Пока не победим всех

- Я хочу сделать что-нибудь для человечества. - Ты подумал о стерилизации? Бестолковые (Бестолковые)

У Дженсена есть один регулярно повторяющийся кошмар. Иногда его действие происходит в школе, иногда дома, иногда на церковном собрании, иногда на концерте Барри Манилова. Но где бы это ни происходило, происходит всегда одно и то же. Он подходит к кому-нибудь что-то попросить (воду, схему проезда, узнать время) и, когда этот человек поворачивается – у него нет лица. Иногда есть лицо, но он Дженсена не слышит. А иногда – даже не видит. Сначала это один человек, но потом, на протяжении сна выясняется, что все окружающие люди реагируют точно также. И самое ужасное, что с каждым разом вокруг становится все больше и больше людей, а Дженсену все больше и больше нужно что-то у них узнать, попросить, высказаться, но не выходит. Его не видят, не слышат, вокруг – просто какие-то автоматы. То, что происходит сейчас, очень похоже на это – НИКТО ЕГО НЕ ПОНИМАЕТ и все устраивают заговоры против него. И что самое ужасное – он много раз щипает себя за запястье, до синяков, но так и не может проснуться. Все начинает идти кувырком в субботний полдень. Машина Криса припаркована у дома и Дженсен уже собирается в нее сесть, как вдруг ОН, эта человеческая башня, искрясь наглостью и… ямочками, блокирует ему подход к передней двери. - Выпускной бал для объединения и интеграции. И ты будешь моей парой. Если коронуют нас, это станет важной вехой в обеспечении гендерного равенства. Ты должен сказать «да». Он говорит это все слитно, без пауз. Стоит перед ним, огромным живым массивом и говорит это. Дженсен хотел бы его проигнорировать, но не может в силу обычных физических законов. - Что ты делаешь у меня дома? - Объективно говоря, это тротуар. И ты ЗНАЕШЬ, что должен сказать мне «да». Это отличная идея! Крис сидит в водительском кресле и смотрит на них в окно. Жует жвачку. Ему любопытно. От того места, где стоит Дженсен, до передней двери машины около двух метров. И единственное, чего он хочет – это уехать сейчас же. Но Гора Падалеки не дает ему это сделать, вызывая под кожей неприятные ощущения. Как будто его телу хочется выскочить из нее. - Никакая это не отличная идея! Может, тебе это так кажется, потому что в том интеллектуальном вакууме, в котором ты пребываешь обычно, любая идея представляется удивительной. Но это не так. Поверь мне, у меня богатый опыт по части идей. Может быть, это прозвучало немного пафосно. Но у Дженсена не было времени на то, чтобы помягче все сформулировать или, например, извиниться. Потому что Джаред не смутился нисколько. Может, он просто его не понял? Дженсен уже готов сказать: «Это было оскорбление, если ты не заметил», как вдруг просто немеет, потому что Джаред произносит: «Роза Паркс». - Первое декабря 1955 года. Роза Паркс стала первым чернокожим гражданином штата Алабама, который отказался встать со своего места в общественном автобусе, когда белый человек потребовал этого. Она была арестована, содержалась под стражей, и ей было предъявлено обвинение в хулиганстве и нарушении местного законодательства. Чернокожие лидеры организовали бойкот длительностью в 382 дня, пока не добились одинаковых прав для черных и белых пассажиров в использовании общественного транспорта. Ээээ… Что? Джаред умеет читать? Дженсен отмечает, что начинает краснеть. Почему? Это что-то странное. - Я рад, что ты знаешь то, что было написано в заметке на пачке «Боликао». В самом деле – БРАВО. Но это не имеет ничего общего с выпускным балом и… - Это то же самое, - Джаред делает шаг вперед. И это словно затмение солнца. – Выпускной бал – это автобус. Ты