***
Меня окружал уже ставший знакомым океан, и волны в приветствии лизали мои ноги. Но кое-что изменилось, сейчас я был не посреди бескрайних вод, а стоял на кромке прибоя. Дух-Король уже ждал меня, позволяя зелёным водам играть с полами своей одежды. — Ты вернулся ко мне, мальчик-маг. Голова твоя полна новых мыслей. И новых знаний. И новых вопросов. Но в тебе нет сомнения, а только решимость. А ещё ты стал меня по-другому бояться. Позволь мне посмотреть, с чем ты явился ко мне. Я инстинктивно дёрнулся, но взял себя в руки и позволил его холодным пальцам коснуться моего лба. И почувствовал, что должен объясниться и словами тоже: — Люди склонны инстинктивно бояться того, чего не понимают. Это разумные опасения перед неизведанным. Встретившись впервые, я опасался тебя на всякий случай. Теперь я понимаю, кто ты такой. Точнее, думаю, что понимаю твою природу, а потому мой страх стал рациональным и имеет под собой реальные основания. Я знаю, что ты голоден, и знаю, что чувство это удовлетворяется посредством одержимости человека. — Большие знания — большие печали, мальчик? Впрочем, это вполне хорошая позиция. Я не в претензии. Ты опасаешься, что я наброшусь на тебя и сделаю своим? Но ты тогда должен знать, что ты не в моем вкусе. Тебе нечего бояться. — Оно как бы так, — его слова неожиданно меня задели, — но, господин Король, насколько я понял, ты давно лишился своего физического воплощения и не можешь найти себе преемника. Мало ли что, вдруг в таких обстоятельствах сойдёт любой? Он отнял руки от моей головы и посмотрел на горизонт, будто высматривая там что-то. Может, мне показалось, но с моего прошлого визита сюда небеса немного прояснились, а за краем воды появилась бледная туманная полоска света, какая бывает в небе самым ранним утром. — Тебе нечего бояться, — повторил он. — Давай я выражусь твоими словами. Словами, которые ты принёс в этот мир. Для того чтобы была возможна симбиотическая связь между мной и человеком, необходимыми условиями являются совместимость протоколов, достаточная ёмкость носителя и стабильность соединения. Надеюсь, я правильно применил термины. А ты, да как и почти все люди, такими качествами не обладаешь. Даже среди серпенцев едва ли один из тысячи становится сахиром. И если выражаться моими словами, то глубины твоей души недостаточно, чтобы принять меня полностью. — Если бы все Дети Ночи придерживались такого правила, то проблем было бы куда меньше. Он на секунду оторвал взгляд от горизонта, в упор посмотрел на меня, но равнодушно отвернулся, ответив своим шелестящим голосом без интонаций: — Не существует никаких Детей Ночи. — Что? Ну как это не существует?! — И я не Мать Ночи, как ты мог подумать. И у меня нет детей в прямом смысле этого слова. Так видят мой мир люди. Пропуская его через призму своего понимания природы вещей. Есть только Аль-Мухит. Даже я всего лишь его часть. Та часть, которая обладает не только волей, но и тем, что вы называете сознанием. Тот, кто способен к познанию и развитию. Тот, кто максимально приближен к концепции человеческой природы. — Но ведь не на пустом месте появились бездномаги, инферналы и прочие порождения? Когда он снова повернулся ко мне и посмотрел в глаза, то взгляд его был точь-в-точь как у Лендаля в день нашей первой встречи. Сочувствие пополам со снисходительностью. Я аж вздрогнул от неожиданности. — Наши миры связаны и разделены, — продолжил он, — это непреложный закон. Но граница раздела не есть что-то целостное и незыблемое. Грани взаимопроницаемы. Но как этот океан опасен для смертных, так и мир живых опасен для меня и для этого моря. Попадая в мир, подчиняющийся законам твоего бытия, Аль-Мухит не теряет свою волю, но лишается своей изначальной природы. Он