Может быть, пленили разум твой. Марионеткой теперь ты стал во власти чужой! Обрежу я все нити, за мной иди! Я расправлю твои крылья, со мной лети! Стать собой самим вновь тебе я помогу, Хватит нам обид, я твой самый близкий друг! Ника Ленина — Последний серафим (1 оппенинг)
Откинувшись на мягкое сиденье, Бйортир бросил критический взгляд на сына. Вагир мрачно смотрел в окно и без интереса рассматривал людей и дома Прайзиса. Цепи, сковывающие руки и ноги, тихо позвякивали в такт движениям Атрида. И каждый раз это напрягало стражников, что сидели рядом с ним, держа руки на оружии. Бйортир не был до сих пор уверен в правильности своего решения, вознамерившись взять в поездку с собой сына. Однако оставь он Вагира в Ривенгуре, то неизвестно чем бы всё это закончилось. Атрид мог бы выбраться на свободу и снова захватить трон северной страны. А подобного Бйортиру вновь не хотелось переживать. Заодно, подобное решение резко уменьшало шансы на поднятие бунта Донаром, ведь его любимый отец теперь постоянно находится под присмотром Владыки Севера. И если Атрид младший совершит хоть одну ошибку, то станет свидетелем гибели своего отца. — Ты ведь помнишь, как должен себя вести? — решил еще раз напомнить Бйортир своему сыну. — Знай, что мои люди ежечасно окружают Донара, и если ты совершишь ошибку, то тогда… — Можно было бы и не напоминать, — фыркнул Атрид, поморщившись. — Я об этом не забываю ни на минуту. Благодаря тебе. — Ты сам не оставил мне выбора, сын, — с укором сказал Владыка Севера, не обращая внимания на единственный лаймовый глаз, что смотрел на него с ненавистью. Карету слегка тряхнуло. Жители Прайзиса быстро расступались, пропуская чужаков к Запретному городу. Карету правителя Ривенгура сопровождало, по меньшей мере, около четырёх десятков конных и шестьдесят пеших воинов, готовых умереть за своего короля. Помимо этого ривенгурцев сопровождали гвардейцы Прайзиса, среди которых наблюдались несколько воинов из Арты. О своём визите Бйортир сообщил в самый последний момент. Тогда, когда их корабли подплывали к портовым городам. Это было сделано специально, чтобы мрачный и жестокий правитель Прайзиса не посмел сделать всё возможное, чтобы не пустить Владыку Севера на свои земли. Хмыкнув про себя, Бйортир принялся терпеливо дожидаться, когда они подъедут к дворцу. Ему просто не терпелось увидеть Радиса. И дело не только в том, что он скучал по бывшему фавориту, но еще и хотел рассказать о способе, как избавиться от безумия, что захватило разум Тераса с приходом сил Вечного. Карету снова тряхнуло. Цепи узника звякнули, заставив стражников невольно напрячься, а Бреста бросить быстрый взгляд на сына. Вагир старался сидеть неподвижно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Проезжая мимо главной площади, Бйортир выглянул в окно. Изумлённо посмотрев на залитые кровью эшафот и асфальт вокруг него, мужчина невольно сжал кулаки. Он был достаточно наслышан о тех зверствах, что Радис устраивал сначала в Арте, а теперь еще и в Прайзисе. Но не думал, что всё настолько серьёзно. — Разочаровал тебя твой обожаемый Чароит, — заметил Вагир, с трудом сдерживая ликование в голосе. — Ты ожидал от него мудрых решений, а он лишь уподобился своим родственникам. — Спасибо, что сообщил мне о таких очевидных вещах, — процедил сквозь стиснутые зубы Брест. Он не только зол, но и разочарован. Бйортир действительно надеялся, что Радис, заняв трон, не повторит ошибок своих предшественников; что будет править мудро и справедливо. Но вышло всё наоборот. Не получив возможности вдоволь посокрушаться над столь неприятным фактом, мужчина вопросительно вскинул бровь, когда карета остановилась. Гвардеец открыл дверцу, позволяя важным гостям выйти наружу. Стражники и Вагир вышли первыми. Бйортир покинул карету последним. Оглядевшись по сторонам и обнаружив не меньше сотни вооруженных до зубов гвардейцев, что с подозрением косились на чужаков, Брест обратил внимание на отсутствие правителя Прайзиса. «Либо кто-то настолько возгордился, что ему нет дела до старого друга, либо же кто-то сильно занят», — мрачно размышлял северянин, оглядев большой дворец, возвышающийся на четыре этажа над землёй. Едва Бйортир двинулся с места, по ступеням дворца к нему спешно сбежал Ариф Дириос, главнокомандующий артовскими войсками и преданный воин Кровавого Чароита. — Рады вас приветствовать в Прайзисе! — в почтительном поклоне склонился артовец. — Надеемся, что путь до нас выдался не сильно утомительным? — Где Радис? — поинтересовался Брест, недовольно хмурясь. — Владыка несколько дней подавлял мятеж в портовых городах, — поспешил ответить Ариф. — Вернулся только вчера и до сих пор отдыхает. — Да, сон, несомненно, важнее старых друзей, — зло прошипел северянин, решительно направившись во дворец. Он уже представлял, как ворвётся в царские покои и выбьет всю напыщенную величавость из возгордившегося Радиса. — Подождите, Бйортир Брест! — попытался его остановить Ариф, встав на пути. — Владыка приказал никому его не беспокоить. — Вот и исполняйте его приказ, — недобро хмыкнув, Бйортир решительно поднялся на третий этаж, где по идее должны были располагаться царские комнаты. Пройдя прямо по коридору и не заметив у дверей стражников, северянин открыл их с ноги, вихрем ворвавшись в комнаты. Если Бйортир рассчитывал таким образом оборвать сон правителя Прайзиса, то он сильно просчитался. Застыв на месте, он тупо смотрел на спину мужчины, который нависал над Радисом. — Молись, чтобы я тебя сейчас не убил, ничтожное отродье! — недовольно буркнул чароитовый король, выглянув из-за плеча своего любовника и удивлённо округлив глаза, когда увидел вместо одного из своих подданных Владыку Севера. — Бйорт? Тебя стучаться не учили?! — Зато теперь я знаю, что гостеприимство для тебя стоит далеко не на первом месте, — недовольно фыркнул Брест, скрестив руки на груди. В его душе