***
Хаос сжал зубы так, что ещё немного — и они начали бы крошиться. Он увидел на руках у мальчишки-элия узоры лекаря. Прирождённого целителя! Да ещё и ледяной клан. Как так вообще вышло... В воспоминании ему, судя по всему, не больше двухсот — совсем ещё молод, хотя уже и далеко не ребёнок. И Хаос вполне обоснованно предполагал, что именно они с Бэем увидят сейчас в третьем кристалле. Нервно и быстро выдернув кристалл из креплений, Хаос сильно сжал его в руке, так, что острые грани впились в тёмную кожу.***
Третий кристалл Кристаллис открыл глаза. Они, наверное, от боли сейчас были совсем светлые, прозрачные, цвета подёрнутого тонким льдом озера. Когда он потряс головой, длинные белые волосы распутались и упадали на спину, задевая болезные ссадины от кнута. Он уже пятый день в этом проклятом месте. И уже на второй день его удерживало на грани только одно: понимание того, что каждый в этом проклятом богами месте получит не просто по заслугам — сверх того. Столько, сколько сможет вытерпеть и многим больше. А пока он сам находился в огромной камере — по-другому этот тёмный, немного сырой и освещённый всего парой факелов каменный мешок назвать было невозможно. Единственными предметами в этом помещении были различной формы и размеров каменные фаллосы. И на одном из них сейчас сидел он сам, вскинув скованные руки к креплениям на стене. Он ненавидел эту камеру и эти камни. Каждый день его сажали на новый, всё больших размеров, постоянно увеличивая и растягивая вход в тело. Кристаллису уже казалось, что у него вместо задницы огромная дыра. Каждый день начинался с вымывания и промывания, потом его вели сюда. Каждый вечер заканчивался тем же. А потом, ночью, его фиксировали и запускали к нему... клиентов. Это убивало: он умрёт как шлюха. Когда он соглашался со словами Элоиса, своего любимого, своего герцога, ради которого покинул дом, родину и семью, он не знал, что будет так сложно. Так больно, так унизительно, так... грязно. И так пусто от умирающей любви. Раньше он не думал, что любовь может умереть. Ведь он верил своему герцогу, верил каждому его слову, восхищался им. Сильным, холодным и величественным герцогом. Тем, кто обратил на него, простого элия, взгляд, окутал своей заботой. Так это виделось Кристаллису тогда, а сейчас... Расчёт короля людей оправдался. Как только жрецы увидели его на ступенях храма, верховный не смог скрыть торжества во взгляде. Кристаллис прекрасно знал об отношении к элиям в землях людей. Даже слишком хорошо. Он слышал их пересуды, как обсуждали его и герцога, их отношения. Люди называли его Ледяным принцем. Их, ледяных элиев, короткоживущие так называли часто: из-за цвета волос и глаз, из-за особых законов. Они с Элоисом переступили через множество правил и законов ледяных, чтобы окунуться, как он тогда думал, в мир любви и страсти. Он поддался очарованию своего герцога и согласился на то, что в их землях считалось почти извращением — на отношение боли и доверия тому, кто боль причиняет. Тогда он не видел ничего плохого в том, чтобы его любимый был счастлив. А сам Кристаллис мог и потерпеть. Он даже в какой-то момент уловил наслаждение без обычной дозы афродизиаков, которыми «любимый» травил всё время его тело. Как тогда восхитился Элоис... Но теперь... теперь Кристаллис мрачно радовался тому, что его по-настоящему первый раз был не здесь. Не в этих стенах. Пусть теперь вместо сердца у него выжженная дыра с хрупкими осколками — остатками той всеобъемлющей любви к своему герцогу — но самый главный шаг он всё-таки совершил добровольно. И хорошо, что он уже не был девственником. И даже игрища Элоиса... даже они помогли, хотя бы привыкшему к ним телу. Его первый день в храме людей ознаменовался аукционом. Проклятой продажей проклятого элия. О, он запомнил эти голодные глаза покупателей. Торжествующую ухмылку верховного жреца. И, конечно же, своего первого человека... Кристаллис тяжело вздохнул и сплюнул на пол, с горечью отметив, что в слюне есть кровавые разводы. На его счастье, в целом с ним обращались довольно бережно, насколько это вообще было возможно в его случае. Но его первый раз... Он передёрнул плечами. Хотел бы он забыть и первый раз, и всё, что случилось тогда, когда он попал во дворец. Сначала думал — просто очередной визит... оказалось, нет. Как только за спиной закрылись