становится запятнанным вашим миром. Ненависть, гнев и страх оскверняют Океан. Подвергнувшись человеческому влиянию, он становится тем, кого вы называете демонами. Абсолютное безумие разрушения, основанное на голоде и желании жить. — Да, — я не стал с этим спорить, — существует такая теория, что демоны рождаются из желания людских душ, но я и не думал, что всё действительно так. Но тогда скажи, какие же у тебя планы на меня, если я не подхожу? Зачем ты нашёл меня? — Разве это был я? Это ты нашёл путь ко мне, мальчик. И ты непоследователен в своих эмоциях. Некоторое время назад ты считал одержимость мерзкой. А сейчас обижен тем, что недостоин стать сосудом? Ты более чем достоин. Но иначе. Не тревожься. Я должен тебя поблагодарить за то, что ты сделал. — Разве я уже что-то успел натворить? Волны, которые до этого вели себя так, как подобает воде, вдруг ласковыми щенками бросились к Королю, обтирая его ноги и ластясь, просясь на руки и обвивая его своими мокрыми объятиями. Фигура Короля стала зыбкой и прозрачной, и голос, который мне ответил, казалось, звучал из ниоткуда. — Я полностью принадлежу этому миру. Где я всеведущ и, так уж вышло, что всемогущ. Но человек определяет меру всех вещей. Я же не человек вовсе. Мои возможности существования как личности, постигаемой смертным разумом, ограничены теми, кто приходят ко мне. Ты подарил мне прообраз. — То есть ты хочешь сказать, что можешь представать предо мной в человеческом виде, потому что я сам человек? Он вновь стал существом из плоти и крови. Или тем, как я это воспринимал. Ведь ледяные пальцы, которыми он касался моей головы, по моим ощущениям были вполне материальны. — Верно, огненный мальчик. Ты позволил мне это вспомнить. И ты нашёл того, кого я давно потерял. Я был смертельно ранен гибелью своего возлюбленного Антары. Гибелью своего народа. Так надолго лишившись сосуда, я почти забыл, как быть не только первозданной материей. Я потерял разум. Я был заперт во льдах. Лишённый голоса и лишённый молитв своего народа. Лишь немногие оставшиеся сахиры могли попасть сюда, но океан замёрз и не пускал больше никого. Кроме тебя лишь несколько серпенцев и двое детей из народа альба сейчас способны видеть в своих снах Аль-Мухит. Я ощущаю их, но почти не слышу их голосов. Но ты — другое дело! Ты сам смог отыскать ко мне дорогу. Растопил путь своим пламенем. А потому да, у меня есть на тебя замысел. — И в чём же он заключается, Король? — Белый наследник может быть твоим верным другом. И даже больше. Он может дать тебе все свои знания и память. Обо мне и моём потерянном народе. Но его знания лишь одна капля в этом море, которое ты видишь. Он не сможет обучать тебя тому, что ты должен уметь. Будучи в серебряных цепях, он сам такой же пленник, как и я. Ты должен стать моими устами и моими руками. Носителем моей воли и моего слова. Найди способ привести его ко мне. — О ком ты говоришь? И что мне для этого надо сделать?! — Для начала соверши подношение, подобающее хакиму. С этими словами он взял мои ладони в свои руки и поднёс к своему рту, что-то прошептав над ними. А когда отпустил их, я почувствовал, что он вложил туда что-то округлое и тёплое. — А теперь ступай. Проснись, Игнеус! — Погоди, я же не спросил самое главное!!!***
