Black and white melt into grey, Till every truth is stripped away. When nothingʼs wrong nothingʼs ok. Everyone has been betrayed. Черное и белое сливаются в серое, Пока не вскроется каждая истина. Когда всё хорошо, значит, всё плохо. Всех предали. Ashes Remain — End Of Me
Внимательно посмотрев на карту на столе, Весер Зоран нахмурился. Уже семь лет он правит не только Брумором, но и землями Ривенгура. Пусть через совсем юного мужа своей дочери, но всё же правит. Донар Атрид, занявший трон северного государство по завещанию Бйортира Бреста, был доверчивым юношей. Он прислушивался ко всему, что говорили ему юная жена и Весер. Разумеется, дабы избежать мятежей со стороны ривенгурцев, законы было принято не менять и не вводить новых. Воинственный народ севера после битвы с дейдравцами, после которой сгинуло больше половины северян вместе с Бйортиром Брестом, был крайне агрессивно настроен не только к бруморцам, которые любили во всю глотку орать о своих правах и законах, но и выказывали неприязнь к сыну Короля висельников. Вагир Атрид в своё время казнил подданных налево и направо, желая укрепить свою власть и внушить страх народу. Из-за этого ривенгурцы не сильно жаловали Донара, опасаясь, что тот повторит подвиги своего папаши. Но, к счастью для всех, наивный, но не глупый юноша, старался придерживаться политики своего деда. Первый год правления Донара прошел спокойно. Тем, кто потерял членов семьи из-за войны, была выплачена компенсация из государственной казны, а так же сиротам, потерявшим обоих родителей, немедленно выделили жильё и приличное содержание. Народ даже начал привыкать и испытывать симпатию к новому, но совсем юному правителю. На второй год Весер предложил Донару закрыть границы Ривенгура для всех соседей кроме стран-союзников. Юноша посчитал это разумным решением, особенно после того, как Зоран заверил его, что у страны много врагов и пока Донар совсем юн, Ривенгур в глазах соседей выглядит очень доступной мишенью, которую легко будет захватить. В качестве примера правитель Брумора не постыдился привести Радиса Тераса, который известен многими заслугами помимо завоевания Арты и Прайзиса. — Подобные ему, — не скрывая своего отвращения, выплёвывал Весер, — только и ждут подходящего момента, чтобы захватить еще кого-нибудь. Вот увидишь, не сегодня-завтра, этот варвар пожелает посадить свою расстраханную задницу на твой трон! И это подействовало. Донар сразу же принял решение о закрытии границ. До сих пор Весер Зоран не мог понять, как какой-то проститутке удалось столько всего добиться. Слава о победах и жестокостях Кровавого Чароита неслась вперёд него самого. Особенно это касалось его прошлого, о котором было запрещено говорить в Арте, но не стеснялись обсуждать в других странах. Сосредоточив всё своё внимание на карте Гитонтеона, Весер задумчиво почесал ровную бороду. Вот уже много лет Арта существует фактически без короля. Радис, занятый правлением в Прайзисе, раз в год наведывается в своё южное государство, чтобы решить пару важных дел, издать новые указы, а после возвращается обратно в свою новую обитель. Вплоть до этих приездов Арта находится в беззащитном состоянии. Захватить её проще всего, тем более что в услужении есть армии ривенгурцев, которые славятся первоклассными воинами. На этот заманчивый кусочек Гитонтеона, Весер давно засматривается. Последние года три точно. Но всё это время осторожность всегда брала вверх над алчностью, заставляя мужчину отступить от своих намерений. Вот и сейчас он стоит перед выбором. Беззащитная, манящая Арта, славящаяся своим безвольным людом и жестокими правителями. Казалось, словно протяни руку, и корона южного государства станет твоей. Но реальность вновь заставляла Весера задуматься об осторожности, ведь потерпи он неудачу в походе на Арту, то рискует потерять всё. Брумор и Ривенгур отойдут в руки победителя, а этого никак нельзя было допустить. — Ну что ж, будем ждать, пока не подвернётся более походящий момент, — вздохнул Весер, свернул карту и убрал её с глаз долой. Осторожность и страх потерять всё, снова взяли верх над алчностью.***
Вытерев запотевшее зеркало, Радис угрюмо посмотрел на своё отражение. Нет, он нисколько не утратил привлекательности и мужественности во внешности. Не набрал лишних килограмм, и не обзавёлся бородой, которая иногда начинает проявляться у мужей его возраста. Склонив голову на бок, он приподнял левую руку. Черная лапа монстра с костлявыми длинными пальцами, что были раза в два длиннее человеческих, была увенчана желтыми обломанными когтями. Поначалу Радис думал, что почерневшая рука является следствием укуса дракона, у которого в слюне содержится яд. Но правда оказалась куда интересней. Зверь, чью сущность заблокировали Первые в обмен на силы Вечного, частично пробуждался, проявляясь в облике Кровавого Чароита. — Это и есть то, о чем я должен был пожалеть? — вкрадчиво спросил он у зеркала, не переставая рассматривать своё отражение. Черная лапа была истинным уродством, которое приходилось иногда скрывать под плащом от лишних глаз. — Ты пожалеешь о том, что отверг наш дар, — прокаркала Смерть, возникнув за спиной бывшего Вечного, — но чуть позже. — Тогда как это нужно называть? — резко обернувшись к черной