начал зарождаться колючий комок ревности. — Обижаешься, что я не выбежал тебя встречать, как преданная собачка? — огрызнулся Радис, довольно грубо оттолкнув от себя любовника и встав с кровати. Плечи и шею Кровавого Чароита покрывали яркие засосы и следы от укусов. Стиснув зубы, Брест перевёл гневный взгляд на персиковолосого мужчину с телосложением воина. Тот в свою очередь, метал злые молнии, своими серо-зелёными глазами, раздраженно одеваясь. Еще бы он не злился на северянина, ведь тот прервал его в самый неподходящий момент. — Лукарам, ты свободен, — холодно сказал Радис, поправив ворот багровой шелковой рубашки. — Сообщи Далату, что как минимум на неделю, вы мне не понадобитесь. — Как вам будет угодно, Владыка, — недовольно пробурчал Лукарам, поспешив удалиться. Стороной обойдя грозного северного правителя, он вышел в коридор, закрыв за собой двери. — Вижу, ты здесь неплохо устроился, — с трудом скрывая недовольство, проворчал Бйортир, оглядев просторные комнаты бывшего наложника. — Правишь в своё удовольствие. Калечишь народ. Подставляешь задницу… — А, по-твоему, я должен был хранить всё это время тебе верность и строить из себя целомудренного? — вопросительно вскинул бровь Радис, закончив с одеждой и надев на голову корону. — Убавь свою ревность. Это выглядит, как минимум глупо и совсем не смешно. — Кто сказал, что я ревную? — не убедительно прыснул северянин, подойдя ближе к чароитовому королю. — Я лишь констатировал факт. — Я тоже, — дерзко улыбнулся Радис, внезапно поддавшись вперёд и обняв старого друга за плечи. Опешивший от такой неожиданности, Бйортир обнял правителя Прайзиса в ответ. Родной и манящий аромат крыжовника и мяты ударил в ноздри, заставляя сердце северянина сладко заныть. Несмотря на то, что со дня их последней встречи прошел всего год, Брест сильно скучал по своему Чароиту. — Мои подданные не попытались тебя растерзать по дороге сюда? — с лукавой улыбкой поинтересовался Радис, отстранившись от северянина. — А то они чужаков не очень жалуют. — Как же они тебя на трон пустили? — вопросил Брест, хоть и знал ответ. — Легко и просто, — не стал вдаваться в подробности Радис, отмахнувшись. — Правда, временами они забывают о своём месте и пытаются поднять восстание. — Я даже догадываюсь, как ты их усмиряешь, — недовольно фыркнул северянин, вспоминая развешанные на улицах детские трупы. — Твои познания о моём правлении удивляют, — сурово сверкнул глазами Радис, вложив в ножны на поясе Жало. — Признайся. В Прайзисе находятся твои шпионы? — Просто молва о твоих деяниях распространяется по всему Гитонтеону. Жестокие казни, бессмысленные убийства, угнетения и тирания. Разве таким должен быть король? Мне казалось, что после всего пережитого ты постараешься сделать так, чтобы никто и никогда не испытал того, через что пришлось пройти тебе. — Бйорт, прошу, — холодно прервал его чароитовый король, выходя в коридор, — избавь меня от нравоучений. Своих наследников будешь учить тонкостям «мудрого и справедливого» правления. Сейчас ты находишься на моей земле. И тебе ничего не остаётся, как подчиниться тем порядкам и законам, которые я здесь установил. Если что-то не нравится, то можешь проваливать в Ривенгур. Так уж и быть, я отпускаю тебя целым и невредимым. — До чего же ты «великодушен» ко мне, — съязвил Бйортир, проследовав за ним. — Так зачем явился? — полюбопытствовал Радис, не веря, что северянину просто захотелось повидаться с ним по старой дружбе. — С кем-то из соседей назревает война и тебе нужна моя помощь? — Просто решил проведать моего наложника, — нарочно выделив два последних слова, Брест с довольной улыбкой наблюдал, как переменился в лице возмущенный такой наглостью южанин. Однако Радис промолчал на этот раз, лишь недовольно поморщившись, словно съел что-то кислое. Неспешно спустившись по лестницам на первый этаж и войдя в тронную залу, где находились ривенгурцы, Владыка Прайзиса удивлённо вскинул бровь, увидев в кандалах Вагира. — Жизнь ничему тебя не учит, ведь так? — хмыкнул чароитовый король, обращаясь к Бресту. — Снова держишь слишком близко к себе того, кто уже не единожды умудрился тебя предать. Поосторожней играй с огнём, Бйорт. — Он больше не представляет никакой угрозы, — с уверенностью отмахнулся правитель Ривенгура. — Предыдущие опыты твердят об обратном, — скрестив руки на груди, Радис подошел ближе к Атриду, окинув его мрачным взглядом. Мужчина надеялся, что свергнутый Король висельников давно стал кормом для крыс в темнице. Но на деле всё иначе. По Атриду и не скажешь, что он находится в заточении. Если, конечно же, не обращать внимания на кандалы. Вагир не был похож на оголодавшего и измученного тяготами тюремной жизни узника. Радис жалел лишь о том, что так и не сумел добраться до Атрида, когда была возможность. Уж он бы постарался, чтобы тому жизнь мёдом не показалась. — Однако, — криво усмехнулся Вагир, закончив рассматривать южанина. — Кто бы мог подумать, что жалкая шлюха добьётся таких высот. Признайся, Радис. С кем из Первых ты трахался, чтобы воскреснуть, а после занять трон? Сжав от злости кулак и обратив внимание на шепот, пронесшийся по толпе гвардейцев, Кровавый Чароит резко выхватил из ножен Жало, но нанёс удар не остриём, а именно рукоятью. Не ожидавший такого Вагир, пошатнулся от удара в челюсть. Рот тут же наполнила кровь от прикушенного языка и пары выбитых зубов. — Ты притащил этого ублюдка мне в качестве подарка, Бйортир Брест? — злобно зашипел Радис, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на Атрида и не прикончить его собственными руками. Но в одно мгновение он переменился в лице, растянув губы в жестокой улыбке. — Или же Вагир теперь исполняет роль твоей подстилки? Последнее заставило напрячься всех присутствующих. Атрид с ненавистью смотрел на Владыку Прайзиса. — Не все люди одинаковы, — спокойно напомнил Бйортир, похлопав бывшего