двери, герцог ушёл куда-то, небрежно махнув слугам. А ошарашенного заклинанием королевского мага Кристаллиса оставил с ними. Он даже возразить не мог, только смотрел растерянно, не понимая, почему это происходит. Сначала его увели в купальни, где тщательно вымыли, особыми мазями удалили все волосы с его тела. Даже между ягодиц стало очень гладко. После Кристаллис вытерпел ещё более смущающую процедуру очищения кишечника. А потом расторопный служка смазал его задний проход и вставил в него тугую пробку, расширяющиеся края которой не позволяли ей проникнуть дальше необходимого. Именно тогда Кристаллис понял, что его продали. Элоис никогда бы не разрешил обращаться с ним так, если бы ещё хотел касаться сам. Он понял, что не вырваться, что сердце заходится от боли. Сейчас, здесь, в Храме, Кристаллис снова и снова спрашивал себя, как он согласился на всё это, как его слепая вера и любовь к старшему элию затмила разум, какие слова нашёл для своего ненужного любовника герцог Арторианский. Нашёл же... И, пока он корчился в руках людей, его первая и единственная любовь уезжал из их королевства, пряча в дорожном сундучке своё новое сокровище — корону Огня. Ему самому не оставили ни одного украшения из тех, что были на нём, когда он вошёл в Храм. Жрецы оказались падки на блестящие вещицы. Король похвалил себя за предусмотрительность: заклинание, позволяющее отследить каждого, кто прикасался к Кристаллису за эти дни, было вплетено в его волосы. Длинные и густые, которые так удобно было наматывать на кулак. Королевский маг постарался на славу, и сейчас Кристаллис точно знал: где-то в закрытой тайной комнате на пергаменте появлялось имя за именем, как только чьи-то руки прикасались к его телу. И мрачно радовался: вскоре эти имена будет зачитывать палач, выкрикивая приговор. Только ему самому уже не будет до этого никакого дела. Он не мог не то что попытаться бежать — сопротивляться, только говорить по своей воле разрешалось, и то, далеко не всё. Люди вплели в его кровь, с полного разрешения его любимого, заклинание подчинения. Маг был просто отличным мастером и смог наложить действительно сильное заклинание, которое удержится ровно восемь дней. То есть ещё сутки после того, как он попадёт к сфинксам. Кристаллис помнил, как люди проводили эксперимент, какие удары наносили ему в том кабинете, как трогали его за промежность и пропихивали предметы между ягодиц, а Элоис просто стоял и смотрел... и на пергаменте появлялось подробное описание того, кто и как трогал его. На украшениях заклинание держалось бы дольше, до десяти дней, но принц людей справедливо предположил, что иметь на себе украшения будущей жертве не позволят. Они обсуждали подобные незначительные детали плана, абсолютно не стесняясь элия. Он был для них вещью. Он вообще для всех людей был вещью. На том первом аукционе торги шли долго. В душе была горечь и пустота, Кристаллису тогда стало почти всё равно. Он стоял, вяло прислушиваясь к происходящему, и даже в таком состоянии его поразили цены, которые называли незнакомые голоса, звенящие нетерпением. Потом он всё же покраснел от стыда. Его рывком развернул и наклонил слуга, прямо перед этой небольшой толпой человек в тридцать, среди которых были и женщины. Ещё двое, удерживая в этом положении, уложили на плоский камень, похожий на алтарь, и закрепили руки и ноги, заставляя выпятить задницу. Слуга внезапно резким движением выдернул пробку и продемонстрировал притихшему залу, а потом... Кристаллис дёрнулся, но его удержали, когда в него начали проталкивать что-то округлое и прохладное. Сначала один... потом второй, чуть больше, затем третий... на четвёртом кто-то застонал сквозь зубы, а элий только мертвенно побледнел, глядя с ненавистью в лицо человеческому жрецу, спокойно стоящему рядом. — Ледяной принц, вас надо как следует растянуть. А так как у нас столь мало времени, эти достойные господа согласились помочь нам в этом, — негромко заметил тот, будто издеваясь ещё больше. Тогда Кристаллис впервые с момента своего попадания в храм решил заговорить: — И вы думаете, я поверю в этот бред?! Я не настолько наивен. Окружающие его люди притихли. — Но вы молча позволяете всё это с вами проделывать, — хмыкнул жрец. — Или... вам нравится это? Ледяные элии на самом деле шлюхи? Неужели мы наконец это проверим? Мерзкое хихикание вокруг