твари, мужчина ткнул ей в лицо уродливой конечностью. — Благодатью?! — А чего ты хотел? — противно захрустела прогнившими пальцами Смерть. — Первые обещали избавить тебя от перевоплощения в Зверя, если ты полностью лишишься сил Вечного, отказавшись от них. Как сам видишь, какая-то часть силы в тебе осталась, а это значит, что ты частично утратишь человеческий облик. — Ни за что не поверю, что с этим ничего нельзя сделать, — угрюмо глядя на древнюю тварь, Радис опустил изуродованную конечность. — Говори. Сколько государств я должен утопить в крови, чтобы избавиться от этого? — Когда придёт время, ты всё узнаешь. — Противно засмеявшись, тварь поспешила исчезнуть, оставив после себя лишь кучку праха. Недовольно фыркнув, мужчина вышел из купальни, не позаботившись повязать вокруг бёдер полотенце. Хлопотавшие в спальне рабы, увидев хозяина, смущенно опустили головы, стараясь лишний раз не раздражать его своими взглядами. И лишь когда он повернулся к ним спиной, они позволили себе впериться жадным взором в черную руку. Рабы смотрели на жуткую конечность с ужасом и любопытством. Между ними даже ходили слухи, будто Владыка Прайзиса проклят призраком Сатоса Шакса, чья голова красуется над входом во дворец. И очень часто эти слухи выходили далеко за пределы дворца и уже в самом Прайзисе ходили всевозможные пересуды и догадки. Люди спорили между собой. Одни говорили, что Радис теряет человеческий облик, становясь тем монстром, каким он является на самом деле. Другие уверены, что Кровавый Чароит навлёк на себя гнев Первых, а третьи твердили, что это кара за убийства невинных людей. Самыми разумными в этом случае оказались военные люди, которые не верили ни в проклятия, ни в кары и смену обличий. Казалось, словно они и вовсе не замечали черной лапы, увенчанной длинными пальцами и поломанными желтыми когтями. Почувствовав на себе сверлящий спину взгляд, Радис раздраженно оскалился. Резко обернувшись, он схватил первую попавшуюся под руку рабыню, нормальной рукой сжав её горло. — Конечно, иметь возможность видеть окружающий нас мир прекрасно, — холодно сказал мужчина, не обращая внимания на трепыхающуюся жертву, — но если слишком пристально на что-то смотреть, то велика вероятность ослепнуть. Черная рука с противным хрустом поднялась, указательный и средний пальцы смотрели в побледневшее лицо рабыни. Криво усмехнувшись, Радис погрузил когти в глаза девушки, пробив глазное яблоко насквозь. Жертва истошно кричала, задёргалась и тщетно била хозяина по нормальной руке. Остальные рабы, уяснив урок, тут же опустили головы и напряженно смотрели в пол. Их тела била дрожь, на коже выступили испарины. Они понимали, что любой из них может оказаться следующим. Отшвырнув искалеченную рабыню в сторону, Радис сурово посмотрел на опущенные головы, слизав с чудовищных пальцев тёплую кровь. — Убирайтесь, — еле слышно приказал мужчина. Рабы, бросив свои дела, тут же бросились прочь из покоев Владыки, уводя под руки лишенную глаз девушку. Сегодня они еще легко отделались. — Тупые твари, — раздраженно бросил им вслед Радис, одеваясь. День обещал быть тяжелым. Ему пришлось подняться за несколько часов до рассвета, чтобы проведать казарму гвардейцев. Эти паршивцы, уверенные, что раз они несут службу в Запретном городе, то им всё дозволено. Они даже не стесняются своего правителя, когда ловят в коридорах миловидных юношей и девушек, чтобы изнасиловать. Не стесняются за спиной обсуждать, что нынешний Владыка Прайзиса пусть и в чем-то превосходит покойного Сатоса Шакса, однако в глазах народа выглядит не лучше портовой шлюхи. Именно за такими разговорами Радис и застал гвардейцев. «Никогда не думал, что нами будет править блядь, — говорили они. — Вы знаете о его прошлом? Нет, он благородного происхождения. Царских кровей. Говорят, что он хороший воин. Он силён и безжалостен к врагам. Он мудр и хладнокровен, как правитель. Но какой с этого прок, если в его дырках побывало множество членов?! Он был шлюхой Агмаса Тераса с семнадцати лет. Только представьте. Почти всю жизнь пробыть в качестве подстилки. Отвратительно!» Подобных пересудов ходило много. Еще в Арте до Прайзиса Радис понял, что какой бы славой ты себя не покрыл, все будут помнить лишь твой позор. Ты можешь быть мудрейшим и сильнейшим из людей. Ты можешь подчинить себе весь мир, повергнув в ужас всё человечество. Ты можешь быть бесконечно добр и справедлив к подданным. Но только для всех ты будешь оставаться чьей-то шлюхой. Проституткой из «Царских палат», которую на Арене трахнул и едва не сожрал лев. Надев на голову корону, Радис глянул на себя в зеркало. По вискам потекла свежая кровь. Корона-венец как всегда сильно царапала кожу головы, тревожа не успевающие толком заживать раны. Но это ничто. Так, маленькая плата за ту власть, которой обладает Кровавый Чароит. Поправив ворот шелковой рубашки серебристого цвета, мужчины в приподнятом настроении направился во двор. Там его уже ждала лошадь. Сегодня подданных ждёт неожиданное представление. Им вновь придётся стать свидетелями безжалостного правосудия своего правителя. И в качестве «развлечения» выступят почти три десятка гвардейцев. Все те, кто не доволен тем, что ими правит «какая-то грязная шлюха». Народ Прайзиса горд, воинственен, но