Убить Солнце

Роммат и Джайна смотрели на свечи, стоявшие в красивом резном подсвечнике на столе, и не решались заговорить. Роммат молчал, ведь с его стороны стояла задача дать как можно меньше сведений не только об Андоэрилле, но и о Луносвете. Джайна молчала, потому что не представляла себе, с чего же стоит начать разговор. Наконец, она собралась с мыслями: — Магистр Роммат, расскажите, пожалуйста, — тот вздрогнул, увлекшись созерцанием игры пламени и бликов, — кому из знати известно настоящее имя эльфа Андоэрилла? — На этот вопрос мне нелегко будет дать вам ответ, — произнес магистр, — ведь все эльфы без исключения способны разглядеть за маскировкой истинное лицо. Другое дело — кого именно видит каждый из эльфов в этом ребенке. — Вы общались с ним? — Джайна смотрела, как кончики бровей Роммата вздрагивают. — Да, имел честь, — ответил он прямо. — Он приятный и вежливый собеседник. Но его выдает абсолютное незнание магических искусств. Странно, ведь у него такие магически одаренные родственники… Джайна опустила глаза, а потом взглянула на блики, которые так красиво сияли сейчас от теплого пламени свечей: — Он следует зову надежды и Света, и на этом пути он преуспел в свои годы больше, чем я в его возрасте. — Если найдете в его вещах книгу об эльфийской магии, прошу вас, не выкидывайте — она достаточно стара, чтобы стать экспонатом, — Роммат усмехнулся, но Джайна смогла это увидеть только по его добродушно прищуренным глазам. Джайна воодушевилась и улыбнулась в ответ: — Он частый гость в вашем королевстве? — Это мне неизвестно. Ведь я могу только рассказать вам о том, когда впервые его встретил, но слухи о нем разносились еще несколько лет назад. То он воевал против драконов вместе с подругой эльфийкой, то спасал попавшего в засаду Бронзоборода, словом, его имя на слуху. Он совершал мелкие, незначимые на первый взгляд подвиги, которые в итоге спасали от больших бед. Джайна опешила. Такого она не ожидала от спокойного и задумчивого Андуина. — Несколько лет назад? Это невозможно! Еще и с эльфийкой… Мы правда имеем ввиду одного и того же человека? — В этом нет никаких сомнений, — Роммат откинулся на спинку стула. — Мы говорим с вами об Андуине. — А нет ли реального Андоэрилла в вашей истории? — Джайна начала сомневаться в том, что все услышанное от Матиаса было верным. — Разумеется, нет, — Роммат старался не смеяться, понимания, что Джайне нелегко поверить во все сказанное. — И никогда не было среди нас таких громких династических имен вроде «Владыка Изумрудных Вершин.» Джайна нахмурилась, стараясь понять, что за околесицу несет магистр, пока он сам не пояснил ей: — Изумрудные вершины — скорее всего отсылка к холмам Арати. Да, у вашего Андуина далеко идущие амбиции. Подозреваю, во время его правления Восточные Королевства содрогнутся. Надеюсь, что они останутся изумрудными, а не покроются ковром из трупов. Однажды ваш принц вырастет, и мы можем только гадать, о каких планах поведает ему Свет. — Вы забегаете вперед, уважаемый магистр, — Джайна старалась не вспоминать, как содрогнулись королевства, когда Артас вернулся с «лекарством от Чумы» из Нордскола. — Если вы видели, что это Андуин, то почему вы не прогнали его и не убили? Почему отнеслись как к своему? — Такой же вопрос я могу задать и вам сейчас — почему вы меня не гоните и не убиваете? Может быть, потому что прямо сейчас убить меня невыгодно, верно? — Нет-нет, магистр Роммат, я хочу, чтобы вы ответили мне правду. Почему он гуляет по Кель’Таласу, и никому не приходит в голову это пресечь? Роммат старался не хохотать вслух. Действительно, такое попустительство от совета Кель’Таласа было, мягко говоря, неблагоразумным. — Кель’Талас очень красив, — он убедительно посмотрел ей в глаза, — и он буквально создан для прогулок, разумеется, если вы — эльф крови или принадлежите Орде. Принц ничего не нарушил, он