Лучшими становятся — мы за себя в ответе сами. Мы поставим цель, пускай родители гордятся нами! Бесстрашный воин, ты ведь будущий наследник трона… Вознаграждение, возьми, это твоя корона! DELAROSA — Наследник трона Кровь свою не выбирают… За власть живут и умирают… Кто в бою взойдет на трон? Кто королем рожден… Игорь Николаев — Игра престолов
Пропуская твёрдую плоть до самого горла, он мелко дрожал, с трудом сдерживая стоны наслаждения, пока пальцы родителя трахали его в задницу. Бесстыдно оттопыривая ягодицы, Радис ублажал правителя Прайзиса, с удовольствием вслушиваясь в его хриплое и тяжелое дыхание. Именно во время секса Вечный чувствовал себя хозяином положения, играя со своим партнёром, как с рабом. Вот только сам Сатос об этом не подозревал, когда позволял наглому отпрыску оседлать свои бёдра или работать ртом. Да даже тогда, когда они просто трахались и Радис стонал под брюнетом, извиваясь. Вполне было достаточно напрячь шелковые мышцы или плотно сжать губы, чтобы заставить Шакса тихо постанывать от удовольствия. Отстраниться, нарочито медленно работая ртом и едва двигая бёдрами, чтобы сорвать с его губ вздох разочарования и недовольства. Радис изучал свою будущую жертву в постели, узнавая все её слабости и желания. Всё же знания из «Царских палат» пригодились ему. Среди проституток бытовало мнение: чтобы подчинить себе клиента, нужно знать обо всех его слабостях, а после привязать к своему телу, чтобы он не захотел больше никого другого. Разумеется, что это случалось не после первого или даже пятого раза. На всё нужно время. Эта деликатная работа именно для тех, кто умеет ждать, ведь всего и сразу просто не бывает. Грубые пальцы зарываются в чароитовые волосы, перебирая их. Ладонь надавливает на затылок лишь слегка, давая понять, что осталось совсем чуть-чуть. Про себя усмехнувшись, Радис пропустил член до самого горла, плотно обхватив губами ствол. Вязкое и солоноватое семя заполонило рот, невольно заставляя закашляться. Проглотив всё в два глотка, Вечный медленно отстраняется от любовника, напоследок пройдясь языком по пунцовой головке. Поднимает взгляд, чтобы с одобрением кивнуть своим мыслям. Сатос выглядел расслабленным и немного уставшим после многочасового марафона. Откинув с мокрого лба черные пряди, он погладил сына по щеке, не удостоив его даже взглядом. Шумно дыша, правитель Прайзиса столкнул со своих колен любовника, поднимаясь с кровати. — Никак не пойму, то ли ты что-то удумал, то ли сдался, — заговорил мужчина, пройдя к столу и в несколько глотков осушив кувшин с разбавленным вином. — Слишком покорно мне отдаёшься, хотя только вчера ты активно сопротивлялся. — Что-то я не горю желанием стать игрушкой для твоих воинов, — жеманно улыбнулся Радис, поморщившись. Вначале у него были мысли о том, что Сатос блефует и прибыл на Гитонтеон один, но после тщательной проверки стало ясно, что к побережной границе Арты пристало не меньше десяти галер и огромное войско чужеземцев теперь направляется к Столице. А это означало, что Шакс не станет просто так ронять слова на ветер. Сейчас преимущество на его стороне. Он сильнее. — Испугался? — без интереса продолжает разговор Сатос, вернувшись к кровати. — Меня сложно чем-либо напугать, — повёл плечами Радис, вальяжно развалившись на смятых простынях и поигрывая прядью чароитовых волос. — У меня нет слабостей. Я не боюсь боли. Не страшусь смерти и унижения. Не боюсь кого-то потерять. А знаешь почему? Потому что через всё это я уже прошел в своё время. И не один раз. — И кого же ты не боишься потерять? — задумчиво протянул брюнет, нависая над королём Арты. — Никого, — цедит сквозь зубы Вечный, оставив в покое свои волосы и враждебно глядя на отца. Так сложно держать себя в руках, когда напротив находится человек, который может предугадать твой каждый шаг, да еще и властен над тобой. Мысленно заставляя себя успокоиться, дабы не совершить ошибку, Радис медленно выдыхает. Нет, он не имеет права на ошибку. Потребуется немало времени, чтобы притупить бдительность родителя и подчинить его тело. До тех пор нужно быть осторожным, ибо любая ошибка может всё испортить. — Я никогда не поддавался слабым чувствам и никогда не поддамся, — уже спокойнее ответил Вечный. — Правильное решение, — одобрительно кивнул Сатос, отстранившись. — А теперь одевайся. Я хочу посмотреть, на что ты способен. — Бой? — с недоумением косится на него Радис, неспешно натягивая штаны и рубашку. — Лучше, — зловеще улыбается правитель Прайзиса. Кольцо на пальце начинает пульсировать. Обувшись в сапоги, Вечный погружается в смутные догадки относительно того, что хочет от него Сатос. Демонстрацию силы? Для этого нужно снять кольцо, а это не безопасно. Шакс не станет рисковать. Групповой секс? Если так, то зачем тогда нужно было одеваться? Стараясь сильно не зацикливаться на последнем, Радис тряхнул головой. Пропустив момент, когда отец вышел в коридор, Вечный поспешил за ним. Пока они шли, чароитовый король несколько раз проверил организм на наличие яда и убедился, что янтарное кольцо не позволит ему использовать силу. Про себя выругавшись, он всё же надеялся, что в нужный момент по близости будет хоть что-то, чем можно будет защититься. Когда они стали спускаться в темницу, расположенную в подвале под дворцом, Радиса охватила тревога и недоумение. Ему не нравилось это. И, тем не менее, пока не решался осыпать родителя вопросами. Поступи он так и задай вопросы, то сразу бы выдал свой страх. — Как ты думаешь, твои люди тебя уважают, как правителя? — внезапно спросил Сатос, продолжая идти по тёмному коридору темницы, слабо освещенному факелами, развешанными в хаотичном порядке на стенах. — Они меня боятся, — не задумываясь, ответил Радис, вспоминая весь тот ужас, что появляется во взглядах подданных, когда они сталкиваются со своим королём. — Уверен? — строго вопрошает отец. — Их поведение и взгляды тому доказательство, — недовольно хмурится Вечный. — Как бы не так, — практически рычит брюнет, остановившись у одной из камер. Открыв не запертую дверь, он заходит в помещение, освященное несколькими факелами. На цепи висят четверо. Один слуга, двое воинов и кто-то из советников. Зайдя в камеру следом, Радис скрещивает руки на груди, всё еще не понимая, что здесь происходит. — Не понравилось, как смотрели на тебя? — криво усмехнулся он, глядя на испуганную четвёрку. «Страшно, наверное, оказаться в одной камере с монстром?» — Ты говоришь, что подданные тебя боятся, — медленно начал Сатос, повернувшись к сыну и глядя на него с явным презрением. — Если бы это было так, то разве бы о тебе ходили такие грязные слухи, а? Отвечай мне! — Повелитель, пощадите! — взмолился слуга, звякнув цепями. По лицу текли слёзы, а во взгляде читался страх. — Какие слухи? — не обращая на него внимания, устало поинтересовался Радис. Ему начинала надоедать эта игра. — Значит, не знаешь, — холодно заключил Сатос. Внезапно сжав горло сына, и со всей силы ударив его спиной о стену, мужчина злобно оскалился. — Думал, что захватил трон, убил Ленамора и теперь тебя все будут почитать, как и положено правителя? Дурак! Ты для них не больше, чем шлюха на троне! Проститутка, примерившая корону! — Мало ли что болтают ничтожные людишки, — прошипел Вечный, морщась от