далеко не умён. Думая они хоть немного головой, то умели бы держать язык за зубами и оставлять при себе своё никчемное мнение. Хотя, как народ не запугивай и не пытайся заткнуть, всегда будут те, кому не страшно прощаться с жизнью. Но если говорить конкретно о гвардейцах, то это не их случай. Едва в казарме появился Радис, как пойманные с поличным сплетники заткнулись и побледнели. О да, они догадывались, что их ожидает за подобные речи. Поэтому сразу кинулись в ноги Владыки, моля о прощении и уверяя, что это совсем не то, что они имели в виду. «Да, это совсем не то, что я подумал, — с презрением вспоминал Радис, положив правую руку на навершие Жала. — Конечно, под словом „шлюха“ они имели в виду нечто иное. Под „блядью“ подразумевалось „тиран“, а под „подстилкой“, должно быть, „наследник“. Действительно, чего это я на них так взъелся? Они лишь пытались выразить своё восхищение, трусливые ублюдки». — Вас сопровождать, повелитель? — вкрадчиво поинтересовался Ариф. — Как хочешь, — буркнул Радис, взобравшись в седло своего коня. Сейчас ему было не до Палача. Гвардейцы и так слишком долго ждут своей казни, и заставлять их еще дольше ждать — просто бесчеловечно и не гуманно. Не дожидаясь, когда Ариф приготовит лошадь и последует за ним, Владыка Прайзиса пустил коня в галоп. Лучший способ усмирить свой гнев — это избавиться от раздражителей. И пусть когда-то давно Бйортир Брест, — не то умерший, не то пропавший ныне без вести, — привозил своему бывшему наложнику успокоительный отвар, но лучшим лекарством всё же оставалась кровь. Её вид, запах и вкус приводили Радиса в восторг. И не важно, каким путём она добывалась. Случайный порез или намеренное убийство. Кровь — есть жизнь, панацея от всех болезней. Источник хорошего настроения и вечной жизни. На Главной площади уже собралось достаточно зрителей. Они столпились возле эшафота, на котором переминались с ноги на ногу гвардейцы, сцепленные цепями. В волнении они озирались по сторонам, выискивая среди собравшихся чароитового короля. Словно чувствуя, что им не удастся легко умереть, они были охвачены страхом. Не нужно было приближаться к ним вплотную, чтобы понимать это. Запахом страха пропиталась вся Площадь. Липкий и отвратительный, как рвота или дерьмо, он распространялся на много метров, впитываясь в одежду и тела людей. Кому, как не бывшему Вечному знать, чем пахнут смерть, боль и страх. Первое пахнет кровью, как и второе, а так же дерьмом, как и третье. Воины на поле боя умирают в крови, а трусы еще и в дерьме. Спешившись с коня, Радис со скрежетом вытащил из ножен Жало. Безумная улыбка искривила его губы, демонстрируя всем пару боковых клыков. Рубиновые глаза горели жаждой крови и расправы. Взойдя на эшафот, Владыка Прайзиса сделал шаг к смертникам и остановился. Те, кто еще с утра говорил о том, что государством правит шлюха, сейчас дрожали от страха. Они испуганно смотрели на безумного правителя. Поморщившись от запаха пота и мочи, Радис прошелся взглядом по гвардейцам. Они всё еще были в доспехах и при оружии. И это вводило в ступор всех присутствующих, ведь обычно смертников раздевают догола. — Вы прекрасно знаете, каково наказание за измену, — громко и отчетливо проговорил Радис, обращаясь к смертникам. Лезвие Жала плотоядно сверкнуло. — А так же знаете, что вас ожидает за распускание грязных слухов. По закону, я должен вырвать вам языки и насадить на колья. — Пощадите, повелитель! — вскричал один из юных смертников, упав на колени и смиренно опустив голову. — Однако, у меня сегодня хорошее настроение, поэтому я вам дам шанс, — брезгливо поморщившись, Кровавый Чароит сделал вид, что не замечает мальчишку. Когда тот пошевелился, то запах пота и мочи стал только сильнее. — Сейчас вас освободят, и у вас будет два пути: сражаться или попытаться убежать. Посмотрим, кому из вас удастся выжить сегодня. Смертники переглянулись, не веря своим ушам. Им только что предоставили шанс на выживание. Толпа зрителей тоже зашумела, обсуждая решение Владыки. Для них это было в новинку. — Те, кому удастся выжить, будут лишены языка и получат право вступить в ряды портовой стражи, оставив пост в Запретном городе, — расплылся в лукавой улыбке правитель, договорив. Ему было интересно наблюдать за поведением смертников. Кто-то был возмущен и не скрывал этого, а кто-то вздохнул с облегчением. Лишиться языка и вместо правителя следить за тем, чтобы в портовых городах не убивали шлюх — не такое уж плохое наказание за то преступление, что было совершенно. По немому приказу стражники сняли кандалы с рук смертников. Не медля, те бросились в разные стороны. И никто из них не пожелал сразиться с чароитовым королём. — Что ж, похоже, придётся самому создавать себе веселье, — со вздохом разочарования, Радис набросился на ближайшую жертву. Толпа зрителей, собравшиеся взглянуть на казнь, немедленно расступались, расчищая дорогу Владыке, чтобы их не задело Жалом. Требующий крови клинок почернел. От ног и рук Радиса заклубился черный туман, свидетельствующий о пробуждении древней силы. Стремительно настигая своих жертв, Кровавый Чароит был особенно изощрён в убийствах. Лезвие Жала лишь пару раз касалось чьей-то плоти, вкусив совсем немного крови. Всё остальное сделали руки