— Учитель Игнеус! Проснитесь! Да вы что, опять заснули?! Дестра, смотри, может, он помер там? — Да вроде нет, но спит с открытыми глазами! Господин малефикций, вы опять замечтались? Синистра, смотри, да он же реально улетел в мир грёз, зачитавшись поэзией! Я же говорил тебе, что он точно в кого-то влюбился, вот и витает в облаках, стихи даже читать начал! Учитель, вернитесь к нам! Я сморгнул, и голоса, разбудившие меня, обрели плоть и кровь. Ага, явились — не запылились. Братья Дестра и Синистра Ренцо почтили меня своим присутствием, уже в восьмой раз за неделю пытаясь получить зачёт. Где была ваша настырность во время семестра, бездельники? И если бы они были полными бездарями, но увы! Насколько велики были их способности к техномагии и обращению с артефактами, настолько же они были непоследовательны и ветрены. А потому написание всех контрольных, семестровых и прочего, что требовало сидеть на месте хотя бы десять минут и не отвлекаться, давалось им большой кровью. Близнецы синхронно переглянулись, увидев, что я не реагирую на их слова, кивнули друг другу и, активировав браслеты, начали создавать надо мной последовательность для призыва Дождя Щедрости. Вот ведь поганцы! А ведь если бы я и правда задремал, то, учитывая скорость и тщательность, с которой они в четыре руки накладывали чары, обходя все мои щиты, я бы не успел отразить заклинание и через три секунды промок бы до нитки. Но вы пока что недостаточно хороши для меня, братья! Заморозив условное время на одну лунную секунду, я включил малый красный шпат на перчатке, отражающий все заклинания обратно в кастующего, а также поставил браслеты близнецов на самозамыкание через семь солнечных секунд. Приняв точно такую же позу, в которой меня застали братья, я отпустил ход времени. Близнецы завершили заклинание, искупались под своим собственным дождём и через несколько секунд ойкнули от боли, получив болезненный удар манафлюидом от своих же браслетов. — Братья Ренцо! Выбор времени для покушения — удовлетворительно. Командная работа — хорошо. Защита от рефлекта — неудовлетворительно. Приходите на пересдачу. И на кафедру Стихийных Чар. Или вы пришли всё-таки сдавать зачёт по цепям, а не по боевой магии? И даже полное поражение — это не та вещь, что была способна остановить темпераментную парочку. Дематериализовав остатки воды, они решились продолжать наступление. — Нет-нет, мы принесли переделанное задание. Но вы были так рассеяны в последнее время, что мы не могли удержаться. У вас появилась подружка? Расскажите нам!!! Она красотка? Мы её знаем?! Познакомьте нас с ней, учитель!!! Это же живая девушка, а не эфирная демонетка? То ли факт того, что я только что вынырнул из Бездны и был совершенно на другой эмоциональной волне, то ли я привык к уровню шуточек от принца и Лендаля, но сейчас слова братьев, скорых на выходки и острое слово, показались совершенно не тем, что могло бы меня смутить или хоть как-то задеть. Большие знания — большие печали, Король? — Именно поэтому я так рассеян и опечален, друзья мои. Вместо того чтобы проводить время со своей возлюбленной, наслаждаясь её красотой и образованностью, я вынужден торчать в компании бездарей и лентяев. Давайте сюда ваши работы и уповайте на милость Девы. Судя по всему, мой ответ озадачил братьев. Они на время даже потеряли дар речи и молча отдали мне свои зачётные работы. Пока мои глаза скользили по пьезотетрадям, в которых они принесли переделанные задания по оптимизации, в голове моей крутились последние слова Духа-Короля. Он хочет, чтобы я совершил подношение. Для чего? Что тогда произойдёт? Или я пойму его волю, когда сделаю то, о чём он просил? Что он передал мне на берегу? Могу поклясться, что когда я очнулся, то в моих руках ничего не было. Что за белый наследник, может, это Лендаль? Но наследник чего или кого? Он уже второй раз сказал, что я недостаточно «подготовлен» для него. Но вместе с этим каждая наша следующая встреча была длиннее предыдущей, а диалоги насыщеннее. Если я правильно понял суть его слов, то степень его человечности и разумности напрямую зависит от тех, с кем он имеет дело. Если бы вы попали в Аль-Мухит, бестолковые братцы, нашлось бы у Короля для вас