Настоящее
Тифлинг благодарит всех богов за то, что у нее нет морской болезни — она может наслаждаться ветром, который треплет отросшие до плеч рыжеватые волосы, может любоваться морем, наблюдать за полетом чаек. Вельга в это время опустошает желудок, перевалившись за борт. Нишке его даже немного жаль, но он все-таки наемник, воин и должен уметь сам позаботиться о себе. Рандири будто чувствует, что тифлинг думает о нем, и оборачивается, улыбаясь ей. Приступ прошел, но рашеми до сих пор зеленый, как молодая трава. В ней эта улыбка вызывает лишь недоумение — неужто он настолько беспомощен и глуп?! Неужто он — тот убийца, которого к ней подослали? В таком случае Вельга, наверное, просто достал всех, вот его и отправили на верную гибель. Нишка хмурится. Нет, вряд ли все так просто, выследить ее было практически невозможно — никто в здравом уме не стал бы рисковать шансом убить ее ради избавления от доставучего рашеми. — Ты что-то смурная, — говорит Вельга слабо, опираясь на плечо тифлинга. — Надеюсь, что нам не придется драться в море, — отзывается Нишка, раздраженно щелкая гибким хвостом. — Иначе твой найм будет последним, что я совершу в своей жизни, а мне не хочется остаться дурой. — Рашеми не место на кораблях, — бормочет едва слышно Рандири, почти сваливаясь на тифлинга, которая упрямо терпит. — Нам место на земле. На нашей земле… Выдерживает Вельга недолго — покачнувшись, он наконец-то отлипает от Нишки и снова переваливается за борт, содрогаясь всем телом. Тифлинг, прекрасно зная, что Рандири съел сегодня только несколько яблок, изумленно качает головой и трет один из рогов, размышляя. Ирви ведь тоже подбирала всех, кто попадался ей на пути, неужто они ее так же сильно бесили?.. — Ваш… спутник еще долго будет очищаться? — интересуется проходящий мимо матрос. На корабле все спокойно, никаких плохих прогнозов касательно погоды, поэтому можно и немного отдохнуть от работы — пока не пришел какой-нибудь из его многочисленных начальников, конечно же. — Не знаю, — щурится тифлинг. Конечно, было бы неплохо послать не в меру любопытного паренька куда подальше в Бездну, но матросы — народ суеверный. Нишке вовсе не хочется быть выкинутой за борт во время шторма или урагана из-за веры, к примеру, в то, что кровь демона может умилостивить Амберли. — Я в порядке, — выдавливает из себя Вельга, сползая по борту и устало закрывая глаза. Он теперь бледен нездоровой, мутной бледностью, но снова ей улыбается. Нишка сама не понимает, почему ее это так сильно выводит из себя, почему сейчас ей больше всего хочется подойти и хорошенько врезать Рандири, чтобы тот прекратил дурачиться и строить из себя героя. Она пожимает плечами и спускается в каюту, где почти сразу же засыпает, не забыв, однако, положить Коготь Зимы под подушку — просто на всякий случай. Рассохшаяся лестница раздражающе скрипит, поэтому тифлинг убеждена в том, что заснет ненадолго — вряд ли рашеми умеет двигаться настолько бесшумно, чтобы ее не разбудить. *** Вопреки ожиданиям, Нишка просыпается только ночью и долго-долго смотрит в потолок каюты, убаюканная мерным покачиванием корабля на волнах. Вокруг тихо так, будто весь мир вымер, оставив ее на Ториле совсем одну. Тифлинг поворачивает голову и видит спящего Рандири. Удивленная, она только хочет подняться, проверить, как он сумел пройти по этой чертовой лестнице так, что ни одна ступенька не скрипнула, но… Лестница отвратительно скрипит. Нишка моментально притворяется спящей, пытается унять бешеное сердцебиение и расслабиться, но ничего не выходит — отчасти из-за того, что она в ловушке, отчасти из-за того, что спускающийся по лестнице человек — или не человек, без разницы — не торопится, двигается так медленно, что скрип каждой ступеньки отдается в ее теле гулким эхом. Нишка готова вскочить — так невыносимо ожидание — но сдерживается, кусает изнутри щеку и считает до десяти, а потом до двадцати и тридцати. Когда прямо за дверью слышится звук заряжающегося арбалета, тифлинг готова ругаться последними словами — шансов выбраться у нее нет никаких. Там стрелок, который проделает в ней аккуратную дырку, посмей она только высунуться за дверь, а здесь — Вельга, воин-рашеми, против которого ей не выстоять. «Демоны и дьяволы!» Дверь открывается почти бесшумно, и Нишка, чуть приоткрывшая глаза, видит высокий силуэт кого-то, закутанного в плащ. Скорее всего, это человек — телосложение вполне обычное, нет ни хрупкости эльфов, ни силы орков, а рост не дает предположить ни дворфа, ни гнома. Человек осматривается, поднимает арбалет