и зубы правителя. Черная конечность легко пробивала грудную клетку жертвы, ломая рёбра и вырывая внутренности. Длинные когти плавно погружались в плоть, словно в тёплое масло. Зубы впивались в глотки, вырывая куски мяса. Кровь была повсюду. На земле. На зрителях. На клинке. На одежде. На руках, лице и даже во рту. Сладкая и тёплая, сводящая с ума, она была везде. Кровь плескалась в безумных рубиновых глазах. Склеивала чароитовые волосы. Из груди Радиса вырвался зловещий смех. Зверь внутри него ликовал, получив долгожданную порцию любимой пищи. Утерев пот со лба, Циари вымученно посмотрела на противника. Высокий, широкоплечий воин. Ходячая гора мускул, которую прозвали Гором, был непобедимым. Его невозможно завалить на лопатки. Даже ранить не так просто, как кажется на первый взгляд. Несмотря на свою внушительность и кажущуюся на первый взгляд абсолютную неуклюжесть, Гор был весьма быстрым воином. Ему не нужно было оружие, чтобы отразить атаку или же убить противника. Он всё делал голыми руками. Ломал мечи и копья. Пробивал грудные клетки и кости. Открывал конечности и раздавливал черепа. Даже Владыка Прайзиса не мог его победить. Циари крепче сжала рукоять меча. Подпрыгнув в воздух, она попыталась проделать обманный манёвр. Сделать вид, что собирается ударить сверху, а на самом деле удар придётся сбоку стилетом, который затаился в рукаве девушки. Но ничего не вышло. Гор сумел не только увернуться, но и отбросить противницу ударом в живот. Рухнув на землю и захрипев от боли, Циари ощутила во рту привкус крови. — Повелитель может гордиться тобой, — прогремел Гор, протянув руку девушке и тем самым показывая, что бой окончен. — С каждым разом ты сражаешься всё лучше и лучше. Кто знает, может, в будущем станешь одной из главнокомандующих. — Скорее повелитель женится, чем это произойдёт, — обиженно фыркнула Циари, посмотрев на заживающую рану на груди Гора. Несомненно, это будет единственный шрам, который украсит тело главного военачальника Владыки Прайзиса. И то рана оставлена лезвием Жала. — Не женится, — уверенно заявил Гор, нахмурившись. — Повелитель сказал, что трон получит лишь тот, кто сможет его одолеть. Он не видит необходимости обзаводиться наследниками, если они не оправдают его надежд. — Видимо Ирэния права и я действительно появилась из воздуха, — усмехнулась Циари. В ответ Гор лишь неопределённо пожал плечами. Взгляд девушки заскользил по мускулистому загорелому телу. Прямые платиновые волосы чуть ниже плеч привычно схвачены в низкий хвост, но пара прядей как всегда выбились и теперь обрамляли смуглое лицо с перваншевыми глазами. Его привезли полтора года назад из Арты, где он выступал на Арене, как гладиатор. И, разумеется, что непобедимый воин заинтересовал Радиса, изъявившего желание сразиться с Гором. Битва, не на жизнь, а на смерть. Но она закончилась в ничью. И с тех пор Гор живёт в Прайзисе в качестве военачальника Владыки, и не только. Взгляд Циари скользнул вниз, к паху гиганта. Один раз ей довелось лицезреть обнаженного Гора, и она до сих пор не понимала, как огромный член военачальника может в ком-то поместиться. Найти подходящих любовников для Гора было проблематично, поскольку несчастные шлюхи приходили в дикий ужас, когда видели монстра в штанах клиента и отказывались обслуживать. Отведя глаза в сторону, девушка постаралась избавиться от пошлых мыслей. Гор был не только военачальником. Он был любовником Радиса. И Циари было даже сложно представить, что творится в спальне правителя. Но, раз Гор всё еще сохраняет статус любовника, значит, Владыку всё устраивает в постели. — Еще раз сразимся или ты уже выдохлась? — поддел её военачальник, улыбнувшись с вызовом. — В этот раз я тебя завалю, — пообещала девушка, тут же вскочив на ноги. Она сразу ринулась в бой, но теперь все её мысли были сосредоточены не вокруг поединка. В последние годы с ней происходило нечто странное. Циари снились кошмары. Нет, там не было чудовищ, которыми глупые матери и няньки пугают непослушных детей. Там была смерть. Каждый раз сон начинался одинаково: Циари стояла в тронном зале, погруженном в полумрак. На троне лежала окровавленная корона Прайзиса. Внезапно девушку охватывала тревога, а потом с потолка начинала капать кровь. Стены рушились, и на их месте вспыхивало пламя. Тронная зала сменялась Площадью. Улицы были усеяны трупами людей. Почерневшими, лишенными голов и конечностей, истекающими кровью. Душераздирающие крики оглушали со всех сторон. Циари хваталась за голову, пытаясь унять вспыхнувшую в мозгу боль. На ладонях оставались её волосы, а вспыхнувшее из ниоткуда пламя, пожирало тело до костей. На мгновение мир застилала тьма, а потом она оказывалась на пепелище. Могильный холод окутывал обнаженное девичье тело. В руках Циари держала окровавленное Жало. И стоило ей оторвать взгляд от ксифоса, как она встречалась со стеклянными рубиновыми глазами Владыки Прайзиса. Отрубленная голова Радиса лежала на земле. На лице навсегда застыло удивление, будто жизнь Кровавого Чароита отняло что-то неожиданное. Тело лежало в метре от головы с огромной дырой в груди. После этого земля под ногами становилась вязкой и влажной, словно в болоте. Что-то затягивало Циари вниз. На этом моменте девушка всегда