хоть одно внятное слово? А работы ваши всё равно никуда не годятся. — Уважаемые чудодеи Ренцо, — обратился я к присмиревшей парочке, — вы вообще хотите получить зачёт? Это вопрос не риторический, а конкретный. Потому как нормальным способом у вас его добыть явно не выйдет. И не смотрите на меня своими невинными глазами, ими вы сможете разжалобить только буфетчицу в столовой, чтобы получить добавку. А потому у меня для вас есть встречное предложение. Выполните моё задание — поставлю зачёт. Они крепко обняли друг друга, будто я угрожал отправить их на рудники Агрома прямиком из лаборатории, и начали пятиться к двери. — А это будет не очень больно, учитель? Вы же не заставите нас делать что-то противоестественное и преследуемое по закону? Мы ещё несовершеннолетние!!! — Совершеннолетние, не врите. А степень дискомфорта напрямую зависит от вас. Отлипните друг от друга и идите сюда. Вы ведь сыновья архитектора? И хоть как маги вы пока что так себе, но, если не ошибаюсь, отец ваш хочет, чтобы вы наследовали его дело. А потому вы должны были усвоить хоть что-то от его ремесла тоже. Вот и скажите мне, юные дарования, в Аргеструме есть строения религиозного или схожего с ним типа, имеющие серпенское происхождение? — Ну вы даёте, учитель, в Старом Городе есть даже целый серпненский квартал! А по городу в целом хватает образцов их зодчества. Их ни с чем не спутаешь. А что вы конкретно ищете? — Я ищу кое-какое здание, судя по всему, храм. Но я понятия не имею, как он может сейчас выглядеть. Я перевёл свою перчатку в режим проектора и создал объёмное изображение аквамаринового алтаря, опираясь на описание, прочитанное в книге. — Меня интересует здание, где внутри, снаружи или как-нибудь ещё может находиться такой объект. Как только я подкинул им что-то более интересное, чем протоколы цепей, они сразу же оживились и с радостью взялись за дело. Приблизившись к изображению и что-то прикинув в уме, старший брат сразу же выдал ответ: — Ха, так это же те штуковины, которые стоят в храме Змея! Давай, Дестра, выведи проекцию. Я знаю, ты курсе, что ищет наш учитель. Младший из Ренцо отсканировал моё изображение и, введя команды через свой браслет, вывел образ приземистого здания со спиральным куполом. — Хотя я не уверен, что хоть один из них сохранился не в качестве музея и до сих принимает прихожан, — сказал старший из братьев. — Что это вы вдруг, учитель, ударились в религию? — Да вот жениться собрался на серпенской девушке, хочу, чтобы всё было как положено. Потому и подыскиваю место для церемонии. Братья явно обрадовались моему ответу, окончательно уверившись, что никто их не продаст в рабство и не заставит заново переписывать зачётную работу. — Так почему вы её лично не спросите? — Не хочу портить сюрприз. Если найдёте мне в столице работающий храм — считайте, что получили свой зачёт. Ступайте, лентяи. — Считайте, что вы уже нашли свой храм, учитель Игнеус. Идём, Синистра, отрабатывать долги. Когда они вышли за дверь, я ещё успел уловить остаток их диалога: — Я же говорил, что нет у него никакой девушки, а ты мне не верил. Увлёкся каким-то дремучим исследованием! Аж с лица спал, так древние домики изучает. — Посмотрю, что ты скажешь, когда его потащат под венец. — Разве что суккубары, да и то в Бездну! Я вздохнул, надеясь, что они не забудут через полчаса о своём обещании и выполнят мою просьбу. И ещё раз осмотрел свои ладони на предмет того, что там могло оказаться после встречи с Королём. Увы, руки мои были пусты… Хотя постойте, мои ладони всё ещё хранили ощущение от его холодного прикосновения. Обе мои ладони. В путешествии по Аль-Мухит я был без своей перчатки! Лихорадочно расстёгивая крепления и выключая бионические адаптеры нервных окончаний, я снял свою перчатку и уставился на непривычно голую руку. Сквозь кожу просвечивался тонкий узор. Вокруг моего запястья свернулась тугими зелёными кольцами маленькая змейка, голова которой покоилась на тыльной стороне кисти. А в пасти она держала три цветка.***
