Пока не победим всех

- В фильмах, когда занимаются любовью, она всегда царапает ему спину. - Откуда ты это знаешь? - У Джеда есть кабельное телевидение. Джона Болдуин, Сэм Болдуин (Неспящие в Сиэтле)

Все это как-то слишком. И далеко не так просто сначала перейти от «господи, сделай так, чтобы план Чада сработал» к «о боже, он СРАБОТАЛ, а губы Дженсена – это, несомненно, то место, где в ближайшем будущем начнут строить дома», а потом спокойно вести машину, думая о том, что Дженсен, ХА-ХА, хочет ПРОДОЛЖИТЬ. Ну потому что он сам так сказал «продолжить», ну или что-то в этом роде, а еще сказал, что его родителей нет дома, это он совершенно точно тоже сказал. Тогда это должно быть правдой. Семнадцать лет проведя в ожидании первого поцелуя, Дженсен теперь хочет, чтобы он, Джаред, его всему научил. Они будут с Дженсеном. В постели. Раздетые. Если, конечно дойдет дело до раздевания, потому что Джареда просто может хватить апоплексический удар или еще какой-нибудь неизвестный коллапс от перегрева. На самом деле Джаред знал. В глубине своего естества, всегда. Знал. Что Дженсен такой. Эти внезапные поцелуи - влажные, горячие, в меру грязные и достаточно целомудренные, глубокие, долгие, он так и знал, что за этим последует нечто большее. Знал, потому что видел, как Дженсен умеет отстраняться и злиться, как умеет убеждать, организовывать балы, видел его дерущимся, возбужденным, краснеющим и до предела открытым. А теперь еще увидит, какой он в постели, и если продолжит об этом думать, то нихрена не увидит вообще, потому что сию же секунду кончит. Прямо за рулем. И даже не придется себя для этого трогать. В машине тишина. И в этой тишине наверняка они думают разные вещи. Для Джареда все как-то слишком. Слишком быстро и слишком… ответственно? Быть первым. ПЕРВЫМ ПАРНЕМ ДЖЕНСЕНА. Не просто первый раз поцеловать или потрогать. Быть САМЫМ ПЕРВЫМ. Совсем. И первый раз его… И все в эту же ночь. - Перестань ерзать, Джен. А то я сейчас врежусь в какой-нибудь столб, потому что только и делаю, что смотрю в зеркало на то, как ты вертишься на заднем сидении и кусаешь себе губы. Дженсен молчит. Слышно только громкое сопение, а потом довольно зло и через силу: - Я не могу! - Почему? – Джаред удивленно смотрит на него через зеркало. О, боже, он возбужден. У Дженсена стоит так, что в пору бросить руль и расстегнуть ему молнию. Сначала устроить аварию, а потом расстегнуть ему молнию. А еще до Джареда только сейчас ясно доходит, что Дженсен его действительно простил и совершенно серьезно хочет с ним переспать. И этим словно бросает ему вызов, поэтому он прибавляет скорости и все время до дома думает только о том, чтобы побыстрее доехать. Эклзы, видимо, решили провести выходные, навещая Джоша в университете. Джаред также знает, что Кензи после выпускного пойдет спать к подруге, поэтому весь дом в их распоряжении, и они могут делать, что захотят. А хочется Джареду неимоверно. Однако, заметив волнение Дженсена, который пытается вставить ключ в замочную скважину и все никак не может попасть, Джаред себя тормозит и напоминает, что для Дженсена это впервые. Его в первый раз поцеловали, первый раз везли возбужденного в машине, первый раз он пытается открыть дверь своего дома, пока его обнимают со спины и бесцеремонно лезут под рубашку. Джаред честно собирается помнить об этом и не козлить. Они вваливаются в темный дом и, прежде чем Дженсен успевает протянуть руку к выключателю, Джаред перехватывает ее, ему нравится смотреть на профиль Дженсена в полумраке, нравится неожиданно трогать его за разные места и слышать, как тот возмущенно шипит, и представлять, как он при этом краснеет. Ему нравится угадывать, когда Дженсен улыбается и пытаться поцеловать его прямо в эту улыбку, прижимая к перилам лестницы, пока они поднимаются по