Пока не победим всех

«У моего отца была собака и однажды она заболела. Он отвез ее к ветеринару, который провел осмотр и сказал, что у нее глисты, которые из задницы уже проникли в желудок. Глисты просто сожрут собаку и лучше ее усыпить, тем более она и так уже старая. Но мой отец не согласился. Он забрал собаку домой, уложил и начал вытаскивать глистов пальцами, один за другим. Ему потребовалась целая ночь для того, чтобы вытащить их все. Эта собака пережила моего отца. Вот это, Сэм, называется любовь» Мэгги (Дурман любви)

Джаред не хочет хвастаться, но его еще никогда не кидали. Тем не менее, он сомневается, что, когда тебя кидают, ты чувствуешь себя хуже, чем чувствует он себя сейчас, так, будто в его теле нет ни единого органа, не содрогающегося от отвращения к человеческому существу, в этом теле живущему, ни одной клетки, не желающей получить независимость или паразитическим образом присоединиться к постороннему человеку. Джаред – это Сербия, и нет ни одной части в его теле, не ощущающей себя Косово. До самых кончиков ногтей. Серьезно? До ногтей? До самой Боснии. На самом деле. Хорошо, ЛАДНО, может быть он слишком погряз в своем собственном свинстве и в снисходительности к своей внутренней ничтожности, может быть. Но правда в том, что когда утром он спускается к завтраку, то выглядит так плохо, что ему даже не нужно напрягаться и врать, потому что мама так прямо и говорит: «Джаред, дорогой, вернись-ка в постель и избавь колледж от возможности заразиться от тебя каким-нибудь вирусом». Он просто подчиняется. Тем более он не собирается валяться на заднице весь день, рыдая и обнимая подушку, ясно? Он ему звонил. Сотни и тысячи раз, пока цвет зеленой кнопки вызова не потускнел, потому что каждый раз, когда Джаред нажимает ее, у него потеют пальцы из-за мыслей о том, что возможно на этот раз, на этот раз – да, на этот раз, может быть, да, Дженсен ему все-таки ответит. Есть шанс, что он ответит и низким, сердитым голосом проорет: «Чего ты хочешь, Падалеки?!», и тогда Джаред сможет ответить: «Тебя, тебя, ТЕБЯ». Но Дженсен не берет трубку и не отвечает ему. Джаред включает телевизор и задерживается на демонстрации старых серий «Дней нашей жизни», но нужно срочно переключить, потому что кажется, что все плохие телесериальные актеры похожи на Дженсена. Он зависает на старых мультиках, всех этих Суперсониках, Бросках кобры, Скуби Ду и Громокошках. Проводит вечер за тем, что пьет Sunny Delight со вкусом калифорнийского апельсина и ест кремовые печенья Ореос, покрытые толстым слоем белого шоколада, в надежде, что у него повысится холестерин и он быстрее умрет. Джаред чешет за ухом Сэди («Думаешь, с тобой бы он соизволил поговорить, принцесса?») и решает, стоит ли подняться сходить поссать, или на это уйдет слишком уж много энергии, когда вдруг звонит телефон и ему приходится сбросить на пол всю гору мусора, скопившуюся на кровати, чтобы найти его (он забросил сюда телефон часа три назад в остром приступе разочарования). Он даже не смотрит на экран, прежде чем ответить – не хочется терять ни секунды, когда есть возможность поговорить с… - …Дженсен? - НЕВЕРОЯТНЫЙ МУДИЛА!!! - Э-э-э, Дженсен? - Нет, тупица, глухой придурок, ЭТО Я, УРОД! А. Ох. - Привет, Сэнди. У нее такой резкий голос, что похоже, будто она проглотила вопящего пингвина из «Истории игрушек». - Привет? Привет?! Меня поражает, что ты вообще можешь говорить! Поражает, что у тебя еще остался на месте язык, который давно уже нужно было вырвать, змеиный ты манипулятор, чтоб ты не мог больше вредить людям! Это вариант, Джаред его не рассматривал. Если Дженсен больше его не хочет, то и язык ему нафиг не нужен, спасибо. - Предполагаю, что ты говорила с Дженсеном. На той стороне линии слышится возмущенное сопение. - Правильно предполагаешь! Ох, блядь, БЛЯДЬ, представь себе, когда я ему позвонила, чтобы спросить, не нужно ли причесать его для выпускного, потому что, ладно, эта его растрепанная посткоитальная прическа все-таки нуждается в закреплении, и еще спросила, не знает ли он, во что будешь одет ты, потому что сочетание цветов одежды в паре это очень важно – посмотри на Бекхэмов. Я имею в виду, что я, такая, говорю про то, что красный и розовый – ни-за-что, а Дженсен мне такой выдает: «Меня не сильно интересует, во что собирается