— М-м-м…
— Тебе не кажется, что это уже чересчур?
— М-м-м…
— Кира, я к тебе обращаюсь.
— М-м-м? — подняла та голову, выглядя донельзя несчастной. — Что тебя не устраивает, Ир?
— Это, — развела лапками темно-бурая лисица с черными лапками и ушками, демонстрируя всю себя, — это, — указала она на свою точную копию, щурящую на нее узкие карие глаза, — и это, — тонкий когтистый пальчик сместился на влюбленно пялящегося на обеих Ника. — Почему он представляет меня именно так? Я уже говорила, что люди мало похожи на животных. Когда я сказала, что в коме необязательно находиться в темноте и можно представить все, что угодно, то не рассчитывала, что воображение Николаса коснется меня тоже.
Кира перевела блестящие карие глазки со своего альтер эго на молчаливого лиса, тут же навострившего ушки, когда на него, наконец-то, соизволила обратить внимание одна из дамочек.
С подачи человека поняв, что в своем воображении во время комы тот может нафантазировать все, что угодно, Ник представил тихое уютное набережное кафе с красивым видом на море. Музыканты еле слышно что-то бряцали в углу, дополняя интимный шепот волн, свечи отбрасывали длинные тени, придавая загадочности и определенный шарм, и умопомрачительный запах еды, которая, пусть и была ненастоящей, но оказалась очень вкусной. Ник был очень доволен тем, что у него получилось все так натурально и вовсю развлекался с возможностями своего разума, но его собеседницам не понравилась подобная обстановка, что расстраивало. Судя по всему, обе на него вообще забили и не обращали внимания на его попытки заговорить, что даже немного злило, и поэтому Ник решил молчать и ждать, когда те сами решат пойти на контакт. Он игрался с освещением, зажигая то луну, то солнце щелчками пальцев, дожидаясь, когда близняшки выяснят отношения между собой по поводу подаренного им облика. Не, ну, а что? Не может он представить себе прямоходящее бесхвостое существо ростом метр шестьдесят с лишним, которое не покрыто шерстью, а имеет легкотравмируемую тонкую светлую бежевую кожу, без когтей, без длинных хищнических клыков или выступающих резцов, с длинной темной шерстью на голове, черными глазами, овальной плоской мордой и неподвижными ушами похожими на раковину по бокам круглой головы. Лучше уж красавицы-лисички, чем непонятный пришелец, хотя близняшками они представились ему сами собой и ничего поделать с этим он, почему-то, не мог. И вообще, Ник хотел представить только Ирину, но неизвестно откуда взявшаяся Кира тоже обрела «плоть» в его фантазии. Хорошо хоть Уайлд додумался представить их в одежде, а не как обычно. Опасно допускать непотребные мысли в присутствии существа, первой мыслью которого после его любовного признания было желание засунуть назад в бездну наглое животное. И все-таки это чувство всемогущества офигенно! В своей голове он настоящий бог — может создавать целые миры! И почему раньше не додумался, мучаясь от одиночества? Придумал бы давно себе какой-нибудь крутой фантастический боевичок со своим участием, так нет же, надо было в прошлом покопаться!
— С каких пор тебя начало волновать подобное? — подперла мордочку грустная лисичка, снизу вверх разглядывая Ирину, замершую в стойке смирно с нечитаемым выражением и сверлящую ее нехорошим взглядом. — Обычно тебе абсолютно плевать, что о тебе думают другие, а я переживаю. И вообще, мы ведь договаривались, что во время своих верасовских штучек меня не трогаешь! — Кира состроила жалобную мордашку, опустив ушки. — Люди терпеть не могут боль в отличие от тебя! Неужели сама не можешь разобраться?
— Мне нужны человеческие эмоции, чтобы разобраться с возникшей проблемой, — ничуть не изменившись, холодно сказала Ирина, отказавшись от предложенного стула. — С подобными ситуациями Верас справиться не может с тем же успехом, какого может достичь человек.
— Ир, давай потом, а? Мне нехорошо, — развалилась грустная близняшка на столешнице, желая растечься бурой лужицей. — У меня нет сил…
— Ты не можешь мне отказывать, — нахмурилась ее постоянно недовольная копия, не испытывая никакого сострадания к ее мукам. — Зверь представил меня в привлекательной для себя форме, что лишь усугубляет ситуацию. Как донести до него, без применения силы, чтобы он перестал разглядывать меня в качестве своего любовного интереса?
Кира показала беленькие острые зубки, выражая этим, что тоже сейчас сердита, но оскал быстро сменился тем самым несчастным видом, с каким она сидит здесь с того момента, как появилась. Ей больно и она не скрывает этого.
Ник с любопытством разглядывал обеих близняшек, пытаясь понять, кем они друг другу приходятся. Один голос, один облик. Как бы он не старался их сделать разными, но даже заложенный за ушко цветок жасмина, которым он пытался выделить Ирину, автоматически появился на головке Киры. Они абсолютно одинаковые, различаясь лишь в характере. Ирина воплощала в себе удивительное сочетание вселенского ледяного покоя и раздражения, практически не ощущаясь в эмоциональном плане. От нее просто веяло опасностью и силой, когда как Кира чувствовалась чем-то теплым, живым, но слабым, уставшим и чем-то очень напуганным. Вот уж точно Инь и Янь. Может, они сестры?
— Мы не сестры, — зло зыркнула на лиса Ирина, нависая над лисичкой-близняшкой с серьезным выражением морды. — Мне нужны варианты решения проблемы с человеческой точки зрения.
Ник фыркнул, отвернувшись в сторону окна, давя в себе горькую обиду. Глупо было надеяться, что его вырвавшееся признание примут и разделят, но простое игнорирование со стороны обеих сущностей да и еще немедленное неприкрытое наименование его любовного послания проблемой кажется уже просто оскорбительным.
— Сама-то что об этом думаешь? Как бы поступила? — Кира вновь подняла голову и попыталась хотя бы сделать вид, что хочет помочь.
— Убила, — немедленно отозвалась Верас.
Ник закашлял, поперхнувшись кофе от столь откровенных мыслей, и ошалело посмотрел на спокойную бурую лисицу. Как-то он уж очень реалистично все представил. Горло в самом деле заболело.
— Я определенно против! — поднял тот лапку, но опять оказался проигнорирован.
— Макнула бы еще раз в бездну, чтобы он снова потерял память, после чего бросила бы назад зайчихе это животное и пошла работать, — развила свою мысль Ирина и уставилась в ожидании на сжавшуюся при упоминании потустороннего мира Киру.
— Ну, прогресс налицо, — кисло похвалила ее та. — Ты хотя бы научилась думать об остальных.
— Нелогично было бы снова отправлять лиса за грань безвозвратно, когда я сама едва там не осталась, — покачала головой Ирина. — Долгое время в пустоте повлияло на меня тоже, хотя не могу точно сказать, повредилась ли моя память и на каком уровне. Эмоциональное состояние оценивается, как беспросветная депрессия.
— Я не знаю, как выпутаться из этой гадости, — согласно буркнула Кира с печальным видом.
Она взмахнула лапками, словно хотела от чего-то избавиться, и Ник на миг увидел множество свисающих серебристых нитей паутины. Он аж подпрыгнул.
— Покажи!
Встав со своего места, Ник обошел столик, приблизившись к Кире.
— Ир? — тревожно посмотрела она на свою никак не отреагировавшую на вторжение близняшку.
— Нет, не бойся, я тебя не обижу, — успокаивающе подняв ладони, Уайлд протянул лапу, желая коснуться эфемерных пут и понять, что это такое. — Я просто хочу посмотреть.
Лисичка с именем Кира опасливо посмотрела на приближающиеся пальцы, недовольно поджала губы и исчезла. Исчезли и исходящие от нее эмоции, зато застывший с опущенной челюстью зверек отчетливо ощутил пробежавший по спине холодок от тяжелого взгляда единственной оставшейся близняшки.
— Любопытство не доведет тебя до добра, Николас, — сказала Ирина, когда тот, медленно обернувшись, посмотрел на нее. — Прямой контакт наших сознаний может тебе повредить.
— Куда она исчезла? — растерянно посмотрел лис на опустевший стул.
— Я ее отозвала.
— Что-что сделала? — навострил ушки рыжий, развернувшись к ней полностью.
— От Киры все равно нет никакой пользы пока она в таком состоянии, — пожала та плечами. — Страх довольно противная штука. Я привыкла его насылать с помощью эмпатии, улавливать от других, но не испытывать. Мне до сих пор приходится разбираться с ассоциацией грозы и реальным боем, из-за чего мне трудно контролировать свое боевое состояние. Сейчас же для меня все стало куда хуже, — бурая лисица немного склонила голову, отмечая непонимание на мордочке Ника. — Вераса очень сложно сломать, но даже я имею предел прочности. И по ту сторону я приблизилась к своему пределу как никогда раньше. Думаю, что моя человеческая часть обрела фобии.