просыпалась. Эти сны стали преследовать её после изнасилования. Сначала Циари уверяла себя, что это всё бред и связано с её психологической травмой. Но кошмары не проходили, каждый раз повторяясь и становясь только ярче. Сегодняшний сон был немного другим. В этот раз не было никакого пепелища и моря трупов. Только она, кровь, Жало и Радис. В этом сне Циари сама пронзила грудь правителя черным клинком, отняв его жизнь. Но вместо привычного удивления, Радис лишь растянул губы в вымученной улыбке, словно ожидал этого. Дальше всё было, словно в тумане. Циари помнила лишь то, что губы Радиса шевельнулись, что-то беззвучно прошептав. Что-то, от чего девушка заплакала и проснулась в слезах. Ей потребовалось несколько часов, чтобы успокоиться. И весь день она пыталась вспомнить, что же такого она услышала, из-за чего началась истерика. Отлетев в сторону от удара в плечо, Циари поморщилась от боли. Место удара противно заныло. — Почти, — с улыбкой сказал Гор. — Тебе почти удалось меня задеть. — Разве? — скептически вскинула бровь девушка, пытаясь отдышаться. Погруженная в свои мысли, она практически не следила за поединком, делая всё по инерции. — Как будто я стану врать? — скрестил руки на груди мужчина, возвышаясь над Циари. Девушка доставала ему только до груди. — Ну, а вдруг ты не хочешь меня расстраивать, — разведя руками, она убрала меч в ножны. — И не надейся, — посерьёзнел Гор, бросив хмурый взгляд ей за спину. — Воину не нужно делать поблажек. Он должен учиться на своих и чужих ошибках. Путём ошибок и проб постигается воинское искусство. Проследив его взгляд, Циари обернулась и тут же уткнулась лицом в плечо правителя Прайзиса. Запах крови перебивал аромат крыжовника и мяты. — Ты её еще не прибил, Гор? — поинтересовался Радис, потрепав по волосам девушку, словно любимую лошадь. — Полагаю, что это можешь сделать только ты, — усмехнулся военачальник. Циари отстранилась от правителя и с ужасом посмотрела на него. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что кровь на Радисе принадлежит другим людям. — Снова кого-то казнил? — поинтересовалась девушка. — Да, я снова отнял у Арифа работу, — лукаво усмехнулся он. — Как я посмотрю, ты делаешь успехи, Циари. Думаю… Нет, я уверен, что из тебя выйдет замечательный воин. Разумеется, если ты не струсишь. — Я ничего не боюсь! — уверенно заявила девушка, поддавшись вперёд и посмотрев в глаза правителя с вызовом. — Очень надеюсь, что так оно и есть, — хмыкнул Радис, достав из ножен Жало. — Как насчет поединка со мной, Циари? Покажи, чему ты научилась. Предупреждаю, что в отличие от Гора я не стану тебя жалеть. Если получишь ранение, то заслуженно. — Сразиться? — опешила от неожиданного предложения девушка. Но никто не собирался ждать её готовности. Радис атаковал молниеносно и без предупреждения. Однако Циари задело не острое лезвие, а всего лишь рукоять. Быстро выхватив из ножен свой меч, девушка отбила следующий удар. Это был первый раз, когда она дралась с Радисом. До этого ей доводилось тренироваться с кем угодно, но только не с ним. Владыка Прайзиса предпочитал сражаться только со своими военачальниками. И как правило, подобные поединки, редко заканчивались без крови. Если Радис вступал в бой, пусть и тренировочный, то не останавливался, пока он или ему не пустят кровь. С трудом успев увернуться от просвистевшего возле уха клинка, Циари попыталась ударить снизу. Её меч разрезал лишь пустоту. Удар справа заставил её отлететь в сторону. Тряхнув головой, девушка только и успела, что расширить глаза, когда разящий клинок Жала замер в сантиметре от её горла. Радис всегда убивал своих противников точным ударом в шею. Нервно сглотнув, Циари перевела испуганный взгляд на повелителя. — Мы еще не закончили, — холодно напомнил мужчина, опустив ксифос и давая противнице время перевести дух. — В любом случае тебя невозможно одолеть, — выдохнула девушка, поднявшись с земли и пошатнувшись. Ноги дрожали, колени подгибались, так и норовя уронить её. — Возможно, — не стал отрицать Радис. Нахмурившись, он спрятал Жало в ножны. — Тебе еще учиться и учиться. Запомни, тебе никогда не стать воином, пока ты не научишься преодолевать усталость. Враг никогда не станет ждать, пока ты переведёшь дух и сможешь сражаться. Сколько бы часов битвы не было позади, никогда не расслабляйся. — Я постараюсь исправиться, — пообещала Циари, покраснев от стыда. Да, она научилась сражаться, но тело до сих пор иногда подводит. Ноги после нескольких часов беспрерывных занятий начинают подкашивать, а мышцы рук потом ноют до самого вечера, выкручиваясь судорогами. Поджав губы, Циари посмотрела вслед удаляющимся Радису и Гору. Девушка даже не сомневалась, что эти двое сначала примут ванну вместе, а после запрутся в царских покоях. Сжав рукоять меча, девушка заспешила в купальню. Ей необходимо смыть с себя пыль и запах пота, чтобы потом проведать небольшой отряд, который появился в Прайзисе совсем недавно. Необычность его заключалась во многом. В отряде Гадюк состояли бывшие рабы, дети из неблагородных семей и просто безродные, которых родители оставили на произвол судьбе. С виду, ничем не примечательные юноши и девушки, которых полно на улицах любого города. Но лишь на первый взгляд. Всем им пришлось