наложника по плечу. — Ты прав, — согласно кивнул Радис, жестом поманив к себе Арифа. — Не всем дано быть сильными во всём. Ариф, пусть рабы подготовят комнаты для наших гостей и накроют стол. — Прикажите подготовить для пира тронную залу? — уточнил Дириос. — В этом нет необходимости, — кивнул каким-то своим мыслям Терас. — Пусть накроют стол на балконе в моих покоях. Я хочу с глазу на глаз отужинать с моим дорогим гостем. И еще, кое-что, Ариф. Далат и Лукарам плохо себя ведут. Считают, что им слишком многое дозволено. Если нашим гостям вдруг захочется кого-то трахнуть, то предлагай этих двоих в первую очередь. — Как вам будет угодно, Владыка, — почтенно поклонившись, Палач кинулся раздавать приказы. Решение Радиса не устраивать пир в тронной зале заставило Бйортира вздохнуть с облегчением. Он не хотел снова стать свидетелем того, как обезумевший от жажды кровопролития Чароит снова примется жестоко убивать людей. — Прогуляемся? — добродушно улыбнулся Владыка Прайзиса, спрятав Жало в ножны. Согласно кивнув, Бйортир отдал своим людям приказ не спускать глаз с Вагира, после чего с радостью последовал в сад за своим бывшим наложником. Неспешно прогуливаясь по увядающему саду, Бйортир рассказывал обо всём, чего не мог знать Радис, находясь за пределами Гитонтеона. В основном новости касались драконов. Ливири приказала прекратить поиски Аморета, заявив, что в этом нет больше необходимости. Но с тех пор беглого драконьего принца никто не видел. Радис слушал об этом без интереса. Ему было всё равно на судьбу отпрыска царицы Роквуда. Точно так же, как и на то, что сына Вагира отослали в Старый дворец, где он теперь проводит свои дни в изгнании. — Я так понимаю, что теперь нет претендентов на трон Ривенгура? — уточнил Радис. — До тех пор, пока я не обзаведусь новым наследником, — ответил Бйортир, оглядев мрачный сад с опавшими пожелтевшими листьями. Зима была практически у самого порога. — И хочется тебе тратить все силы на то, чтобы сначала найти достойную женщину, потом заделать отпрыска, на которого придётся убить много нервов, сил и средств, лишь бы он вырос хоть немного не таким, как твой первенец? И не факт, что он оправдает твоих надежд. Где гарантии, что он не станет хуже Вагира? — Ты же сам прекрасно знаешь, что мы не вечны, — остановившись посреди сада между высокими деревьями, Бйортир повернулся лицом к чароитовому королю. — Когда-нибудь я снова буду вынужден умереть. И, уходя в мир иной, я бы хотел, чтобы моя страна осталась в надёжных руках. — Твои мечты в очередной раз умрут вместе с тобой, — ядовито прыснул Радис. — Но ты ведь не допустишь, чтобы я слишком долго гнил в земле? — недобро улыбнулся Брест, прижав чароитового короля к дереву. Не позволяя ему предпринять попыток к бегству, Бйортир зажал его между стволом и своим телом. Глядя в упрямые рубиновые глаза, которые не утратили дерзкого юношеского огня за время разлуки, северянин наклонился к лицу любимого Чароита. — Спешу тебя обрадовать, что я больше не обладаю такими полномочиями, так что даже не надейся на мою помощь, — лукаво усмехнулся Радис. Поддавшись вперёд, он прошептал ему в самые губы. — Я больше не Вечный, Бйорт. — Правда? — удивился северянин, отпрянув. — По тебе и не скажешь. И когда ты только успел? — Когда взошел на трон Прайзиса, тогда и перестал им быть, — любезно соизволил объяснить Терас. Однако нарастающее в нём желание очутиться во властных объятиях ривенгурца требовало сильно не увлекаться разговорами. — Первые предложили мне весьма выгодные условия, взамен на мой отказ от статуса и силы Вечного. — Только отказ от сил так и не помог тебе избавиться от безумия, — догадался Бйорт. Ливири говорила ему о том, что возможен и такой исход, когда отказываешься от силы, но Зверь остаётся в тебе, продолжая медленно, но верно завладевать твоим разумом. Именно на этот случай она рассказала Бресту о лекарстве, которое должно действовать, как очень сильное успокоительное, подавляющее агрессию, раздражение и вспышки ярости. — Какого такого безумия? — выдавил нервную улыбку Радис, обняв Бйортира за шею и прильнув к нему всем телом. — Или считаешь безумием всё, что есть естественно? Всё не так просто, как кажется, Бйорт. У каждого из нас есть своя истинная сущность. У кого-то она мудрая и справедливая, решающая всё в покое и сдержанности, а у кого-то другого она вспыльчивая и жестокая. Как говорится, что естественно, то безумием не считается. — А кто в Ривенгуре говорил о том, что ему тяжело сдерживать Зверя внутри себя? — продолжал допытывать северянин. Но вместо ответа Радис запечатал ему рот поцелуем. Поддавшись порыву страсти и желания, Бйортир крепко прижал к себе любимого Чароита, беря инициативу в свои руки. Как и прежде аромат крыжовника и мяты дурманил сознание могучего северянина, вынуждая его прижать податливого любовника к стволу дерева и бесстыдно запустить руку ему в штаны, чтобы сжать левую ягодицу. Простонав сквозь поцелуй, Радис всем своим естеством желал, чтобы Бйортир немедленно сорвал с него одежду и жестоко трахнул. Прямо здесь, в саду. И плевать, что потом будут думать рабы и стражники, кои станут невольными свидетелями постыдного поведения своего Владыки. В конце концов, их всех можно будет потом убить. — Признайся, я ведь лучше, чем тот твой любовник? — хрипло прошипел Брест, отстранив от себя Радиса и развернув его лицом к дереву, чтобы удобней было трахнуть. — А ты сначала мне напомни, каков ты в этом деле, чтобы я смог сравнить, — с вызовом ответил ему Кровавый Чароит, слегка прогнувшись в спине и оттопырив зад. Но про себя он отметил, что Бйортир прав. Владыка Севера единственный, кто заставляет его тело мгновенно отзываться на малейшее прикосновение. — Радис, ты всё же шлюха, — злобно оскалился северянин, одной рукой впившись в чароитовые волосы и оттягивая их назад, а другой — приспустив штаны любовника и