Связь времен

      Тедас. Большая, красивая и опасная земля. Создатели игры явно здесь бывали, раз смогли передать те невероятные пейзажи, которые я сейчас наблюдаю. Высокие горы, морозный воздух, искрящийся снег. Все это было просто бесподобно. Любой лыжник или сноубордист наверное бы душу продал, лишь бы обкатать эти девственно-чистые склоны.       Однако все впечатление от пребывания в этом дивном месте портили некоторые обстоятельства. Например, пейзаж очень портила решетка клетки, которая маячила перед моими глазами уже третьи сутки. Морозный воздух хорош, только если на тебе теплый пуховик, валенки и меховые варежки. У меня такой роскоши не было.       Мои вещи отобрали еще в таверне. А пленникам выдали тоненькие простынки, которые только могли мечтать, чтобы назваться одеялом. Мы не окоченели еще только благодаря тому, что держались вместе, прижимаясь друг к другу.       Кормили нас непонятной кашей, холодной и совершенно безвкусной. Однако в нашем положении выбирать не приходилось. Я давилась, морщилась, но все равно запихивала эту дрянь в себя, чтобы не помереть в неподходящий момент.       За те три дня, которые я находилась рядом со своими новыми друзьями, я смогла о них многое узнать. Аннета до войны занималась ткачеством. У нее было целое предприятие по производству различных тканей: от простого льняного полотна, до изысканного шелка. К ней за материалами приезжали знатные дворяне даже из Орлея.       Хильда держала таверну в морском порту Амарантайна, а ее сын вместе с отцом ловил рыбу в море.       Но, сначала все изменил Мор, потом восстание магов (Андерс будь он не ладен). Муж Хильды был призван на войну с порождениями тьмы и там погиб. А у Аннеты, одуревшие от крови и лириума храмовники, сожгли мануфактуру и убили всех ткачей, которые у нее работали. Обеим женщинам не куда было идти, кроме как в Убежище.       Вера всегда придавала людям силы. Была последней надеждой на спасение. И сейчас, когда Вестник по мнению людей сгинул в ужасной лавине, у многих читалось отчаяние и страх в глазах. Они хотели бы верить, что Вестник жив, но сил на это не оставалось. Как я не старалась вселить в отчаявшихся надежду, у меня ничего не получалось. Поэтому попытки воодушевить народ пришлось оставить. Да и храмовники стали на меня подозрительно поглядывать.       Спустя еще пару дней вынужденного путешествия наш караван добрался до городка, в котором я узнала Сарнию. Хотя городом это назвать то было трудно. Небольшое скопище полуразрушенных домиков на берегу заиндивевшенго озера. Пустынная, мертвая земля. Немногочисленные выжившие спрятались в своих холодных домишках и ждут пока проедет опасный караван.       На исходе дня мы остановились у ворот старой крепости, где красные храмовники обустроили себе лагерь. Проклятые наркоманы стали открывать клетки и вытаскивать несчастных пленников на белый снег. Нас выстроили в ряд и стали пересчитывать, отмечая в каких-то документах, сколько пленников пережили перевозку. Тем кто нас покинул было уже легче. На горизонте появился Самсон и начал говорить, прохаживаясь вдоль колонны пленников:       - Вас привезли сюда, что бы вы хоть как-то оправдывали свое жалкое существование и приносили пользу империи нашего великого господина.       - Ну да, как же, великого. Вот погоди, Инквизитор вам всем покажет – не удержавшись буркнула я, но видимо Самсон услышал. Потому что в следующую секунду мне в лицо прилетела нехилая такая пощечина. Удар был настолько сильный, что меня опрокинуло на снег, а из разбитой губы брызнула кровь.       - Не сметь пререкаться! – взвизгнул сумасшедший храмовник. – Старший принесет порядок и умиротворение этому беспокойному миру. А вы все будете работать на рудниках, добывать драгоценный красный лириум. Те из вас, кто будет прилежно исполнять свою работу, возможно, смогут улучшить свое будущее существование - Закончив речь, Самсон обратился к одному из храмовников:       - Сержант, уведите пленных и расселите их по баракам.       К колонне приковылял болезненного вида парняга. Он скомандовал нескольким караульным и нас повели к хилым сарайчикам, которые должны были стать нам домом.       Потянулись недели невероятно трудной жизни. Всех пленников разделили на группы и отправили работать в шахты. Мы трудились тремя сменами. Воды и еды давали очень мало. Одежда была неуютной и холодной. Те, кто был послабее, часто болели. С момента моего пребывания в шахтах мы не досчитывались уже пятерых. Это очень деморализовало людей, ведь шансов на выживание и тем более спасение становилось все меньше. Я пыталась подбодрить народ, убедить их, что Инквизитор жив и обязательно придет за нами. Но доказать это я не могла.       Однако, спустя около трех месяцев, до нас стали доходить слухи о достижениях Инквизиции. Храмовники стали более беспокойными. Ряды рабов начали пополнять местные жители, которых на верную гибель отправляла старейшина Сарнии. Вновь прибывшие делились с нами новостями и слухами, и надежда на спасение стала крепнуть. Люди начали мне верить. Я стала замечать оживление среди рабочих, они перешептывались и обменивались какими-то сообщениями. А в один из вечеров, после тяжелой смены ко мне за обеденный стол подсел плечистый, бородатый мужчина:       - Добрый вечер. Тебя Мартой зовут?       - Добрый, – ответила я собеседнику – Да, это мое имя. С кем имею честь?       - Эддрик Хуго. Каменщик из третьей шахты.       - Хм – все что смогла ответить я, продолжая жевать свой скудный ужин, состоявший из холодной каши и одного жалкого маленького крылышка какой-то птицы.       - Пару месяцев назад, ты убеждала людей, что Вестник Андрасте жив, – сказал Эддрик и воровато оглянулся на караульного. Но голову этого парня явно занимали совершенно другие мысли, поэтому мой собеседник тихо продолжил:       - Теперь же мы точно уверены, что это правда. Народ вдохновляют новости с севера Ферелдена. Говорят, что Инквизитор, так его теперь величают, держит путь в наши края. Вот и подумали мы с ребятами, что надо подготовить Его Милости встречу и устроить местным храмовникам восстание – тихо, но очень радостно закончил Эддрик. От новости, что местные рабочие хотят поднять бунт я аж поперхнулась. Пришлось долго и до слез откашливаться. Когда я справилась с неожиданным удушьем, то сдавлено прохрипела бородачу:       - Вы что спятили? Я хотела воодушевить народ, но не на бунт, а чтобы они не теряли надежды. Эддрик, да вас же перебьют как клопов. У нас нет ни оружия, ни доспехов. Большинство пленников ничего тяжелее вилки не держали! Мы не войны, Эд! Не приведи бо… Создатель, кто-то из храмовников об этом узнает, не миновать нам плетки или чего хуже – виселицы.       - С тобой, или без тебя. Но восстание случится! – и с видом оскорбленной невинности мужчина встал из-за стола и вышел из обеденной.       А спустя пару дней бунт все-таки случился. И, конечно же, он был жестоко подавлен. Тех участников, кто остался жив, увели в камеры. Зачинщиков казнили на глазах у остальных в назидание. Приговор в исполнение приводил самолично Самсон. Никогда не думала, что человек с таким наслаждение может убивать. Картинки казни впечатались в мою память на всю жизнь.       Меня командир красных так же не обошел вниманием. Оказывается тот храмовник, что находился тогда в обеденном зале, видел как Эддрик разговаривал со мной. И высказал подозрения, что я тоже могла быть участницей. Поэтому меня заковали в кандалы и увели в камеры Суледина, где по приказу Старшего были развернуты лаборатории по выращиванию красного лириума.