хочешь отменить автобусы, а я хочу, чтобы у нас было право ездить на автобусе вместе со всеми. Для того, чтобы в один прекрасный день никто никому больше не мог запретить ездить. – Он улыбается. Недобро. – На автобусе. Потеряв дар речи, и ужасно разозлившись, потому что Джаред снова делает это – переворачивает все с ног на голову, представляя свои кривые логические конструкции так, что начинает казаться, будто они имеют смысл, Дженсен слышит автомобильный сигнал и понимает, что никогда еще не любил Криса так сильно, как в этот момент. - Кстати о транспорте, детка. Ты едешь или нет? - Еду. О, конечно, он едет. Дженсен запрыгивает в машину так быстро, что даже если бы Джареду пришло в голову попробовать его удержать, у него не было бы ни единого шанса. Крис поворачивает ключ зажигания, и Дженсен уже чувствует себя счастливым, хотя даже тысячи километров между ним и этой Темной башней Саурона не будет достаточно. Проблема в том, что он слишком рано празднует победу, потому что Джаред наклоняется к окну, и Дженсен серьезно подумывает о получении для него запретительного судебного приказа. Какая муха, черт возьми, его укусила?! Всю жизнь Джаред его игнорировал, а теперь вдруг преследует и достает? - Послушай, я не хочу… - Ты занимаешься ремонтом автомобилей, так? Это Крису. Он обращается к Крису! Но люди не говорят с Крисом. Люди думают, что если с ним поговорить, он заразит их сифилисом. Или еще чем-то. Крис сам в шоке. - Среди всего прочего, - отвечает он, недоверчиво разглядывая Джареда поверх очков. - Ты отремонтировал Импалу 67-го года моему брату. Он говорит, что теперь она мяукает, как мартовская кошка. Вообще не пускает меня за руль. Трясется над ней, как сумасшедший. Если бы ты вдруг решил стать Папой, Джеф бы на руках отнес тебя в Ватикан, серьезно. Джаред говорит это веселым и довольным голосом, а Дженсен думает «ну, если ты хотел расположить к себе Криса, у тебя получилось». Он поворачивается к водительскому сидению – так и есть, Крис сидит счастливый, довольный и – о, боже! – улыбающийся. Дженсен чувствует себя как Цезарь, заколотый Брутом – «И ты, Брут?» Атакуемый воплями своей внутренней королевы драмы (исторической королевы), Дженсен с ужасом понимает, что его без пяти минут бывший друг и этот придурок продолжают говорить. - Это лучший год выпуска Импалы. Если когда-нибудь тебе понадобится хороший автомобиль, загляни ко мне в гараж, уверен, мы что-нибудь подберем. Даже три километра спустя, после того, как они, наконец, оставляют Джареда на тротуаре, Дженсен все никак не может оправиться от шока. «Ты говорил с ним, - он хочет сказать Крису. – Ты ведь не разговариваешь с людьми!». И, когда он уже совсем готов предъявить ему это, Крис выдувает огромный белый пузырь, лопает его и говорит то, что без сомнения, является одним из первых признаков надвигающегося Апокалипсиса: - Почему бы тебе не пойти с ним на выпускной? Не думаю, что ты умрешь, если однажды как следует потусуешься. А еще лучше – трахнись с ним. Ты видел, какая у него спина? Это же настоящий полноприводный агрегат! Это заговор. И он начался с того, что Крис (Крис! – самый асоциальный человек в Лоуренсе) Кейн стал на сторону Джареда Падалхренегознаеткак в субботу после обеда. И самое абсурдное, что все это продолжается вечером, когда Дженсен возвращается домой, сразу же после маминых приветственных поцелуев на кухне. - Дрогой, - начинает она. И это «дорогой» никогда не ведет ни к чему хорошему. – Почему ты не рассказал мне ничего о выпускном бале? Пока Дженсен подбирает челюсть с пола и немного приходит в себя от неожиданности, мама воодушевленно советует ему, что надеть на первое