ступенькам. Нравится спотыкаться и сталкиваться лбами в темноте, в поисках губ, нравится обнимать его талию, чувствовать плечом его ухо… Хочется сказать, как все, что сейчас происходит, прекрасно, что эта лестница может быть вечной, и Джаред готов идти по ней всегда и не устанет, лишь бы вот так вот касаться Дженсена, лишь бы вот так вот его целовать. Но он не говорит ничего, потому что боится голосом все испортить. Не хочет опять налажать, как они делали это с Чадом в течение всей жизни с завидной регулярностью. Мысль о том, что можно проебать все именно сейчас жидкой паникой разливается по венам. Дженсен отчаянно задыхается рядом. Дрожит под его руками и Джаред теряется в этой возбуждающей дрожи настолько, что даже не сразу может расслышать тихое, но настойчивое: «Комната, моя комната. Комната, Джаред». Это тот еще номер – быстро подняться до конца лестницы и не убиться, целуясь на каждом шагу и срывая друг с друга одежду. Когда они добираются до комнаты и включают свет, то требуется секунд тридцать, чтобы глаза снова начали видеть. Джаред впечатывается боком в дверной косяк, а потом влетает в комнату и оказывается прямо у кровати. Садится и… все то, что было в машине, вся эта ответственность, и неуверенность, и незнание, что сказать, и состояние небольшой истерики или даже паники… Все это ВОЗВРАЩАЕТСЯ. Может быть это все из-за света. Может быть из-за того, что ум Джареда начинает делать то, что он иногда имеет обыкновение делать. Когда мысли начинают перескакивать с одного на другое, сталкиваться и разбегаться, не позволяя сосредоточиться, полностью лишая его контроля над ситуацией. Голос в голове изматывающе твердит: «Сейчас я с ним пересплю, сейчас я с ним пересплю. Это случится прямо сейчас», и пока Джаред делает все для того, чтобы заткнуть этот голос, Дженсен на него смотрит выжидающе, а Джаред не знает, что собственно нужно делать прямо сейчас и медлит, а Дженсен, видя, что ничего не происходит, отстраняется (ПЛОХО, ПЛОХО, УЖАСНО) и переходит в режим… ммм, который Джаред определил бы как режим «послушного секс-ученика». Пока он сам сидит на краю постели с брюками, спущенными ниже колен, чувствуя себя немного неловко, Дженсен начинает наворачивать по комнате круги, заглядывая в многочисленные ящики с пугающей методичностью. Сейчас в нем нет ничего от того изящного, томного, нежного и одновременно страстного парня, которого Джаред не так давно целовал. Дженсен больше похож на сосредоточенного шпиона в поисках микропленки, а Джаред сидит, как последний дурак и на все это смотрит. - Блин, они должны быть где-то здесь. Я смотрел очень хорошую программу про анальный секс и там было про то, как важно покупать презервативы повышенной прочности, потому что… В общем, это важно. И смазка у меня тоже есть. Потому что там тоже говорили, что это очень важно. Это ведь все очень важно, правда? – его голос звучит немного истерично и это очень плохо. Ну почему все это происходит ТАК ПЛОХО? – Просто дай мне немного времени, я знаю, что у меня все где-то есть, но… видишь ли, моя мама иногда делает уборку в моих ящиках, она могла… А, ладно. Как нам лучше начать? Хочешь, чтобы я был снизу?… Стоп. СТОП. Вот теперь Джаред официально напуган. Он напуган до такой степени, что ему осталось три секунды до панической атаки. Две секунды. - Или сначала снизу будешь ты, а потом поменяемся? Где нам лучше… Одна секунда. Паническая атака надвигается. - Дженсен. - Нет, погоди, у меня все есть, клянусь… - ДЖЕНСЕН. Он останавливается, поворачивается, смотрит. Дженсен тоже до усрачки напуган, глаза огромные, губы трясутся. Как, блядь, так получилось, что до такого дошло? Догадайся с трех раз, дебил. Это только ТВОЯ заслуга. - Джен, ты не хочешь успокоиться? Он шумно выдыхает. Это не совсем то, что имеется в виду под «успокоиться», но уже что-то. Дженсен старательно делает вдох и выдох, бормоча: «я должен успокоиться», и, кажется, очень страдает. А Джаред вовсе не хочет, чтобы Дженсен страдал. - Да-да, конечно, - он, наконец, садится на кровать примерно в метре от Джареда, но все равно это лучше, чем метания по комнате. – Я просто, наверное, чувствую себя идиотом? Я не такой, как тот твой Рольф по обмену, и не такой, как… все остальные, с кем ты… Мне… как-то не по себе. Джаред делает глубокий вдох. Блядь, все что сейчас происходит, не то что не совсем так, как должно бы происходить, а СОВСЕМ не так! То, что происходит – ужасно. И тогда Джаред принимает решение. «Эй, разве ты еще недостаточно хорошо усвоил, что Дженсену лучше не врать?» - тут же вопрошает его внутренний голос. «Заткнись», - говорит голосу Джаред, а сам смотрит на Дженсена и закусывает губы от непереносимости его красоты. Даже такой – весь взъерошенный, потный, с красными пятнами на щеках, в растерзанной белой рубашке от Hugo Boss – он определенно самый красивый парень на свете. И это, блядь, не будет враньем! - Дженсен, забудь обо всех, как будто их не было. Никто не сравнится с тобой, я клянусь. Я в жизни своей еще никогда так не целовался. Ни с кем больше так, как с тобой. Никогда. Не ахти что, но Дженсен совсем немного придвигается к Джареду, поворачивается всем телом и внимательно смотрит. Сидеть вот так вот, полураздетыми в кровати, в пустом доме после выпускного бала и РАЗГОВАРИВАТЬ – какой пиздец. Катастрофа. - А… а та команда чирлидерш, которые затащили тебя в раздевалку, вымазали йогуртом, а потом облизывали всей толпой? - Во-первых, это была ОДНА чирлидерша. Во-вторых, это был не йогурт, а сливки. В-третьих, не рекомендую, потому что это щекотно, липко и довольно противно. - А с теми женщинами у себя дома, подругами матери или соседками, когда вас застали? - Тогда мы с Чадом лазили на одну ферму, и мои штаны запутались в колючей проволоке. Мне пришлось припереться домой в одних трусах, как будто я знал, что у матери в холле идет заседание Клуба любителей Данте. Я два месяца потом был под домашним арестом. - А тогда, когда ты трахался в ночном клубе, про это все знают? - Ну, хорошо, нам действительно с Чадом удалось туда проникнуть, но неужели ты думаешь, что кто-то нормальный даст четырнадцатилетнему пацану? Да к тому же мы еще так напились, что я нихрена не помню. Джареду кажется, или лицо у Дженсена просветлело? Нет, действительно просветлело и таким он кажется еще красивей, чем есть. - Про Рольфа ты знаешь. Про Сэнди тоже. Про… Дженсен, пожалуйста, давай об этом не будем? Я… я хочу быть С ТОБОЙ, как мне еще это тебе объяснить? И тут Дженсен кидается ему на шею и Джаред больше не может думать ни о чем. Потому что Дженсен его целует с таким облегчением и таким счастьем, что нельзя не испытывать такого же счастья в ответ. И нельзя прервать этот поцелуй, потому что некуда торопиться, Дженсен не кончится, не испарится, не денется никуда – вот он весь здесь и пребудет здесь вечно. Как в кино, реально, весь этот пиздец типа – ты меня дополняешь и целой жизни мало, бла-бла... Джареду сейчас не кажется это никаким пиздецом, потому что иногда, оказывается, можно влюбиться совсем как в кино, и похуй. - Джаред, ты что, смеешься? Да. - Нет. Кого, кого еще он может целовать так неспешно, так долго, так сладко и так проникновенно? Дженсен прекрасен, его теплые руки волшебны, а Джаред весь покрывается мурашками, вспоминая о том, какого количества нервов потребовал от него весь сегодняшний день, и как это все было не зря, потому что сейчас у него в руках Дженсен, и можно целовать его губы, и шею, и его плечи, и его… - Джаред. Да, именно. Его Джаред. Джаред теперь только его и больше ничей. - ДЖАРЕД! - А? Ох, это Дженсен. И он, похоже, злится. Но