боли. — Глупец! — еще один удар о стену заставляет захрипеть. Четверо в цепях с недоумением и страхом наблюдают за происходящим. — Восходя на трон, ты должен был позаботиться о том, чтобы о тебе говорили, как о короле! — не переставал злиться Сатос. — Ты должен был всеми силами заставить этих тварей забыть о том, кем ты был и помнить лишь то, кем ты стал. Для правителя важно не то, кем он был рождён и был до своего триумфа, а кем стал в глазах народа. Если подданные видят на троне шлюху, то и подчинения от них не жди. А если поймут, что перед ними стоит настоящий король, то принесут в бою тебе немало побед. — Людей можно заткнуть, но нельзя заставить перестать свободно думать, — парировал Радис, окинув гневным взглядом четвёрку на цепях. Он уже знал, чем провинились они. Распускали грязные сплетни о том, что Артой правит проститутка из «Царских палат», несмотря на то, что рискуют оказаться в немилости короля. — Ошибаешься, сыночек, — недобро улыбается Шакс, ослабляя хватку. — Если захотеть, то можно даже запретить думать. Нужно лишь знать подход. Вздрогнув, Радис почувствовал, как внутри зарождается злоба. Зверь, так надежно удерживаемый силой янтарного кольца, начинал пробуждаться, требуя крови и зрелищ. Расплывшись в безумной улыбке, демонстрируя клыки, Вечный зловеще рассмеялся. — Хочешь посмотреть, что я сделаю с этими паскудами? — спрашивает он, облизнув губы. — Хочешь стать свидетелем того, как я подчиню себе Арту, завладев даже мыслями и душами людей? — Иного я от тебя и не жду, — честно отвечает правитель Прайзиса. — Стража! — высунувшись в коридор, рычит Кровавый Чароит, дрожа в предвкушении. — Немедленно прикажите всем горожанам занять места на Арене! Через час состоится представление, которого Арта никогда не забудет! Дрожа от страха и уже подозревая о том, кто станет главным развлечением на Арене, четверо в цепях попытались забиться в тёмные углы темницы. Слишком свежи в их памяти воспоминания о казни Ленамора Тераса.***
Его разбудил чей-то пинок под рёбра. Не сильный, но всё же ощутимый для слабого тела. С трудом разлепив глаза, рыжеволосый парень сел. Лицо уже не так сильно болело, но продолжало напоминать один сплошной синяк. Впрочем, как и тело. — Бродяга? — вопрошает широкоплечий громила с мышцами и волевым подбородком. Приподняв подбородок парня рукоятью плети, которую он держал в руке, мужчина внимательно изучил обладателя огненных волос. — Как тебя зовут? Кто ты и откуда? — Не… помню… — отрицательно мотает головой юноша, напрягая мозг, в надежде выловить хоть одно воспоминание. Но в итоге только сильнее начинает болеть лоб, а к горлу подступает тошнота. — Совсем ничего не помнишь? — задумчиво чешет бороду громила, наконец, присмотревшись к ошейнику на шее парня. Какой-то беглый раб, про себя подумал мужчина, вновь пройдясь взглядом по худощавому телу огненноволосого юноши. — Голоден? — Да, — кивнул побитый парень, недоверчиво поглядывая на мускулистого человека. Судя по внешнему виду, громила был из богатых людей. Скорее всего, какой-нибудь купец. — Тогда пошли со мной, — велел мужчина, помогая юноше подняться с земли и поддерживая, пока тот шел на негнущихся ногах. Голос купца стал внезапно добрым и мягким. — Бедный. Совсем худенький. Кто же тебя так отделал? — Не помню, — замучено отвечал рыжий, украдкой вздыхая с облегчением. Он предпочитал не думать о том, зачем его куда-то ведут и что за человек идёт рядом с ним. Не потому, что не хотел. Любая попытка подумать или что-либо вспомнить оканчивалась невыносимой головной болью. Не вслушиваясь в слова купца, который начал говорить о чем-то на незнакомом ему языке, парень неспешно брёл навстречу новой жизни.***
Швырнув деревянную миску о стену камеры, Вагир тихо зарычал от бессильной злости. Ему было тяжело смириться с поражением. Практически невозможно принять ту участь, что уготовила ему судьба. Каждый вечер он проводил в глубоких раздумьях, даже не обращая внимания на изредка приходящих слуг, которые ежедневно справлялись о его здоровье и пожеланиях. Мысли хороводом кружились в его голове. Все те десятилетия, что он прожил в роли правителя Ривенгура, показались лишь кратким мигом, а в сложившейся ситуации больше напоминали плод фантазии воспалённого мозга, который прогнил в темнице. Вагир не знал, что его ждёт впереди. Не знал, как выбраться из плачевной ситуации и вернуть себе былые силы и власть. Прижавшись спиной к холодной стене, Атрид тяжело вздохнул, посмотрев сначала на свои ладони, а после — на рану в груди, оставленную ксифосом Вечного. Он никогда не думал, что так легко лишится всего. Тем более той силы, которую он с трудом приобрёл, принеся жертву за глоток из Колодца Мудрости. Подняв упрямый взгляд, Вагир задумчиво склонил голову на бок. Он не знал, сколько осталось ему жить. Станет ли этот день последним в его жизни или же Бйортир пожелает оставить сына гнить в темнице? Неизвестность пугала Атрида больше, чем мысли о казни на костре.***
Собравшиеся на трибунах Арены зрители в нетерпении поглядывали на царскую ложу. Никто не знал в чем причина столь внезапного желания Кровавого Чароита позабавить подданных новыми «играми». Одни радовались, что им повезёт увидеть новое интересное представление, другие роптали, что их оторвали от важных дел, а третьи хранили мрачное молчание, словно предчувствуя что-то недоброе. Люди снова и снова обращали свои взоры на ложу. И когда там появилась фигура в сопровождении стражников, большинство принялись приветствовать его, ошибочно полагая, что это их правитель. Но их голоса стихли, когда на песок Арены вывели четверых в кандалах. Слуга, двое стражников и советник, которые в недоумении озирались по сторонам. Сопровождавшие их конвоиры освободили четвёрку от кандалов, передав им в руки оружие. Зрители снова зашептались. Кто-то принялся спорить, что эти четверо сойдутся в поединке друг против друга, а кто-то, перекрывая чужие голоса, вскрикивал, уверяя, что они будут выступать против натасканных зверей. А некоторые из зрителей предпочитали молчать, не обращая внимания на догадки соседей. Крик ужаса заставил всех замолчать и приковать взгляды к четвёрке. Один из двух стражников, что стоял поодаль от остальных, упал на колени, руками собирая вывалившиеся из вспоротого живота кишки. Вскрикивая от боли и страха, он судорожно пытался засунуть внутренности обратно, но не успел. Подобно молнии, промелькнула черная тень. Стражник не издал ни звука, когда из его шеи вырвали кусок мяса, а из раны хлынула кровь, фонтаном оросив песок вокруг бездыханного тела. — Значит, вы не считаете меня королём? — подобно раскатам грома, рычал голос над Ареной, отдаваясь эхом в головах собравшихся. — Значит, вы убеждены, что на троне сидит проститутка? Что ж, вы поплатитесь за свои грязные мысли! Между рядов промчалась черная тень, отобрав лишь несколько человек и вышвырнув их на песок Арены. Растерянные и напуганные, отобранные жертвы начинают озираться по сторонам. Примечательно, что все они оказались детьми. Совсем еще маленькие мальчишки и девчонки не старше семнадцати лет, оторванные от своих родителей, что теперь пребывают в ужасе и взывают к состраданию, проливая слёзы. — Напрасно, — зло рычит Радис, возникнув в центре Арены. В правой руке он сжимает