сумел грамотно выдать себя за такового. Если б он еще имел удовлетворительные познания в магии, то навсегда бы остался в нашем уважаемом обществе, я думаю. — А что насчет эльфийки, с которой он совершал подвиги? Вы знаете, кто она? Магистр Роммат преступно замолчал на минуту, словно пытался вспомнить её имя, и тем самым выдал себя, что на самом деле прекрасно знает эту особу: — Не имею понятия, — твердо ответил он после паузы. — Но так не бывает. О Владыке Изумрудных Вершин известно многим, а вот о его спутнице — ничего. Роммат тихо рассмеялся и попытался увильнуть от ответа: — Я её не видел, а уж если принц будет в настроении, он все вам объяснит сам. Поверьте, у него еще будет много всяких спутниц, если вы понимаете, о чем я. — И все же, магистр Роммат, вы мне толком так и не рассказали, зачем Андуин приходит в ваше королевство под видом эльфа, и почему все лояльны к нему. — Если вас это успокоит, то не все к нему так лояльны, как вы решили. Есть те, кто его ненавидит за иллюзию, которую он создал. Но это единичные случаи, мы стараемся пресечь насилие в отношении Андоэрилла. — Не потому ли, что несете ответственность за его жизнь? — Джайна старалась задать вопрос аккуратно, чтобы не вызвать вспышку гнева у магистра. Но это оказалось невозможным. — Разумеется. Нам, — он сделал ударение на этом слове, — придется отвечать за то, что люди не способны уследить за наследником престола. Он поднялся, показывая, что разговор окончен. — Мы ищем Андуина, — Джайна взмолилась. — Нам доложили, что принц может находиться у вас. — Я ничем не могу вам помочь. Мой принц, — Роммат понял, что оговорился, когда увидел недопонимание в глазах Джайны, — то есть, верховный лорд при смерти, и правящему совету необходимо найти для него лекарство. Он исчез, сжимая в руке маятник Похитителей Солнца, оставив Джайну один на один с новыми для неё фактами. Верховного лорда перенесли в Луносвет под покровом ночи, в надежде, что весть о состоянии лорда удастся подавить в зародыше. Никто не должен был обсуждать это и уж тем более волновать умы мирно живущих эльфов насчет дальнейшей его судьбы. Когда Роммат вернулся во Дворец Солнца, Лор’Темара поместили в закрытом для посещений зале, где обычно проводились магические ритуалы. Тело лорда омыли от крови и устроили для него удобное ложе, запечатав пространство вокруг с порчей магическим барьером. Зал выглядел живописно — огромные, до самого пола, арочные проемы окон, не закрытые, как в доме Роммата, тканями, впускали сюда морской воздух и пение лесов. Потолок был расписан лучшими мастерами в золотых и алых тонах по белому мрамору. Но Роммат сейчас смотрел на оскверненное тело лорда, и его мучило собственное равнодушие. Ему было плевать, что Лор’Темар может погибнуть через несколько часов или через неделю, пробыв в мучительной агонии, которой не заслужил. И чем больше он думал об этом, тем тяжелее становился груз вины. Была ли причина в порче, которая покрывала собой сейчас магический барьер, угрожая его обрушить? — Наконец-то вы вернулись! — от голоса Халдарона Роммат вздрогнул. Роммат вяло обернулся, глядя на встрепанного странника. Да, Халдарон держался молодцом там, на Аметистовом холме, но теперь маски сняты. Смерть Лор’Темара могла расколоть правящий совет, ведь оставшись без него, и магистр, и верховный следопыт оказались потерянными, обескровленными, лишенными собственной воли, но полные страха. — Я думаю, нам придется позвать алхимиков Сильваны, чтобы подобрать противоядие и помочь Лор’Темару… Роммат? Халдарон обратил внимание, что Роммат не приветствует его, не иронизирует и не ведет себя, как обычно — когда Лор’Темар переставал довлеть над ним. Тогда он расправлял плечи, важно задирал нос и чувствовал себя по-прежнему, «добрым напоминанием о принце Кель’Тасе, который принесет в наши земли мир и покой». Сейчас Роммат опустил плечи, и