освободив из тисков тёплой ткани свой затвердевший от желания член. Все попытки Радиса возмутиться прервал стон удовольствия, сорвавшийся с его губ. От грубого и глубокого проникновения, правителя Прайзиса резко кинуло в жар. Обеими руками держась за ствол дерева и кусая губы в кровь, Терас громко стонал от наслаждения. — Теперь вспомнил? — сквозь утробное рычание прошептал ему на ухо Бйортир, не сбавляя темпа. — Я ведь лучше, чем все твои любовники вместе взятые. Ведь лучше? Стоны чароитового короля были ему ответом. Однако это не поубавило гнева, который накрыл сознание северянина вместе со жгучей ревностью. Бйортир всегда стремился делать всё, чтобы только он был единственным обладателем человека или же вещи. Измен он никогда не прощал. И сейчас не собирался прощать подобную выходку со стороны любимого Чароита. Не имеет значения, что судьба раскидала их по разным континентам. Радис будет принадлежать только ему. От любовников чароитового короля он избавится в первую очередь. — Бйорт! — сквозь стоны кричал Радис, содрогаясь в приступе сильного оргазма. Не сбавляя темпа, Брест впился зубами в подставленную шею любовника, прокусывая кожу до крови. В какой-то степени он понимал, почему его любимый Чароит так любит кровь, ведь и сам он находил алые живительные соки бывшего наложника опьяняющими своим божественным вкусом. Вместе с семенем, из Бйортира вышли гнев и ревность. Прижимаясь разгорячённым лбом к похолодевшему плечу короля Прайзиса, северянин переводил дыхание. — До чего же я скучал по тебе, — прошептал он, неохотно отстраняясь от любовника. — Если бы ты только знал, как мне не хватало твоего голоса, тела и запаха. Проклятье, Радис! Ты точно колдун, не иначе. — И снова меня обвиняют в колдовстве, — усмехнулся Чароит, перестав обнимать дерево и поправив одежду. — Это у вас семейная черта? — Кто ж виноват, что ты умеешь очаровывать людские сердца и души, — нежно улыбнулся Бйортир, убрав с лица южанина чароитовую прядь за ухо. — Ты хотел сказать тела? — обольстительно улыбнулся в ответ Радис. — Нет, именно сердца, мой Чароит, — тихо говорил северянин, утопая в рубиновых очах любовника, которые сейчас излучали тепло. — Потому что моё сердце ты уже пленил. — Я уже говорил об этом, и всё же повторюсь. Ты рискуешь многое потерять, поддавшись столь слабому чувству. Забыл, что любовь не только ослепляет, но и отупляет людей? — Всё такой же холодный. А ведь тебя больше не сдерживают цепи договора со Смертью и Вечностью. — Я сам так для себя решил. Еще задолго до становления Вечным… Шум заставил их обоих обернуться. Радис тут же переменился в лице, недовольно сдвинув брови и раздраженно передёрнув плечами. Бйортир равнодушно посмотрел на девочку-рабыню, которая спешно собирала в корзину яблоки. — У тебя совсем нет больше никаких дел, кроме как слоняться без дела?! — не пойми с чего, взбесился Радис, подлетев к девчонке. Сильным ударом он отбросил её в сторону. — Немедленно убирайся и не попадайся мне на глаза, иначе прикажу высечь. — Она же ничего не сделала, — вмешался Бйортир, успев поймать руку любовника, который собирался снова ударить рабыню. — Нечего не за что наказывать рабов. — Тебя забыл спросить в этом вопросе! — возмутился Радис. — Будешь и дальше так поступать, то не миновать тебе нравоучений о правильном правлении, — пригрозил Бйортир, приобняв за плечи раздраженного короля и уводя его обратно во дворец. Поставив корзину с яблоками на стол в кухне, где во всю сновали повара, Циари поспешила в тронную залу. Скула после удара короля сильно болела, и кажется, из треснувшей кожи выступила кровь, но это меньше всего заботило девочку. Куда больше её мысли занимало увиденное в саду, когда она несла корзину с яблоками. О прибытии чужеземных гостей Циари узнала от Ирэнии, и ей было интересно взглянуть на людей с севера. Поэтому она вызвалась собрать и принести яблок, чтобы пройти через тронную залу и, хотя бы краем глаза увидеть гостей. Однако в саду она застала куда более интересную картину. Циари пришла под самый конец страстного соития Радиса и чужака с северных земель Гитонтеона. Нет, её поразило не то, что Владыка стонет под северянином, как последняя шлюха. О пристрастиях Радиса Тераса, прозванного Кровавым Чароитом, не знал, разве что глухой и слепой. Больше всего Циари изумило, даже шокировало то, что король был не только добр к чужаку, но и нежен. И слова северянина о чувствах, которые для большинства людей считаются признаком слабости и недалёкого ума. Поджав губу, Циари потёрла ноющую от боли часть лица. Она никогда не видела, чтобы Радис так кому-то улыбался. Искренне и с нежностью. А взгляд… Глаза короля были полны теплоты, а не холодного презрения или гнева, что он обычно испытывал при взгляде на своих подданных. Девочка поймала себя на мысли, что очень сильно хочет оказаться на месте северянина. Она тоже хочет, чтобы отец смотрел на неё с нежностью и теплотой. В тронной зале было полно народу. Помимо гвардейцев и нескольких рабов, которым раздавал приказы Ариф, там находились северяне. Один из них даже был в кандалах и его охраняли двое стражников. Циари он показался страшным. Одноглазый, с бледной кожей, каштановыми волосами и в дорогой одежде. Взгляд единственного глаза цвета лайма угрюмо блуждал по помещению, ища за что зацепиться. Губы постоянно кривились в недовольстве. Про себя Циари отметила, что этот чужак похож на того, которого она видела в саду. Только этот не так красив и хорош собой, как предыдущий. Вернувшиеся в тронную залу Радис и чужак о чем-то беседовали. С лица Владыки Прайзиса не сходила улыбка, а глаза горели лукавыми огоньками. Он о чем-то рассказывал своему спутнику, иногда посмеиваясь. Заворожено наблюдая за ними, Циари не заметила, как оказалась слишком близко от них. Забыв про свою привычку держать голову опущенной, она во все глаза изучала взглядом статного северянина. И