ксифос, залитый кровью. — Думаете, что ваши слёзы что-то изменят в этот раз? — Сжальтесь, повелитель! — рыдала в голос какая-то женщина из толпы. — Сжалиться? — хищно улыбнулся Вечный, ринувшись к мальчику пятнадцати лет с желтыми глазами. С садистским наслаждением он погружает пальцы в глазницы ребёнка, выдавливая глаза, впивается зубами в шею, перегрызая мышцы. Сквозь стучащую в висках кровь слышит вопли ужаса со стороны трибун и несчастных, кому не посчастливилось оказаться на Арене. Отстраняется от жертвы, насладившись вкусом детской плоти, и лёгким движением меча срубает голову с плеч своей добычи. — Какая лёгкая смерть для невинного существа, — ухмыляется обезумивший правитель Арты. Подняв с песка отсечённую голову, он кидает её в толпу зрителей. — Можешь забрать это, женщина! Я пощадил твоего сына. Он умер лёгкой смертью. — Монстр! — выкрикнул кто-то из толпы. — Убийца! — Монстр? — зловеще рассмеялся Радис, облизнув с губ кровь. — Я ваш король, ничтожные твари! Не давая наглецу снова крикнуть о чудовищной натуре жестоко правителя, Вечный через мгновение оказался рядом с ним. Мужчина испуганно вжался в соседа, стараясь отстраниться от перекошенного безумной улыбкой лица и глаз, рубиновых, жаждущих крови и смерти. — Чудовище! — вопит во всю глотку несчастный, когда правитель Арты протягивает к нему руку. Но это был лишь отвлекающий манёвр, чтобы заставить добычу сфокусировать всё внимание на руке, пока Жало вонзается в человеческую плоть, пронзив сердце, а свободная рука проникает в раскрытый рот и вырывает язык, отбросив его в толпу. Вернувшись обратно на Арену, Радис обращает своё внимание на беспомощных детей и троицу. — Ропщете обо мне за спиной, зная, что именно от меня зависят ваши жизни, — уже холодно говорил он, и голос его бьёт по душам собравшихся кнутом. — Или думаете, что я с вами в игры играю? Кто вами правит, мрази?! Кто стоит перед вами?! Люди молчат. И эту тишину нарушает горестный плачь родителей, которые надеются еще спасти своих детей. — Я хозяин ваших судеб, — спокойно говорил Радис, зная, что подданные с замиранием сердца внимают его словам. — Хозяин ваших жизней. Ваших душ, сердец и тел. Если мне вздумается, то завтра же половина страны умрёт в муках от болезней. Кто я? Кто стоит перед вами? Снова молчание. — Хорошо, — раздраженно цокает языком Вечный, рванувшись к новой жертве. На этот раз девочка. Всего семнадцать лет. Милое и ранимое создание, еще не успевшее толком познать всю жестокость этого мира. Испуганно кричит, сжавшись. С ужасом в ясных голубых глазах смотрит, как рука короля пробивает грудную клетку, пальцами сжимает бешено бьющееся сердце. С трибун над Ареной проносится крик боли и ужаса. Женский плач, и мужской голос молит о пощаде. — Кто я для вас? — холодно повторяет Радис, вырвав сердце из груди девочки и отшвырнув обмякшее тело от себя. Зная, что взгляды зрителей сейчас устремлены на него, он внимательно осматривает орган в своей руке, а после впивается в него зубами, с трудом откусывая куски и прожевывая мышцы. — Терас! — кричит кто-то из толпы, заставляя Вечного поднять голову и с любопытством посмотреть на трибуны. — Радис Терас! Король Арты! Вечный, чьей воли мы подчиняемся! — Шлюха из «Царских палат»! — тут же кричит кто-то другой. Шумно выдохнув и убрав с лица волосы, Радис жестоко улыбается. Он уже заранее знает, что сегодня вечером домой не вернутся как минимум четыре десятка людей. Выронив из рук недоеденное сердце, он снова мчится к трибунам, теперь убивая тех, кто попадается ему под руку в хаотичном порядке. Кого-то ранит Жало, убивая сразу или выпуская в кровь губительный яд. — Кто я для вас? — словно молитву шепчет Радис, безумно сверкая глазами. Рука вырывает кому-то кусок из горла. Пальцы выдавливают глаза. Хрустят сломанные кости. Кричат от боли и страха люди, к которым на полной скорости мчится король Арты. А губы не перестают шептать. — Кто стоит перед вами? Кто правит этой страной? Кто я для вас? Отвечайте! За ним тянется след из крови и покалеченных тел. Люди кричат, но никто не рискует покинуть своего места. Словно завороженные, наблюдают за своим правителем. Образ продажного принца быстро выжигается из их памяти, заменяется на жестокого и кровожадного Вечного, не знающего пощады и владеющего их жизнями. Вернувшись обратно на Арену, он не сбавляет темпа. Отбрасывает Жало в сторону, кидаясь на советника. Рыча, словно зверь, вгрызается ему в плечо, лёгким движением рук сворачивает шею, но не останавливается на этом. Просто убийства мало. Нужно изуродовать тело, в котором еще пару секунд назад теплилась жизнь. Напрягая все силы, Радис разорвал жертву на куски. Оставив в покое бесполезные куски мяса, мчится к слуге. В глазах несчастного страх и слёзы. И это только еще больше злит Вечного. Он не потерпит слабаков и трусов у себя под боком! Кровь брызжет во все стороны. Из спины слуги торчат сломанные рёбра, слабо напоминая крылья. Несчастный кричит от боли, едва не сходя с ума от агонии. Но кто сказал, что на этом его мучения закончились? Разошедшийся не на шутку, Радис оторвал слуге руку. — Кто я для вас? — как в бреду спрашивал король Арты, с безумной улыбкой вырвав глаза жертвы и затолкав их в рот несчастного. После схватил за волосы и бил о землю до тех пор, пока не смог пробить череп, а слуга не затих. Последнему из стражников повезло намного меньше. Залитый кровью Вечный, набросившийся на него, словно дикий зверь, повалил жертву на землю. Мёртвой хваткой вцепился в нижнюю челюсть, вырывая её. Душераздирающий ор вырвался из груди стражника. Захлёбываясь кровью и суча ногами, он с ужасом смотрел на живое воплощение смерти. Но перед собой он видел не короля Арты, а черную тварь, пожирающую души и вырывающую сердца. Встав с мужчины, Радис стал наносить удары сапогом, стараясь как можно сильнее размозжить череп добычи. Он упивался муками и болью жертвы. Радовался виду крови и вытекающим мозгам. Любовался своей работой, не переставая с силой опускать ногу на разбитую голову. С противным чавканьем ботинок резко отстранялся от кровавого месива и опускался вновь. И так до тех пор, пока двое оставшихся в живых людей не бросились бежать. Их стремление жить похвально, но для разгневанного правителя их поступок равносилен красной тряпки перед мордой быка. Далеко убежать они не успевают. Мальчик с криком изумления падает на землю, оставляя в руках монстра позвоночник. Девочка спотыкается о собственные ноги, но не успевает долететь до земли. Радис хватает её за волосы, рывком тянет на себя, а второй рукой придерживает за плечо. Всего несколько мгновений и голова отделяется от тела. Падает на землю под ноги убийце. Тяжело дыша, Радис обводит Арену затуманенным взглядом. Смотрит на публику затравленным зверем. И уже не страшится того, что совершил. Они того заслужили. Это им урок на будущее. — Кто я для вас? — тихо шепчет одними губами Вечный, не сводя глаз со зрителей. Он чувствует их страх. Родители давно перестали плакать по судьбе своих детей. Крики ужаса стихли. Остался только страх, пожирающий души. Холодный, сжимающий сердце и смердящий мочой и дерьмом. Вот с трибун поднимаются несколько человек. Дрожат от страха, но смотрят на Радиса с уважением и страхом. — Да здравствует Радис Терас! — кричат