буквально взбесило юношу. — Сукин ты сын, — прорычал Кристаллис, которому теперь уже нечего было терять. — Если бы не проклятый маг и его долбанное заклятие! Породистое острое лицо жреца исказилось, буквально пропитанное ненавистью: — Тогда терпите, мой милый элий! — буквально прошипел он, наклоняясь к согнутому в неудобной позе юноше, и щёлкнул пальцами. В тот же миг в заднице Кристаллиса полыхнуло болью, слуга буквально вбил в него пятый шар, который, судя по ощущениям, был в разы больше предыдущего. — Итак, — жрец выпрямился. — Наша жертва с честью собирается выполнить долг перед королевством, однако, как мы все знаем, сфинксы весьма ненасытны и требовательны... И нам действительно необходима помощь. Я предлагаю повысить ставки, уважаемые дамы и господа. Сейчас мои помощники помогут этому красавцу немного... — Ты ополоумел, жрец, — просипел Кристаллис, прервав его речь, — если кто-то из моего народа узнает... — Боюсь, мой милый элий, вы не понимаете, — покачал головой тот, снова с таким выражением, будто сидел в удобном кресле и вёл беседу с равным, а не с приготовленным в жертву и обесчещенным элием. — Никто не узнает. Ваш дружок отдал вас словно вещь, а значит, вы не стоите и гроша там, в своих ледяных горах. Нам достаточно того, чтобы сделать вас достаточно растянутым и готовым для сфинксов, чтобы ритуал состоялся. Однако... три дня. А аппетиты сфинксов велики — им нужна не просто жертва. История жертвы! Мы не зря несколько лет готовили девицу. С вами придётся поторопиться, и только ваша жизненная энергия и отношение к элиям является неоспоримым преимуществом. Вряд ли эти пушистые убийцы имели у себя элия хоть раз. Вы прекрасно знаете, что вам не вернуться живым. А храму нужны вливания, — жрец улыбнулся, обведя рукой полутёмное помещение. — Наш король довольно сильно потратился на войны и мало на храм, который может помочь подготовить кандидата для ритуала. Поэтому мы на многое сейчас имеем право. Так же, как и достойные господа, что вас окружают. А сейчас вам придётся немного помолчать, мы должны посмотреть, сможет ли ваша дырочка растянуться ещё немного и показать то, что уже успела принять ваша упругая задница. Вам же не привыкать? Кто-то натянул на голову Кристаллиса что-то вроде широкого ремня. Один из слуг внезапно и ударил его по ушам, и тот невольно от шока приоткрыл рот, в который тут же втиснулось странное кольцо, удерживающее губы распахнутыми. Пока одни слуги возились с ремнём, другие снова смазали его задницу, и медленными, но верными движениями буквально вкрутили характерно холодный стеклянный стаканчик с чуть вывернутыми краями, которые больно цеплялись за растянутый вход. Больно. Кристаллису было больно. Он и не знал, что эта его часть настолько нежная. А потом... потом был поток унижения. Его щупали. Чьи-то лица наклонялись и рассматривали его задницу. Чьи-то пальцы лезли в открытый рот и трогали не способный спрятаться язык. От всего этого было крайне мерзко. После осмотра торг продолжился. Он смутно слышал, до каких цифр взлетела цена, — это было уже неинтересно. Пусть хоть горы золотые за его задницу платят — ей всё равно больно. Однако он узнал голос того, кто последний выкрикнул сумму. Этот человек слыл заядлым садистом и обожал нежных мальчиков, ещё не вошедших в возраст согласия. Однако и элий для него был желанной добычей. Но этот человек не раз и не два получал от элия холодный отказ, пока они с Эло... нет, с герцогом, гостили у человеческого короля. А теперь... Кристаллису удалось сдержать слёзы ужаса. Вместо этого пришла почему-то злость, и он мог лишь рычать от бессилия, когда чужие руки щупали его задницу, а после резким движением выдернули сначала стекло, а потом и шарики. Несмотря на боль и ярость, на какое-то мгновение он ощутил облегчение, когда в нём образовалась пустота. Но через мгновение что-то огромное буквально разорвало его зад пополам. И это оказалось только началом. Огромные деньги были заплачены за первый раз, а вот дальше... Дальше подходили те, кто заплатил меньше. И Кристаллис осознал, для чего ему вставили в рот расширитель.***
Оба элия застонали сквозь зубы от ярости, боли, ужаса. Они стояли рядом, плечом к плечу — и вздрагивали, частично восприняв боль, ужас и черноту, что окутывала ледяного элия. Нехотя, через силу Бэй потянулся за последним кристаллом.