и… Поворачивается к Вельге. «Что за?..» Она в момент садится на кровать, хватается за рукоять спрятанного под подушкой кинжала, но арбалет уже разряжается с неприятным, режущим звуком. Болт не долетает совсем чуть-чуть — Рандири, непонятно как проснувшийся, перехватывает его рукой и ломает напополам. Стрелок отшатывается, хочет убежать, но рашеми, быстрый как ветер, моментально оказывается рядом с ним и легко, будто цыпленку, сворачивает шею. Глаза Вельги все это время закрыты — Нишка замечает это, когда он подходит к ней, прижавшейся к стене, наклоняясь так близко, что она может почувствовать его дыхание. Тифлинг молится всем богам, каких только может вспомнить, о том, чтобы Рандири открыл глаза. Он будто слышит ее мысли. Нишка бестолково открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба — в глазах рашеми нет ни белков, ни зрачков, только клубящийся мрак, готовый поглотить все. Такой дикий, безудержный страх она испытывала только перед Королем Теней, но ведь он давным-давно мертв… Тело реагирует на прикосновение холодной руки Вельги к ее плечу раньше, чем разум начинает корчиться в бешеном ужасе — рука сама собой выхватывает из-под подушки Коготь Зимы и наносит удар за ударом, метя в руки. — Н-не надо, — внезапно говорит рашеми испуганно, пытаясь отойти от тифлинга. — Не надо, пожалуйста!.. Нишка сама хочет прекратить, но тело не слушается ее, и на руках Рандири расцветают алым новые раны. Кровавая корка застывает почти сразу — морозящее заклинание, наложенное на кинжал, делает свое дело. В полумраке каюты руки Вельги кажутся черными. Кровь, кровь, кровь… Тифлинг отшатывается, когда Голоса начинают снова оживать в ее сознании, и, пнув рашеми в живот напоследок, стрелой вылетает на палубу. Прохладный воздух очищает мысли, поэтому Нишка не бросается на Рандири в тот же миг, как только он поднимается вслед за ней. Она просто стоит и молчит, пристально рассматривая рашеми. — Прости, — почти шепчет Вельга. Теперь тифлинг замечает, что в его нормальных глазах уже нет того мрака — только страх. — Я не думал, что так получится. Я не хотел, честно… — Умолкни, — раздраженно бросает Нишка, понимая, что дико сглупила. Никто ее не находил, а Рандири просто случайный попутчик. Хвост ее так и щелкает — неужто она такая тупица?! Те странные люди на корабле, сошедшие с него этим вечером, охотились не на нее, а на Вельгу. Убийца мертв, так что все кончилось. Нет смысла продолжать плыть вдвоем. Хватит с нее безумцев. — Мне правда нужна твоя помощь, — говорит рашеми умоляюще. — Мой друг в беде… — Мне безразлично, — коротко отзывается Нишка, не смотря на Рандири. — Поверь, у меня и своих проблем хватает, чтобы влезать в чужие. — Он спас мне жизнь, — тихо продолжает Вельга. — Не только… — Я, кажется, выразилась ясно, — повышает голос тифлинг. — Мне все равно, понятно тебе?! — Этот убийца мог быть и не один, — рашеми будто ее и не слышит. — Тебе в таком случае грозит серьезная опасность, разве нет? — А рядом с тобой она мне не грозит? — фыркает Нишка зло. — Не спорю, она есть, — Рандири смотрит ей прямо в глаза. — Но ты ведь понимаешь, что в любой момент можешь меня разбудить, так? Я и сегодня не хотел нападать на тебя. Тифлинг рассеянно барабанит пальцами по руке. Она понимает, что в чем-то он действительно прав — если бы рашеми хотел ее убить, она бы и пикнуть не успела, как легла бы рядом с тем арбалетчиком. Да и помощь ей нужна в любом случае. — Хорошо, — голос тифлинга усталый. — Как зовут твоего друга? — Ганнаев, — Вельга почти улыбается. — Ганн-из-грез.Прошлое
Тени прятались по углам, разгоняемые светом меча, зло шипели на Ирви, сверкали ярко-красными глазами, шептали о мраке и ужасе. Нишка понимала их шепот, хоть и пыталась не слушать. Ей казалось, что даже закрой она уши, слова теней все равно долетят до нее, произносимые не вслух, а мысленно. — Вспомни, тифлинг… — шелестели голоса тварей. — Ты предала однажды, предашь еще раз. Предала однажды, предашь еще… — Да пошли вы, — бормотала Нишка, упорно идя за Ирви, пытаясь сосредоточиться на свете меча Гит, который так легко отгонял тени прочь. Шепот, вопреки ожиданиям, не желал уходить, и тифлинг еле сдерживалась, чтобы не попросить друзей остановиться и расправиться наконец с тварями, которые терзали ее разум. Но Ирви сказала, что самое главное — разобраться с Королем Теней, а ее мнение никем не оспаривалось, потому что свежа была память о том, как попытавшийся было уйти Епископ получил один из серебряных осколков меча меж ребер и рухнул прямо перед воротами Крепости. Следопыт