они, поднимая сжатые кулаки в знак признания. — Да здравствует король Арты! — подхватывают другие. — Да здравствует король! — кричат в унисон люди, приветствуя хозяина не только их земель, но и жизней. Подняв Жало с земли, Радис довольно усмехнулся. Залитый чужой кровью, разгоряченный, но довольный результатом, он возвращался обратно во дворец. Удобно расположившись в кресле, Сатос придирчиво следил за каждым движением сына. Постукивая пальцами по подлокотнику, он одобрительно улыбнулся. Радис оправдал его ожидания. Сумел поставить на место ничтожных людишек. Подчинил себе не только их жизни, но и мысли. Сделав глоток вина, мужчина задумчиво продолжал наблюдать за Вечным. Янтарное кольцо лишь на время позволило Радису воспользоваться его силами. И то частично. Сатос всё предусмотрел. Даже если бы Кровавый Чароит пожелал нанести удар по Шаксу, то ничего бы не вышло. Кольцо бы сразу среагировало, уловив его мысли и тут же причинило боль. Сейчас, как только народ признал Вечного своим правителем, кольцо снова должно было заблокировать силы носителя. Лишь заблокировать, но не причинить боли. По крайней мере до тех пор, пока Сатос сам того не пожелает. Проводив уходящего с Арены сына взглядом, мужчина отставил чашу с вином и неспешно побрёл прочь с ложи. Он увидел всё, что хотел. Даже больше. Вернувшись в свои комнаты во дворце, Сатос первым делом собирался подготовиться к ужину, а уже после ко сну. Но спать он будет не один. Пусть мужчина и гордится своим сыном, но он обязан показать ему его место. Пусть знает, что Сатос Шакс не так прост, как можно подумать. Он никогда не совершит промаха. Направляясь к двери, мужчина остановился, когда услышал, как загудело пламя свечей, поднимаясь к потолку. По стенам потекла кровь, ручейками стекая на пол. Вздохнув, правитель Прайзиса обернулся, встретившись с пылающим взглядом Первого Огня и Крови. Тот был не доволен, если так можно выразиться, судя лишь по хмурому выражению лица. — Ты тянешь время, — прошипел Первый, не двинувшись с места. — Вместо того чтобы совершить то, зачем тебя сюда послали, ты развлекаешься. — Не вижу смысла убивать Вечного, когда его можно приручить, — скрестил руки на груди Шакс, упрямо глядя в глаза древней сущности. — Кроме того мальчишка не так уж и безнадежен, как я думал изначально. — Отказываешься от звания Первого Смерти и Тьмы? — хмыкает существо, кривя губы. — Ты хоть понимаешь, что теряешь? Вечный — это неуправляемая машина для убийств. Если он раскроет в себе все силы, то будет в состоянии уничтожить всех Первых и подчинить себе всё живое. И не только в нашем мире. Во всех мирах, что существуют. — Не раскроет, — уверенно хмыкнул Сатос. — Кольцо отлично блокирует все его силы. Правда, яд всё же сумел выветриться из организма. Но это поправимо. Всегда ведь можно снова ранить черным клинком. Глядя на Высшего с укором и неодобрением, Первый оскалился. Ему совсем не нравилось то, что выходило в итоге. Он был уверен, что Сатос прикончит Вечного в первый же день их встречи. На это рассчитывали все Первые. Но Владыка Прайзиса так и не оправдал их надежд. — У тебя еще есть время всё исправить, — рычит недовольно древняя сущность. — Убей Вечного. Займи место рядом с нами, сын мой. Тебе будет подвластен целый мир. Всё живое станет твоим. — Можно убить одним ударом двух зайцев, — задумчиво почесал подбородок мужчина. — Мальчишка хорош. Он мог бы стать достойным наследником моего трона. Проблема лишь в том, что он Вечный? Почему бы тебе не лишить его этого титула? — Видно, ты не знаешь правил? — снова кривит губы Первый. — Обычные смертные, получившие силу в обмен на что-то, могут её легко лишиться. Достаточно лишь нанести ранение черным клинком, оставив беднягу на какое-то время пребывать между двумя мирами. Дар, доставшийся им от древних существ, сам покинет ослабленное тело, едва почувствует его скорую смерть. С Вечным такое не сработает. Когда-то став отдельными сущностями Смерть и Вечность придумали свои собственные правила. Они сами избирают Вечного по каким-то своим критериям. Иногда ими становятся люди сумевшие обмануть Смерть. А иногда и просто предначертанные судьбой. — Ты так и не сказал, почему нельзя Вечного лишить его сил, — напомнил Сатос, которому немного надоело ходить вокруг да около. — Он сам должен этого захотеть, — равнодушно отвечает древняя сущность. — Либо же должен нарушить одно из условий договора. В первом случае он либо обращается к Первым, моля об избавлении от дара. Либо же убивает себя, вонзив в сердце черный клинок. Один из первых Вечных так сделал. Не смог справиться со своим Зверем. — Зверем? — Внутри каждого из нас живёт Зверь. Он представляет собой истинную суть человека. У каждого человека он выглядит по-разному. У кого-то он жаждет крови и смерти, у другого денег и власти, а у третьего — мести. — Тогда та черная тварь, в которую превращался Радис и была Зверем? — Именно так, — кивнул Первый. — Не каждый может с ним справиться. Не каждый решится принять монстра. Первый Вечный не смог смириться с тем, что Зверь внутри него радуется чужим страданиям. Отказался принимать свою суть. Поэтому покончил с собой. — Зачем? — нахмурился Сатос, не сдвинувшись с места. — Он ведь мог обратиться к вам, чтобы лишиться сил. — Мог. Мы могли бы лишить его сил и титула, но Зверь бы никуда не делся. Даже перестав быть Вечным, ты продолжаешь жить со своей сутью. Рано или поздно, но Зверь вырвется наружу. Бедняга не хотел мириться с этим, поэтому совершил самоубийство. Что ж, он показал насколько слаб. — А договор? — Сердце Вечного должно быть черно и глухо к слабым чувствам. Если он полюбит, то лишится всего. Смерть и Вечность не прощают ошибок, не потерпят слабостей у своего избранника или избранницы. Тот, кто нарушит договор, лишается всего. Не только силы, но и тех, кто послужил причиной для смягчения черного сердца. Первый замолкает. Окидывает правителя Прайзиса внимательным взглядом, словно изучая. А потом снова говорит, но уже спокойней: — Ты хочешь лишить мальчишку сил, но при этом оставить его себе, как единственного наследника? — недобро усмехается древняя сущность. Пламя свечей и в волосах Первого ярко вспыхивает, поднимается к потолку, заполняя комнату невыносимым жаром. — Думаешь, что он единственная твоя надежда? Что ж, в этом ты частично прав. Редко удаётся вырастить достойного приемника. Обычно, они либо не доживают, либо ломаются. Будет у тебя еще сильный наследник. Равный по силам и смелости. Достойное продолжение твоего рода. — Сомневаюсь. Я всё перепробовал. Ничего не вышло. Сам ведь знаешь. — Не с теми ты ложе делил, сын мой, — криво усмехнулся Первый, протянув руку с раскрытой ладонью, на которой возник маленький янтарный клинок. — Сегодня ночью ты должен взять Вечного. И когда закончишь своё дело, вонзи это ему в горло. Дыхание того, кто несёт смерть, породит жизнь, а после окровавленный клинок положи на окно и позволь лунному свету коснуться него. Через шесть ночей появится твой наследник. Постарайся сделать всё возможное, чтобы все эти дни и ночи Вечный не выходил из своих комнат. Можешь даже для надёжности снова ранить черным клинком. — В чем здесь подвох? — сразу спросил Сатос, когда дослушал наставления родителя. — Ты убьёшь Вечного после