— Та-а-ак, погоди-ка, похоже я начинаю понимать, — скрестив лапы, приложил пальцы к губам рыжий и задумчиво нахмурился. — Хочешь сказать, что ты боишься?
Он прислушался получше к эмоциональному фону собеседницы, но уловил от нее лишь терпеливое ожидание. Никак не страх. Вообще ничего. Боялась Кира, а не Ирина, у которой на душе всегда пасмурная погода. Но эти свои «я» с очень редким «мы» обе наверняка не просто так употребляют. Особенно, когда говорят об одних и тех же вещах. «Человеческая часть». Ирина постоянно называет Киру человеком, а себя Верасом, подчеркивая свою непохожесть. Но что если они превращались в абсолютно идентичных близняшек тоже не случайно?
— У тебя раздвоение личности? — сказал он самое очевидное, пришедшее на ум.
— Скорее расслоение, — исправила та его.
— Расслоение? Это как? — о таком он еще не слышал.
— Я Кира, — после небольшой паузы, лисичка положила лапку на грудь.
— Э-э-э, я думал, что тебя зовут Ирина, — непонимающе почесал затылок запутавшийся Ник.
— И я Ирина, — согласно кивнула та, окончательно загнав парня в тупик. — Я и человек и Верас одновременно. Просто обе стороны моей личности существовали в разное время.
— Ничего не понимаю, — честно сказал рыжий, сев на освободившийся стул, и жалобно посмотрел на слабо покачивающую хвостом бурую лисицу.
— Нейропрограммирование довольно сложная штука, — скопировала лисица его недавний озадаченный вид. — Согласен ли ты принять большой объем информации по этой теме? Я это спрашиваю, потому что обычно других разумных угнетает обилие слов.
— Согласен, — вздохнул Ник, лапой указывая ей на соседний стул, чтобы не стояла, как на плацдарме. — Можешь не торопиться и говорить все что захочешь. Все равно мне отсюда никуда не деться.
— Знаком ли ты с компьютером, Николас? — послушно заняла указанное место Ирина.
Она постаралась придать себе как можно более непринужденный вид, чтобы не нервировать единственного слушателя своей каменной физиономией.
— Разумеется! — удивился Уайлд такому вопросу.
— Согласен ли ты с утверждением, что все живые существа — это органические машины из плоти и крови, а мозг — это суперкомпьютер, управляющий всеми процессами?
— Э-э-э, да. Наверное. Странное утверждение, никогда об этом не задумывался, — еще больше растерялся лис. — А что?
— Благодаря достижениям в области компьютерных технологий и исследования мозга, в человеческом обществе постепенно развивалось амбициозное междисциплинарное учение о сознании, в основе которого лежит идея о том, что люди и… животные, — качнула она ладонью в сторону недоуменно хлопающего глазами лиса, — как и компьютеры — это информационные процессоры. Согласен?
— Пожалуй, да, — кивнул тот с умным видом. — Это же вполне логично, разве нет?
Что это? Она… Ирина улыбнулась?! От нее явно повеяло неким торжеством, словно только что загнала свою добычу в тупик и уже предвкушает свою расправу. Но он думал, что… Разве она не полностью безэмоциональная? Или ей недоступен только определенный спектр чувств? А может ей просто поводов не выпадало? Это как-то связано с исчезновением Киры? Но от этой улыбочки ему стало как-то не по себе. Слишком уж злодейской она вышла.
— Представление о мышлении как об устройстве обработки информации доминирует в человеческом сознании как среди обычных людей, так и среди ученых, — довольно прищурилась на него лисица, хотя ее достаточно сформированная эмоция уже через несколько секунд потухла, и Ирина вновь стала «ледышкой». — Но это, в конце концов, просто еще одна метафора, вымысел, который мы выдаем за действительность, чтобы объяснить то, что на самом деле не понимаем. Мы не храним слова или правила, говорящие нам, как ими пользоваться. Мы не создаем образы визуальных импульсов, не храним их в буфере кратковременной памяти и не передаем затем образы в устройство долгосрочной памяти. Мы не вызываем информацию, изображения или слова из реестра памяти. Все это делают компьютеры, но не живые существа. Компьютеры в буквальном смысле слова обрабатывают информацию — цифры, слова, формулы, изображения. Сначала информация должна быть переведена в формат, который может распознать компьютер, то есть в наборы единиц и нулей («битов»), собранные в небольшие блоки («байты»). Компьютеры перемещают эти наборы с места на место в различные области физической памяти, реализованной в виде электронных компонентов. Иногда они копируют наборы, а иногда различными способами трансформируют их. Правила, которым следует компьютер при перемещении, копировании или работе с массивом информации, тоже хранятся внутри компьютера. Набор правил называется «программой» или «алгоритмом». Это известные факты, но их нужно проговорить, чтобы внести ясность: компьютеры работают на символическом представлении мира. Они действительно хранят и извлекают. Они действительно обрабатывают. Они действительно имеют физическую память. Они действительно управляются алгоритмами во всем без исключения. При этом живые существа ничего такого не делают.
— Чего? — потупив какое-то время, выдал Уайлд. — Ты же сама только что сказала, что мозг — это компьютер! И я даже согласился с этим! А теперь говоришь, что это просто предрассудок?! Что же тогда верно? Не хочу тебя обижать, Ирина, но твои «понятные» выражения мне совсем не понятны! Я уже забыл о чем вообще шла речь! Может, поговорим о чем-то другом? — склонился он к ней с явным намеком, протягивая бокал.
— Чувства, рефлексы и механизмы обучения — это то, что есть у нас с самого начала, и, если задуматься, это достаточно много, — проигнорировала его предложение та, не пожелав отклоняться от темы, так что Нику пришлось смириться и слушать ее дальше. — Но вот, чего в нас нет с рождения: информации, данных, правил, знаний, лексики, представлений, алгоритмов, программ, моделей, воспоминаний, образов, процессоров, подпрограмм, кодеров, декодеров, символов и буферов — элементов, которые позволяют цифровым компьютерам вести себя в какой-то степени разумно. Мало того, что этих вещей нет в нас с рождения, они не развиваются в нас и при жизни. Несмотря на все усилия, неврологи и когнитивные психологи никогда не найдут в мозге копии Пятой симфонии Бетховена, слов, картинок, грамматических правил или любых других внешних сигналов. Конечно же, мозг человека не совсем уж пустой. Но он не содержит большинства вещей, которые, по мнению людей, в нем содержатся — даже таких простых вещей, как «воспоминания».
— Погоди, а что же тогда в нем есть? — еще больше удивился лис. — И где тогда находятся воспоминания?
Та прокомментировала его слова все той же улыбкой, что и несколькими минутами ранее:
— Продвигаемая некоторыми учеными идея о том, что отдельные воспоминания каким-то образом хранятся в специальных нейронах, абсурдна. Помимо прочего эта теория выводит вопрос об устройстве памяти на еще более неразрешимый уровень: как и где тогда память хранится в клетках?
— А где еще быть памяти, как не в мозгу? В почках? Селезенке? — фыркнул Ник, покачнувшись на стуле и вытянув лапы.
— Интересное предположение, — растянула она губы в ухмылке, хотя никаким весельем от нее и не пахло. Симуляция? В реальности бы сработало, но не при обоюдной эмпатии. — Но если ты не понимаешь, то, может быть, тогда на примере покажешь, где может храниться память? — приглашающе развела лапки Ирина.
— На тебе? — мазнул взглядом по ее идеально сложенному телу модели Ник, пытаясь удержать тут же взыгравшую фантазию при себе. — Эм… Здесь, — легонечко ткнул он пальцем ей в лоб.
Стоило лишь коснуться темно-бурой шерсти, как внезапно все исчезло. Их столик, музыканты, море, кафе — все испарилось. Лопнуло, словно мыльный пузырь. Даже его тело исчезло, отчего Ник снова начал чувствовать себя бесплотным. Он опять очутился в темноте, застряв в нигде.
Но на этот раз он не был один. Только теперь в нем осталось маловато уверенности насчет того, что это есть хорошо. Может быть, коротать вечность одному в темноте и тишине не так уж и плохо. По крайней мере, тогда бы на него не пялилось огромное непонятное существо, оказавшееся на месте лисицы. Раньше в потустороннем мире Ник представлял Ирину как нечто большое и теплое, сейчас же он видел ее более ясно.
— Ну же, покажи где у моего духа находится мозг, Николас, — сверкнула светящимися серебристым глазами сотканная из дыма, крови, стали скорлупы и просачивающегося через эту смесь белого огня безликая звероподобная фигура размерами в несколько раз больше охреневшего лиса, нарочно добавив в голос издевку, которую не испытывала. — Или, быть может, объяснишь, как моя память могла сохраниться спустя тысячелетия иным способом?