Братья слово сдержали, и к вечеру я получил адрес храма. Вообще-то, они принесли мне шесть адресов, но уже сами успели провести разведку и снять скан изображений. Судя по всему, посетить мне предстоит одно-единственное строение, внешний вид и алтарь которого подходили под описание. А потому сейчас я стоял на его пороге, не решаясь войти и не понимая, что же мне теперь делать. Ну, если что, сошлюсь на то, что зашёл нечаянно и вообще заблудился. Дверь оказалась незапертой, и каменная пологая лестница, ведущая вниз, привела… в шторм, дикие и безжалостные волны которого захлестнули меня и потащили ледяными щупальцами в центр бури. Пурпурное небо навалилось всей тяжестью, выбив воздух из лёгких и забрав способность дышать. Горькая вода поднималась всё выше и выше, накрыв с головой, и я чувствовал, что вот-вот захлебнусь, но вспомнил то, каким ласковым океан был в моём сне, а волны, словно игривые котята, запрыгивали на берег и сразу же отступали. И о том, кто ждал меня там. Тяжело дыша и ловя ртом воздух, я по-прежнему стоял на пороге храма. Океан оказался наваждением, созданным благодаря тонким спиральным колоннам, дробящим пространство, и невероятной мозаике, покрывающей стены, потолок и даже пол. Тысячи и тысячи камешков всевозможных оттенков зелёного, синего и пурпурного создавали иллюзию Аль-Мухит, производя впечатление даже на неподготовленного человека. Невероятно правдивую иллюзию того места, которое я видел во снах, а значит, я сейчас нахожусь в верном месте. Впрочем, зал пустовал, я не заметил никого из служителей и никаких атрибутов культа, как в святилищах Девы и Охотника, только просторное помещение с алтарём в самом центре. Аквамариновый алтарь представлял собой низкую широкую чашу, бока которой украшали белые змеи, причудливо переплетённые между собой и образующие сложный орнамент. А непосредственно в самом центре чаши находилась структура, лежащая в основе современных концентраторов — огромная друза аквамарина, высотой достигавшая почти потолка и состоящая из сотен шестигранных трубок, собранных в причудливый конструкт самой природой. Но в чаше было ещё кое-что, два букета из мелких белых хризантем, которые уже успели немного привянуть. Оглянувшись по сторонам, я поймал себя на мысли, что со стороны наверняка выгляжу так, будто собираюсь что-то украсть из храма, а не наоборот. Так дело не пойдёт, а потому, отбросив свои колебания, я достал из внутреннего кармана мантии завёрнутые в бумажную обёртку три зелёных цветка и со всей возможной почтительностью положил их на дно чаши, ожидая того, что же произойдёт. Произошло ровным счётом ничего. Мне не явилось откровение, толпы возмущённых прислужников не выскочили для того, чтобы покарать за святотатство, и даже тонкий звон от друзы аквамарина не изменил своего звучания. Возможно, знак, который мне должен явиться, не такой уж и явный или вовсе предназначен не для меня. Пожав плечами, я покинул храм, нырнув в ночь, опустившуюся на город. Я сделал, как ты и просил, Дух-Король, а если что-то не так, то мои сны в твоём распоряжении.***