не сразу поняла, что тот разглядывает её в ответ, как и еще несколько чужаков. — Как я посмотрю, ты продолжаешь традиции своих родителей, — нахмурился северянин, заставив Радиса замолчать и недоумённо вскинуть бровь. Мужчина подошел к Циари, склонив голову на бок. — Радис…, а это… Чужак разглядывал девочку и сильно хмурился. Протянув руку, он бережно коснулся сначала её лица, а после волос. — Похоже, что твоя любимая шлюха наставила тебе рога, отец! — истерично рассмеялся одноглазый северянин в кандалах. Его голос заставил Циари вздрогнуть. Перевести взгляд на Радиса и сжаться от страха. Владыка смотрел на неё с небывалой ранее ненавистью и злобой. — Это твоё? — только и смог выдавить из себя правитель северных земель, слегка пошатнувшись, будто ему стало дурно. — Еще не определился, — оскалился Радис. — Ариф! Двадцать ударов плетью ей. Потом кинешь в темницу. Ничего кроме хлеба и воды не давать. — За что, Радис? — опешил от такой жестокости северянин. — Чем она провинилась перед тобой? — Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, лучше научи своего ублюдка держать язык за зубами, — угрожающе прошипел Кровавый Чароит. — Или я сам заставлю его молчать. Только, можешь мне поверить, развлекаться с ним я буду дольше и изощрённей, чем с Ленамором. Ариф! Чего ты ждёшь? Немедленно исполняй приказ, пока я не придумал чего похлеще для неё. Не став дожидаться, когда Палач бросится исполнять приказ короля, Циари сорвалась с места, бросившись в более безопасное место. Ей просто необходимо было где-нибудь спрятаться до тех времён, пока король не будет в хорошем расположении духа. — Вот же трусливая тварь, — зло прыснул ей вслед Радис, сжав кулаки. Его слова эхом зазвучали в голове Циари, заставив девочку остановиться. Позабыв о наказании, которое её ожидает, как только Ариф догонит её, рабыня медленно обернулась. Палач неспешно приближался к ней, а сама Циари была погружена в раздумья. В глубине души она оправдывала поведение и слова отца, по отношению к себе. Он имел полное право так поступать с ней, поднимая руку или повышая голос. Имел право так принижать её, ведь Циари всё это заслужила. Она не оправдывала возложенных на неё надежд. И сейчас, вместо того, чтобы возразить и защитить себя, девчонка сбежала, как последняя трусиха. А ведь только вчера она давала себе обещание, что больше никогда не разочарует Радиса и не промолчит. Обхватив себя руками, Циари с тоской и болью наблюдала, как отец уходит в сопровождении северного правителя. «Он любит и ценит только сильных, — вновь и вновь напоминала себе девочка. — Если отец так добр и любезен с этим чужаком, значит, он сильный. Я должна взять себя в руки, иначе так и буду продолжать быть его позором». Но хоровод неутешительных мыслей Циари прервал Ариф. Палач подошел к ней, положив большую руку на хрупкое плечико и сжав его практически до боли. — Что, пакость, снова выбесила Владыку? — с презрением фыркнул мужчина. — Я не хотела, — честно призналась Циари, поморщившись от боли в плече. Она инстинктивно сжалась, зная, что Ариф обязательно исполнит приказ своего короля. Не зря же Дириоса прозвали «Палачом». Когда в его руке оказывалась плеть, то в редких случаях жертва выживала до конца экзекуции. — Радуйся, что он сегодня в хорошем расположении духа и не велел убить тебя, как это обычно бывает, — циановые глаза воина смотрели на неё с пренебрежением. Грубо толкнув Циари в спину, он повёл её в темницу, где обычно наказывали провинившихся рабов. — Пошевеливайся, пакость. Повинуясь тычкам, девочка шла. Поджав губы, она старалась думать о том, что же делают сейчас правители, а не о том, что ожидает её в сырой и мрачной темнице, расположенной под северным крылом дворца. Отпив крепкого неразбавленного вина, Бйортир задумчиво смотрел на Радиса. Владыка Прайзиса был спокоен и с лёгкостью рассказывал о том, как устроен быт этого государства. Краем уха северянин слушал его, но мысли Бреста были совсем о другом. В тронной зале он увидел ту самую маленькую рабыню, которую в саду отругал Радис. И только вблизи северянин смог разглядеть её. Поразительное сходство не только заставило Бйортира изумиться, но и сильно заревновать. — Кстати, если уж мы заговорили о порядках моего государства, — продолжал спокойный разговор Кровавый Чароит, — то можем сводить твоего Вагира в одну из тюрем Прайзиса. Уверен, что это пойдёт ему на пользу. Заодно поймёт, как ты с ним добр и заботлив. — Да, это было бы неплохо, — без уговоров согласился Брест. Как и было приказано, на балкон вынесли стол и накрыли его для двоих. Удобные стулья с мягким сидением и спинками позволяли расслабиться. У входа на балкон стояли рабы, дожидаясь позволения подать остальные блюда, которые приготовили королевские повара. — Раз мы заговорили о тюрьмах, то в том же районе есть неплохие бордели, — как ни в чем не бывало продолжал Радис, с аппетитом уминая жаренную свинину. — Твоим людям они придутся по нраву. Страстные и красивые юноши и девушки помогут им снять напряжение после долгого плаванья. — Что, уже довелось побывать в одном из борделей? — презрительно скривил губы Бйортир, чувствуя, как в нём снова зарождается гнев. «То, что принадлежит мне, может быть только моим». — И как клиентура? Наверное, в «Царских палатах» было лучше? — Я бы тебе рекомендовал следить за языком, — недовольно поморщился Радис. Не ожидал он, что ему напомнят о том далёком прошлом. — Запомни, Бйорт, что я не позволю разговаривать со мной в таком тоне. Даже тебе. — В каком тоне? — отставив от себя кубок с вином, мужчина с отвращением посмотрел на чароитового короля. Вместо всегда желанного и любимого Чароита, он видел грязную шлюху, которую пользовали все, кто только мог. Может быть, это алкоголь так ударил в голову или же ревность совсем затмила глаза и голос разума, но Бйортир просто горел от желания проучить неверного, пусть