возвращения в Прайзис, — велел Первый Огня и Крови, вложив янтарный клинок в руку Шакса. — В ночь, когда на небе загорится Кровавая луна. Если и тогда ты не исполнишь своего долга, то сильно пожалеешь об этом. Это твой последний шанс, сын мой. Не разочаруй меня. Вглядываясь в янтарный клинок, Сатос не сразу заметил, как погасли в комнате свечи, и помещение наполнила вечерняя прохлада. Слуги в страхе разбегались перед ним. С замиранием сердца внимали приказам короля. Сам же Радис не обращал на них особого внимания. Желая избавиться от пропитанной кровью и потом одежды, начал раздеваться прямо по дороге в свои покои. Зайдя в комнаты, снял обувь и штаны. Не стесняясь своей наготы, заспешил в ванную комнату, холодно приказав слугам принести горячей воды. Опустившись на мраморную скамейку рядом с ванной, Вечный тяжело вздохнул, облокотившись о стену и прикрыв глаза. Он не жалел о совершённом. Не задумывался о том, насколько сильно его боятся подданные после того, что им довелось увидеть на Арене. Не волновало, что потом на это скажет Бйортир, который пытался сделать из Радиса мудрого и справедливого правителя, а в итоге вышел самый настоящий монстр, намного ужаснее Агмаса и Ленамора. Всё это меньше всего волновало Вечного. Он сделал то, что должен был. Добился желаемого. Открыв глаза, Радис прошел к ванной, повернул ручку подачи воды и подставил голову под холодную струю. Всё его тело охвачено жаром, который не мог унять ни прохладный ветерок, ни ледяная вода. Словно находясь под действием алкоголя, он отрешенно смотрел в одну точку. «Монстр! — звучали в голове голоса напуганных людей. — Убийца!» Да, он убийца. Кровожадный монстр, которым в самый раз пугать непослушных детей. Но кто его таким сделал? Кто виноват, что люди, жестокие твари, любящие ломать и унижать? — П-повелитель? — голос слуги с трудом пробился сквозь мысли Кровавого Чароита. Отстранившись от крана с холодной водой, Радис вопросительно посмотрел на паренька, принесшего ведро с крутым кипятком. Сколько времени он провёл под струёй ледяной воды? Час? Не меньше. — Ставь возле ванны и убирайся, — хрипло приказал Вечный, ощущая, как Зверь внутри копошится, скаля клыки и требуя новой крови. Выполнив всё, слуга спешно убегает. Едва пятки не сверкают. Закрыв двери ванной комнаты, мужчина выливает часть ведра в ванну, обложенную мраморными плитами. Отрешенно наблюдает, как кипяток смешивается с ледяной водой, заполняя помещение еще большим количеством пара. Лишь после того, как ванна набралась больше, чем на половину, Радис залез в неё. Сразу же погрузился в воду по самый подбородок, не обращая внимания на прохладу. Мысли продолжали путаться, вызывая тупую боль в лобной области. Напряженные мышцы сводила лёгкая судорога, а сердце медленно билось. Арена послужила не только для того, чтобы подчинить себе жизни и мысли подданных. Она помогла ему понять одну вещь — даже если он лишится силы Вечного, Зверь так и останется с ним. От него нельзя избавиться. Если только лишить самого себя жизни, а этого Радису не хотелось. Ведь сегодня, убивая людей, ломая их кости и вырывая внутренности, упивался происходящим не Зверь, а он. Вечный ликовал, когда тёплая кровь заливала его руки, лицо и одежду. Нет, не так. Радис Терас упивался видом смертей. Ликовал от тёплой крови, пролитой его собственными руками. Сила Вечного помогала ему лишь быстро передвигаться. Зверь не просил крови. Не требовал мяса. Такова плата за силу. За жизнь. За возмездие. Погрузившись с головой в чуть тёплую воду, Радис прикрыл глаза. Тогда в тронной зале он испугался своей сути. Уверял себя, что это всё воздействие силы Вечного. Что это одна из частей договора, о которой он не знал. А сегодня уже был готов смириться со Зверем, что неустанно будет требовать крови, а после целиком завладеет сознанием и телом Радиса. В чем-то это было даже плюсом. Если он всё же решит избавиться от силы Вечного, то сможет поддерживать порядок в стране с помощью своей тёмной сущности. Постепенно в лёгких не осталось воздуха. Но Радис не спешил выныривать. Казалось, словно он чего-то ждёт. Но сам не знал, чего. Внезапно что-то сдавило виски. Тупая боль пронзила голову. Обожгла изнутри лёгкие и грудную клетку. Кольцо на пальце завибрировало, замерцало. Пытаясь сопротивляться ощущениям, он силой заставлял себя сидеть на месте. Вынырнул лишь тогда, когда боль стала совсем невыносимой. Жадно глотая ртом воздух, он огляделся по сторонам и с недовольством заметил, что дверь приоткрыта, хоть он и закрывал её плотно. Решив не придавать этому значения, Радис потянулся за мылом и принялся оттирать тело от грязи, крови и пота. Спустив грязную воду и набрав чистую, он вылил в ванну остатки кипятка, который не успел до конца остыть. Покончив с мытьём, обмотал вокруг бёдер полотенце и покинул купальню. Слуги потом всё уберут. Войдя в спальню, первым делом Радис заметил накрытый стол на двоих. А уже после перевёл взгляд на стоявшего у раскрытого балкона Сатоса. — Я уже начал переживать, что ты решил свести счеты с жизнью таким способом, — ухмыльнулся Шакс, лениво обернувшись к королю Арты. Взглядом оценил стройное тело, довольно улыбнувшись, а после неспешно подошел к накрытому столу. — Не устроила выделенная комната? — поморщился Радис, откинув с плеч мокрые волосы, липнущие к телу. — Те комнаты просторны и прекрасны, но в них нет тебя, — просто ответил брюнет, налив себе горячего вина и пригубив его. — Прости, но на моей постели есть место лишь для меня, — повёл плечами Кровавый Чароит, стянув с бёдер полотенце и небрежно бросив его на пол. — Так что тебе придётся провести эту ночь на полу. — Не дерзи. — И в мыслях не было, — оскалился Вечный, удобно развалившись на кровати. — Я лишь констатировал факт. Хочешь проводить со мной ночи? Тогда спи на полу, как верный пёс. — Твой язык когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку, — устало вздохнул правитель Прайзиса, оставив в покое пустой кубок и медленно приближаясь к сыну. — За твои слова могут ведь и убить. Никогда не думал об этом? — Думал, вот только судьба меня любит, — безмятежно улыбнулся Радис, подпуская к себе любовника. Не стал сопротивляться, когда брюнет навис над ним. Затаил дыхание, когда грубые пальцы погладили по щеке, прошлись по шее, груди и животу. — Раз ты уже один раз умер, значит, судьба тебя не очень-то и жалует, — с хрипотцой прошептал Сатос, легко коснувшись приоткрытых губ отпрыска. — Будь оно так, я бы не стал Вечным, — так же шепотом ответил Радис, чувствуя, как внизу живота зарождается комок возбуждения. — Тут ты в чем-то прав, — согласился с ним Шакс, наклонившись еще ниже и проведя языком за ухом любовника. Наслаждаясь учащенным дыханием короля Арты, Сатос принялся избавляться от всего лишнего. Рубашка и штаны оказались на полу. Туда же отправились ботинки. Не сопротивляясь, Радис сам раздвинул ноги, подставляя зад, чем и воспользовался Владыка Прайзиса. Покрывая поцелуями плечи и шею любовника, мужчина удобно пристроился между раздвинутых ног, проникая в податливое тело. Напряженный член тут же обволокли шелковые мышцы, заставляя Сатоса довольно зарычать. Привычно заведя руки сына над чароитовой головой и придерживая их, он стал двигаться. Вид беспомощного Вечного безумно возбуждал