все-таки подгадил напоследок, пропустил небольшой отряд армии потусторонней твари во главе с Гариусом, который неплохо потрепал всех — у Нишки до сих пор немного ныла левая рука, в которую угодила стрела скелета-лучника. Но несмотря на это, она ловила себя на желании того, чтобы Епископ жил — слишком много испытаний они прошли все вместе, чтобы хладнокровно наблюдать за гибелью друг друга. Хотя вряд ли следопыт плакал бы о ее кончине. — Ты — демон, — вновь зашептали тени, и Нишка зашипела от злости — неужто ее нельзя оставить в покое?! — Предай Носительницу Осколка, ты же видишь, во что она превратилась. Откуда тебе знать, что следующей ее жертвой не станешь ты? Одумайся! — Уйдите, — зло буркнула тифлинг. Твари на пару секунд замолчали, а потом в ее голове вспыхнула какофония голосов, от чего она судорожно выдохнула и упала на колени, прижав сжатые в кулаки руки к вискам. — Если ты не хочешь… — Не можешь… — Признать, кто ты… — Осознать… — Понять… — Мы можем… — О, мы сумеем… — Легко… — Заставить… — Помочь… — Вспомнить… Перед ее глазами на мгновение вспыхнуло что-то белое, а потом сознание затопило звуками, образами, эмоциями, запахами. Нишка закричала, но ее не услышали — обернувшаяся Ирви оскалилась окровавленной пастью, глаза ее горели алым. Меч рассыпался в руках Нэльтайн пеплом, а тифлинг запоздало поняла, что попала в ловушку — тени внушили ей мысль о том, что она идет следом за остальными, но на самом деле Нишка с каждым шагом все больше и больше от них удалялась. — Помоги мне, — прошептала она непонятно кому, и сознание ее померкло. … Виргли лежал в дешевеньком, явно на скорую руку сколоченном гробу, а на лице полурослика застыло спокойствие, которого раньше она никогда не видела. Все тело ниже шеи — Нишка прекрасно это знала — представляет собой сплошную рану: руки, ноги и пальцы на них вывернуты под неестественным углом, ногтей нет, кожа рассечена беспорядочными ударами зазубренного клинка. Ребята Лелдона хорошо постарались, чтобы показать всем свободным, безгильдийным ворам, что с ними может произойти. Стража не всесильна, и каждый может посмотреть в другую сторону, если ему немного наполнить руку монетами. Тифлинг презирала вымотанную, безразличную ко всему стражу, но еще больше — презирала себя. Она бросила Виргли одного, улепетнула по крышам, зажимая острые уши и моля Тимору об удаче для него. Трусливо сбежала, надеясь на богиню и оставив лучшего друга в беде. Но ведь она ничем не могла помочь ему, верно? В ее смерти не было бы никакого смысла. Да и, вдобавок, каждый вор сам за себя — это все знают. — Предательница, — выдохнула тифлинг, чувствуя, как это слово обожгло рот. Жрец Латандера пел что-то монотонное — Нишка не могла даже разобрать слов. Аура заставляла кожу невыносимо зудеть, но она упрямо стояла чуть ли не вплотную к священнику, пытаясь причинить себе как можно больше боли. Хуже уже все равно не будет. Церемония закончилась быстро: не было ни громких слов, ни цветистых речей. Даже народа-то не было — только несколько бедняков, понадеявшихся на угощение, жрец и она сама. Убийца на похоронах убитого. Нишка где-то это читала, но где — вспомнить не могла. Она тихо всхлипывала и растирала слезы по грязному лицу, сквозь пелену смотря на то, как гроб Виргли опускают в землю. Нищие ушли побираться, и на кладбище осталось только двое — тифлинг и жрец. — Ты можешь прийти в храм, дитя, — сочувственно сказал он. — Там тебе будут рады. «Мне нигде не будут рады.» — Меня зовут брат Мерринг, спроси меня, я помогу тебе. «Мне никто не поможет.» Тифлинг мотнула головой, и жрец грустно вздохнул. Он явно хотел ее приободрить, но не знал, как. В конце концов он сунул ей что-то в руки и ушел, оставив Нишку на кладбище. Дождь, которого весь опустошенный, зачахнувший Невервинтер ждал целую неделю, обрушился на землю ливнем, превращая все в месиво из грязи. Нишка моргнула и, выронив хлеб, который дал ей жрец, медленно пошла прочь, не обращая внимания ни на что. … Тифлинг будто вынырнула из омута — так неожиданно было пробуждение от насланного тенями воспоминания. Нишка поняла, что плачет, только когда поднесла ладони к щекам. — Чем, интересно, тот полурослик отличается от Носительницы Осколка, — иронично поинтересовался Гариус, и она попыталась отползти, хоть тело ее почти не слушалось. — Что тогда, что сейчас — ты ничуть не изменилась. — Изменилась, — отозвалась она глухо. Пожиратель явно ждал объяснений, но тифлинг не собиралась ничего ему говорить. — Что ж, — вздохнул он. — Ты вынуждаешь меня, полукровка.