и бывшего, наложника. — О, знакомый взгляд, — расплылся в паскудной улыбке Радис, положив подбородок на сложенные вместе пальцы рук. — Если мне не изменяет память, то точно так же ты смотрел на меня в тот самый день, когда решил отправить в темницу, а после приказал меня казнить. И в чем же я перед тобой на этот раз провинился, «господин»? — А сам как будто не догадываешься? — зло рычал северянин, сжав кулаки. — Уж прости, что верность свою я не сберёг. Бйорт, мы оба взрослые люди. И у каждого своя личная жизнь. С кем, как и когда я сплю — не твоё дело. Я же к тебе в штаны не лезу. Или ты до сих пор забыл выключить режим «хозяина-собственника»? — Да чтоб тебя огонь пожрал! — вспылил Брест, ударив кулаком по столу. — Разве стал бы я закатывать истерики, если бы дело было только в твоих любовниках? — Ну, тогда просвети меня, из-за чего ты готов меня отправить на костёр на этот раз. — А разве не понятно? Что это за ребёнок? Откуда она взялась? — Ах, ты об этом, — выпрямился на стуле Радис, расслабившись и спокойно потянувшись за бокалом любимого вина. — И чего тебе эта девчонка не даёт покоя? — Какой женщине ты заделал ребёнка? — откровенно бесился Бйортир, еще больше выходя из себя из-за поведения любовника. — Мне казалось, что ты знаешь, что женщин в качестве сексуальных партнёров я не рассматриваю. — Если не от женщины эта девочка, тогда… — не договорив, Брест округлил глаза, шокировано уставившись на южанина. Он судорожно вспоминал все те ночи и дни, что проводил рядом с Радисом и никак не мог припомнить, чтобы у того хоть что-то было не в порядке с телом ниже пояса. — Так вот почему ты так жестоко обошелся с Карифаром. Этот колдун тоже тебя «переделал». И от кого ты понёс? — Что?! — подавился вином Владыка Прайзиса. Теперь настала его очередь округлять глаза. — Не смей нести такой ерунды! Ничего подобного не было. А даже если бы подобное и произошло, то разве стал бы я жертвовать собой ради какого-то выродка? — Это хорошо, что мои догадки оказались лишь догадками, — потихоньку стал успокаиваться северянин. Залпом опустошив кубок, он продолжал буравить друга подозрительным взглядом. — Может, тогда объяснишь, откуда у тебя мог появиться ребёнок? С кем это ты так удачно переспал, что тебе не пришлось рожать? — С кем? — брезгливо поморщился Радис, подперев подбородок кулаком. — С Сатосом. Он прибыл в Арту и собирался меня убить с подачки Первых. Видимо, я чем-то не смог угодить древним сущностям. — И почему Шакс тебя не убил? — осторожно поинтересовался Брест. — О, оказалось, что как наследник я его устраиваю, да и в постели ему понравился, — без стеснения и совершенно спокойно рассказывал чароитовый король. — Я подыгрывал ему во всём. Но лишь для того, чтобы притупить его бдительность, а после сделать своим рабом. Знаешь, иногда возникает навязчивая идея подчинить какого-нибудь сильного и гордого человека, который ни разу не изведал вкуса поражения. — Как я понимаю, твой план провалился? — Да. Этот ублюдок вонзил мне в шею янтарный клинок. Я думал, что он хочет меня убить, а оказалось всё куда интересней, чем могло бы быть. Через шестеро суток ко мне явились Первые с ребёнком. Сказали, что это моё, и я должен о ней заботиться. — Надо поосторожней тебя кусать и царапать, — рассмеялся Бйортир. — Иначе из твоей крови появится целая орава детей. — Еще раз так пошутишь, и я найду способ тебя «переделать», а потом заделаю тебе ублюдка, — с милой улыбкой пообещал Радис. — Прости. Как я понимаю, ты не собираешься признавать девчонку своей. Кстати, а как она так быстро выросла? Я думал, что ты заделал её еще в те времена, когда я был убит. — Циари является избранной. Через девять лет я должен буду отдать ей трон и корону Прайзиса. Помимо этого она станет одной из Первых. Первый пункт связан с тем, что древние сущности обещали Сатосу, что у него будет достойный наследник, который займёт трон после него. — Если она такая особенная, то почему ты сделал из неё рабыню? — Первые завещали мне оставить её в живых, а что с ней будет происходить до десяти лет — это уже никого не волнует. Я лишь делаю то, что считаю нужным. Воспитываю из Циари сильную личность и показываю, какова реальность нашего мира. Ничего криминального. — Понятно всё, — вздохнул северянин, отодвинув от себя тарелку с мясом и тушеными овощами. — Сам большую часть жизни страдал и теперь подобного желаешь другим. Разве это правильно? — А что в этом плохого? — недоумевал Радис, жестом велев рабам заменить основные блюда на десерты. — Чем раньше ты познаешь все горести человеческой жизни, тем скорее воспитаешь в себе сильную личность. Если Циари суждено стать Владычицей Прайзиса и одной из Первых, то она должна быть готова ко всему. Народ этого государства не потерпит на троне слабую и наивную личность. Они тут же растерзают девчонку. Что до Первых, то те тоже ничего хорошего не сделают. Сожрут её и всё. Сейчас Циари еще мала и многого не понимает, продолжая терпеть тычки и побои от других. Но, я надеюсь, что скоро, она научится не только давать сдачу, но и отстаивать своё мнение. — Если ты так переживаешь о её будущем, то почему нельзя воспитывать ребёнка иначе? — Потому что мне не хочется с ней возиться, — честно ответил король Прайзиса, наслаждаясь вкусным яблочным пирогом с корицей. — А теперь, когда твоё любопытство утолено, предлагаю сменить тему. — И ты ничего не испытываешь к своей дочери? — Я не считаю Циари своей дочерью. Она отпрыск Сатоса Шакса. — А похожа она больше на тебя, — продолжал дразнить любовника Бйортир. — Интересно, ты в детстве тоже был такой же милый и наивный? Закатив глаза, Радис предпочёл не реагировать на провокацию, усердней уплетая десерт, который буквально таял во рту. — Кстати, — кашлянув, снова продолжил разговор северянин, — я кое-что выпросил у Ливири. Она уверяла, что это должно помочь в твоём недуге. — Про какой недуг ты говоришь? — злобно сверкнул глазами южанин, сжав в руке вилку и цедя сквозь зубы. — Она передала лекарство, которое поможет тебе обуздать Зверя внутри. Своего рода успокоительное. Надеюсь, что оно сработает. — Спасибо за беспокойство, но я могу прожить и без снадобий от драконицы. — Но ведь один разок не помешает? — сняв с пояса пробный пузырёк с лекарством, приготовленным Ливири, Бйортир вылил пару капель в вино любовника. На случай, если пузырёк быстро закончится, царица Роквуда не поленилась написать рецепт чудодейственного напитка. Недоверчиво посмотрев на северянина, Радис сначала принюхался к вину, которое теперь отдавал горькими травами, а после опустошил чашу, поморщившись от неприятного вкуса. Сам он сомневался, что лекарство действительно подействует, но ради правителя Ривенгурда решил попробовать. Мало ли. Вдруг колдунья не наврала.***