почему? - Ты что, блядь, уснул?! - ЧТО? Нет, ни в коем случае! И Джаред продолжает целовать его. На этот раз легкими и нежными поцелуями, едва касаясь подбородка и скул. Но Дженсен отстраняется и приподнимается на локте: - Это невероятно. Я не могу поверить, что мой первый парень, с которым я решил трахнуться, взял и тупо в постели заснул! Я не могу поверить, что ТЫ когда-нибудь еще засыпал, когда трахался с кем-нибудь! Это… Да это просто… - Дженсен пытается найти какое-то достаточно выразительное определение, но не может. – Джаред, блядь, ты спишь! Нет. Нет-нет-нет. Протестую, ваша честь! - Нет-нет, Джен. Секундочку. Это правда, я очень устал. Знаешь, сколько энергии и нервов я потратил за сегодняшний день? Ты же знаешь, как я обычно сплю? Я сплю много. А знаешь, сколько часов я спал за последнюю неделю? ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ МАЛО. Я не мог спать, я не мог есть, и все только для того, чтобы все получилось хорошо, чтобы план сработал, а теперь ты придумываешь всякую хрень и говоришь, что я… И тут Джаред неожиданно и громко зевает, не в силах даже не так откровенно широко открывать рот. Обычно он испытывает признательность к своему организму, но иногда просто НЕНАВИДИТ. Этого предателя. Сейчас Дженсен разозлится, разобидится, начнет дуться и ругаться, что раз его поцелуи так плохи (в отличие от всех других, что были у Джареда до него) и от них клонит в сон, то Джаред может валить и спать где-нибудь в Альбукерке, не очень-то и хотелось, и все, над чем Джаред столько старался, пойдет прахом и все было бесполезно. Дженсен вот-вот сделает это, в любой момент, вот-вот, как только перестанет улыбаться – так сразу. Потому что он улыбается. Смотрит на Джареда и улыбается. Вот так Дженсен улыбается перед тем, как послать кого-то в задницу и выкинуть нахер из своей постели? - Ты не мог есть? – тихим голосом переспрашивает Дженсен. - Ну, почти. Дженсен продолжает улыбаться, словно бы удивленно. Потом ложится и делает возле себя место. Потом говорит: «Иди сюда», и показывает куда, постукивая по матрасу ладонью. Джаред вообще не понимает, что происходит. - Ты хочешь, чтобы я?... - Чтобы ты лег и спал, Джаред. Я хочу, чтобы ты поспал. - Но ведь… - Это одна ночь. А утром наступит день. Ты ведь можешь и днем целовать меня, правда? – его брови требовательно взлетают вверх, и Джареду хочется целовать их вечно. Вот бы можно было целовать Дженсена во сне. Наверняка это возможно. Надо попробовать. Джаред осторожно ложится рядом, придвигается, чувствует своими губами голое плечо Дженсена. - Только если ты завтра тоже будешь таким же хорошим. - Я рад, что в конце концов, ты научился ценить некоторые вещи. Джаред бормочет «аха» и чувствует, как его веки тяжелеют. Но, перед тем, как окончательно заснуть, он обращает внимание, как Дженсен поворачивается и, не вставая, открывает какой-то ящик, роется там, а потом включается телевизор. Очень тихо, практически бесшумно, но телевизор! Джаред открывает один глаз. - Ты будешь смотреть телевизор? Сейчас? - А что? Ты бы знал, сколько во мне кофеина! Спи, Падалеки, не зли меня. Дженсен, конечно, тот еще сварливый хрен, но он такой теплый и так хорошо пахнет, что Джаред, послушно закрывая глаза, еще теснее прижимается к нему, и несколько раз целует в плечо. Он почти-почти уже спит, когда чувствует пальцы Дженсена в своих волосах, которые осторожно поглаживают его, легко и интимно, и он даже непроизвольно издает какой-то звук, очень похожий на кошачье мурлыканье, а потом все-таки засыпает, под блаженное почесывание и звуки телевизора, в котором рассказывают о том, что какой-то чувак из Сиэтла не может спать. Какой неудачник. Ха-ха. Ему не хватает Дженсена под боком. Несчастный. Джаред вот нашел своего. И даже не думает отпускать. От слова СОВСЕМ.