— О. Мой. Бог… — в полном охуевании пискнул тот под холодным серебряным светом.
Пробивавшийся сквозь черный дым и сталь «тела» неведомого создания белый огонь заметно всколыхнулся, ненадолго приняв красноватый оттенок. Именно в этот промежуток Уайлд почувствовал ее быстро улегшееся раздражение.
— Не называй меня богом, неразумное животное, — склонилась ниже Ирина, отчего ее пригвождающий излучаемой силой взгляд оказался еще ближе. — Иначе я начну называть тебя одуванчиком.
— Оду… Кем?! — а ведь он только посчитал, что дальше уже некуда удивляться.
— Я вижу твою суть как нечто маленькое, теплое, желтое и пушистое, будто летний одуванчик, — ее серебристые глаза без зрачка, белка и радужки на фоне заостренного овального безносого и безротого темного лица смотрелись просто фантастически нереальными особенно в сочетании с множеством искорок, похожих на звездочки. — А как я тебе представляюсь? На что похожа душа Войны?
Кровоточащие обожженные металлические длинные и заостренные на конце кости пальцев, оказались в опасной близости от того места, где у Ника должен быть нос, и он почувствовал исходящее от белого огня живое, но не сжигающее тепло. Готов поклясться, что он даже ощутил тихий звон стали от малейшего ее движения. Щекочущее ощущение силы и опасности заставляли все его естество трястись от благоговения перед намного более страшным хищником.
— Ой! — опомнившись, отдернул лапу Ник, перестав ее касаться.
Бурая лисица с вопросом склонила голову к плечу, как ни в чем не бывало. Уайлд лихорадочно оборачивался, убеждаясь, что он в самом деле вернулся назад в свое воображаемое прибрежное кафе, после чего вытаращился на мировое зло, наряженное в шкурку безобидной красотки.
— О, неужели я настолько тебя напугала, что вся твоя любовь враз прошла? — посмотрела на него бурая, и ее невинный взгляд овечки остро констатировал с плотоядной ухмылочкой классического злодея. — Не могу даже представить, как ты меня видишь. Сама я не знаю, как я для тебя выгляжу, но это наверняка должно быть что-то очень отталкивающее для таких чистых созданий, как вы. Верасы ведь далеко не святые…
— Ты прекрасна… — прошептал Ник, глядя в ее темные глаза в надежде снова увидеть в них мягкий искрящийся серебристый свет неземного создания. — Почему ты не хочешь, чтобы тебя называли богом?
Ее ухмылочка сползла с губ, а брови удивленно поднялись. Причем на этот раз это была не маска. Девушка действительно оказалась в замешательстве от такой реакции на свою попытку напугать и тем самым отделаться от нежеланного ухажера.
— Потому что я не бог. Сколько мне еще раз это повторить, чтобы до вас всех дошло? — Ирину уже начало откровенно бесить, судя по ее шипящему тону.
Вот чего в ней всегда настоящее, так это раздражение.
— Но ты выглядишь потрясно! Словно какой-то мифический боевой дух из фэнтези фильмов! — принялся активно возражать Ник. — Ты обладаешь эмпатией, можешь исцелять безнадежно больных и читать чужие мысли! А еще ты смогла практически воскресить меня из мертвых! Кто ты тогда, если не божество? Явно же, что не рядовое привидение! И не пришелец. А может, ты некромант?!
— Я же говорила, что являюсь Верасом, — терпеливо повторила Ирина многократно сказанную ранее простую истину. — Причем самым что ни на есть смертным. Как бы это абсурдно не звучало, учитывая мое присутствие в вашем мире.
— А как ты появилась в нашем мире?
— Я умерла.
— А потом воскресла?
— Вероятно, что именно так.
— И после этого ты называешь себя смертной? — насмешливо фыркнул Ник. — Что тебе мешает еще раз воскреснуть в случае чего? Тебе же явно под силу выбраться из потустороннего мира самостоятельно.
Ирина промолчала.
— Под силу ведь? Разве нет? По факту ты там минимум дважды побывала, — Уайлд уже не выглядел таким восхищенным, когда его собеседница продолжила молчать, но недоразвитая плохо сформированная эмоция испуганного отрицания его слов заставила заволноваться. — В чем я не прав?
— Я не уверена, что… Следующая попытка окончится благополучно, — отвела взгляд лисица, опустив голову.
Страх почувствовался от нее еще сильнее. И она сама заметила это.
— Кажется, этот заход не прошел для меня без последствий, — в ее голосе послышалась досада. — Моя человеческая часть сильно ослабла и эмоции начали выходить из-под контроля, просачиваясь в зону сознания Ирины. Это означает, что выставленный когда-то давно барьер между Верасом и человеком разрушается. Я больше не могу включать и выключать свои чувства по своему желанию. Вариантов развития здесь всего два: либо Кира исчезает полностью вместе со всеми своими человеческими воспоминаниями и эмоциями, из которых я ее и создала; либо же мы вновь смешаемся и я потеряю контроль над собой, став берсерком. В обоих случаях исходящая от меня опасность для окружающих возрастает в разы. Безэмоциональный Верас не заморачиваясь устраняет любого, кто представляет хоть малейшую опасность или же хотя бы думает о причинении вреда, а эмоциональный даже без повода может напасть просто потому, что чересчур раздражительный.
— Так, погоди, не так быстро! Я ничего не понимаю! — замахал лапами рыжий, у которого заболела голова. — Объясни для начала кто ты и кто Кира, чтобы я начал хоть немного ориентироваться в твоих словах! Про свое «расслоение личности» ты мне до сих пор так ничего толкового и не сказала, а начала заливать про компьютеры. К чему мне вообще было знать, что память хранится не в голове, а в душе?
— Во-первых, чтобы ты понял, что твоя амнезия, вызванная посмертием, не вылечится с твоим пробуждением, — послушно успокоилась бурая лисица, снова встав, как на параде. — Твои мозги в порядке и лечить там нечего. Ты можешь обратиться к психиатрам, но они тоже ничем тебе не помогут. Ты стерт. Но восстанавливается ли память души мне не известно. Тебе придется самому собирать воспоминания по крупицам в реальном мире через слова, события, фотографии и посещения мест, в которых был.
— Просто замечательно, — проворчал хищный зверек. — Сколько я забыл о своей жизни?
— Сколько тебе сейчас лет, как ты думаешь?
— Э-э-э, тридцать? — с надеждой.
— Ты потерял пять лет памяти, — ее слова прозвучали, как вколачиваемые в крышку гроба гвозди.
— СКО-О-ОЛЬКО-О-О???
— Пять лет, — безразлично пожала плечами Ирина, будто не замечая его ошарашенной морды. — Во-вторых, мне надо было, чтобы ты видел именно меня и убедился, что я действительно единственная и никакой второй души или чужеродной личности рядом не наблюдается. Это все потому что Кира Вольная является лишь иллюзией, порождением моего разума, как и кафе, в котором мы находимся.
— Как иллюзией?! — поразился Ник. — Я же сам видел, что она разговаривает! У нее собственное мнение, о котором ты ее спрашиваешь, и настоящие эмоции! Как она может быть просто твоей выдумкой?
