацию с моего ошейника. Безусловно, во мне есть серпенская кровь и я могу читать по-серпенски. — Но я правда только вчера узнал об этом, — слегка обиженно начал я оправдываться, но решил не позориться дальше, пытаясь объяснить свою неосведомлённость. На секунду он задумался, приложив измазанные чернилами кончики пальцев к губам. — Ну, ты мог вычислить меня по косвенным данным. Например, учесть то, что все серпенцы являются левшами. И он помахал испачканными пальцами левой руки у меня перед носом. И видя, моё удивлённое лицо, он вздохнул: — Кажется, нам предстоит многое узнать друг о друге… Особенно тебе… И Лендаль, как ни в чём не бывало, сменил тему разговора и взялся пересматривать мои книги: — Какой интересный выбор. «Сказание о Башне Синего Золота». «Основы троичных счислений в аппаратах связи». «Релевантная механика». А вот эту я помню, я её переводил, «Метафизика Первых». Я так понимаю, тебе нужна помощь в чтении этих книг, но дело пойдёт лучше, если ты расскажешь, что ищешь. И, судя по книгам, даже не заливай, что это исключительно научный интерес, я просто тебе не поверю. И тогда я задал ему те же самые вопросы, что и его морской копии, но, разумеется, без той части про личный интерес к нему… Мда… Принцу и правда удалось выбить у меня почву из-под ног своими разговорами о «свидании». Некоторое время Лендаль сидел, заложив руки за голову, но когда молчание затянулось, прервал своё оцепенение и, изменившись в лице, спросил: — Ты считаешь, что я тебе тогда лапши навешал, а сейчас собираешься прижать меня и вытрясти все тайны? — Я думаю, что ты рассказал мне правду, но лишь малую её часть. Я хотел бы знать больше. — Хо-хо, а ты ждал откровенностей перед незнакомцем? — обычно тихий голос Инструмента приобрёл неприятные металлические и в тоже время какие-то знакомые властные нотки. — Но мне действительно особо нечего добавить к тому, что я уже тебе поведал! Если ты спрашиваешь об этом лишь для того, чтобы удовлетворить любопытство, то брось эту затею, ты не понимаешь во что ввязываешься! И добавил более спокойным тоном: — Извини, что сорвался. Я переведу для тебя эти книги, но не думаю, что там есть то, что ты ищешь. Всё что мне остаётся, это выложить свою последнюю карту и рассчитывать, что она окажется козырной. — Я знаю, что в небе Аль-Серпена была такая же зелёная радуга, какая сейчас над Альбой. — С чего ты это взял? — от недавней вспышки гнева не осталось и следа, и он снова превратился в спокойного и тихого юношу. — Ты мне это сказал. Во сне. Как только вырвались эти слова, я понял, как глупо это прозвучало, но уже поздно было что-то исправить. На секунду его глаза округлились, потом он взял мою ладонь в свои руки и, прижав к груди, с выражением на лице крайней торжественности момента произнёс: — Прости! Значит, принц меня не разыгрывал, и всё, что он сказал, было настоящей истиной? А я счёл это несмешной шуткой? Извини меня, Игнеус. Я правда польщён, что у тебя есть эротические фантазии про меня, раз уж я тебе даже снюсь, но не думаю, что готов дать тебе ответ прямо сейчас. Мне очень жаль. — Да-да, вижу, как тебе жаль, — я вырвал свою руку и вскочил, — ни капли же! Потому что ты смеёшься надо мной и тоже смакуешь забаву, придуманную его светлостью. Нет, это была не юношеская влажная мечта. Я говорю о другом! И я рассказал ему о видении в Алом Доме, своём вчерашнем сне, штормовом море и загадочном существе с его внешностью, что повстречал там. Это был день, когда узнал Лендаля с новой стороны, который сразу же отбросил свою обычную язвительность. Взгляд его перестал быть взглядом подростка и превратился во взор взрослого мужчины. А ещё это был тот день, когда я впервые услышал о Духе-Короле.