Перед самым рассветом я пробудился от осознания чужого присутствия в комнате. Тонкие лучи серовато-розового света просачивались через окно, немного разгоняя тени и очерчивая предметы слабой дымкой. Стараясь даже дыханием не выдать своего пробуждения, я запустил простенькое заклинание поиска враждебных намерений и получил молниеносный удар в живот. Не слишком болезненный, но, тем не менее, не позволяющий сделать вид, что я ещё сплю. Скатившись с кровати и закашлявшись, я, уже не маскируя чары, развернул Сеть Фарада в поисках своего противника. Откуда-то сверху прозвучал голос молодой женщины: — Раз проснулся, то хватит валяться. К тебе есть несколько вопросов, малефикций второй ступени при перчатке. И не пытайся юлить, говоря, что сделал это по ошибке. На пол передо мной упали цветы, которые я отнёс вчера в храм. Всё-таки карающая длань защитников веры настигла меня. Буду надеяться, что кара ограничится теми побоями, что мне уже достались. Потому как отпираться не было никакого смысла. Потирая живот, я поискал взглядом ту, кто так бесцеремонно прервала мой сон, и, увидев девушку, которая стояла в изножье кровати, даже не особо удивился совпадению. Это слово решительно покидало мой словарь, освобождая место для слова закономерность. Обычная форма Золотых Галстуков уступила тёмному брючному костюму из замши и накидке с капюшоном, но светлые волосы и тонкие черты лица не могли принадлежать никому иному, кроме как гувернантке принцессы Карии, которую я встречал на Наследовании. Подобрав цветы с пола, я обратил внимание на то, что девушка застала меня в том виде, в котором я спал, ничуть не опасаясь посторонних взглядов, потому как жил совершенно один. То есть был я совершенно наг. Извиняясь и надеясь, что в комнате достаточно темно, я кое-как завернулся в простыню и стал ожидать ещё одного удара за своё недостойное поведение. Впрочем, девушка не подала виду, что смутилась или как-то опечалилась происшествием. Да уж, невозмутимость и выучка Золотых Галстуков как всегда на высоте. — Вижу, что вам сложно сразу начать разговор, мастер Игнеус, так что я помогу вам, — девушка вновь стала говорить со мной уважительно, совсем не так, как минуту назад. — Меня зовут Илли, мы недавно встречались во дворце. Но здесь я по поводу того, что вы делали вчера в храме Змея и осознавали ли суть совершённого вами подношения? Предложив жестом девушке стул, сам я сел на кровать и приготовился много и обстоятельно говорить, чтобы с первых же слов не сойти за сумасшедшего и объяснить, как я докатился до жизни такой. Но защекотавший мои ноздри аромат хризантем, которые пахли не цветами, а горьковатой солью моря, подтолкнули меня на самый прямой и честный ответ. — Потому что меня попросил это сделать Дух-Король. Он хочет, чтобы я был его голосом и волей. Я видел его в Аль-Мухит, и он дал мне вот это. И я показал ей свою левую руку. А потом тьма сомкнулась вокруг, потому что Илли со всей силы врезала мне по лицу.***
Некоторое время спустя я шёл по улочкам Старого Города, повторяя вчерашний маршрут, но на этот раз не один. И ощупывал лицо, которое уже начало припухать. Стоит наложить парочку исцеляющих кулонов, пока мы не дошли до храма. Илли молчала всё время с тех пор, как привела меня в чувство и заставила немедленно отправиться вместе с ней. И даже не извинилась. Памятуя её тяжёлый кулак, я не рискнул спорить или что-то уточнять, лишь быстро оделся и прихватил с собой перчатку, пока что не подсоединяя её к себе. Добрались мы до места назначения ровно в тот момент, когда первые золотые лучи солнца лизнули крыши просыпающегося города, обозначив начало нового дня. Всё также не проронив ни слова, Илли взяла меня за руку и свернула с улицы в неприметный проход между домами, приведя к маленькому внутреннему дворику, заставленному кадками и какими-то ящиками. Впрочем, было тут кое-что ещё, зарешеченная дверца, ведущая, судя по всему, в заднюю часть храма Аквамаринового Змея. Казематы, темница, пыточная? Но оказалось, что это всего-навсего жилая часть здания, о чём говорили ковры на полу и цветы на подоконниках. А также тот особый уютный