наряжаться Джаред для выпускного, Сэнди. Видишь ли…». И ТРАХ-ТАРАРАХ-БУМ! Слышишь, Джаред? В том плане, что для меня это было как гром среди ясного неба! А я что? У меня эмоциональный шок и я чуть не умерла прямо в ванне. Я не могла ПОВЕРИТЬ! Конечно, я сказала, что понятия не имела ни о чем, и чтобы он, пожалуйста, не думал, что я имею хоть какое-то отношение к этой ВСЕЛЕНСКОЙ ПОДЛОСТИ, и он, такой чудесный, улыбнулся и сказал, что он и не думал ничего такого, потому что я показалась ему замечательной, хотя, в последнее время он и сильно ошибается в людях… У Джареда внезапно легкие впиваются в ребра. - … и что большое мне спасибо за помощь, и он надеется, что мы еще увидимся, и что он не может долго разговаривать, потому что ему нужно кое-кому позвонить. И отключился, и вот я тебе звоню прямо сейчас, чтобы узнать у тебя, Джаред Тристан Падалеки, это правда?! До свидания, бесплатные кремы против угрей, с вами жизнь была, безусловно, прекрасней. - Это правда. Ну, по крайней мере, сначала все так и было. В трубке воцаряется продолжительное молчание и это совершенно ужасно, потому что Сэнди никогда, НИКОГДА не молчит. - Я… я… - она задыхается. – Я даже не знаю… Ты даже не представляешь НАСКОЛЬКО я возмущена, Джаред! Я не могу даже измерить всю степень своего возмущения! Я очень сильно была возмущена тогда, когда Харрисон Форд спутался с этой шваброй Калистой Флокхард, но это не идет ни в какое сравнение с тем, как я возмущена сейчас! И ведь она не могла весить больше двадцати килограммов!... - Сэнди… - Ты использовал меня! Ты специально втянул меня в это мудацкое пари, Джаред, без моего ведома! Не говоря уже о том, что вы выбрали мишенью для своих дерьмовых шуток одного из немногих достойных людей в этом дерьмовом мире, полном таких дерьмовых придурков, как ты и как Чад! Вы выбрали лучшего для того, чтобы унизить и посмеяться над ним! Так желаю тебе схватить генитальный герпес и чтобы твой хер упал на полшестого, Джаред, потому что это то, чего ты заслуживаешь! Иди на хуй! Слышен щелчок, а затем звуки освободившейся линии. Джаред еще некоторое время смотрит на телефон, бормоча: «Да, я этого заслуживаю», а потом откидывается на подушки. Она права. Сэнди права. Это было глупо, просто тупая шутка, и он даже не предполагал, во что это выльется… В том смысле, что был мрачный ботаник и пари на то, чтобы сделать нечто невообразимое, а вовсе не для того, чтобы кого-то унизить, тем более Дженсена, который… Одним прыжком Джаред вскакивает с кровати – хватит. Быстро принимает душ и выходит из дома. Если Иисус Христос не идет к горе, то гора пойдет к Иисусу, и если Дженсен не хочет слышать его извинений по телефону, ему придется их выслушать лично, потому что все может начаться одним образом, а закончиться совсем по-другому, и, конечно же, Дженсен должен простить его, разве не это проповедует христианство? И не расплатился ли уже за все Джаред, чувствуя себя каким-то мерзким червем? Как он мог хотеть унизить его, если единственное, о чем он мог думать, это как зацеловать Дженсена до кончиков пальцев? Как? Когда он, тяжело дыша, звонит в дверь, ему открывает миссис Эклз. - Джаред, сокровище! Входи! Дженсен недавно поднялся в свою комнату, но я вижу, что свет у него горит. У нас остался после ужина морковный пирог, хочешь… - Спасибо, миссис Эклз, я поужинал, - он переминается с ноги на ногу. – Мне неловко вас беспокоить так поздно, и я подожду здесь, а вы не могли бы попросить Дженсена спуститься? Скажите ему, что это важно и совсем ненадолго. Одна его часть думает, что это не сработает. Другая предполагает, что Дженсен передаст через мать какую-нибудь отмазку («Дженсен уже спит», «Дженсен уехал жить в Уругвай») или расскажет все своей семье, и в этот самый момент откроется дверь и выбежит мистер Эклз с ружьем наперевес, чтобы подстрелить ублюдка, который втерся в его семью, чтобы издеваться над его сыном. Но дверь открывается и выходит Дженсен. Серые спортивные штаны, светло-голубая футболка, очки на переносице, жесткий взгляд и сжатая челюсть. Дженсен 24 часа спустя, после того, как все рухнуло между ними, смотрит с таким безразличием, что это похуже любого гнева, с таким превосходством (которое ему так идет), словно говоря всем своим видом: «Я нисколько не удивлен тем, что все было обыкновенным