— Верасы создаются из людей, чьи воспоминания уничтожаются под действием боли и нейростимулятора. По сути, нашу душу травмируют и доводят до края, создавая нечто похожее на путешествие в бездну, где личности стираются, — склонила она голову к плечу, спокойно наблюдая за округлившимися глазами лиса. — После чего в опустевшее сознание с помощью нейропрограммирования загружают новую полностью управляемую личность, не обремененную никакими нормами и запретами. Даже основные инстинкты и то претерпели изменения, отчего Верасы мало обременены самосохранением ради выполнения заданий, а из жизненных потребностей у нас теперь на первом месте всегда стоит необходимость убивать и подчиняться. Я идеальная машина для убийства без собственной воли, без интереса и без цели в жизни, кроме как цели в служении своему хозяину. А подчиняться Верасы могут только человеку, которому принесли свою клятву. Сама я ничего решить не могу и оттого беззащитна и ограничена в своих действиях. Мне скажут стоять — я простою на месте пока не умру от голода, не сдвинувшись ни на шаг. Скажут выпить яд или спрыгнуть с крыши — это тоже выполню без вопросов. Скажут спасти лиса любой ценой — я заплачу своей жизнью, чтобы выполнить поставленную задачу, даже если она кажется невозможной, — это уже было сказано с явным намеком и многозначительным взглядом на его рыжую тушку. — Таково мое истинное предназначение — исполнение приказов. Но без человека-хозяина Верасы ничего не будут делать. Если положить перед ними книгу или включить телевизор, то они не обратят на них внимания, чтобы себя развлечь или узнать что-то новое, как это свойственно для живых. Только после определенного приказа. В дополнение ко всему вышесказанному, Верасы одолимы неутолимой яростью и жаждой крови согласно заложенному в них основному инстинкту убивать. Приказы приказами, но даже они не всегда могли уберечь хозяина от нашедшего выход из ловушки клятвы сорвавшегося Вераса. Чтобы избегать подобных случаев и снижать уровень ярости нам необходимо ежедневно обеспечивать себя определенной дозой адреналина через бой или другое экстремальное событие. Подобная зависимость от постоянной необходимости нахождения рядом человека, который в любой момент может пустить тебя в расход, в конце концов утомила меня. Через несколько лет после моего создания выяснилось, что часть человеческих воспоминаний сохранилась, а вместе с ними и эмоции, несвойственные Верасам. И тогда я нашла выход, позволяющий избавиться от сдерживающих меня ограничений. Я собрала все воспоминания и эмоции от прошлой личности и создала из них собственного человека, которому я присвоила имя Кира Вольная в честь предыдущего владельца тела. На ее содержание я выделила значительную долю своего сознания и ресурсов, так что в нужное время она вполне способна заменить меня полностью, оставив в роли наблюдателя до того момента, пока не понадобится вмешательство Ирины. Теперь Кира стала моим контролером и ограничителем, искренне заботящемся о моей безопасности и дающая мне цели в жизни. В отличие от Вераса человек любопытен и умеет радоваться жизни. Но сама по себе Кира существовать не может, так что данное явление разделения сознания не является полноценным раздвоением личности. Исчезну я — исчезнет и она, потому что, говоря компьютерным языком, является всего лишь дополнением. А вот если исчезнет только Кира, то я вернусь к своим «первоначальным настройкам», — выделила она последнюю фразу пальцами-кавычками, после чего снова замолчала в ожидании, сказав все, что хотела.
— Так значит ты искусственно созданная личность? — после длинной паузы Ник решил выделить для себя основные моменты, чтобы лучше осознать сказанное. — Ты являешься каким-то подобием компьютерной программы, занявшей место убитой опытами души?
— Не убитой, а очищенной и перезаписанной, — подправила его Ирина, выйдя из «режима ожидания».
Тяжко ей наверное сейчас одной без выдуманной подруги.
— И если твоя Кира исчезнет, то тебе прямая дорога в дурку?
— Вероятнее всего пристрелят как особо опасный социальный элемент. Мои способности ведь никуда не денутся, а под неконтролируемым потоком эмоций я могу начать бросаться на каждого. Начнется резня.
— Эм, — нервно замаячил на стуле Ник, почувствовав себя крайне неуютно от подобной перспективы, — ладно, я понял, что с подружкой тебя лучше не разлучать.
Согласное молчание.
— Но ты сказала, что в потустороннем мире с тобой что-то случилось, отчего сейчас с тобой начали происходить не очень хорошие изменения. Что именно?
— Я едва не лишилась своей человеческой части, — ответила она с большим запозданием и явной неохотой. — Кира серьезно пострадала и потому баланс между нами нарушился. Отданные под ее руководство эмоции начали возвращаться ко мне, расшатывая мою стабильность, а сама она отказывается являться из-за страха. Этот страх начал передаваться и мне тоже.
— Какого страха? — тихо спросил Уайлд, пытаясь поймать ее ускользающий взгляд.
Снова молчание. По установившейся между ними телепатической и эмпатической связи Ник знал, что ей не хочется говорить по этой теме и ее раздражают его вопросы.
— Ирина? — наклонился к ней ближе парень, заглядывая с карие глаза. — Чего ты боишься? Не стоит опасаться, что я кому-либо расскажу, когда очнусь. Я просто хочу понять, что тебя так тревожит.
— Тогда поклянись заодно и в том, что вообще ничего из нашего разговора не станет известным остальным, — вдоль темной радужки заплясали фантастические маленькие искорки. — Иначе мне придется стереть тебе память, как и планировалось изначально.
— Ты хотела стереть мне память?! Моей амнезии тебе не достаточно что ли? — возмутился Ник, но почувствовав ее появившуюся решимость, быстро дал задний ход: — Ладно, ладно! Я клянусь что ничего никому не расскажу! Все равно никто не поверит в ту наркоманию, что со мной сейчас творится.
— Чем клянешься? — уточнила Ирина.
— А… Одного моего слова будет недостаточно? — начал строить тот из себя наивность.
— Клясться надо чем-то весомым, что не хочется потерять в случае невыполнения условий.
— Зуб подойдет?
— К примеру, Верасы клянутся своей жизнью, свободой или выполнением какого-то условия, но нам запрещено клясться своим обмундированием.
— Казенное?
— Снять оружие и броню Вераса можно только с его трупа. Если сумеют отменить самоуничтожение. Технологии обмундирования обгоняют свое время и не должны попасть в руки противников.
— Тогда-а-а… — серьезно задумался Ник, рассчитывая про себя чем бы таким можно пожертвовать, зная про свой длинный язык. — Клянусь, что если я что-нибудь когда-нибудь случайно брякну лишнее, то ты мне сотрешь память и я больше ничего не смогу рассказать. Ну как? Согласна?
Ирина молчала, погрузившись в расчеты. Ник чувствовал, как его предложение было встречено ею с большим возмущением. Она знала, что данная формулировка не означает, что лис готов лишиться памяти об разговоре с ней во время своей комы сразу же после первого оброненного лишнего слова. Наверняка он растреплет все в деталях Джуди или Девиду и только после этого сдастся в ручки явившейся разбираться человечишки. За ней также остается выбрать время выполнения своего приговора, который можно оттягивать бесконечно долго.
— Я придумаю другую формулировку, — не дождался от нее ответа Ник.
— Погоди, — вдруг оборвала его мысль Ирина, не переставая обдумывать его клятву со всех сторон. — Я считаю ее приемлемой.
— Правда? — удивился рыжий зверек.
Чего это она согласилась, когда нашла такой здоровый просчет? Он чувствовал, как его слова проходят через нее с сопротивлением, но по какой-то причине Ирина продолжает проталкивать идею, обходя заложенные в нее запреты. Так это простая формальность?!
— Мне запрещено позволять кому-либо вмешиваться в мое внутреннее состояние, — кивнула лисица. — Но я понимаю, что сама со сложившейся ситуацией не смогу справиться. А ты только что сам предложил прекрасный выход, который может позволить привлечь помощь со стороны.
Ну раз так…
— Что с тобой случилось? — повторил Ник, зная, что на этот раз она ответит без увиливаний.
— Меня заклеймили.
— Что сделали? — немного потупив, переспросил Ник. — Кто?
Пустое молчание было ему ответом. Не знает, значит.
— Объясни лучше, что значит «тебя заклеймили»?
Она протянула лапку, призывая себя коснуться. Было завораживающе наблюдать за тем, как исчезает в темноте выдуманная тобой реальность, а подушечка пальца скользит по шероховатой поверхности заостренного металла фаланги безликого среброглазого духа.
— Видишь эти нити? —спросила Ирина, когда он начал видеть ее истинную суть.
Ник кивнул, прекрасно видя, как ее тонкое и стройное похожее на робота пылающее в белом огне тело обвешано тонкими слегка светящимися паутинками, словно елка дождиком. Одна из каких паутинок как раз была перед его глазами, пересекая ладонь Войны. Было видно, как ниточка буквально въелась в темную поверхность, а белый огонь рядом с ней приобретает нездоровый серый цвет.
— Не трогай, — отдернула кисть Ирина, когда его пальцы едва не коснулись паутинки. — Эта гадость может прилипнуть к тебе тоже.
— Что это? — полюбопытствовал Ник, вновь касаясь девчачьей ладошки и превращая ее в горящую конечность безликого монстра.
— Не знаю. Но ты помнишь, как я их получила? — вторая конечность с заостренными «когтями» прошлась по груди с трескучим звуком, словно напильником по струнам. — Можешь догадаться куда они ведут?
Куда ведут?
Ник проследил взглядом несколько самых толстых, крепких и заметных веревочек, но так и не нашел, где у них конец. Просто на каком-то определенном промежутке ниточки становились прозрачными и исчезали. Все опутывающие тело паутинки находились в ослабленном состоянии и ничуть не стесняли движений, пусть и облепили, как вторая кожа. Но две ниточки от груди были натянуты и по ним даже танцевал белый огонь, утекающий куда-то в пустоту.
В пустоту?!
— Тебя что-то ТУДА тянет обратно?! — промямлил лис в шоке и получил утвердительный кивок. — Что? Как? Надо избавиться от этих веревок!
— От них не избавиться, Николас. Я уже пыталась.
Ее спокойный тон совсем не соответствовал той скверной ситуации, в которой очутилась. Права она была, попросив помощь со стороны. Но как ей помочь? Современная медицина вообще отрицает существование души, а снимать невидимые потусторонние путы с бесплотного духа пока не научились. Колдуна ей что ли какого найти или знахарку?