запах, которым пропитываются все вещи в доме у заботливой хозяйки. Илли остановилась около одной двери и, прежде чем войти в неё, предупредила меня: — Мне нужно спешить во дворец, покуда принцесса не обнаружила моего отсутствия в постели. А ты останешься здесь и ответишь на все вопросы, которые тебе зададут. И даже на те, которые не зададут. И ты не будешь пытаться что-то скрыть или соврать. Пожалуйста. Это очень важно. Не только для меня, но и для всех серпенцев. И для тебя тоже, маг. Да не дёргайся ты так, ничего тебе там не сделается. Открыв дверь, она подтолкнула меня внутрь комнаты и оставила наедине с её обитательницей, которой оказалась высокая серпенка в летах, сидящая в кресле у окна и поглаживающая домашнего удава-мышелова, свернувшегося на её коленях белым клубком. Как только я ввалился, она обернулась ко мне и искренняя улыбка осветила её сухощавое лицо. — Заходи, мальчик, извини за столь внезапное приглашение. Я настоятельница храма Змея, сахир Набия. Вижу, добрался ты ко мне не без приключений. Но я рада видеть, что ты цел. А главное, что Илли нашла тебя первой. Это она тебя так приложила? — И вас приветствую, госпожа, — я поклонился в ей, — всё в порядке, я совершенно на неё не в обиде. Я тоже, если так посудить, вёл себя недостаточно вежливо. — Как бы то ни было, она действовала по моему поручению и я прошу прощения за действия своей дочери. Касательно некоторых вещей она бывает слишком уж вспыльчивой. — Постойте… То есть как вашей дочери? Ой, я не хочу сказать, что вы не похожи или чего-то такого, — я начал заикаться и мямлить, почувствовав, что веду себя точно так же, как и при знакомстве с Лендалем. — Просто всё оказалось так запутанно и так связано одно с другим… Я несколько сбит с толку, извините. Я глупости говорю и мыслю слишком косно. И думаю, что мне пора вообще перестать удивляться тому, что творится в последнее время. Наверное, вы именно тот человек, который мне нужен? — Понимаю твоё замешательство и некоторое недоверие. Это правильная реакция, которая не раз послужит тебе в жизни. Но также я теперь понимаю, что такой человек, как ты, не стал бы возлагать хризантемы ради шутки. Подойди поближе и присаживайся рядом, нам следует спокойно поговорить и прояснить все недоразумения. А чтобы растопить некоторый лёд в отношениях, то позволь мне первой объясниться. Не стесняйся, спрашивай меня. Если женщина так любезно приглашает к беседе, не стоит ей отказывать. — Госпожа Набия, зайдя сюда, я сразу почувствовал, что вы очень сильный и опытный маг. Но при этом аура, которая вас окружает, совершенно не похожа на ту, которая характерна для выпускников Академии. Вы назвали себя сахир. Вы обучались в Башне Синего Золота? Она кивнула мне и ответила: — Обучалась. И сразу после выпуска переехала на континент, чтобы стать ученицей и возможной преемницей у сахира Канита, который в те годы был старшим жрецом в Альбе. Вот, смотри, у меня есть знак от Духа-Короля, доказывающий, что я серпенский жрец. Она спустила удава на пол и обнажила рукав на своей левой руке. Вокруг её запястья слюдяным блеском колец свернулась точно такая же змейка с цветами в пасти, какая теперь украшала и мою левую руку. Я закатал рукав рубахи и показал ей свою змейку, которая за ночь стала немного крупнее и проступила более отчётливо, набравшись сочным изумрудным цветом. Вдоль спины у неё вырос серебристый гребень, а на боках стал выделяться чешуйчатый узор в виде двойной спирали. Глаза Набии сначала округлились, после чего она неожиданно расплакалась передо мной, ничуть не сдерживая своих слёз. Будто ребёнок, которому приснился кошмар, и теперь он вместе со слезами позволяет излиться наружу всем страхам ушедшей ночи, освобождая своё сердце.