весь его вид выдавал мучительную борьбу между своими страхами, его непростым характером и тем, что он бы хотел получить на самом деле. Но все, о чем он мечтал, сгинуло в прошлом. И если раньше он добродушно пошучивал на эту тему, то сейчас Роммату было вовсе не до веселья. — Халдарон, мне страшно об этом говорить… Следопыт весь превратился в слух. Он подумал, будто сейчас Роммат скажет, что верховный лорд больше никогда не очнется, ну или останется таким чудовищем навеки. Но… — Я хочу, чтобы Лор’Темар умер… Я ничего не чувствую к нему с тех пор, как услышал о его поражении. Я просто жду, когда его сердце, наконец, остановится. Я жду, когда он умрет, — Роммат не верил, что эти слова говорит он сам, и виной тому не порча, от которой умирал лорд. — Я хочу увидеть его смерть. Халдарон притих, собираясь с мыслями, чтобы вразумить Роммата. Тот, очевидно, был совсем не в себе. Этот горящий, безумный взгляд, слова, которые он, конечно же, не хотел говорить, но все же сказал. — Роммат, я знаю, что между вами и лордом все было не так хорошо, как хотелось бы, и что Кель’Тас навсегда остался для вас истинным королем эльфом. Но он родился в королевской семье и умел править, не опираясь на силу. А что оставалось Лор’Темару? Он вынужден был доказывать свою власть. Он воин, и ему приходилось еще хуже, чем всем нам. Лор’Темар искал лучшие решения для нашего народа, но беда в том, что даже Кель’Тас их не нашел. Роммат вжал голову в плечи и закрыл глаза рукой. Халдарон не сразу понял, что тот безутешно рыдает. Сложно это увидеть, когда почти все лицо закрыто высоким воротником. — Если бы я только остался с принцем… Я бы смог его уберечь! Я бы смог ему помочь, — застонал Роммат, царапая свой высокий лоб от бессилия. Халдарон вздрогнул от неожиданного озарения. Оказывается, с тех самых пор, когда Кель’Таса убили во второй раз в его собственном королевстве, Роммат был не в себе. Он не верил в то, что принц присягнул Пылающему Легиону, и отказывался видеть то, чем стал Кель’Тас, когда тот вернулся. Конечно, он помешался и годами скрывал, как ненавидит всех тех, кто вонзил клинки в его принца. Он не радовался восстановлению колодца и очень скупо выражал свои эмоции по этому поводу. Роммат вообще представлял себе все иначе и навсегда застрял в будущем, которого не произошло. Все эти его колкие шутки оказались искренними словами, но это стало понятно только сейчас, когда он открыто жаждал смерти Лор’Темара. Халдарон шагнул к нему и прижал его к груди. Когда Роммат затих, он осторожно сказал: — Принц Кель’Тас был невероятно умен и прозорлив. Однажды он понял, что узнал достаточно, обучил этой мудрости своего лучшего магистра и отправил вместе с частью войск домой, чтобы тот помог королевству эльфов. Потому что Кель’Тас однажды понял — его поиски могут зайти так далеко, что он не вернется прежним. Так и случилось. Но отправив на Азерот своего Доброго Вестника, он позволил нашему королевству быть. Как же звали этого магистра? — Ну хватит, — выдавил Роммат, не смея взглянуть в его глаза. — Я вовсе не герой. — Да? — Халдарон бесцеремонно взял его за уши и заставил поднять голову. — А я до сих пор не могу забыть, как ты встал огненной стеной между нами и толпой бродячих мертвецов. Да, и с каких это пор мы стали неприкасаемыми? Что за «вы»? Мы же были странниками, ими и остались. Ты все еще хочешь, чтобы Лор’Темар умер только потому, что он не Кель’Тас? — Я должен был стать огненной стеной между Кель’Тасом и приспешниками Легиона… — Роммат закрыл глаза руками. — Пылающий Легион коварен, и даже наш мудрый магистр не смог бы противостоять этому злу. А их уловки — Роммат, можешь ли ты представить себе, как быстро герои способны менять свое мнение из-за его вездесущего влияния! — Я не верю! — Роммат замотал головой. — Я не верю, что Кель’Тас стал чудовищем. Я готов ждать его возвращения