~ До Кёнсу ~
Хоть моя школа, гимназия SM, не такая уж и богатая и, тем более, далеко не элитная, над её зданиями потрудились на славу. Она расположена на вершине холма, окружённая деревьями. Корпуса находятся на большом расстоянии друг от друга, так что без велосипеда тут просто не обойтись. Наша школа с незапамятных времён была пристанищем жестоких драк и даже убийств. Как я уже сказал, контингент здесь самый разнообразный, и все состоят в каких-нибудь группировках: братствах, сестринствах, иногда и вовсе в бандах. Ученики у нас прямо на любой вкус и цвет. Каравай, каравай, кого хочешь выбирай. Вернёмся к парню, который только что схватил меня за зад. Его зовут Ханс, он наполовину кореец, наполовину американец, и без него не прошла ни одна школьная драка. Многие ученики пытались добиться исключения Ханса из школы, но его папаша работает заведующим в одной из здешних кафедр, так что, понятное дело, у них ничего не вышло. Сразу за воротами расположен корпус английского языка, и здесь пройдёт литература, которая у меня сегодня первым уроком. Я зашагал по краю коридора, чтобы быть как можно незаметнее. Видите ли, в глазах остальных я — чудаковатый парнишка, живущий в горах. Да ещё и с мамой, которая молчит сутки напролёт. И да, моя мать немая. Чуть не пройдя мимо кабинета журналистики, я притормозил и вытянул зажатый между страницами книги, которую я держал в руках, аккуратно сложённый лист бумаги, где было написано моё очередное стихотворение. Иногда, если у меня есть желание, я отправляю свои произведения в редакцию школьного журнала, оставляя их в висящем у кабинета журналистов почтовом ящичке. Только я собрался уходить, как дверь кабинета распахнулась, и мне навстречу, широко улыбаясь, вышла Виктория Сон, главный редактор журнала. На ней короткое «х/б-шное» платье, чёрные леггинсы длиной по щиколотку, такого же цвета ботинки на плоской подошве и широкая лента для волос. — Попался! — Она, хихикнув, взяла меня за руку, а я уставился на неё полными шока глазами. — Д-да я же это впервые… — заикаясь, начал оправдываться я. И не то, чтобы я сделал что-то противозаконное, просто мне почему-то казалось, что я поступаю неправильно. Зашибись, я похож на шизика. Виктория лишь отмахнулась, демонстрируя свои разноцветные ногти. — Хорош заливать, — шутливо упрекнула меня она. — Я и так в курсе, что это твои стихи. — С этими словами она потянула меня в сторону, ибо, стоя посреди коридора, мы преграждали путь остальным. Я изумлённо уставился на неё, не веря своим ушам. — В-Вы… Вы знали? — Ну, вообще-то нет. — Она звонко рассмеялась. — Это я, признаюсь, так подловила тебя. Виктория потянулась пальцами к моему бейджику и, нахмурившись, попыталась прочитать моё имя, однако вскоре забросила эту затею и достала из кармана очки в розовой оправе, с недовольным вздохом нацепив их на переносицу. Тем временем я пребывал в, мягко говоря, изумлении. Поверить не могу: меня только что спалил главный редактор! Насколько тупым надо быть, чтобы так проколоться? — До Кёнсу. Так ты уже в одиннадцатом классе? То есть, ты присылал свои поэмы ещё с первого класса?! Бог ты мой! Почему же ты дошёл до меня только сегодня? Это ведь я ещё с самого начала публиковала твои работы. И я устала приписывать «Автор неизвестен» под каждой из них! — негодовала она. — Я… Простите… — опустив взгляд, пробормотал я. Выдохнув, Виктория вновь расплылась в улыбке. — Я — Виктория Сон, главный редактор «Рандеву», журнала нашей школы. Ох, как же я рада наконец познакомиться с тобой. — Вместо того, чтобы пожать мне руку, она заключила меня в объятия. — Извините за те каракули, что я присылал в редакцию… — неуверенно промямлил я, когда она отстранилась. Виктория вскинула брови и схватила меня за плечи. — Ты что такое говоришь, Кёнсу? — просипела она. — У тебя же талант! Я обожаю твои стихи! — Вы, что, серьёзно? — Серьёзней некуда! — с улыбкой Чешира кивнула она. — Если хочешь, присоединяйся к нам. Будешь писать стихи для нашего журнала. Быть писателем — моя давняя мечта. Не знаю, почему, но писательство приносит мне какое-то необъяснимое наслаждение, и поймут меня, наверно, только такие, как Виктория. Всё, что я отправлял в Рандеву — просто обрывки фантазий, которые посещают меня каждый раз, когда я закрываю глаза и вдыхаю запах леса. Тишина. Спокойствие. Умиротворение. — Я с радостью, — на выдохе ответил я, улыбаясь во все тридцать два. — Юху! — радостно воскликнула Виктория. — Заскочишь ко мне после уроков? — Она сделала шаг назад и ухватилась за дверную ручку. — Мне бы хотелось поговорить о твоих работах. — Конечно! — Я одарил её широкой улыбкой. Я помахал ей рукой и только собрался уходить, как Виктория вновь окликнула меня, и я обернулся на зов. — Просто мне интересно… — замялась она, держась за ручку приоткрытой двери в кабинет, — почему ты сменил тематику? — В смысле? — Я в недоумении свёл брови к носу. Виктория призадумалась на пару секунд, закусив