мужчину. Послушно выгибаясь и не сдерживая стонов, Радис прикрыл глаза, принимая в себя толстый член родителя. Двигая бёдрами, чтобы доставить им обоим удовольствие, он не пытался сопротивляться, когда свободная рука смыкалась на шее, сдавливая горло. Вечный не сомневался, что скоро там появится очень заметный синяк, но старался об этом не думать во время секса. Кусая губы чуть ли не до крови, когда Шакс наращивал темп и яростно трахал любовника, Радис с трудом мог контролировать себя. Тело, давно приученное к грубой ласке, покорно отзывалось. Желание плоти затуманивало разум. Притупляло бдительность. Тихо порыкивая в унисон, Сатос то припадал к губам Вечного, то резко отстранялся, больно кусая на последок. Сейчас он жалел о том, что Радис оказался Вечным. Будет жаль убивать такого кровожадного и сильного отпрыска. Жаль терять такую опытную и страстную шлюху, способную утолить его голод. Не сопротивляясь желанию тела, Радис охотно трахался с Владыкой Прайзиса. Вот только целоваться сам особо не лез. Не горел желанием. Но не возражал, когда его рот накрывали чужие уста. Он первым испытал оргазм, даже не прибегнув к помощи рук. Для бывшего работника борделя это обычное дело. Там ты научишься всему, если хочешь хоть немного получать удовольствия от беспорядочного секса за деньги. Сатос кончил после. Обильно, с яростным рыком и привычной стальной хватки, сжимающей горло любовника. Тяжело дыша, Радис прикрыл глаза, облизнув пересохшие губы. — Хороший мальчик, — похвалил его Шакс, потрепав по щеке. Лениво приоткрыв глаза, Вечный сфокусировал взгляд на брюнете. Расширил глаза, когда заметил стремительно опускающуюся руку с чем-то. Дёрнулся и захрипел, когда горло пронзила острая боль, а рот заполонила кровь. — Не бойся, для тебя это не смертельно, — ухмыльнулся Шакс, наблюдая, как отчаянно пытается вырваться из захвата Радис, суча ногами и гневно полыхая рубинами глаз. — Ублюдок! — сдавленно прохрипел Кровавый Чароит. Зашипел, когда в рану в боку вонзился черный клинок ксифоса, наполняя организм ядом. — Я лишь делаю то, зачем пришел, сыночек, — цедит сквозь зубы Сатос. Дождавшись, когда яд начнёт действовать, ломая тело Радиса от боли, он вытащил из горла окровавленный янтарный клинок. Не боясь, что король Арты попробует подняться с кровати, мужчина вышел на балкон, положив клинок на пол. Вернувшись обратно в спальню, запер двери и задумчиво посмотрел на Вечного. Вытащив из бока Жало, он поднялся с кровати. К горлу подступила тошнота. — Ублюдок, — прошипел Радис. — Чего же не добьёшь меня, тварь? Или струсил? — Я не собираюсь тебя убивать, — нахмурился Сатос. Не заметив, когда Вечный оказался рядом с ним, он успел лишь удивлённо ахнуть. — Прости, но подобного сказать не могу, — с лукавой улыбкой потянул Радис, когда Жало погрузилось в сердце Владыки Прайзиса. — Радис? — только и успел прошептать Шакс, прежде чем Вечный перегрыз ему горло зубами. Обмякшее тело рухнуло к его ногам, позволяя, наконец, обратить внимание на собственные раны. Потрогав рану в шее, которая уже начала затягиваться, Радис перевёл взгляд на повреждённый бок. Яд, распространяясь по организму, пока причинял слабую боль. Но скоро это изменится. Отставив Жало в сторону, он сел за стол, припав к кувшину с остывшим вином, и с безумным блеском смотрел на труп родителя. — Прости, что так сразу убил, — повёл плечами Радис, наслаждаясь вкусом вина, притупляющим привкус крови во рту. — Я планировал сначала с тобой поиграть. Даже сделать своим рабом мечтал, но ты сам всё испортил. Ранил меня в шею. Глупое решение. Теперь видишь, к чему оно привело? Труп не отвечал. Лёжа на правом боку, истекая кровью, Сатос смотрел стеклянными глазами перед собой. Несомненно, он не ожидал, что так быстро его жизнь закончится. Но об этом нужно было побеспокоиться заранее, прежде чем затеять игру с Вечным. Хмыкнув, Радис отставил пустой кувшин в сторону и тут же скрючился от боли, пронзившей всё тело. Тихо рыча, он зажал рот рукой, бросившись в купальню. Нависнув над ванной, он вставил два пальца в рот, пытаясь спровоцировать рвоту. Нужно было избавиться от яда как можно скорее. Следом за болью пришла усталость. Мышцы свело судорогой. Рана в боку начала температурить, а янтарное кольцо на пальце завибрировало, пытаясь блокировать силу Вечного. — Проклятая хрень! — выругался Радис, ударив рукой об стену. Сперва нужно избавиться от кольца, и только потом можно будет очистить организм от яда. Метнув взгляд на злосчастный янтарь, мужчина гневно зарычал. Боль сбила с ног, заставила упасть на пол, свернуться в позе эмбриона. — Стража! — сквозь приступ боли и слабости позвал Вечный, пытаясь подняться. — Стража! Четверо мужчин через пару минут ворвались в купальню, испуганно и удивлённо посмотрели на обнаженного короля, мечущегося в приступе боли на полу. — Немедленно… — с трудом говорил Радис, борясь с желанием расплакаться. — Приведите ко мне медика. Живо! — Слушаемся, повелитель, — промямлил под нос самый молодой из четверых. Замерев на пороге купальни, он обернулся, заметно побледнев. — Мой повелитель, а что делать с телом в ваших покоях? — Медика приведи, сука! — в ярости закричал Вечный, зло сверкнув глазами. — Немедленно, пока ты следующим не стал! Испугавшись не на шутку, стражник немедленно испарился. Он знает, что Кровавый Чароит не шутит. Обязательно исполнит своё обещание, если его разгневать. Но Радису сейчас было не до них. От невыносимой боли темнело в глазах. Во рту появился ощутимый привкус крови, смешанный с горьким ядом. Тело ломило. Мышцы выворачивало. Что-то обожгло изнутри грудную клетку. Кольцо ярко мерцало, впиваясь своими игольчатыми нитями в нервные окончания и только усугубляя положение. Силы Вечного пытались избавиться от яда в организме, но ненавистный янтарь не позволял этого сделать. С трудом приняв сидячее положение, Радис засунул безымянный палец левой руки в рот, впиваясь в него зубами. Единственный способ снять кольцо — откусить палец. Тихо рыча от злости и боли, он изо всех сил сжал челюсть. Из глаз брызнули злые слёзы. В рот и по подбородку потекла кровь. Раздался хруст. Оглушающий. Заставляющий сердце пропустить удар. Еще немного усилий. Совсем немного и палец с кольцом отделяется от руки. Из раны хлещет кровь, но Радис не обращает на это внимания. Игольчатые нити, переставшие зависеть от янтаря, тут же потемнели, стали мягкими. Спешно вырвав их из руки, морщась от неприятного ощущения, Вечный принялся за откушенный палец. Снял с него кольцо, отбросив ненавистный янтарь в угол купальни. Прижавшись спиной к холодной стене и тяжело дыша, он прикрыл глаза. Направив силу для излечения тела, Радис попытался расслабиться. Тошнота подступила к горлу внезапно. Его резко начало рвать кровью и черной зловонной жижей. Именно в этот момент в купальню вошел медик, да так и застыл на пороге, с ужасом наблюдая за терзаниями чароитового короля. Пока Радиса рвало, медик не смел даже близко подойти. Ждал, когда всё закончится. А сам Вечный на него внимания и не обращал. Когда последние капли яда покинули организм Радиса, невыносимая усталость разлилась по телу. В висках пульсировала кровь, голову терзала тупая боль. Медленно поднявшись с пола, залитого кровью и черной зловонной жижей, он