вечно, даже если это не произойдет. — Именно, мой дорогой магистр, — Халдарон неумолимо подводил его к решающей черте, — все эти долгие годы ты ждал принца Кель’Таса из Запределья, даже когда был повержен сам Кель’Тас и его владыка Кил’джеден. Возможно, ты никогда не сможешь принять это. Никто и ничто не принесет нам покой. Роммат, — он снова обнял его за плечи, — даже драконы нашего мира сходят с ума и теряют силу, данную им Титанами. Даже Дикие Боги смертны. Даже Медив, последний из Хранителей, склонил голову перед Саргерасом. Прошу, оставь светлую память принца Кель’Таса в покое. Мы все его помним совершенно другим. Всех нас потрясли изменения, которым подвергли его разум и волю. Я верю, что наш несчастный принц сейчас в лучшем месте, не тревожь своими рыданиями его душу. На нашу долю выпало неспокойное время. Спокойным оно больше никогда не станет со времен Раскола. Роммат, когда же ты вернешься к нам? Мы скучаем по тебе. — Что ж, ты прав, — Роммат поднял голову, чтобы заглянуть в глаза Халдарону, — Все произошло самым наихудшим образом, но светлый лик Кель’Таса до сих пор стоит у меня перед глазами. Он был полон надежд о нашем будущем. Халдарон подвел Роммата к окну и указал рукой на открывающийся вид: — И его надежды исполнились, Роммат! Посмотри, наше королевство процветает! Видишь вон тот район с торговцами и тавернами? Кажется, ты жил неподалеку от него. Дай-ка я угадаю, почему ты переехал оттуда к морю? Ах, да! Музыка, которая звучала всю ночь. Тебе мешали эльфы, которые наслаждались жизнью, едой и красотками. Кстати, вон там я вижу крышу твоего дома. — Ну и зрение у тебя, Халдарон! — Роммат всматривался в очертания крыш, и не мог понять, каким образом странник сумел разглядеть его дом за магической завесой. — Я же сделал его невидимым для всех. — …И парящим в воздухе, верно? — поддел его Халдарон. — Это что, ваши гоблинские штучки? — возмутился магистр, предположив, что странник мог воспользоваться какими-то уловками, чтобы увидеть его парящий дом. — Нет, Роммат, это не гоблинская инженерия, — Халдарон был доволен, что смог угадать кое-какие детали о доме. — Мы все очень хорошо тебя знаем. Я не удивлюсь, если окажется, что у тебя отдельная кальянная комната. Магистр сердито прищурил правый глаз. — Я всего лишь предположил! — Халдарон вовремя отодвинулся от него. — Клянусь, я не следил ни за тобой, ни за твоим домом. Роммат погрозил ему пальцем для острастки и повернулся к центру зала, где все еще покоился Лор’Темар. Порча расползалась по барьеру. — Роммат, нужен твой совет — что дальше? Что нам предпринять? Магистр беспомощно оглянулся на Халдарона: — Но почему я? Почему ты спрашиваешь именно у меня? Халдарон нахмурился: — У кого же еще мне спрашивать? Я могу задать этот вопрос Гаррошу или Сильване, но я не уверен, что они прикажут позаботиться в первую очередь о Лор’Темаре. Так что мы должны сделать прямо сейчас? — Нужно найти средство, чтобы очистить Лор’Темара от порчи. Ша убьет его, если мы ничего не предпримем, и перекинется на нас самих. — Как думаешь, стоит ли вывезти его из Кель’Таласа, чтобы обезопасить королевство? — Халдарон подошел ближе и посмотрел на черные завитки Ша. — Нет, — Роммат задумался, глядя в сторону. — Возможно, именно этого от нас и ждут, и еще неизвестно, кому выгодно обезглавить наше королевство. Я думаю, стоит попытаться поговорить с Зирен. Халдарон укоризненно посмотрел на него: — Она же обозлена из-за того, что мы все-таки посадили её в тюрьму за все то, что она сделала для нас. Думаешь, она готова с нами сотрудничать? — Я не уверен, что у этой порчи нет иммунитета на известные нам средства. Возможно, руны Света, которые использует Зирен, наверняка способны что-то делать с этим. Ведь мы все принимали участие в эксперименте с Колоколом, но нам удалось избавиться от этого боевого опьянения. Лор’Темар же стал неуправляем. Сдается