пари. Чего еще можно было ожидать от тебя, бессовестного подонка?» Он останавливается чуть выше на ступеньках крыльца, чтобы быть на одном уровне с Джаредом, лицом к лицу. Должно быть, он самый красивый человек в мире. Это если смотреть объективно. - Чего ты хочешь? – цедит сквозь зубы. Джаред набирает в грудь воздуха. - Объяснить тебе. У меня есть объяснение. Дженсен еле заметно качает головой: - Я в нем не нуждаюсь. - Но ты должен. - Я. НЕ. НУЖДАЮСЬ. Такого Джаред не ожидал. - Нет? Но… - Нет. Я не хочу никаких объяснений. Уверен, что они существуют. – А теперь да, теперь в голосе Дженсена пробивается гнев. – Я уверен, что для каждого жалкого и мерзкого поступка в своей жизни, Падалеки, ты находил объяснение, которое оправдывало бы тебя. Ты никогда не переставал думать, что делал те или иные вещи просто потому, что был придурком и не задумывался о последствиях своих действий. Отлично, но это одно из следствий. Со мной у тебя подобное не пройдет, не получится повиниться, чтобы почувствовать потом себя лучше. Засунь свои объяснения в задницу, Джаред, мне не интересно. Определенно Джаред ничего подобного не ожидал. Дженсен поворачивается, чтобы уйти, но Джаред не может, НЕ МОЖЕТ позволить ему уйти. Он кладет ему руки на плечи, чтобы удержать, и Дженсен дергается, чтобы отстраниться, словно от прикосновения Джареда его ударило током. Но не оборачивается. - Пусти. - Еще только одну минутку, Дженсен, пожалуйста. - Отпусти меня, - зло и почти задыхаясь. - Пожалуйста. Один не двигается, второй не отпускает, оба молчат и сопят, словно кони. Джаред легко считывает все напряжение Дженсена по плечам, ему хочется надавить на них большими пальцами, пройтись по спине, чтобы расслабить каждый непроизвольно сжатый мускул, один за другим. - Нет никакого оправдания. Тому, что было вначале. С чего все началось. Но для того, что было потом – да. Потому что в какой-то момент все изменилось. Это и есть объяснение. Потому что все стало серьезно. Все. Организация выпускного вместе с тобой, встречи для игры в Guitar Hero, и… то, что произошло в машине, да все. Особенно то… что я хочу целовать тебя. – У Дженсена поднимаются волоски на затылке, как тогда, в ванной комнате. Джаред знает, что если тот сейчас повернется, то весь будет красный от смущения и охуенно красивый, и не может спокойно выносить подобные мысли. – И я о многом жалею, Дженсен, но больше всего о том, что не целовал тебя каждый раз, когда мог это делать – в машине, и на футбольном поле, и в колледже, и в твоей ванной. Жалею обо всех этих неслучившихся поцелуях и о каждом в отдельности, потому что теперь уже никогда не смогу поцеловать тебя и проведу остаток своей жизни, представляя, как все это могло бы быть, Джен. Джаред убирает руки и Дженсен едва заметно вздрагивает, когда теряет контакт, но все равно уходит, твердо ступая и решительно сжав кулаки. Не оборачиваясь, закрывает за собой дверь. - Не все сломанное можно отремонтировать, Джаред. Это единственное, что он говорит, но блядь, ничего не может быть хуже. Когда Джаред садится в машину, он еще десять минут проводит, разглядывая темную улицу и светящиеся окна в доме Эклзов. Это как некая метафора, слишком простая для понимания и для того, чтобы начать себя чувствовать еще более униженным и никчемным, чем он чувствовал себя утром. Это как попасть на самую последнюю строчку в Книге самых никчемных рекордов Гиннеса. Джаред не успевает доехать до дома, как снова принимается звонить телефон. Две секунды безумной, тщетной надежды, пока он не смотрит на экран и не понимает, что это снова Сэнди. У него больше нет ни сил, ни мужества выслушивать новые оскорбления, поэтому он нажимает кнопку автоответчика. - Я просто хочу поставить тебя в известность, Джаред, что я буду делать прическу Дженсену на выпускной. Значит, он пойдет. Конечно, почему бы ему не идти, что за глупость. Это ЕГО выпускной. - И я не только сделаю ему прическу, но и одену его. Потому что я нашла охуительный аутлет самых известных брендов, и не думай, что я скажу тебе, где это. У меня есть всего четыре слова, чтобы заставить тебя страдать и рвать на себе волосы, Падалеки: Hugo Boss Casual Wear. Ха! У этого Тома отвалится челюсть, когда он увидит Дженсена, это будет нечто фе-е-рическое! Чао, лузер, мне нужно заняться разработкой