— Эти нити натянулись практически сразу же, как только я с тобой вернулась в мир живых, — стальные фаланги прошлись острыми кончиками вдоль горящих «струн», извлекая из них низкий звук, но перерезать не смогли. — Полагаю, что это только начало и с течением времени остальные нити тоже натянутся, после чего мою душу затянет обратно в бездну. И больше оттуда я вернуться не смогу.
— Ты думаешь, что та тварь, что напала на тебя ТАМ, притягивает тебя обратно за веревочки?! Да как это возможно вообще?! — у лиса началась паника.
Молчание. Ну да, конечно, что ей сказать в таком случае?
— Если учитывать разницу во времени между нашим миром и миром за гранью, то у меня еще есть возможность найти решение, — подумав, выдала она. — Могут пройти годы прежде чем меня выдернет из этой реальности и вернет туда, где мертвецу самое место. Для Вераса главное успеть выполнить задание вовремя, а что будет потом — совсем не важно. В конце концов на всех нас лежит проклятье смертности и окончим мы все одинаково. Верасу все равно, что с ним станет. Должно быть все равно.
— Должно быть? — прищурился на Войну лис, уловив заключенные в эти слова некий смысл.
— Да. Это теперь моя самая основная проблема, — кивнула Ирина. — То, что не свойственно Верасу. То, что мы всегда презирали. То, отчего Кира ослабла и не хочет ни с кем разговаривать. Я мертвец по духу и я… Начала бояться смерти.
***
— А если… — Нику неожиданно пришла в голову интересная идея.
— Нет. Невозможно достичь бессмертия, скачав сознание на другой носитель.
Лис покосился на лежащую рядом лисицу, безучастно смотрящую на пробегающее мимо пушистое облачко на фоне голубого неба. Вообще-то он просто хотел предложить эту идею, а она, прочитав его не до конца сформулированную мысль, уже ее раскритиковала. Удобно, когда тебя понимают с полуслова, хоть и изрядно напрягает, что надо постоянно следить за своими мыслями. Не понятно, то ли она его околдовала, но когда он на нее смотрит, то не может думать ни о чем серьезном.
Высокая изумрудная трава ярко выделяла огненно-рыжую и темно-бурую шерстки двух одиноких зверьков, развалившихся в тени большого раскидистого дуба посреди травянистого простора, уходящего до самого горизонта.
Тишина, нарушаемая лишь шелестом волнуемой ветром травы и поскрипывание ветвей над головой.
Ник перевернулся на бок, приподнявшись на локте и едва ли не касаясь своей собеседницы, повернувшей голову на его движение. Он уже давно не обращал внимания на выдуманное им соблазнительное тело лисицы, да и вообще уже забыл как оно должно выглядеть. Глупо признать, но из всего, что он видел перед собой, его безумно привлекали только ее глаза. Уже не карие, а светящиеся мягким серебристым светом с множеством искрящихся звездочек на дне. Такие же, как и у ее души. В эти глаза хочется нырнуть и утонуть навсегда. Ему даже без разницы, что она говорит. Главное, чтобы все ее внимание было сейчас сосредоточено только на нем одном.
Волшебная.
— Но почему? — задал он первый пришедший ему на ум вопрос, когда заметил, что молчание между ними стало уже неловким. — Ведь если…
— Поскольку в мозге нет ни «запоминающих устройств», ни «образов» внешних раздражителей, а в ходе жизни мозг меняется под действием внешних условий, нет повода считать, что любые два существа в мире реагируют на одно и то же воздействие одинаково, — Ирина снова прочитала его мысли и принялась отвечать раньше, чем он договорил. — К примеру, если ты и я посетим один и тот же концерт, изменения, которые произойдут в твоем мозге после прослушивания, будут отличаться от изменений, которые произойдут в моем мозге. Эти изменения зависят от уникальной структуры нервных клеток, которая формировалась в ходе всей предыдущей жизни. Каждый из нас по-настоящему уникален, не только по набору генов, но и по тому, как меняется наш мозг со временем. Однако это также и угнетает, ведь это делает и без того трудную работу нейробиологов практически неразрешимой. Каждое изменение может затронуть тысячи, миллионы нейронов или весь мозг целиком, причем природа этих изменений в каждом случае тоже уникальна. Хуже того, даже если бы мы смогли записать состояние каждого из 86 миллиардов нейронов мозга и сымитировать все это на компьютере, эта громадная модель оказалась бы бесполезной вне тела, которому принадлежит данный мозг. В компьютерах хранятся точные копии данных. Они могут оставаться без изменений долгое время даже при отключении питания, в то время как мозг поддерживает наш интеллект, только пока он остается живым. Нет никакого рубильника. Либо мозг будет работать без остановки, либо нас не станет.
— Угу, не станет, — стукнул хвостом по земле Ник. — Совсем не станет, — он со стоном откинулся на спину и закрыл глаза лапой. — Ну почему религии оказались не правы, и после смерти нас совсем ничего не ждет кроме уничтожения?
— Проклятье смертности, — заявила Ирина таким тоном, словно объясняет ребенку очевидные вещи.
— Что еще за проклятье смертности? — парень вспомнил, что уже слышал от нее это выражение, но не придал ему никакого значения.
— Проклятье, наложенное Богом на все свои творения после грехопадения Адама и Евы, — снова посмотрела на небо лисичка. — С того дня тела всех живых обитателей планеты подвержены тлену, а их бессмертные души отправляются в Ад, если в течение жизни не впустили они внутрь себя Бога.
— Какого еще бога? — не понял Ник. — И кто такие Адам с Евой?
— Первая пара людей, которых Он создал по своему образу и подобию… — она нахмурилась. — Подобию? — ее мысли стали рваными, путанными и очень быстрыми, что было ничего не понятно.
— Эм… — вновь повернулся он к ней, пытаясь понять, что заставило ее поменять свое поведение.
— Всего лишь вспоминаю все по этой теме, — пояснила она, снова не дождавшись вопроса. — Ты просил меня не перенапрягать твое сознание, так что я направила свои мысли «мимо тебя».
— Расскажешь в двух словах? — стукнул он хвостом. — Только кратко, а не здоровыми выдержками из энциклопедий, как обычно! — быстро исправился он, не успела она заговорить.
— Людям в Эдеме было дано задание присматривать за животными и растениями. Таково было их божественное предназначение. Ослушание приводило к катастрофам планетарного масштаба. Человечество возносилось над остальными видами и имело власть над всем миром, но вместо преумножения богатства шло по пути разрушения. С каждым новым падением божественного в людях оставалось все меньше. Знания теряются. Человечество воскрешалось из одной пары избранных. Есть пророчество, что однажды Бог простит свои творения и снимет с них проклятье, снова сделав бессмертными. Эдем появится на самой Земле. Во всем мире воцарит гармония и любовь.
Что ж, она действительно постаралась быть максимально краткой.
— Ого, вот это я понимаю счастливый конец, — усмехнулся Ник. — Любишь добрые сказки?
— Сказки не имеют ничего общего с реальностью.
— Так значит, ты действительно веришь, что весь мир создал какой-то невидимый мужик на небе? Да еще и за семь дней?
— Я ни во что не верю. Я только знаю.
— Так значит ты знаешь, что он там сидит? — удивился Уайлд.
— Я говорю только то, что написано в старых человеческих книгах, которые мне довелось видеть. Ничего нового я придумать не в состоянии. Верасы лишены фантазии и воображения. Просто я считаю, что заключенная в Библии информация позволит мне понять, что со мной происходит.
— А ты уверена, что прочла не фантастический роман?
Молчание.
— Не, ты не подумай, что я критикую религию твоего вида… Хотя это и довольно странно знать, что такое создание, как ты, веришь в подобные байки, — Ник заметил, что ее глаза опасно сощурились и поспешил выкрутиться, проклиная свой длинный язык. — Так значит, люди созданы, чтобы присматривать за Анималией? — как можно милее улыбнулся он. — Сама же сказала, что это, типа, твое божественное предназначение.
— В мое время никакой Анималии не существовало. Я здесь не для того, чтобы присматривать за вами. Не суди по тому, что я сейчас нахожусь рядом и исцеляю, создавая видимость покровительства, — ставшие было карими глаза вновь вспыхнули серебристым светом, а мир вокруг померк, словно погружаясь в объятия ночи. — Человечество проклято собственным создателем. В вашем мире человек является синонимом от слова «демон». И все это время я только и делала, что оправдывала данное мне имя, еще даже не зная о нем.
По спине лиса пробежала ледяная волна. Придуманный им мир исчез окончательно, погрузившись в темноту, но бесплотным он себя не почувствовал. И Ирины в образе огненного духа нигде видно не было. Почему на него внезапно накатила такая слабость? И плечо болит.