в своей жизни НАСТОЯЩЕЕ СВИДАНИЕ и говорит, как гордится тем, что ее сын станет вехой в истории гражданских движений. - Какой славный этот Джаред, дорогой! Он пришел, чтобы поговорить с тобой, но, так как тебя не было, мы выпили с ним кофе и мне так приятно было его послушать! Как ты думаешь, он мог бы прийти на наше церковное собрание? Дженсен уже практически не может дышать. Он уже давно так не эмоционировал, еще со времен первых прослушанных аудиокниг пастора Зингера. - Боже мой, я не могу поверить, что у тебя будет парень! Что ты наденешь? Вы с Джаредом наденете одинаковые галстуки? Твой парень и ты – в одинаковых галстуках! Увидишь что будет, когда я расскажу это твоей тете Мередит, которая всегда ехидничает, что ты никогда не найдешь себе нормального парня и в конце концов останешься старой девой с вязанием и котами. Ха! У тебя есть фотография Джареда, чтобы я ей отправила ее по е-мейлу? О, святое небо, Дженсен, что же ТЫ ВСЕ-ТАКИ НАДЕНЕШЬ? Я говорила тебе купить ту рубашку из перуанской пряжи, на распродаже возле нашего прихода, но разве ты когда-нибудь меня слушаешь? Если бы у тебя не было такого потрясающего парня, дорогой, я бы вообще бы не знала, что с тобой делать! Ему приходится потратить три четверти часа на то, чтобы объяснить, что Джаред ЭТО НЕ ЕГО ПАРЕНЬ. Он также пытается сделать так, чтобы родители поняли, что выпускной бал, это не совсем то, что они думают и к чему привыкли. Но мама ничего не хочет слышать, и отец тоже. - Дженсен, сын, нельзя, имея в своих руках возможность совершить благо, отказываться от этого! Это идет вразрез со всем тем, что всегда проповедовала наша семья. Джаред объясняет это очень хорошо, тебе повезло, что нашелся кто-то, кто разделяет твои убеждения. Когда в субботу он ложится спать, у него просто болит голова, но когда в воскресенье он покидает церковное собрание, он уже готов покончить жизнь самоубийством, если бы это не было против церкви и была хоть какая-то возможность избежать геенны огненной. Пастор Зингер, ЕГО ПАСТОР, ПАСТОР ЗИНГЕР – последняя надежда хоть как-то образумить родителей, тоже теряет голову от явления пророка небесного – ДЖАРЕДА ПАДАЛЕКИ! - Он сделал хорошее пожертвование, Дженсен, и принес много продуктов для нуждающихся семей. И организация выпускного бала для гендерного объединения - это отличная идея! Это хороший шанс пусть не преобразовать мир, но сделать немного лучше человеческие души, сын мой. - Но, пастор, - Дженсен уверен, что сказать пастору, что тот прикалывается, или что он выпил все вино для причастия, будет не лучшей идеей, поэтому он старается звучать уважительно: - Джаред Падалеки вовсе не евангельский образец для подражания! Насколько Дженсену известно, тому нравится футбол, секс и оргии в раздевалках. Разливное пиво и ром с кока-колой. Говорят, что он потерял свою девственность с тройняшками. Или это были три парня, Дженсен уже не помнит подробностей. Потому что Джаред относится к тем, кому пофиг за какую команду играть и с какой стороны улицы переходить дорогу. - Сын мой, - говорит пастор. – Иисус садился и ел вместе с грешниками. Я думаю, если ОН нес евангелие заблудшим, то ты можешь немного потанцевать с тем, кому требуется моральная поддержка. И я должен тебе сказать, что если бы все в моем приходе были такими, как твоя семья, я бы умер от скуки, выслушивая исповеди. Церкви нужны такие люди, как Джаред, понимаешь?! Я имею в виду, сложные люди. Это тотальный заговор. Его кошмарный сон наяву. Вечером в воскресенье, после трехчасового семейного совета, на котором все члены подробно высказались за проведение выпускного бала, Дженсен сбегает из дома только для