Пустой. Отрывок первый
31 мая 2023 г. в 22:10
Он пуст.
Ему не снятся сны — но кружащиеся обломки грез вокруг него окрашены в пыльно-бурый и тускло-серый, и очертания лиц в них смазаны, словно он успел ослепнуть за долгий кошмар. Память его издергана, боль размыта, и бесконечный ужас, в который превратилась его душа, свивает вокруг него новую спираль, обрывается бесконечной лестницей в пустоту, и на каждую целую ступень там — две разбитых.
Он не знает, ведет ли эта лестница вверх или вниз — здесь нет нужды думать о таких вещах.
Но он все-таки идет.
Его лапы обжигает лед озера, которому он не помнит названия, но раздробленные звуки уже внушают ему ужас; его лапы покрыты льдом страшного предательства, жгучего стыда, разбитой надежды, которую он когда-то сам в себе пробудил и ради которой позволил себе влить в жилы уставшего сердца старый яд. На его лапах — цветные искры, с каждым его шагом сереющие и обращающиеся в прах под его грузным телом; он оставляет их позади так же, как оставляет позади себя.
— Владыка, — слышит он далекий зов.
Звуки в его голове танцуют и обращаются в слова.
Или наоборот.
— Наката, — рычит он, на мгновение вспоминая, кто же он есть — но его память ныне лишь приглушенный зеленым огнем водоворот серых грез, бессмысленная спираль боли и скорби, и эта память предает его, убегает рассыпанными искрами вдаль, к серебристой дороге.
И он снова остается пуст.
Бездонно-серо пуст.
Его оболочка выцветает и, обращенная когда-то в вихрь цветов бесконечной порой грез, остаётся позади него. Он — дух; он — один из многих потерянных, забытых, выпитых, рассеянных в пустоте и кошмаре. Боль застывает в его призрачных венах ядом древней змеи, старого врага, имя которого он пытался похоронить в своем кургане; имя, которое должно было гнить в самом сердце его снов.
Но эта змея выела его шкуру, и ныне гниёт только он — прахом и пеплом оседая внутрь себя.
Он видит — глаза и слезы в них, увядающая осень, имя на давно забытом языке и значащее куда больше, чем когда-либо значил его владелец. Разбитая память отзывается острыми осколками под лапами на каждой ступени спирали его безумия и кошмара, но он — идёт.
На его лапах оседают следы его памяти, и скорбь, причин которой он не может вспомнить, топит его в пустоте и страхе.
Он пуст.
Но он помнит — пустая шкура всегда может вместить в себя нечто иное.
Пустое можно наполнить.