губу. — Раньше ты писал о природе и чувствах, — пробормотала она, — и мне нравились эти стихи, очень. Но теперь всё изменилось… Почему? Заметив, что я так и не поменялся в лице, она вздохнула и скользнула пальцем по подбородку и шее, обдумывая что-то. — Давай я процитирую несколько строк из стихотворения, которое ты прислал нам в прошлом месяце. Она прочистила горло и взглянула на потолок, пытаясь вспомнить какой-нибудь отрывок из того стиха. — Ну… ладно, — тихо протянул я, всё ещё хмурясь. — «Мурашки прошибают кости градом, Сквозь сердце — нити ледяного инея, А на ладонях пламя красно-синее — Я знаю: это значит, что ты рядом», — Виктория вопросительно посмотрела на меня. — Я нигде не ошиблась? — Нет. — Я выдавил из себя подобие улыбки. — Надо же, Вы запомнили некоторые строки этого стиха. Секундная улыбка от уха до уха — и снова она буравит меня серьёзным взглядом. — Так почему ты изменился? — В её глазах сверкало неподдельное любопытство. Я прокашлялся. — Почему? Но… неужели Вам не нравится? — спросил я у неё. — Нет, что ты! — помотала головой Виктория. — Я люблю твои стихи, Кёнсу, все до единого, но… от последних у меня просто мурашки по коже! Мне даже начинает казаться, что за мной следят, — как бы в шутку добавила она, после чего рассмеялась, и мне не оставалось ничего, кроме как попытаться посмеяться вместе с ней. — Наверное, всё дело в смене вдохновения, — пожал плечами я. Виктория кивнула в ответ. — Что ж, ладно. Я вся в ожидании новых работ. Хорошего дня! — Она помахала мне рукой, и в этот момент прозвенел звонок на урок.***
После литературы я должен был ехать в корпус естественных наук, и потому посчитал разумным сходить в уборную до того, как сяду на велосипед. Однако, только я подошёл к двери мужского туалета, как оттуда, визжа и махая руками, выбежал весь бледный, будто недавно натолкнувшийся на привидение, парень. — НА ПОМОЩЬ!!! КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!!! — верещал он, барабаня по дверям кабинетов, и оттуда тут же повысовывались ученики вместе с учителями. Пока я офигевал, к злополучному туалету подошли охранник вместе с одним из учителей. Они подтолкнули дверь, и та медленно открылась, представляя нашему взору разодранное тело одного из учеников, кровавым ошмётком распластавшегося на полу. На нём не было одежды, его внутренние органы были разбросаны по всему помещению, крови было так много, что я чувствовал её запах даже будучи за пределами комнаты, а ещё его, похоже, очень долго били по лицу, ибо от последнего мало, что осталось. Отовсюду послышались испуганные вздохи, и успевший побледнеть охранник немедленно захлопнул дверь. Учитель приказал всем собирать вещи и идти домой. Большинство так и сделало, но некоторые остались на месте, боясь, что на этом убийства не прекратятся. И я стоял среди последних, не в силах ни пошевелиться, ни даже оторвать взгляда от двери. — Какой ещё волк? — язвительным шёпотом спросила у кого-то девчонка позади меня. — Ну, не человек же! — ответила ей её подруга. — Это волк, говорю тебе! Я аккуратно повернул голову в сторону спорящих, дабы лучше слышать, о чём они шепчутся. — Анна, сама подумай: как бы волк смог пробраться сюда? — едва слышно прошипела первая. — Значит, это не просто волк, Джаз, — пробормотала Анна, — а оборотень. Деревенская легенда — вовсе не выдумка, я уверена. — На этом их беседа завершилась, и они разошлись по своим кабинетам. Оборотни. Стоило мне подумать о них, как по спине тут же пробежал табун мурашек. Неужели все те легенды, что передавались из поколения в поколение жителями деревни, — правда? Есть у нас поверье, что когда-то на землях деревни якобы обитала стая оборотней. Наполовину люди, наполовину волки, по размерам они превосходили даже медведей, а источником их безмерной силы и молодости была плоть красавиц. Меня отчего-то передёрнуло, и я невольно стал тереть руку ладонью другой руки, пытаясь согреться. Я сделал было шаг назад и крутанулся на пятках, собираясь уйти, как вдруг заметил мужскую фигуру около пресловутой уборной. Хмурый, как грозовая туча, он прожигал дверь свирепым взглядом. Его руки были скрещены на груди, и я, чуть приглядевшись, заметил, что они выпачканы в чём-то. Неужто в крови? — Ким Чонин, — прошептал я. Внезапно он повернул голову в мою сторону, и мы пересеклись взглядами. Одно только ощущение того, что он смотрит на меня, вызывало во мне неконтролируемую дрожь. Мурашки прошибают кости градом, Сквозь сердце — нити ледяного инея… Глотнув воздуха, я отвёл глаза и быстрым шагом побрёл прочь, ощущая вновь накатившее беспокойство и озноб. А он всё пытался забраться взглядом мне под кожу, увидеть меня насквозь, и я чувствовал это. Вдруг подул лёгкий ветерок, заставив меня покрыться мурашками. — Иди домой. Теперь ты в безопасности. Сделав резкий вдох, я обернулся в поисках источника звука. Я готов поклясться, что мне это не показалось. Но коридор, увы, был пуст.