»… — Умоляю тебя, помоги! — вцепились в штанину чьи-то цепкие пальчики. —
Они убили маму и папу!
Чужие страх, боль и отчаяние кружили голову, как и пряный запах свежепролитой крови. Трое животных отпрянули назад, недоуменно-испуганно смотря на выступившее против них существо. Кабан, шакал и носорог. В лапе шакала был окровавленный нож-бабочка, в данный момент направленный в грудь нового противника. Огнестрельное оружие нисколько не смущало…»
Что происходит? Где он находится? Почему эти животные кажутся ему такими небольшими? Кабан и шакал так вообще ниже его ростом оказались. Это что еще за собрание карликов, что даже обычный лис ненамного меньше носорога оказался?
»… — Убей их! Уничтожь их всех! — плача, дергала за штанину маленькая свинка пяти лет в розовом платьице, не опасаясь явившегося на ее призыв о помощи создания. —
Не позволь больше никому причинить зла!..»
Почему ее голос звучит так странно? Из-за сильного акцента Ник с трудом сумел разобрать слова, словно те были сказаны зверем прибывшим из другой точки планеты. Но дело в том, что он знал всех троих нападавших! Видел их в Зверополисе! И это были совсем не простые грабители или домушники. Все трое являются наемниками, не боящимися запачкать лапы/копыта чужой кровью, причем шакал еще помимо этого состоит в знаменитой в Зверополисе преступной группировке из одних только хищников «Лапе». И сейчас они явно только что выполнили свое задание, когда наткнулись на неожиданное сопротивление.
Чужая боль и ужас приближавшейся смерти со стороны умирающей пары свиней. Непонимание, отчаяние, страх и жажда мести от вцепившейся в штанину осиротевшей малышки. Именно по ее эмоциям, а не по словам Ник понял, чего именно она от него хочет.
Месть убийцам.
Догадавшись, что сейчас смотрит на мир чужими глазами, лис почувствовал, как губы растягиваются в усмешке нашедшей свою добычу хищника. Внутри него поднимается волна энергии, подобная огню, растекшаяся по венам и придающая сил.
В жизни существа, от чьего имени он сейчас в роли наблюдателя, только что появилась новая цель.
Преступников было плохо видно из-за темноты, но Ник ясно почувствовал, как закрадывается в их душу навеваемый потусторонний страх, делающий их уязвимыми. Никого из них не намеревались оставлять в живых.
Мир опять померк.
Но уже через мгновение Ника охватила ярость при взгляде на приближавшуюся к нему фигуру носорога, пытавшегося проникнуть внутрь через разбитую витрину, куда и швырнул своего противника, включив сигнализацию. Теперь мало того, что у него плечо болит, так еще и мелкие порезы от стекла по всему телу бесили неимоверно. Не хватает сил справиться с этой бронированной махиной. Последствие болезни? Почему у него такая слабость? Лис видит, как шакал и кабан снаружи дали деру, намереваясь убежать пока их товарищ задерживает врага. Надо двигаться, пока их след не потерялся… Надо… Надо найти оружие!
Быстро пробежавшись взглядом по магазинчику спорттоваров, где он и оказался, Ник бросился к шестам и развернулся к несущемуся прямо на него носорога.
Конец записи и уже через секунда совсем другая обстановка.
»… — Нет, прошу тебя! Я всего лишь выполнял заказ!»
Завывающий от ужаса массивный кабан бил копытами по держащей его за горло лапе, бешено вращая глазами на вращающиеся под ним заточенные зубья измельчителя. Причем лапа была такой тонкой и изящной, будто женской, что просто удивительно, как вообще удается удерживать почти сто килограмм живого веса. И почему на ней нет шерсти, а светлая кожа… Что-то знакомое описание. Ирина?! Так вот чьи это «картинки»! Однако, до чего же она сильная, оказывается. Чувствуется, как напряжены мышцы, чтобы удержать эту тушу. Где это она? На каком-то деревоперерабатывающем заводе?
Ладонь разжалась, отпуская горло кабана.
Пронзительный свиной визг, брызги крови и отвратительный звук перемалываемой в муку кости.
Песец… Это теперь наверняка будет преследовать его в кошмарах не один год.
И никакого сожаления или хоть капли сочувствия к незадачливому наемнику, от которого остался один фарш. Так хладнокровно убить живое мыслящее существо?!
Язык слизывает кровь, попавшую на пальцы. Сладкая… Хочется снова попробовать эту дурманящую жидкость. Больше крови. Куда там шест улетел?
»… — Да что ты за тварь?!..»
Теперь он стоит среди пяти стонущих бессознательных тел, поймав шакала на каком-то складе. Хищник скалит клыки, но ничего не может сделать с перебитым позвоночником. Сейчас Ник видел, что удерживающая животное бесшерстная лапа была с рукавом из темной ткани. Это значит, что Ирина успела где-то раздобыть одежду по дороге, чтобы скрыть свое происхождение.
»… — Нет, не убивай меня! Я скажу все, что захочешь! Хочешь знать, кто меня нанял? Чего ты хочешь?! Нет! Не… Кх… Кх…»
Со сломанной трахеей особо не поразговариваешь. Сотрясаемое предсмертной судорогой сломанное тело со стуком падает на бетонный пол.
Но смерти этих троих кажется мало. Надо уничтожить всех! Сжечь, разорвать, утопить в собственном сортире. Искоренить первопричину зла таким образом, чтобы остальные содрогались даже об одной только мысли о преступлении и последующем после него наказании. Поставленная задача должна быть выполнена любой ценой!
Взгляд оценивающе пробежался по бессознательным телам. Мошкара, которой полно вокруг. Ничего не решает. Их достаточно лишь припугнуть, чтобы быстро вправить мозги на место и отвратить от скользкой дорожки. Нужна добыча посерьезнее… Какие интересные коготочки у этого котенка! Металлические?
Снова картинка вместе с чужими мыслями и эмоциями обрывается, а следующие мелькают так быстро, что почти не отпечатываются в сознании.
»… — Проклятый мститель! Тебе недолго осталось!..»
»… — Радуйся победе пока можешь! Когда «Лапа» сожжет тебя заживо и закопает на помойке ты так радоваться не будешь!..»
»… — Ты труп! Гнилой смердящий труп, каким вскорости и станешь!..»
Злоба, ненависть, ярость. Обилие разных морд, но одинаковые слова. Почему эти создания так похожи на людей?
»… — Поклянись, что никого никогда не убьешь!..»
Эта картинка отличалась от предыдущих хотя бы тем, что Ирина ни на кого не нападала, никуда не бежала, а спокойно стояла и смотрела на незнакомого ему сердитого молодого волка.
»… — Клянусь своей свободой…»
Что за речь елы-палы? Как так язык должен двигаться? Почему слова дублируются? И зачем давать клятву, которую собирается нарушить?
Охота усложняется, но так лишь интереснее. Все равно в этом мире Ирина надолго задерживаться не собирается. В тюрьме или на свободе — какая разница где возвращаться в бездну? Когда задание завершится, Верас потеряет причину оставаться.
»… — Отдай флешку!..»
Это еще что за хрен тут пистолетом угрожает? Да это же сам глава мафии прибрежной части Зверополиса! Росомаха с мутным прошлым и очень хорошими связями, являвшимся по совместительству директором городской тюрьмы. Через него столько зверья проходит… Ох ё-ё-ё-ёлки зеленые! Во что ты только ввязалась Ирина?! И чего он так боится?
»… — Эту штучку? — а этой смешно от его перекошенной морды.
— Попробуй отбери, если не хочешь оказаться в собственной тюрьме. Уверен, тебя там тепло встретят!..»
Ясно, Кира развлекается. Это ее эмоции. Снова бессовестно эксплуатирует силу Вераса? Но почему ее слова опять дублируются? Да еще и мужским голосом?
»… — Я тебя прикончу, ублюдок! — зарычал росомаха, но ни одна пуля так и не достигла выпрыгнувшей в окно цели. —
Только попробуй что-нибудь выложить в сеть и клянусь, что я тебя из-под земли достану, тварь! Я уничтожу тебя и всех твоих родных и близких! Слышишь меня?! Это война!..»
Нужно больше ярости. Больше страха. Нужно больше их взбесить. Чтобы ни о чем больше не могли думать кроме мести, забыли об осторожности. Но сколько придется ждать, когда ключевые фигуры вернутся в Зверополис и ловушку можно захлопывать? Проклятый крысеныш со своей прорубью. И надо еще умудриться заболеть в такое время!
Становится страшно. Может не справиться, если болезнь серьезно ослабит.
Нужно просто подождать их возвращения. Нужны все сразу, чтобы никто не смог улизнуть из-под удара.