Передав приказ, нюкар тут же удалился за дверь в коридор, чтобы дождаться Рани и сопроводить её в покои Девраджа, который в столь поздний час пожелал видеть свою супругу. Поправив одежду и накинув на плечи тёплую накидку, Имрит взглянула на своего спящего любовника и ласково улыбнулась. Проведя по огненным волосам Ратнарая, женщина осторожно поцеловала его в лоб. Её прекрасного пасанди сморил сон меньше часу назад. И не удивительно, ведь больше суток Рани удерживала красивого северянина рядом с собой, занимаясь с ним страстным сексом. Останавливались они лишь для того, чтобы перевести дух и перекусить. Рани и раньше была жадной до плотских утех, но в этот раз вид обнаженного Ратнарая буквально свёл её с ума. Выйдя в коридор, женщина последовала за нюкаром. Понятия не имея, о чем в столь поздний час желает поговорить с ней муж, Имрит заранее приготовилась к самому страшному. Даже в такой прекрасной для женщин стране, как Месорос, если ты рождена не мужчиной, то всё равно должна принести себя в жертву. Рано или поздно через это проходят все. И Рани боялась, что после долгих лет супружеской жизни муж пожелает, чтобы благоверная подарила ему наследника. Имрит Нилам вышла за Девраджа Месороса Прейнта Мизбана более тысячи лет назад. Сама она была родом из семьи почтенного купца, который был просто помешан на чистоте крови своей семьи. Впрочем, как и его отец, а до него его отец. Шри Нилам знал, что его дочерей, чистокровных месоросок ждёт великое будущее, а потому всегда оберегал их как зеницу ока. После того, как Имрит исполнилось пятьдесят восемь лет, отец объявил о помолвке своей дочери с человеком из Совета. До сих пор Рани не знает, каким образом ей удалось выйти замуж за мужчину из Совета. Возможно, дело было в её красоте, ведь по меркам Месороса Имрит была способна затмить даже иноземных красавиц, которыми так восхищались темнокожие месороские мужчины. А может дело в чистоте крови девушки, ведь испокон веков род Нилам соблюдал чистоту. В браке с первым мужем Рани прожила меньше семидесяти лет, так и не подарив ему детей. Мужа забрала болезнь, которую он подхватил от какой-то портовой шлюхи, коя вела очень разгульный образ жизни. Для многих причина смерти царского чиновника была просто шоком. Ведь как мог мужчина такого статуса променять красавицу-жену на больную проститутку? Имрит тоже не знала, чем провинилась перед мужем, однако не горевала, когда он умер. За годы, прожитые вместе, она так и не смогла к нему привязаться. Они даже разговаривали редко. Еще при его жизни, девушка думала, что нужна была ему только для красоты и удовлетворения своей похоти. Да, в постели сверху зачастую была именно Имрит. И только она ведала, каким развратным может быть на заднюю дырку строгий и вечно угрюмый член Совета. Долго ходить вдовой девушке не пришлось. Прибыв однажды во дворец, чтобы принять соболезнования от самого Девраджа, Имрит так его и не покинула тем днём. Прейнт Мизбан, потомственный Деврадж Месороса, был пленён красотой юной вдовы. Девушка запала ему в самое сердце, заставляя мужчину принять совершенно неожиданное решение. Пробыв вдовой меньше пяти дней, Ирит Нилам стала законной женою Прейнта Мизбана, удостоившись титула Рани. И как оказалось, она была действительно рождена для великих дел. Не желая просиживать юбки целыми днями в своих покоях или же в саду, Имрит заинтересовалась политикой страны. Такое её поведение было одобрено самим Девраджем. Прейнт получал какое-то эстетическое удовольствие, потакая всем прихотям своей супруги. Он прислушивался к её мудрым речам, стал доверять важные государственные дела. Даже позволил в его отсутствие или занятость принимать собственные решения. На данный момент складывалась так, что фактически государством правила именно Имрит, только от лица своего супруга. И никто не был против этого. Даже сам Прейнт иногда признавался, что рад тому, что у него такая образованная и мудрая жена, способная взять многое на себя. Деврадж так любил свою жену, что даже позволил ей иметь собственный гарем. Это было связано с тем, что Прейнт любил больше брать, а не отдаваться кому-то. Имрит была для него прекрасна и желанна в постели, но подставлять свой зад или рот под её член он не собирался. Поэтому, чтобы не обидеть жену, разрешил ей завести гарем с наложниками, которых Рани сможет пользовать. Но как часто бывает, любовь со временем проходит, оставляя лишь привязанность. Вот уже двести лет Прейнт не приходит в покои к жене, предпочитая коротать ночи в компании своих наложниц, каждая из которых, является ценным самоцветом в шкатулке своего хозяина. Имрит не расстраивалась и не ревновала, когда муж в лицо сказал ей, что охладел к Рани и воспылал страстью к рабыне. Она ничего не теряла в этой перемене в их отношениях. Она продолжала править Месоросом, принимая законы и решения от имени мужа. Продолжая следовать за нюкаром по коридору, Рани держалась достойно и величественно. Мысленно приготовившись к разговору с мужем, она старалась