мне, что порча проникла в него еще раньше и долго гнездилась в нем. Но когда это случилось? Роммат прошелся по залу, высказывая вслух свои предположения: — Зирен создала для него руну, которая должна была вбирать эту порчу, если я правильно понимаю то намерение, которое она вложила в знак. Но на вершинах Кунь-Лай произошел странный инцидент, о котором Лор’Темар не смог вспомнить ровным счетом ничего. Его нагрудная броня была повреждена, а вместе с ней и руна. Порча могла вмиг овладеть нашим лордом, но чтобы окончательно проявить себя вне Пандарии, понадобился бы мощный артефакт вроде Колокола. Кажется, я понял, как это произошло. — Кто будет разговаривать с Зирен? — аккуратно спросил Халдарон. — Я, — Роммат повернулся к нему. — Конечно, она зла на нас всех, но мне хотелось бы проверить её самочувствие. Недавно мы с Этасом удалили порчу из её тела, и мне интересно, установила ли Зирен связь с Солнечным Колодцем. Если снова нет — значит, тут не все чисто. — Хм, понятно, — Халдарон задумался. — Стоит ли позвать верховного мага Этаса на помощь? — Этас! — Роммат воскликнул с такой горячностью, что Халдарон сначала решил, будто магистр крайне недоволен этой идеей. — Я думаю, тебе надо с ним обязательно связаться, но очень осторожно. Халдарон, ты ничего не заметил на Аметистовом холме? — Что именно? — растерялся тот. — Матиас Шоу! Он, Джайна и Верисса собрались вместе, их волнует судьба пропавшего Андуина. Думаю, благодаря Матиасу Джайна узнала о том, что их принц иногда переодевается в эльфа крови и навещает своих друзей в Луносвете. — Как?! — Халдарон был удивлен. — Андуин Ринн надевает маскировку эльфа и гуляет по Кель’Таласу? — Именно, — увидев, как Халдарон гневно сжимает кулаки, Роммат попытался успокоить его. — Я поговорил с Джайной об этом. Андуин не просто так появился у нас. Мы не знаем до конца его намерений, но даже глупец поймет, что это имеет какое-то отношение к реликвии. — Роммат, это может быть опасно, — Халдарон был изумлен этой новостью. — Конечно, у Андуина везде есть друзья. Возможно, он подружился с кем-то из здешних эльфов крови, но меня настораживают эти его визиты. Если с ним все-таки что-то случится в Кель’Таласе, это может здорово обозлить короля Вариана Ринна. Нам достаточно своих проблем, чтобы так рисковать. — Предлагаю вернуться к персоне верховного мага, — Роммат дал понять, что не хочет обсуждать риски пребывания Андуина в королевстве. — То, что Андуин иногда прибывает к нам и прогуливается по аллеям Кель’Таласа, это не так опасно, если предположить, что помимо пикантных развлечений принца Андуина могли узнать о роли Этаса в похищении реликвии. Думаю, тебе стоит проведать Этаса или связаться с ним. Только соблюдай осторожность, Халдарон. Возможно, за ним уже следят. *** Этас дрожал всем телом от возмущения. Кадгар смотрел на него сверху вниз, и верховный маг понял, что все уже знают о его роли в похищении реликвии из Дарнаса. Оставалось только выдавить из него признание. К сожалению, все, что он говорил, приближало его к бездне. Калесгос и Кадгар устроили ему допрос, понимая, что навалившись на Этаса шумною толпой, правды от него не добиться. Хуже всего на собрании Шестерых повела себя Модера, обвинив Этаса в синдроме Великого Предателя, из-за чего Этас вошел в настоящую боевую ярость. Пришлось его скрутить и допрашивать в отдаленных комнатах Аметистовой цитадели. На допрос отправились Кадгар, как достаточно спокойный и мудрый член Совета Шести, и Калесгос — еще один спокойный представитель даларанского совета, но дракон, имеющий достаточный вес и авторитет в вопросах магии. — Этас, послушай меня, — Калесгос пытался достучаться до его разума, понимая, что тот напуган, разозлен и растерян. — Ты можешь отрицать свою вину сколько угодно, но перемещение оскверненного Колокола в столицу эльфов и последующие эксперименты с реликвией — это серьезное преступление. Мы имеем дело с некой сущностью, которая располагается под землями Пандарии и может оказаться еще одним Древним Богом. Этас, ты ведь защищал Ульдуар, разве тебе незнакомы проявления этой порчи? Ты видел, как Йогг-Сарон с легкостью отравлял разум всех, кто находился у входа в Ульдуар. Неужели ты думаешь, что мы сердимся на тебя только потому, что ты облапошил Альянс? Своим стремлением послужить эльфам крови ты чуть не обрек их на верную смерть. Если это был ты, Этас, то на тебе лежит огромная вина за свой народ и за предательство Совета Шести. Не потому, что ты работаешь на Орду, а потому, что твои действия являются серьезным преступлением в мировом понимании. Кадгар многозначительно взглянул на Калесгоса, и тот дал понять взглядом, что Кадгар может перехватить инициативу. — Этас, я не хочу, чтобы ты боялся нас. Мы тебе не враги, — великий маг, омраченный проклятьем немощи, поправил длинную бороду. — Ты, разумеется самый молодой маг в совете, но я уверен, что ты не так глуп, как пытаются выставить тебя остальные. Наверное, у тебя есть идея, как очистить этот Колокол. Возможно, ты хотел обезопасить Дарнас от последующей порчи — ведь тогда древо Тельдрассил могло распространить скверну на Калимдор. Если ты действовал мудро и дальновидно, просто скажи нам об этом. Я не требую, чтобы ты признал себя глупым, виновным — возможно, это не так. Этас шумно выдохнул, его губы задрожали, и он покачал головой. Сказать что-либо на такую миролюбивую речь он был не в силах. Кадгар думал о нем слишком хорошо. Он поступил отвратительно для мага, который удостоился чести войти в Совет Шестерых. — Этас, может быть, ты прямо сейчас ищешь способ, как вернуть реликвии её истинную силу? Просто скажи нам об этом, — взмолился Калесгос. — Мы готовы помочь тебе в твоих поисках. Если Гаррош использует Колокол раньше, чем мы проведем его очищение, последствия могут быть разрушительными! — Если это поможет тебе собраться с силами, Этас, то знай же, — Кадгар придал своему голосу трагические нотки, — часть твоих солдат допрашивают о твоем участии в похищении Колокола. Двое из них уже скончались от пыток, отдав за тебя свои жизни. Маг вскрикнул так, словно его зарезали, но это действительно привело его в чувство — слова полились из него рекой: — Да, я обнаружил свитки, которые указывают на еще одну реликвию, способную очищать от порчи Ша что угодно. Но пандарены сказали, что реликвия была разломана на несколько частей правителем Лей-Шенем и разбросана по всей Пандарии. В свитках есть описание её свойств, и подсказки, где стоит её искать. Но их нужно перевести, а это займет время. Этас затрясся, обхватив свою голову руками. Он сейчас добровольно признался во всем, и теперь его присутствие в Совете Шести и вообще в Даларане было под угрозой. Его ожидала незавидная участь. Его услугами готовы были пользоваться ровно до тех пор, пока у него был доступ к знаниям Даларана. Что с ним станет потом — неизвестно. — Так дай же нам эти свитки! — воскликнул Калесгос. — Пусть каждый переведет свою часть, и мы сможем соединить текст воедино, а заодно отыскать реликвию! Нам дорога каждая минута! — Поздно, — Этас замотал головой, — я передал свитки магистру Роммату. Я обнаружил их раньше, чем сам Божественный Колокол. Все, что я чувствовал, когда находился рядом с реликвией — это переполняющую силу. Я ничего не знал о том, что он на самом деле осквернен Ша. Он обмяк, осознав, что погубил себя. — Вы можете сделать со мной все, что только придет в ваши головы. Я признаю свою вину. Я трижды виноват. Отпустите моих людей, не губите их. Я в вашем распоряжении. Только позвольте моему войску покинуть Даларан. Кадгар был суров: — Этас, своими действиями ты вмешался в конфликт между Ордой и Альянсом, выступив в пользу одной из сторон. Что побудило тебя совместить исследования с