пережить насилие и унижение. Кого-то постоянно насиловали и избивали дворцовые стражники, кого родные родители имели во все дырки или же сдавали своим друзьям во временное пользование, а кого похитили и подвергали пыткам ради забавы. Но эти ребята не сдались. Они нашли в себе силы для мести. Гадюки, не знающие пощады, не знающие сострадания, готовые убить любого, кто хоть пальцем посмеет к ним прикоснуться, подчинялись лишь одному человеку. Тому, кто всегда благоволил лишь к сильным. Они патрулировали улицы в любое время суток, хладнокровно расправляясь с насильниками, любившими зажать своих жертв в тёмных проулках. Циари прекрасно их понимала, ведь самой ей пришлось пережить изнасилование. Ей, как и Гадюкам, пришлось взять в руки оружие, чтобы отомстить своему насильнику. Ей точно так же пришлось враждовать с окружающим миром, доказывая, что в случившемся с ней виновата вовсе не она. Войдя в свою скромную обитель, девушка сняла ремень с мечом с талии, положив его на кровать, и хмуро посмотрела на сидящую у окна опекуншу. Ирэния никогда не одобряла увлечений Циари, считая, что война совсем не место для женщин. И рабыню нисколько не волновало, что правитель не делит мир на гендеры. — Когда-нибудь ты оставишь это глупое занятие, — сказала женщина, повернувшись к девушке. Под глазами залегли тёмные тени, выдавая её усталость. — Ты поймёшь, что совершаешь ошибку. — Я буду весьма признательна, если ты оставишь меня в покое, — более-менее спокойно сообщила Циари. После изнасилования её отношения с опекуншей значительно ухудшились. Глупая рабыня, привыкшая всё терпеть и подчиняться тем, кто сильнее, молила Циари всё забыть и вернуться к прежнему образу жизни. — Не пойму, чего ты добиваешься своими выходками, — со вздохом Ирэния встала со стула, неспешно проследовав к двери. — Давно пора бы угомониться. — Если тебе так нравится быть рабыней, то никто тебя не станет отговаривать. Вот только не надо это навязывать остальным! — Человек, рождённый или ставший рабом, навсегда останется им, — совершенно спокойно повторила женщина избитую фразу, которую так часто любила говорить всем тем, кто пытался избавиться от рабских оков. — Ничего подобного! — взбеленилась Циари, вскипая от гнева. — Рабами остаются только слабаки, смирившиеся со своей судьбой. Сильные, кто смог встать с колен, получают свободу. Неужели ты не понимаешь, что у нас всех есть право выбора? Мы можем быть теми, кем захотим. — Ты еще слишком юна, чтобы говорить о таких вещах, — снисходительно улыбнувшись, Ирэния покачала головой. — Ничего. Станешь старше, всё поймёшь. — С каких это пор возраст стал определять ум человека и его права на рассуждения?! — Циари, не кричи. Если ты так хочешь выглядеть старше и умнее, чем есть, то научись держать себя в руках. С трудом сдержав язык за зубами, девушка дождалась пока опекунша не уйдёт. Подобные стычки случались довольно часто между ними. И всякий раз они начинались с сущего пустяка. Тренировки наравне с мужчинами, чтение книг или же прогулка верхом, всё это заставляло Ирэнию ворчать и читать нравоучения. И женщина совершенно не хотела брать во внимание тот факт, что Циари больше не является рабыней и имеет право на подобные радости. Не волновало женщину и то, что всё это поощрял сам Радис. Достав из шкафа чистую сменную одежду, Циари, ворча, направилась в купальню. Горячая ванна должна не только помочь ей расслабить напряженные мышцы, но и избавиться от дурных мыслей. Однако внутри девушка вся кипела от гнева. Теперь она понимала, почему Радис так сильно бесился, когда кто-то напоминал о его не самом радужном прошлом. «Не важно, кем ты стал, — звучали в голове слова Владыки Прайзиса. — Не имеет значения, сколько всего ты сделал для окружающих. Люди всегда будут помнить и обсуждать лишь твоё прошлое. Ты можешь стать королём, но они упорно будут видеть в тебе шлюху или раба». Поджав губы, Циари пообещала себе, что отныне заставит всех замолчать. Никто больше не посмеет сказать, что она рабыня. Толкнув дверь и войдя в купальню, девушка застыла на месте. Гор натягивал штаны, заправляя в них вялый член, и при этом не обращая внимания на вошедшую. На мраморной скамье, прислонившись к стене, сидел обнаженный Радис. Весь его вид буквально вопил о том, что здесь происходило. Покраснев до кончиков ушей, девушка поспешила уйти. — Циари, — позвал хриплый голос правителя. — Раз ты пришла, то останься. Волосы на затылке девушки зашевелились, по спине пробежали мурашки. Не решительно, она обернулась. Гор вышел в коридор, оставив их одних. — Я не хотела вам помешать, — промямлила Циари, опустив голову и стараясь не смотреть на родителя. — Чего ты там мычишь? — повысил голос Радис, прикрыв глаза. — Подойди ближе и говори нормально. Можно подумать, что ты впервые видишь голого мужика. Нет, не впервые. Но, тем не менее, обнаженное мужское тело всегда вызывало у неё смущение. Пройдя мимо повелителя, Циари принялась раздеваться. Она не стеснялась оголяться при Радисе, потому что знала, что тому нисколько не интересны женщины. За всё время он ни разу не тронул её пальцем. Не окинул сальным взглядом и даже не говорил о том, что Циари уже может привлекать внимание мужчин и даже женщин. А посмотреть было на что. Стройное