»… — Хи-хи, — Ирина стоит перед какой-то каменной плитой, растягивая губы в улыбочке. —
Новое имя… «Вычеркнутые из своего времени, связаны окажутся одной смертью»… Что ж, оно мне нравится… Мое новое имя…»
А почему бы и нет? Ведь это почти традиция — получать новое имя после каждого рождения.
Он что видит самого себя рядом с какой-то крольчихой?! Только не говори, что между ними действительно…
»… — Так они там… Вот же… Ксенофилы, блять!..»
Не-е-ет!!! А-а-а-а!!!
Теплый оранжевый одуванчик в темноте и жгущие режущие тонкие светящиеся нити, утаскивающие в пустоту.
»… — Здравствуй, моя сладкая, — отвратительный длинный липкий язык, прошедшийся по щеке, и шелест перьев громадного тела. —
Именно тебя я и ждал. Отдай мне свою жизнь…»
От этих нитей не избавиться! Та тварь, обитающая в бездне, пытается притянуть обратно, через путы воруя духовную энергию в виде белого огня.
Страх усиливается, переходя в истерику. Верасу не страшно умереть. Страшно умереть зря от неизвестного противника в неизвестное время. Ничего после себя не оставить. Оказаться бесполезной. Провал задания неминуем.
— Ты не должен был всего этого знать.
Каскад видений закончился так же внезапно, как и начался. Ник пришел в себя и осознал, что оказался в захвате длинных острых стальных пальцев и поднят на уровень недобрых серебристых глаз.
— Нет! Погоди! Я никому не расскажу! — испугался лис ее четко сформулированной мысли насчет того, как исправить собственную ошибку.
Черт, сколько раз через ее воспоминания он слышал подобные слова? Никакие мольбы не помогут и на жалость давить не надо, потому что у Вераса это чувство атрофировано за ненадобностью.
Он не хочет, чтобы его память стерли!
***
— А если перенести сознание в цифровую реальность? — спросил развалившийся под тенистым дубом на мягкой травке Ник и нахмурился от ощущения дежавю.
— Нет. Невозможно достичь бессмертия, скачав сознание на другой носитель, — ответила лежащая рядом лисица и выжидательно уставилась на него.
Почему у него появилось чувство, что похожее с ним уже когда-то случалось? Может быть это связано с утраченной памятью? Он начал что-то вспоминать из потерянных пяти лет?
Возникла неловкая пауза. Надо бы как-то поддержать разговор.
— У меня появилась гениальная идея! — вдруг из неоткуда возникла Кира, словно чертик из табакерки.
— Уйди, — совсем не обрадовалась ей Ирина. — Твои идеи никогда ни к чему хорошему не приводили. Иди лучше восстанавливайся.
— Да погоди ты, снежная королева! Ник, ты когда-нибудь задумывался о роли актера?
— Э-э-э? — что-то в ее голосе заставило его насторожиться.
— У меня для тебя есть отличная роль! Сыграем небольшой спектакль! Не волнуйся, сценарий и спецэффекты я обеспечу!
— Запрещено, — смерила близняшку строгим взглядом Ирина. — Данное вмешательство в чужую мозговую деятельность считается вторжением.
— Ага, а сама сейчас что учудила? — вздернула острый черный носик бурая. — И это тебе запрещено, а я ведь вне всяких запретов, разве нет?
— Ну раз так, то хорошо, — кивнул лис. — Все равно заняться здесь нечем. А спектакль звучит не так плохо.
— Ты уверен? — эмпатией наслала на него сомнение Ирина. — С Кирой лучше не связываться. Помимо чувств и эмоций в ее распоряжении так же находится безграничное воображение. Даже я не могу предугадать все ее действия.
— Эй, это же просто небольшая игра воображения! Пострадать здесь невозможно! К тому же мне довольно интересно, что творится в твоей голове.
— Тебе понравится, — хищно улыбнулась Кира, потирая ладошки.
Ему стало страшно от понимания, что своим разрешением, возможно, только что поставил точку в спокойном и умиротворенном уединении в собственном придуманном мирке. Еще не поздно передумать?
— Итак, по моей команде, Ирка, ленту запуска-а-ай!
***
— СНИМИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!! — вопил во все горло лис, носясь по горящей крыше башни.
— Это Робин Гуд! Стреляйте в него! — высунулся из окна в одной ночнушке и сваливающейся с головы золотой короне Леодор Златогрив очень недовольный тем фактом, что его нагло обокрали.
Почему мэр Зверополиса оказался в сюжете, лис узнал еще на турнире, когда Война тайком шепнула ему, что видела этого зверя в реальности и тот показался ей подходящим персонажем для этой роли.
— На, подавись ты своим золотом! — швырнул во льва тяжеленный мешок Ник, едва не прибив того на месте. — Не нужны мне ваши деньги! Меня заставили это украсть!
— Такого в сюжете нет, но мне нравится твоя импровизация! — помахала листами со сценарием высунувшаяся из другого окна Кира в образе местной принцессы. — Продолжай в том же духе!
— Пошла в баню со своим сюжетом! Он мне не нравится! — огрызнулся на лисицу Уайлд, уворачиваясь от стрел. — Огонь горячий! Вся шерсть погорела! Мне от него больно!
— Конечно же горячий! Это ведь огонь! — с умным видом ответила она.
Посмотрев на ее самодовольную мордашку, лис выдернул едва не вонзившуюся ему в лапу стрелу и потянулся за луком. Сейчас будет ей добрая сказочка! Сейчас он ей покажет реалистичность! Иди сюда, фантазерка фигова! Куда прячешься?!
— А ведь я предупреждала, — повторила в громкоговоритель сидящая на противоположном бережку в качестве режиссера Ирина, не принимающая участия в спектакле. — Человеческое воображение не знает границ.
— Не честно, что я не могу здесь ничем управлять! — продолжал скандалить Ник, метаясь от края к краю в поисках выхода из огненной ловушки. — Убери хотя бы собак! — щелкнул он зубом на лучников, пытающихся подстрелить юркую мишень.
— Не-а, они тут по сюжету стоять должны, — рискнула снова показаться Кира со своими заметками, убедившись, что тот больше не будет в нее стрелять, уронив свой загоревшийся лук. — А управлять ты ничем не можешь, потому что это моя реальность. И это я смотрела этот старый диснеевский мультик, а не ты!
— Тогда скажи, как отсюда выбраться! — взвыл лис, схватившись за металлический шпиль башни и взяв в лапки хвост, чтобы тот не обгорел.
— Робин Гуд должен спеть песенку, которой я тебя научила. Его услышит фея Динь-Динь и пришлет на выручку летучий пиратский корабль! — вскарабкавшись на подоконник и держась одной лапкой за стенку, Кира опасно высунулась из окна, не боясь сорваться.
— А если они будут заняты, то позвоним черепашкам-ниндзя, — добавила Ирина в громкоговоритель.
Сложившаяся пополам от распиравшего ее хохота лисичка в розовом платье и покрытой головой одобрительно показала своей близняшке большой палец.
— Что за наркомания?! Я не буду петь этот отстой, даже и не просите! — возмутился Уайлд.— Снимите меня отсюда! Я больше не хочу с вами играть!
— Выпускайте кракена! — крикнула Кира бегающим далеко внизу стражникам.
Кажется, в наполненном водой рве вокруг замка что-то шевельнулось, а его душа упала в пятки, намереваясь сделать дыру в крыше и сбежать из этого кошмара. Ну, если она опять какую-нибудь подлянку приготовила вроде эскадрилии Бабок-Ёжек…
— Скажи НЕТ наркотикам — это написано на обороте моей футболки… — печально затянул Ник, поняв, что выбора у него нет.
Йес! Сработало! Нет, не в плане того, что явилась фея с пиратами и черепахами. Просто Кира от хохота вывалилась из окна, и вместе с этим лопнула вся ее больная фантазия.
— Ты зло! — сообщил оказавшийся в темноте лис, дуя на дымящийся кончик обгоревшего хвоста.
Ненавистный зеленый костюм! Лучше бы эти тряпки сгорели вместо его шерсти!
— Знаю, мне часто это говорят, — все еще хихикая, держалась за бока эмоциональная часть Вераса. — Но смех продлевает жизнь, а я намереваюсь продержаться как можно дольше. Так что улыбнись, лисенок! Робин Гуд был всего лишь невинной сказочкой про хорошего разбойника, а сейчас я хочу немного поднять планку. У меня на примете есть еще несколько фильмов, где ты прекрасно впишешься! А если компьютерные игрушки? Слу-у-ушай, как насчет Dark Souls? Ты не бойся названия, на самом деле там ничего страшного нет!
Она явно загорелась новой идеей, и Ник затравленно прижал уши к голове, жопой почувствовав, что все пережитое окажется только цветочками.
— Может, не надо? — пискнул он, не зная, куда спрятаться.