того, чтобы заранее встретиться с раввином Явне. Это его последний шанс. По воскресеньям раввин ужинает у Эклзов, этой традиции уже много лет, так как родители выступают за объединение всех религий и являются членами общества «Мосты в Вечность». Но и здесь ему не везет, потому что за ужином снова речь заходит о выпускном и, слово за слово, все приходят к мысли, и раввин в том числе, что Дженсену лучше надеть черный галстук или бабочку. - Эта интеграция – похвальное начинание, - говорит раввин. – Нам нужно больше людей, готовых пересечь пустыню нетерпимости и открыть для себя священные воды братства и приятия. Все говорят «аминь» и чокаются бокалами - «шалом», а Дженсен (который принципиально отказывается смотреть фильмы с Чарлтоном Хестоном, в том числе и «Десять заповедей», с тех самых пор, как узнал о возглавляемой им Стрелковой ассоциации) извиняется и покидает их, чтобы посетить еженедельное заседание школьной Лиги по правам геев, а на самом деле для того, чтобы оказаться, наконец, подальше от всего этого проклятого и вездесущего ужаса, который происходит с ним в его же собственном доме. - Дженсен, - говорит Стив с приятной и практически блаженной улыбкой на лице. – Я и не знал, что у Джареда есть такая отличная идея для выпускного бала. Уверен, что вы выиграете на голосовании. Ты знал, что он эксперт по истории американских гражданских движений? Я тут даже подумал о песне, в которой… Дженсен со стоном сваливает без объяснений, желая только одного – найти такое место на земле, где не знают слова «выпускной», или такой оружейный магазин, где не задают много вопросов, и где ему дадут что-то большое и мощное, чтобы проделать отверстие в передней части этого ЖИВОГО ФУТБОЛЬНОГО ПОЛЯ, которое отравляет ему существование. Кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что кто-то способен так внедриться в его жизнь! В его семью. В его дом. Его дружбу. Его Лигу. В его церковь!!! И, конечно же, в его колледж. - Дженсен! – в понедельник утром директор Крипке находит Дженсена перед уроками и по преувеличенно бодрым жестам и горящим глазам становится ясно, что КТО-ТО уже заранее поговорил с ним. – Какая фантастическая идея – выпускной бал, выражающий идею гендерной интеграции! Можешь полностью рассчитывать на мою поддержку! ПОЛНОСТЬЮ. С вас организация всего, а с меня – фонды и хеви-металл. Это «с вас» звучит угрожающе. Дженсен скрипит зубами. - С нас? - Ну да, с вас – тебя и Джареда, это же очевидно. Позволь сказать тебе, что я очень вдохновлен этой идеей, - г-ну Крипке нет никакой необходимости что-то объяснять, потому что его глаза сверкают, как у обдолбанного оленя или что-то вроде этого. – Джаред был столь убедителен сегодня утром, и реально, вы должны заниматься организацией вместе, я не могу придумать лучшей команды для того, чтобы увлечь этой идеей всю школу. Твой ораторский талант, Дженсен, и харизма Джареда – это… Я просто счастлив! Позволь мне сказать, что я рад и счастлив! Это как если бы Лед Зеппелин снова объединились на мой День рождения! Я оставляю тебя, Дженсен, мальчик, мне нужно поговорить с группой и обсудить, как нам изменить песенный репертуар, чтобы учесть идеи гендерной интеграции. Может быть, включить что-то из британского панка? У Дженсена нет никакой возможности сказать, что весь этот бред ни что иное, как манипуляции одного проклятого Макиавелли, скрывающегося за добродушными ямочками и двумя метрами глупости! И сейчас Дженсен – активный сторонник общественного образования, начинает верить в то, что в частных школах такого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Не может быть, что подобные абсурдные идеи доходят до