тело, округлые бёдра с мягкими ягодицами и упругая грудь второго размера, которую всё сложнее было перевязывать и прятать от чужих глаз. — Ариф сказал, что когда проходил мимо твоей комнаты, то слышал крики, — завёл разговор Радис, посмотрев на девушку. — Снова кошмары? — Я не помню, — соврала Циари, опрокинув на себя ковш тёплой воды. Еще в походе в Месорос она часто просыпалась с криками или в слезах. И до чего же глупо она тогда поступила, рассказав о своих кошмарах Радису. Теперь мужчина каждый раз пытался выпытать о том, что ей снилось. Но девушка не хотела вспоминать об этом снова, поэтому врала, что ничего не помнит. — Или не хочешь помнить? — лукаво усмехнулся Радис, встав со скамьи и подойдя ближе к ней. Он был выше девушки на целую голову. Черная уродливая лапа болталась вдоль тела, иногда противно похрустывая пальцами. — Так боишься своих снов? — Это единственное, чего я боюсь, — уверенно ответила Циари, упрямо посмотрев в рубиновые глаза отца. — А чего боится правитель Прайзиса и Арты? — Ничего. В мире не осталось ничего такого, чтобы могло меня удивить или повергнуть в ужас. Уж слишком через многое пришлось пройти. — И ты никого не боишься потерять? — Я никогда не привязываюсь к людям, поэтому этот страх мне не ведом. Циари знала, что это правда. Даже когда пропал Бйортир Брест, Радис не горевал. По крайней мере, не показывал своих эмоций. Просто холодно заявил, что старый дурак сам выкопал себе могилу. Для Радиса Бйортир был другом, удобным любовником, который и советом поможет, и трахнет как следует. Но не более. Может быть, он правильно делает, не привязываясь к людям. Когда не привязываешь, то гораздо легче переносить утрату тех, кто был рядом с тобой. — Не все же люди такие, — робко заметила Циари. — Да, не все, — согласился Радис, потрепав её по волосам. — И Бйорт, старый ублюдок, был не таким. Когда этот кретин появлялся в поле зрения, то всё прованивало слабым чувством. Дышать нечем было! — Что плохого в том, чтобы тебя кто-то любил? — недоумевала девушка. — Любовь, — с отвращением произнёс Владыка Прайзиса, — это самое слабое и никчемное из всех чувств. Такое же отвратительное, как и страх. Из-за него тупеют, слепнут и глохнут. С чего это ты заговорила об этом? Или в кого-то влюбилась? — Я? — опешила изумлённая Циари. — Ничего подобного. — Очень хочу в это верить, — наклонившись слишком близко к её лицу, мужчина слегка коснулся её губ своими. — Никогда не позволяй этому чувству завладеть тобой. Любовь — удел слабых рабов, которые и без того обделены мозгами. Сильный никогда не поддастся этому чувству. А если поддастся, то потеряет всё. Вплоть до жизни. Напряженная, как струна, девушка стояла, не шевелясь. Ей казалось, что она оказалась в коконе, свитом из крыжовника и мяты. Перед глазами вновь встали картинки из ночного кошмара. По щеке внезапно скатилась слеза. Выйдя из оцепенения, Циари обняла Радиса за шею, прижавшись к нему всем телом и уткнувшись лицом в плечо. — Я не хочу, — заплакала она, не сумев совладать с эмоциями. — Я не хочу, чтобы эти сны становились реальностью. Не хочу! — Я точно скоро сойду с ума, — проворчал Радис, мягко отстранив от себя девушку. Не зная, что обычно делать в таких ситуациях, он не придумал ничего лучше, как заткнуть ей рот поцелуем. Не ожидавшая этого Циари перестала плакать. Округлив глаза и окаменев, она чувствовала, как во рту хозяйничает горячий язык правителя. К лицу мгновенно прилила кровь, заставляя щеки и уши полыхать. — Надо же, а поцелуй с девушкой точно такой же, как с мужчиной, — заметил Радис, нагло ухмыльнувшись и отстранившись. — Заткнись! — зашипела как кошка, ошарашенная Циари, отступив на пару шагов от него. — Что это вообще было?! — Поверь, если бы не твоя истерика, я бы никогда в жизни подобного не сделал, — посерьёзнел мужчина, повернувшись к ней спиной. — Ты вроде бы мыться пришла, а вода остывает. Бормоча себе под нос ругательства, девушка заметила на бёдрах Радиса следы засохшей крови. Видимо, даже для Владыки член Гора всё же слишком огромный. Быстро помывшись и надев чистую одежду, девушка стала собираться на встречу с Гадюками. Подперев голову правой рукой, он угрюмо смотрел на возникших Первых. Древние сущности громко спорили о чем-то своём, не обращая внимания на молчаливого свидетеля их перепалки. И пусть их крики и раздражали, но Радис про себя радовался их безразличию к себе. Пряча черную руку за плотным тёмным плащом, который он постоянно держал при себе, чтобы в любой момент можно было скрыть доказательства его обмана. Но его ли вина в том, что часть силы Вечного всё же осталась в нём? Даже если не его и Смерть с Вечностью просто не хотят отпускать удобного избранника, то Первым этого не объяснишь. Могущественные создания не станут разбираться, кто прав, а кто виноват. И как ни странно, но именно этим они сейчас и занимались. Первый Льда и Плоти устроил какую-то интригу с правителем Гулура, из-за чего на него взъелась Первая Воды и Разума, ведь данное государство и его обитатели находились под её влиянием. Закатив глаза, Радис про себя назвал древнейших тварей тупыми существами. — Так из-за чего вы пришли? — всё же устав ждать, потребовал ответа он. Сущности замолчали, гневно уставившись на бывшего Вечного, посмевшего