медленно обернулся к медику. Бледному, напуганному и напряженному, готовому сорваться с места и бежать прочь. — Пришей обратно, — спокойно приказал Вечный, кинув несчастному откушенный палец и направившись к кровати. Ноги подкашивались. — Но п-повелитель, — забормотал напуганный медик, огромными от страха глазами глядя на часть плоти короля Арты. — Нет гарантий, что он приживётся обратно. — Твоё дело пришить его на место, — строго посмотрел на него Кровавый Чароит, устало опустившись на край кровати и отставив руку так, чтобы кровь капала на пол, не запачкав простыни. — Остальное я всё сделаю сам. И смотри, если плохо выполнишь свою работу, я живьём сдеру с тебя шкуру и повешу её на стену в тронной зале. Понял? — Д-да, мой повелитель, — сжался медик, кинувшись выполнять приказ. Бросив взгляд на труп Сатоса у дверей балкона, несчастный вскрикнул. Но ничего не сказал. Занялся своим делом. Отрешенно глядя в сторону, Радис не обращал внимания на медика, что-то причитающего, бормочущего себе под нос. Последние дни выдались слишком насыщенными на события. Особенно последние два. Бросив взгляд на Шакса, Радис пытался понять, что он испытывает к этому человеку. По крови они родственники. Сын и отец, никогда не знавшие друг друга. Но Вечный не испытывал к Высшему никаких чувств. Сатос навсегда для Радиса останется чужим. Просто очередной любовник. Очередной враг, который недооценил Кровавого Чароита и был убит. Бытует мнение, что Высших трудно убить. Во всяком случае, обычному человеку. Но черный клинок Вечного способен отнять жизнь любого, будь то простой смертный, Высший или же Первый. Смерть всегда будет стоять над всеми живыми существами. — Я закончил, мой повелитель, — тихо сообщил медик, отступив назад. Его голос вывел Вечного из раздумий. Оценив работу, Радис одобрительно кивнул. Палец был хорошо пришит к руке. Ровно. Через пару дней сила Вечного всё исправит, и палец срастётся с рукой, будто ничего и не было. — Можешь просить всё, что пожелаешь, — так же холодно позволил Кровавый Чароит. — А можно? — не поверил своим ушам медик. — Да, — равнодушный утвердительный ответ. — Тогда позвольте мне стать вашим лекарем, мой повелитель, — упав в ноги и уткнувшись лицом в пол, дрожащим голосом попросил медик. — У меня нет большего желания, чем служить вам. — Только это? — в голосе короля послышались нотки удивления. — Больше я ни о чем не прошу, мой повелитель, — словно в бреду, страстно бормотал несчастный, будто перед ним был не просто правитель, а кто-то из Первых. — Я ваш покорный раб, отдающий свою жизнь, тело и душу в ваши руки. — Как тебя зовут, раб? — брезгливо поморщился Радис. Он не любил слабых существ. Однако в данной ситуации медик правильно себя вёл. Трепетал перед своим правителем, проявляя уважение. — Элоси, мой повелитель, — тут же ответил он. — Я из Брумора. — Брумора? — задумчиво протянул Вечный, вновь осмотрев работу Элоси. — И как ты оказался здесь? — Мой отец, некогда бывший воин, продал меня работорговцам, чтобы расплатиться с долгами, — голос бруморца надломился. Видно, вспоминать о своём прошлом ему больно. — На невольничьем рынке меня купили люди покойного Ленамора. Так я стал рабом во дворце. После нескольких лет тяжелой работы о моих навыках узнал покойный Карифар Тарис. Я стал медиком. Лечил стражников, рабов, обитателей гарема. — Если хоть раз разочаруешь меня, то снова станешь рабом, — перебил его Радис. В изумлении Элоси поднял голову, ошарашено уставившись на короля. И лишь через полминуты понял смысл слов. — Я вас не подведу, мой повелитель! — принялся целовать босые ноги правителя главный лекарь. — Благодарю вас за милость, благодарю. — Будешь уходить, вели слугам притащить их ленивые задницы и отмыть здесь всё, — снова перебил его Вечный, встав с кровати и накинув на плечи багровый халат.***
Сделав глоток душистой браги, женщина довольно улыбнулась. — Вели своим людям прекратить поиски Аморета, — сказала она, обратившись к Владыке Севера. — Ты уверена, что это необходимо? — вопросительно вскинул бровь Бйортир, повернувшись к ней лицом. — То есть, ты простила его? — Драконы никогда не прощают тех, кто хоть раз причинил им боль, — кривила губы Ливири, сверкнув зеленью глаз. — Тогда почему? — Потому что в этом больше нет необходимости, — ответила драконица. Улыбнувшись своим мыслям, она провела кончиком указательного пальца по краям чаши. — Всё же, сколько не заглядывай в будущее, а никогда не узнаешь, что готовит тебе судьба. То ли жестокая шутка Первых, то ли игра высших сил, где мы все пешки на шахматной доске этого мира? — Ты что-то видела, — умозаключил Брест, подсев поближе к ней. — Расскажи мне, Ливири. Что ты видела? — Много интересного, — с довольной улыбкой пропела драконица, пригубив брагу. — Прости, но я не могу рассказать тебе об этом. Так велели высшие силы. Она запретили мне распространяться о видениях. Могу сказать лишь то, что рано или поздно мы все получим по заслугам. Мёртвое к мёртвым, а живое к живым. — Что это значит? — Понятия не имею, — нагло врала Ливири. Не говоря больше ни слова, она закусила нижнюю губу. Судьба снова открыла перед ней не только завесу будущего, но и настоящего. В своём видении царица Роквуда видела своего сына. Побитого, в кандалах. Это больше не её Аморет. У народа Ливири есть поверье, что если дракон теряет память, то заново перерождается. Потеряв память и отпустив прошлое, он проживает новую жизнь, как совершенно другая личность. Нет больше Аморета Элдурвела Элдри, урождённого принца и наследника трона Роквуда. Есть лишь безымянный мальчишка, которому выпала далеко не самая завидная судьба. К сожалению Ливири видела лишь часть того, что ожидает её сына. Рабство. Конечно, сердце матери ныло, разрывалось от боли, пусть она и не показывала вида. Но за свою глупость Аморет должен понести наказание. И Судьба сама вынесла ему вердикт. Но это не единственная судьба, которую видела драконица. Было и кое-что другое. Как правило невозможно увидеть судьбу Первого или Вечного, но в этот раз ей удалось. Размыто, не связно, но всё же удалось. И до чего же символично. Женщина видела чароит, утопающий в крови. Его окружает тёмная аура, но вскоре она развеивается. Камень трескается и из него появляется черная жидкость, очень похожая на смолу, затапливающая чароит. А потом перед глазами молниеносно проносятся картинки из будущего. Море крови. Много смертей. Кучи трупов. Трон, возведённый из костей на останках человеческих тел и черная тварь с рубиновыми глазами, довольно скалящая клыки. «До чего же забавно, — хмыкнула Ливири. — Мы сами создали тварь, которая утопит мир в крови». Накрыв руку Бйортира своей ладонью, женщина грустно улыбнулась. — Что-то не так? — сразу почувствовал не ладное правитель Ривенгура. — Всё хорошо, — снова соврала драконица. Ни под каким предлогом она не скажет ему страшную правду, потому что так приказала судьба. Вновь придётся врать и отводить взгляд, а потом сожалеть, когда всё свершится.***