безобразной и низкой игрой на двух господ? — То же, что побудило отряд ночных эльфов украсть реликвию у Лор’Темара Терона, — мстительно ответил Этас. — Или по-вашему, Альянс повел себя безупречно? Верховный лорд эльфов крови несет огромную ответственность за военные действия на берегах Пандарии. Он был унижен Гаррошем перед представителями других рас. Гаррош унизил нас всех! Он готов был вычеркнуть эльфов крови из своих рядов, и вы все знаете, чем это грозит для моего народа. Нас и так не слишком много, а благодаря людям и оркам от нас останется одно воспоминание. Я не мог этого допустить. Калесгос закрыл на миг глаза, принимая непростое для себя решение, а потом шагнул к встрепанному Похитителю Солнца: — Этас, то, что ты вытворил — это грязная игра в политику. Тобой и твоими чувствами умело манипулировали, пользовались, чтобы ты решал проблемы Орды, оставаясь одновременно неуязвимым для суда. Я понимаю твое негодование. Тебе кажется, что ты совершил подвиг во имя своего народа. Но помимо тебя в Кель’Таласе есть много других героев, которые способны были совершить подвиг ради репутации лорда. Ты никогда не задавался вопросом, почему тебя все время используют? Взгляд Этаса заметался из стороны в сторону — он, наконец, начал осознавать, что его гордыней и чувством собственной значимости умело пользовались много раз. Воспользовались и теперь, не подумав, что же будет с самим Этасом после всего случившегося. — Мне тебя искренне жаль, — глаза Калесгоса потемнели от грусти, которую он испытывал сейчас, — твое имя будет навеки очернено, и никому не будет интересно выслушивать, кто же настоящий преступник на самом деле. Кто спланировал операцию по захвату реликвии? Этас! Чей маг открыл ворота Терамора ордынским войскам? Маг Похитителя Солнца… — Я не убивал Ронина! Хватит! — заорал Этас, схватившись за голову. Когда гнев немного отпустил его, он смог сдержать преступный порыв использовать разрушительную магию в таком узком помещении. — Как вы смеете… Я думаю о нем каждую минуту. Он был моим наставником. Он научил меня всему. Он воспитал меня. Все время я думаю, что бы Ронин сказал, или сделал, как бы он поступил. Мне не хватает его сейчас так же, как не хватает его Вериссе, его детям. Но вы этого не понимаете! — Твоя проблема, Этас, в том, — Калесгос отбросил вежливость и говорил теперь колко, жестко, — что ты слишком падок на лесть. Ты возомнил, что от тебя зависит многое, если не все. Что ты видишь будущее, что ты значишь в этом мире больше, чем другие. Ты готов сделать все ради того, чтобы о тебе говорили месяц-другой на площадях Кель’Таласа. Неудивительно, что тебя используют, подставляют. Но ты неспособен это увидеть — все твое внимание занимает забота о собственном величии. Удивительно, что даже смерть Ронина тебя не остановила… Этас молча залился слезами. Для него любое упоминание имени наставника в списке всех его грехов способно было вывести его из себя. Ронин много значил для Даларана, и только Этас понимал, как много этот человек значил для него самого. — Хватит, Кейлек, — Кадгар опустил руку на его плечо, — он и так во всем сознался, не нужно его добивать. — Я сказал то, что должен был сказать, — проворчал дракон, гневно сверкнув глазами. — Маг Совета Шести должен быть выше политики. Мы решаем проблемы, которые лежат за гранью умов простых смертных. Самодовольство и заботу о репутации следовало оставить дома. Невелико богатство! Кадгар поймал взгляд Этаса: — Я вижу, что ты оглушен всем происходящим и не понимаешь, что на самом деле происходит. Я улучу минутку и поговорю с тобой с глазу на глаз. Мы еще раз поговорим о вмешательстве в политические интриги, чтобы в твоей голове все разлеглось по полочкам. Я постараюсь обсудить вместе с тобой твои поступки так же, как это бы сделал Ронин. А пока посмотрим, какой вердикт вынесет глава Даларана — Джайна Праудмур.