прервать их «увлекательную» ссору. — Помимо выслушивания ваших истерик, у меня еще есть другие дела, — напомнил мужчина, не отводя взгляда. — Например, воспитывать вашу Первую, чтобы она была достойной наследницей трона Прайзиса, смогла занять почетное место рядом с вами и прочее. — О ней мы и собирались с тобой поговорить, — как всегда с недоброжелательными нотками заговорил Первый Огня и Крови, скрестив руки на груди. — Я весь во внимании, — фыркнул Радис. — Время не стоит на месте и мы всё ближе к заветному дню, — с лёгкой улыбкой на устах сказала Первая Земли и Жизни, пребывая в обличии милой дриады. — В день, когда на небе взойдёт Кровавая луна, ты должен будешь передать корону и трон Прайзиса законной дочери Сатоса Шакса. Мы обязаны исполнить нашу часть данного ему обещания и его государство перейдёт в руки достойной наследницы. В эту же ночь девочка станет одной из нас. — Что требуется от меня помимо всего вышеперечисленного? — без особого интереса поинтересовался Терас, про себя отметив, что под знаменем Кровавой луны происходят далеко не самые лучшие вещи. — Первая Смерти и Вечности должна быть сильной, — холодно сказал Первый Льда и Плоти, бросив испепеляющий взгляд на водную деву, что вылила на его голову кувшин холодной воды. — Она должна быть живым воплощением тьмы, не знающим пощады. Она уже пережила унижение и несправедливость этого мира. — Радис, ты как никто другой прекрасно знаешь, что предательство способно сделать с человеком, — возникший за спиной Первый Огня и Крови, обжег ухо Кровавого Чароита горячим дыханием. В голосе сквозило презрение и насмешка. — Вспомни, что ты чувствовал, когда тебя все предали? Какие чувства тебя одолевали, когда Владыка Севера принял решение отправить тебя на костёр? Уверен, что шрамы до сих пор болят. — Хотите, чтобы Циари прошла тоже через всё это? — как можно более безразлично уточнил мужчина. — Нет, ей совсем не обязательно повторять твой жизненный путь, — зловеще улыбнулась Первая Жизни и Земли. — Предательство может носить совершенно разный характер. Некоторые порой нарочно влюбляют в себя, чтобы потом разбить сердце. А кто-то втирается в доверие, пророча счастливое будущее и делая человека счастливым, после чего с радостью рушит его хрупкие, хрустальные мечты. Мать, никогда не любившая своего сына, становится внезапно ласковой к ребёнку. Любит и оберегает его, заставляет забыть обо всём плохом. И всё это ради того, чтобы потом отдать сына на растерзание своему любовнику, который любит деток во всех позах. — Сам выбирай, что из этого тебе больше подходит, — прошипела кроваво-огненная сущность, отстранившись. — Но торопись. У тебя осталось не так много времени. Исподлобья посмотрев на древних созданий, Радис сомневался в правильности их решения. Не то, чтобы ему было жаль Циари. В конце концов, мир очень жесток и правят им лишь сильнейшие, кто смог преодолеть все невзгоды. Мужчину волновало совсем другое. — Всё это звучит весьма заманчиво и интересно, но есть один момент, который меня немного напрягает. Как человек, которому не сильно повезло в жизни, я не без оснований опасаюсь, что в один прекрасный день Циари решит отомстить за все свои страдания. Где гарантии, что она меня не убьёт, когда станет одной из вас? — Ты думаешь, что она вспомнит о тебе, жалкий смертный? — вопросительно вскинула бровь водная сущность. — Циари, переродившись в Первую и став чистейшей Тьмой, не будет помнить ничего о своём прошлом. Она будет жить с мыслью, что всегда была одной из нас. Так что тебе нечего опасаться. — Но я бы не отказался от гарантий, — нагло улыбнулся Радис. — То, что ты до сих пор жив и есть гарантия, — раздраженно бросил Первый Огня и Крови. — Немедленно приступай к своей работе. Времени остаётся всё меньше и меньше. В твоих же интересах всё сделать на высоте. Не говоря больше ни слова, древние сущности исчезли. Ничто в комнате не напоминало об их присутствии. Задумчиво нахмурившись, Радис старался выбрать более подходящую стратегию для совершения своего нового задания. Если бы ему раньше сообщили о подобном замысле, то у него было бы достаточно времени, чтобы запудрить мозги Циари, а после предать. Но обычное предательство не всегда приносит желаемый эффект. Попытка сломать девушку может привести к самым неожиданным последствиям, вплоть до безумия или же самоубийства, а последнее не совсем желательно, ведь Первые потом шкуру с него спустят. Перебирая в голове всевозможные стратегические варианты, мужчина вышел в коридор. Самым сложным было решить с чего именно начать приводить в исполнение этот план. Как его завершить Радис знал, а вот начать… Первая Земли и Жизни подкинула ему пару идей, но далеко не все они ему подходили. Тот, кто презирает слабое чувство, никогда не станет пытаться кого-то влюбить в себя. Строить из себя неожиданно внимательного родителя будет выглядеть слишком подозрительным, да и Циари не такая уж и глупая. Сразу поймёт, что что-то здесь не ладное. Напряженно соображая, Радис спустился в тронную залу. Девичий смех заставил его посмотреть в сторону источника звука. У входной двери Циари стояла в компании Гора. Великан рассказывал о чем-то весёлом и сам улыбался. В голове у Радиса созрел план первоначальных действий.