Его разбудил детский плач. Протяжный, надрывный и раздражающий. Не прекращающийся не на минуту. Поначалу Радису показалось, что он ослышался, но пролежав несколько минут с открытыми глазами понял, что это настоящий плач. И его источник был на балконе. Посмотрев на сумерки за окном, мужчина закутался в халат и неохотно открыл дверцу балкона. После убийства Сатоса он не пользовался им. Вечно занятой государственными делами, а так же готовящийся к встрече войск из Прайзиса, Вечный совсем позабыл про янтарное лезвие, которое Шакс зачем-то вынес на балкон. Выйдя в ночную прохладу, Радис замер на месте, вопросительно вскинув бровь. На балконе находилось странное существо. Серо-зелёная кожа, волосы цвета весенней зелени с цветами и торчащими из них веточками, мягко колыхал ветерок. Почувствовав взгляд, существо обернулось, сверкнув ярко-зелёными радужками на оливковом белке. Маленькие алые губки, подобно лепесткам роз, растянулись в нежной улыбке. Судя по всему, оно было женского пола. Юное и подтянутое тело ничто не прикрывало, что позволяло рассмотреть дивную девушку во всех подробностях. И только в самую последнюю очередь Радис обратил внимание на младенца, что она прижимала к себе. «Как? — едва не сорвалось с его губ. — Откуда это? Что тут вообще происходит?» — Приветствую тебя, Вечный, — песней листьев и травы прошуршал тихий голосок странной девушки. Она медленно приблизилась к нему. — Когда мы одобряли выбор Смерти и Вечности, помнится, ты был совсем еще неопытным. А теперь ты способен управлять своими силами. Полагаю, что нам есть чем гордиться, ведь не каждый Вечный готов смириться со своим Зверем и запереть своё сердце на черный замок. — Что привело вас? — почтительно заговорил Радис, поняв, кто стоит перед ним. Первые имеют манию постоянно менять обличие в зависимости от настроения. Не удивительно, что он не признал в этом прекрасном и нежном существе Первую Земли и Жизни. — Долг, — ответила она, мило улыбнувшись. — Первый Огня и Крови обещал это Сатосу Шакса. И, как я понимаю, теперь это переходит под твою ответственность. Говоря это, она протянула ему младенца, который тут же начал плакать. — Это, должно быть, шутка? — С надеждой в голосе спросил Вечный, отступив на шаг назад. — Увы, но нет, — пожала плечиками древняя сущность. — Это должно принадлежать Сатосу Шаксу. Но раз он мёртв, то переходит к тебе, как к единственному оставшемуся в живых родителю. — Что?! Какому еще родителю? Здесь какая-то ошибка! — Никакой ошибки быть не может, — за спиной Радиса прошипел мужской голос. Обернувшись, Вечный с недовольством посмотрел на Первого Крови и Огня. Этот никогда не меняет обличие, что всегда позволяло его узнать. Но ему здесь не были рады. Радис не испытывал симпатии к тому, кто все «смотрины» смотрел на принца Арты, как на кусок дерьма с отвращением. И с тех пор этот взгляд нисколько не изменился. — Это дитя было рождено из твоей крови и клинка Сатоса, — продолжил объяснять Первый, глядя на Вечного, как на неразумное существо. — Мой сын давно мечтал о сильном наследнике, и я исполнил его желание. Жаль, что он умер. Но в этом его вина. Исполни он то, что должен был, то остался бы в живых. — Но мне это не нужно, — стал отпираться Радис. Он впервые слышал про такой странный способ зачатия и рождения ребёнка. И признаться даже его это пугало. Оказывается даже из крови может возникнуть новая жизнь, достаточно лишь Первым пожелать того. — Ты примешь дитя, если хочешь жить! — прорычал Первый, приставив к груди короля Арты черный клинок. Жало плотно соприкасалось с телом, вызывая у Кровавого Чароита не самые лучшие ощущения и воспоминания. — Брат, прошу тебя, — попыталась вмешаться сущность земли и жизни, прижав к груди плачущее дитя. — Мы пришли сюда не уговаривать тебя! — повысил голос Первый, наклонившись к лицу Вечного. — Тебя никто не заставляет любить это дитя. Делай с ней всё, что пожелаешь, но не смей убивать. Под твоим попечительством она будет находиться десять лет. Не такой-то уж и большой срок для того, кто тридцать лет собирал души для приобретения полноправного статуса Вечного. — А что потом? — Радис старался говорить спокойно, с трудом скрывая своё недовольство. Он терпеть не мог, когда его заставляли делать что-то против воли. А сейчас был именно тот самый случай. — Потом она станет одной из нас, — ответила Первая Земли и Жизни, укачивая младенца. — Тебе выпала большая честь вырастить и воспитать Первую. — Да, но что я получу взамен? — поморщился Вечный, когда остриё Жала больно кольнуло в грудь. — Жизнь, — грубо ответил покровитель кровожадных воинов. — И кое-что еще. Думаю, что наше предложение тебе понравится. Как ты сам заметил, иногда Зверь вырывается наружу. Рано или поздно может статься так, что он полностью захватит тебя. Только представь, тебе придётся влачить своё жалкое существование в образе неразумной черной твари, которая будет пригодна лишь для бессмысленных убийств. Мы же можем сделать так, что этого никогда не случится. Ты потеряешь своего Зверя. — Звучит заманчиво, — облизнул пересохшие губы правитель Арты. — Но это еще не всё, — поспешил разрушить его радость Первый. — Ты отправишься в Прайзис. Займёшь трон. Будешь править там до тех пор, пока не придёт время для правления нашей Первой. Правда, есть еще кое-что. — Что? — В ночь, когда на небе взойдёт Кровавая луна, ты призовёшь нас всех, дабы мы лишили тебя статуса Вечного. Ты лишишься своих сил. Арта останется за тобой. Не переживай, пусть мы и лишим тебя сил и Зверя, твои истинные кровожадность и жестокость помогут тебе удержаться на троне этого государства ровно столько, сколь пожелаешь. Скажи «спасибо», что мы отказались от мысли убивать тебя, Кровавый Чароит, Радис Терас. — Не убей ты Сатоса Шакса, то он бы тогда убил тебя, — с улыбкой пропела Первая, протягивая Вечному плачущее дитя. — Так ты принимаешь наши условия, Радис Терас? — нетерпеливо спросил Первый Крови и Огня, намериваясь пронзить сердце Вечного в случае отрицательного ответа. — Принимаю, — устало отвечает чароитовый король, беря на руки ребёнка. — Отлично, — довольно улыбается кровавая сущность, выронив из рук ксифос и исчезнув. Первая Земли и Жизни тоже исчезла, не оставив после себя ни следа своего присутствия. Подняв Жало с пола, Радис вернулся в спальню и брезгливо посмотрел на маленькое орущее существо, которое успела посинеть от своих надрывных криков. Первые сами позволили ему делать с дочерью Сатоса всё, что угодно, только не убивать её. И он решил этим воспользоваться. До тех пор, пока это мелкое существо не станет более-менее разумной, Вечный не желает видеть её рядом с собой. — Стража! — попытался перекричать он мелкое существо, что не переставало надрываться. Но к его удивлению кто-то из стражников всё же услышал его, просунув сонную физиономию в покои. — Чего изволите, повелитель? — с трудом подавил зевоту он, окончательно проснувшись, когда заметил на руках короля ребёнка. — Найди среди рабов того, кто сможет позаботиться об этом существе, — приказал Радис, на вытянутых руках держа дочку Сатоса. — И поскорее, иначе шкуру спущу прилюдно. — Как прикажите, повелитель! — тут же кинулся выполнять приказ стражник, исчезнув за дверью. Недовольно хмурясь, Вечный с отвращением и раздражением посмотрел на плачущую девочку. «Вот же угораздило!» — про себя ругался он. Чтобы там не говорили Первые, но себя он не считал родителем этой орущей дряни. Даже если в них течет одна и та же кровь, а она несомненно одна, ведь они оба являются наследием почившего Владыки Прайзиса.