— Надо, лисенок, надо! — пакостливо усмехнулась та. — Закалю тебя боевичками — вернешься настоящим терминатором! Вся преступность вздрогнет от нового робокопа в твоем исполнении! Муха-ха-ха-ха!
Ей прямо сейчас можно вручить Оскар за лучшую злодейскую роль и мокрые штанишки.
— Разбуди меня!!! — бросился Ник к Ирине, хватая ее за локоть. — Или ее убери! Она сумасшедшая!
Странно, но кажется огня в истинной сути Войны значительно поубавилось с последнего их прямого контакта. Вместо белоснежного пожара сейчас было слабое тление. Язычки огня неохотно лизали черную стальную скорлупу, выступающую в роли осязаемого «тела» воплощения. Она сильно устала, потратив уйму энергии на нахождение здесь. Даже серебристые глаза потускнели, практически не искрясь своей фантастической силой.
— Не, не! Давай еще немного его себе оставим!
Как и говорила Ирина, на месте Киры не была еще одна душа или отдельная личность, а какой-то бесформенный желто-красно-синий сгусток эмоций, исходящий от «божества» прозрачной дымкой.
— Мне вроде требовалось спасти Николаса, а не свести его с ума, — согнутая острая фаланга отодвинула лиса подальше, разрывая контакт. — Означает ли улучшевшееся настроение, что твоя стабильность вернулась в прошлое состояние?
— Когда ты уже начнешь подбирать словечки попроще? — поморщилась Кира. — Просто боль уже не такая острая и вполне терпимая, так что я решила вернуться и развлечь лисенка.
— В бездну такие развлечения! Ты меня чуть не сожгла заживо! Ненормальная! — Ник зло стянул с ушей простреленную насквозь стрелой шапочку и растоптал ее. — И что за нелепость у меня на лапах?! — выругавшись, начал он еще избавляться и от зеленых тканевых ботиночек. — Обувь наколдовала, а штаны не додумалась?! Мне все это время приходилось бегать с хозяйством наружу! Так будто мне этого было мало — остальные мужские персонажи тоже без штанов бегали! И ведь исправлять не желала еще! Извращенка!
— Хм, ну если ты хочешь, чтобы я оставила тебя в покое здесь, то скажешь ребятам, когда очнешься, что ты Робин Гуд из Шервудского леса! — с хитрой рожей подкатила к нему Кира.
— Еще чего!!!
Выработавшиеся за несколько ментальных дней задолбавшей его вконец «игры» потребовали немедленно схватить лук и выстрелить ей в колено. Но лука не было, как и стрел. Печалька и вселенская несправедливость.
— Dark Souls, лисенок, — предостерегающе подняла та указательный пальчик. — Я просто хочу знать их реакцию на эти слова. Ничего такого серьезного я не требую, — снова захихикала она.
— Изверг, — обиженно буркнул лис, нехотя соглашаясь с этим условием.
Чуящая неприятности задница вздохнула с облегчением. Кажется, на этот раз его пронесло.
— Звери восстанавливаются намного быстрее, чем Верасы, хотя крови Николас получил не так уж много, — синхронно задумчиво приложили обе девушки кулачки к носикам. — Прошел всего час, а его жизни уже ничего не угрожает. Почему он так быстро вылечился, когда мне требуется по несколько дней на восстановление?
— Можно уже оставить его без поддержки и разорвать телепатическую связь, — заключила Ирина, получив одобрительный кивок от человека.
Всю злость на близняшек как лапой сняло.
— Погодите! — остановил обеих встрепенувшийся зверь. — Что значит «разорвать связь»? Уже?! Так резко? Ты уже собираешься уйти?!
— Я свою задачу выполнила. Больше мое вмешательство не требуется, — покачала головой Верас.
Это была частичная правда. Что-то насторожило ее в реальном мире, отчего Война начала торопливо кланяться на прощание.
— Но… — ушки лиса печально поникли. — Мы ведь еще увидимся, да? Ты ведь существуешь в реальности?
— Куда я денусь? Пока что я не имею повода никого из вас сбагрить куда подальше, — буркнула Кира, уводя за плечо свое альтер эго, и махнула лапой: — Увидимся после твоего пробуждения, маленький дикарь! Не скучай!
И обе исчезли, забрав с собой весь свет и тепло, оставив в гордом одиночестве наедине с собой.
— Я Уайлд, а не дикий, — грустно улыбнулся Ник, начав потихоньку придумывать новый мир в котором скоротал бы оставшееся время сна. — До чего же все-таки странные существа эти боги. Особенно страдающие опасной болезнью по имени Кира.
***
— Осторожно, отец! — подорвались Айзек с Ральфом, поспешив оттащить главу семейства Кёниг от внезапно поднявшей голову Войны.
Прояснившиеся черные холодные глаза хумана встретились с любопытными карими очами черного дога и нехорошо прищурились. Она отняла руку ото лба спящего лиса, намереваясь схватить пса, но ладонь лишь скользнула по вороту. Пальцы не сгибались.
— Ti eshe kto takoi? — сердито зашипела девушка на Кёнига.
Каким-то образом она сразу же врубилась, что он ей незнаком, не смотря на то, что внешне родственнички были очень похожи друг на друга. И это та, для которой все «собачьи морды» одинаковы, что она своих знакомых в толпе не различит?!
— Кира! Тихо, злюка кучерявая. Не бросайся на зверей спросонья. Я здесь, — Девид осторожно взял ее двумя пальцами за подбородок и заставил смотреть на себя, чтобы она не вскочила. — Дыши глубже. Как ты себя чувствуешь?
Он старался говорить как можно размереннее и спокойнее, чтобы она реагировала на тон. Без выключившегося самого по себе два часа назад переводчика, который до этого светился намного ярче обычного, она все равно не поймет ни одного слова. Но в голосе все равно проскальзывала нешуточная тревога, особенно когда показания кардиограммы не изменились даже после ее пробуждения. Критически низкий пульс, практически остановка сердца. И несмотря на усилия постоянно дежуривших возле хумана с лисом врачей, лучше ей не становилось. А когда появился первый сплошной «пи-и-и-и-и» прибора, то испугавшиеся собаки всерьез намеревались отобрать у Войны лиса, как бы хреново ему тут же не сделалось. Человек для них намного важнее. Но к счастью она очнулась сама, среагировав на подошедшего Джеффа Кёнига. Почувствовала в нем свою кровь что ли? С ней вообще ничего до конца не понятно. Сплошная ходящая загадка.
Кира моргнула и отстранилась, все еще выглядя сильно заторможенной. Узнала, что все еще находится на том же месте в танке, где и застыла с Ником на коленях. Собаки не смогли придумать способа вытащить ее наружу через небольшой люк, не потревожив при этом, так что просто набились внутрь насколько позволяло пространство, рассчитанное на трех человек. Джуди и Девид ревностно охраняли тела своих друзей много часов подряд, никуда не отлучаясь, и подозрительно сверлили взглядами постоянно сменяющих друг друга тройку Кёнигов, как бы те чего не выкинули, пользуясь случаем. Врачи были собаками некрупных пород так что много места не занимали и дежурили постоянно возле пациента. Они смогли без проблем протащить внутрь чемоданчик с медицинским оборудованием, позволяющим отслеживать состояние больных. Ник шел к выздоровлению семимильными шагами, давно уже не напоминая покойника, а вот Кире становилось все хуже. Создается впечатление, что она вливает свою жизнь в тело лиса, отчего тот крепнет, а она слабеет с каждым часом.
— Chto? — удивилась девушка, повернув голову и увидев, что ее сердце, оказывается, почти не бьется.
Она отсчитывала про себя время по собственному сердцебиению. Должно было пройти где-то час, прежде чем можно отпускать лиса. Сколько же прошло времени на самом деле?
— Вероятно, провод отошел, — недоуменно хмурились на красную ровную линию кардиограммы врачи, нарушаемую изломами лишь изредка. — Вот видите, пульс начал выравниваться! Посмотрите на свет, — принялись они светить ей в глаза фонариком.
— Perestan'te, — начала вяло отпихиваться от них Кира, выпуская лиса, которого тут же подхватили.
— Реакция заторможенная, но это пройдет. Эй! Не позволяйте ей срывать с себя датчики!
— Не надо, Кир! Куда поползла? — надавил ей на плечи Волкас, не давая подняться.
— Zdes' temno. Temnota eto ploho, — бормотала та, что-то на своем языке. — Nyjno rabotat'… Malo vremeni… Proklyati otkat! Golova raskalivaetsya prosto!
— Кир, ты вырубилась что ли? — осторожно постучал ее по щеке Девид, когда она схватилась за голову и потеряла сознание. — Издеваешься надо мной что ли?! Еще даже двух суток не прошло, как ты поднялась с больничной койки и уже снова туда слегла?!