стиля. Проходит около двух секунд и Джаред резко бросает машину к бордюру, заезжая на тротуар. Наспех припарковавшись, быстро жмет кнопки. Неистово. Сэнди отвечает незамедлительно: - Если ты по поводу аутлета, то нихуя… - Нет, НЕТ, Сэнди, нет, мне нахуй не нужен твой аутлет, но… я имею в виду этого парня… как, ты сказала, его зовут? У которого должна отвалиться челюсть при виде Дженсена? Покорный женский вздох на том конце линии. - Не думаю, что это как-то тебя касается, но ТОМ. Его зовут Том. Том Пилинг или что-то вроде этого. Дженсен говорит, он из Олейте. Ты его знаешь? Да. Придурок, кретин, самодовольный тупица, с мозгом, доверху залитым зеленым шампунем, и ртом, полным: «Какой ты умный, Дженсен. Какой ты красивый, Дженсен. Как хорошо ты говоришь, Дженсен. Ты позволишь мне соорудить алтарь и почтить тебя своим телом, Дженсен?» Да, Джаред знает, кто такой Том Веллинг, и рвотные спазмы в желудке – лучшее тому доказательство. - Я не очень хорошо его знаю. Эмм… Ну, спасибо. И Сэнди… Ладно, потом поговорим. Ну, я хочу… Ладно, потом. Том Веллинг. Дженсен идет на выпускной с Томом Веллингом. Мисс Канзас Джуниор или как его там. Они вместе будут сниматься в рекламе. У них будут дети. Целый час Джаред занимается тем, что придумывает имена их потомству. Их дети, усыновленные в Африке, будут рекламировать подгузники. Их будут звать Том Младший и Том Третий. Нет, лучше покончить жизнь самоубийством. Реально, лучше свести счеты с жизнью. Не слишком ли экстравагантно будет попилить вены сломанным диском Селин Дион? Джаред на полном серьезе размышляет об этом, когда снова звонит телефон. Когда потом, в будущем, он вспоминает об этом моменте, то неизменно утверждает, что этот звонок Чада спас ему жизнь. - Эй, - говорит Чад. - Эй, - отвечает Джаред. - Как у тебя? - Полная жопа. «Да», - говорит Чад и замолкает. Джаред хотел бы ему высказать все, что он чувствует, но не хочет терять время, слушая молчание на той стороне, потому что ему нужно придумать оригинальный способ самоубийства, что-то типа запивания шипучих конфет Peta Zetas Кока-Колой. - Послушай, Джей Ти, я знаю, что это глупо, но я чувствую себя немного виноватым в том, что произошло у тебя с Эклзом. - Да, немного. Ты всего лишь сказал его лучшему другу, что я собираюсь трахнуть Дженсена, не слишком открывая глаза, чтобы не испугаться. Ну а что. Немного виноватым, конечно. - Ну, хорошо, я сильно виноват. Но, послушай. Все эти дни, что я не мог говорить и так далее, мне пришлось делать те вещи, которыми я обычно не занимаюсь, например, размышлять. Ох. - Нет. Серьезно, Чад, нет, - Джаред премного благодарен, но не желает, чтобы Чад еще каким-то образом вмешивался в его личную жизнь. – Я все проебал, ясно? Сэнди думает, что я сволочь, Дженсену неинтересно даже разговаривать со мной на эту тему, потому что кажется, что он ничего другого от меня и не ожидал, а поэтому нахер ему не нужны мои оправдания, потому что – эй, это же я! бездушный мудак без стыда и без совести! Он не хочет даже просто выслушать меня, и пойдет на выпускной в ебаном Hugo Boss, с ебаным трехмерным изображением с рекламного плаката – идеальным Томом Веллингом! И этот блядский урод, этот пластмассовый тупица, будет целовать его, прямо посреди выпускного бала и… Арррр! - Блядь, блядь, блядь, погоди, Джей Ти! Ты меня слышишь? Ты просто какой-то ебаный колумбийский сериал, чувак. Эй, ты меня слышишь? Можешь послушать, что я хочу сказать? Джаред рычит в ответ. - Смотри, Джей Ти, как я все это вижу. Мы облажались, так? Это факт. Все просрали, но это неплохо. А когда было такое, что мы не лажали? В течение всей нашей жизни мы лажали с завидной регулярностью и это отлично! - Я надеюсь, что это к чему-то ведет, Чад. - Слушай, блядь! Я говорю это к тому, что если надо где-то качественно налажать, то нет более подходящих кандидатур на это дело, чем мы с тобой, потому что у нас есть огрооооомный опыт в разного рода лажах. Нет ни одной сферы, в которой бы мы не облажались так или иначе, и нужны ГОДЫ, коллега, чтобы научиться так все проебывать, как это делаем мы. И единственное, что тебе НУЖНО СДЕЛАТЬ, Джей Ти, это Перестать Лажать. Понимаешь? Другими словами, я хочу сказать… И тут Чад произносит самые пугающие слова, которые только можно от него услышать: - … у меня есть план.