упокоить своё бешено стучащее сердце. Сама того не подозревая, Имрит воспылала любовью к Ратнараю, которого ей привёз из Ривенгура муж младшей сестры, промышляющий торговлей, как вещей, так и людей. Её прекрасный огненноволосый пасанди заставлял сердце женщины бешено биться и сжиматься от сладкой боли. И Рани знала, что если потеряет его, то не сможет дальше жить. Поэтому она очень надеялась, что муж заведёт разговор не о том, о чем она подозревает. Остановившись у дверей в покои супруга, Имрит терпеливо ждала, пока нюкар сообщит об её прибытии. — Деврадж ждёт вас, Рани, — быстро вернулся нюкар, склонив голову в почтительном поклоне и пропустив хозяйку. Войдя в просторную залу, женщина повернула налево, неспешно впорхнув в спальню супруга. За двести лет она уже и забыла, как она выглядит. Стены обиты красным деревом и украшены золотом. Пол устлан расшитыми коврами. Огромная двуспальная кровать. Взгляд Имрит остановился на кушетке, на которой удобно расположился муж в компании своей прии. Прия, — как принято в Месоросе называть фавориток из гарема, — была хороша собой и вела себя довольно распущенно в присутствии Рани, игриво улыбаясь хозяину и светя обнаженной грудью. — Рада тебя видеть в добром здравии, Прейнт, — уголком губ улыбнулась Имрит, сложив руки перед собой вместе и бросив убийственный взгляд на наглую девчонку. От этого взгляда прия застыла на месте, попытавшись прикрыть грудь своими длинными тёмно-синими волосами. — Взаимно, моя прекрасная Рани, — кивком головы приветствовал её Деврадж, слегка толкнув прию в плечо, тем самым приказывая ей удалиться. — Но я позвал тебя не для того, чтобы мы засвидетельствовали здоровье друг друга. — Знаю, — посерьёзнела женщина, подозрительно осмотрев мужа. — В чем причина того, что ты пожелал видеть меня в столь поздний час? — Мои чувства, — искренне улыбнувшись, Прейнт поднялся с кушетки, подошел к жене и мягко коснулся рукой её красивого лица. — Посреди ночи я проснулся от странного чувства. Я долго думал, что это может быть. И тут я вспомнил, что подобное испытывал к тебе ранее. — Ты снова воспылал ко мне любовью? — вопросительно вскинула бровь Имрит. — Нет, — не теряя улыбки, продолжал говорить Деврадж, отступив на шаг. — Я полюбил, но не тебя, Имрит. В моём гареме есть одна прия, которая уже несколько лет регулярно рожает мне сыновей. Она прекрасна, как весенний ручеек. — Я рада, что твоё сердце больше не бьётся впустую, — голос женщины звучал сухо. — Но причем здесь я? Что мне за дело до твоих чувств к какой-то невольнице? — Прошу тебя, Имрит, выбирай выражения, — словно от кислого, поморщился мужчина. — Мы, в конце концов, говорим о матери троих моих сыновей. — Твоих бастардов, — поправила Рани. — Сыновья могут родиться у тебя только в браке с законной супругой. — Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. Не пойми меня неправильно, Имрит, но я собираюсь взять в жены эту прею. И мои бастарды, как ты выразилась, станут законными сыновьями. — Я не возражаю, чтобы эта женщина стала твоей кевалью, если… — Ты не поняла. Я собираюсь с тобой развестись, Имрит. Ты была мне очень полезна в государственных делах, но теперь я сам хочу править Месоросом и подле себя желаю видеть другую женщину. Пораженная, Рани забыла, как дышать. Она была готова ко всему, кроме этого. Где она допустила ошибку, что теперь её место займёт какая-то секс-рабыня? Глаза защипало от непрошенных слёз. Если бы Прейнт пожелал сделать прию второй женой, она бы не так была унижена. Но Деврадж ясно дал понять, что желает развестись с Рани и взять в жены другую, более глупую и более низшего происхождения, чем сама Имрит. И Прейнт прекрасно знал, что таким образом не только причиняет ей боль, но и растаптывает её гордость, унизив. — Но что со мной будет потом, Прейнт? — забеспокоилась женщина. Слова давались ей крайне тяжело. Подступивший к горлу ком, не позволял говорить твёрдо. — Ты вернёшься в дом своего первого мужа, как вдова, — холодно рассказывал Деврадж, теперь глядя на некогда любимую и желанную супругу с пренебрежением, будто перед ним стоит нюкара. — Я аннулирую наш с тобой брак, словно ничего и не было. Ты не имеешь права забрать из дворца свои вещи. Все нюкары, хиджры и астраи, что тебе прислуживали, останутся здесь. И твой пасанди тоже. — Почему? — не верила своим ушам Имрит. Она отказывалась верить в происходящее. Всё это не может быть реальностью. — Почему я не могу забрать своего пасанди? — Потому что ты его покупала за мои деньги, а по таким расчетам он принадлежит мне. — Но что с ним будет? Что ты собираешься делать с моим Ратнараем? Зачем тебе юноша? — Он будет жить здесь до тех пор, пока я не решу, что с ним делать дальше. Может быть, продам его кому-нибудь из своих советников. Как я знаю, твой пасанди способен пленять своей внешностью. — Нет, ты его не заберёшь у меня! — Еще как заберу. Он принадлежит мне. Как и всё в этом дворце. В этой стране. — Ратнарай только мой! — словно во сне Рани взяла с полки тяжелую статуэтку лошади и набросилась на мужа. Не помня себя, она что-то кричала, нанося удар за ударом. Она видела перекошенное злобой и болью лицо супруга. Видела страх в его пурпурных глазах, что прежде смотрели только с любовью, теплотой и восторгом. Прейнт пытался защититься, но Имрит была страшна в своём гневе. В своей боли. Хаотично нанося удары, женщина пробила мужу голову, сломала ему нос, разбила губы и повредила глаз. Она не обращала внимания на его крики, продолжая своё страшное дело до тех пор, пока женский крик её не вывел из чувств. Выронив из рук окровавленную статуэтку, Рани посмотрела на перекошенное от ужаса лицо прии. Сделав шаг в сторону секс-рабыни, Имрит зловеще улыбнулась. — Стража! — громко позвала она, быстро оглядев себя и удостоверившись, что на черной одежде не видно капель крови. Рани знала, что нужно делать в подобных случаях. — Стража!