директора, и директор считает нужным заниматься ими! Наверняка у директоров частных школ есть здравый смысл и рассудительность, и электрошокеры в конце концов, на тот случай, если обкурившиеся ученики начинают лоббировать какие-то идиотские идеи. Да. ОН В ЭТОМ УВЕРЕН. Ему срочно нужен пакет. Чтобы в него можно было дышать. И как можно большего размера, чтобы потом туда влез Нехочуназыватьегоимя, когда Дженсен прикончит его, разрежет на кусочки и накормит ими его собственных собак! - Ты! Он видит его, вычленяет рентгеновским зрением из толпы, заполняющей парковку возле колледжа. Он стоит у своего идиотского внедорожника, как ни в чем не бывало. Ученики стремительно бегут к автобусу и к своим автомобилям, чтобы как можно быстрее покинуть свою альма-матер. Дженсен не думает о том, что он упустит свой автобус. Он думает только: «ПЕРЕСТАНЬ ОТРАВЛЯТЬ МНЕ ЖИЗНЬ!». Дженсен думает только о ДЖАРЕДЕ ПАДАЛЕКИ. Только об этом. - Ты! – еще раз повторяет он и в этот раз Джаред оборачивается и смотрит на него из-под своей шевелюры. Он еще имеет наглость улыбаться! Змея в шкуре ягненка! - Можно узнать, кем ты себя возомнил, интригуя за моей спиной и вступив в заговор с моей собственной семьей? И с моим пастором, моей церковью, с моим директором? И даже с раввином?! Он одет в дурацкую розовую рубашку. И вместо того, чтобы что-то объяснять или ругаться, вдруг подносит указательный палец к губам и говорит: «Т-ш-ш-ш». Дженсен не понимает, но если Джаред желает его заткнуть, то он замолчит и, насрав на Новый завет, просто ударит его! РЕАЛЬНО. Сколько можно уже это все терпеть? - Сэди спит. - Кто? О чем ты гово… Снова он говорит: «Т-ш-ш-ш», и показывает на свой внедорожник, на заднем сидении которого, на разноцветном лоскутном одеяле, блаженно вытянув все четыре лапы, спит собака. - Ей три месяца. Думаю, она забралась в машину сегодня утром, а я не заметил. Красивая, правда? Цвета корицы, с блестящей шерстью – красивая собака. Но в исполнении Джареда это «красивая», звучит как «лучшая во всем мире», и Дженсен чувствует, как смягчается. Это нечестно. Ямочки и щеночек, этот парень вооружился по полной. Ну вот как тут можно устоять и продолжать праведно гневаться? - Кто-то ее бросил, ты можешь себе представить? Это кем надо быть, чтобы бросить собаку! Дженсен мог бы сказать, что это то же самое, что разрушить ему жизнь, но даже разгневанный Дженсен остается порядочным человеком, и это - удар ниже пояса. - Послушай, все то, что ты мутишь с выпускным, все претензии на то, что я буду делать это вместе с тобой, и чтобы меня выбрали… - Господи, он не может произнести слово «королевой». - … на голосовании – все это нужно прекратить. В смысле – СЕЙЧАС ЖЕ. А лучше еще вчера! Джаред внимательно смотрит на него, отвлекшись от собаки и, широко открывая свои глаза… карие? зеленые? какого цвета эти глаза? Да все равно. Дженсен внезапно чувствует себя испуганным и недостаточно одетым (это смешно, на нем две футболки и батник). - Знаешь, Дженсен, отказав мне, ты сделаешь большую ошибку. Ты сопротивляешься из гордости, но в глубине души ты сам знаешь, что это отличная идея. Он говорит это мягким, проникновенным голосом - чистый щеночек – и Дженсен уже готов ему возразить, прежде чем дает себе отчет в том, что возражать не имеет никакого права. Он всю жизнь говорил, что нужно не прятаться, а защищать свои права, и разве можно отступить сейчас, когда, наконец, пришло время сделать это? - Садись, - говорит Джаред. – Мы с Сэди отвезем тебя домой. Дженсен повинуется, не задумываясь. И он достаточно тверд в своих убеждениях – всегда был и сейчас остается, но просто кто сможет устоять против щеночка?