Big Bad Wolf

~ До Кёнсу ~

С того самого дня, как в школе обнаружили разодранный труп, — а это было неделю назад, — полиция ведёт расследование, из-за чего у нас теперь эдакие незапланированные каникулы. Вчера в продуктовом магазине я встретил Викторию. Она сказала, мол, полиция все мозги себе прокипятила, пытаясь установить личность погибшего. Задача казалась совершенно невыполнимой, ибо парня просто-напросто выпотрошили — убийца явно не из белоручек. Единственной зацепкой, по которой криминалисты и установили личность жертвы, стала татуировка в виде орла, набитая на груди парня. Такая была только у Ханса. — Ты представляешь, насколько жесток этот убийца? — провожая меня до велосипеда, спросила Виктория. — Наши журналисты теперь воюют за право написать об этом статью. Я в недоумении сдвинул брови к носу. — Её до сих пор даже не начали? — Виктория лишь удручённо выдохнула в ответ. — Просто, понимаешь, Кёнсу, здесь явно что-то неладно. Ну, не мог человек совершить такое убийство. Здесь может быть замешана даже чёрная магия… а может, и того хуже. — С этими словами она посмотрела куда-то вниз, и страх мелькнул в её глазах. Решив, что гораздо благоразумнее будет оставить эту тему, я просто попрощался с ней и поехал домой. Дорога лежала через густой лес у подножия горы, так что я, доехав до окраины леса, соскочил с велосипеда и проделал остаток пути пешком. Сегодня же я должен навестить свою бабушку. Пока матушка довязывает мою красную шапку, я укладываю фрукты для бабушки в большую плетёную корзину. — Матушка, — позвал я, и она подняла голову, вопросительно посмотрев на меня, — у меня ведь есть куртка, зачем мне ещё и шапка? В ответ она взмахнула рукой в воздухе и показала мне комбинацию жестов. — Я уже почти закончила. — Оставь эту шапочку себе, — с тёплой улыбкой предложил я. — Тебе она очень к лицу. Улыбнувшись в ответ, она помотала головой и продолжила перебирать спицами. Закончив с корзиной, я сел на коврик около стула, на котором сидела матушка, и взял в руки одну из своих старых книжек о вампирах и оборотнях. — У нас опять произошло убийство, — бездумно листая страницы и совершенно не пытаясь вчитаться в текст, пробормотал я. Клацанье спиц над моим ухом прекратилось. — Ханса — ты его не знаешь — нашли убитым в туалете. А он сын одного из наших завучей. Она продолжила вязать. — Это было так жестоко. Над ним как будто сначала поиздевались, а потом уже убили. Говорят, тут либо ведьма или чёрный маг, либо… волк. Я взглянул на матушку. Спицы за ненадобностью покоились на её коленях, а сама она смотрела куда-то в окно, прожигая стекло отстранённым, ледяным взглядом. Её желваки заметно напряглись, а пальцами она держалась за волчий зуб, висящий у неё на шее рядом с ещё одним кулоном — серебряным треугольником с глазом посередине. Не помню ни дня, чтобы она сняла хоть одну из этих подвесок. Она говорит, что они оберегают её от злых существ. Говорит, что носит их потому, что всё время сидит дома, и чаще всего — в одиночестве, а это опасно. Отчего же у меня нет ни одного амулета? Она говорит, что они мне не нужны. — Матушка, — аккуратно начал я, и она, выйдя из прострации, моргнула и перевела взгляд на меня. — Если тебе страшно, давай переедем в деревню. Что нам эти горы? Тут никого нет, а в деревне у нас хотя бы будут соседи. На это она лишь отвела взгляд и помотала головой. — И бабушку заберём с собой, — продолжал настаивать я. — А то она сидит себе в своей хибарке одна-одинёшенька… Не обратив на мои слова никакого внимания, матушка подняла покоящуюся до этого на её коленях шапку и жестом поманила меня к себе. Со вздохом поднявшись с пола, я подошёл к ней, и тогда она повесила шапку мне на плечо, чтобы затем завязать на ней бантик где-то над моей ключицей. Наконец, она натянула её мне на голову, и я успел отметить про себя, что шапка весьма удобная и очень красивая. А потом я взглянул на матушку и увидел необъятную тоску в её глазах, которая поселилась там, как только я предложил ей уехать. Моя матушка — прекрасная, добрая и смелая женщина, но сколько же секретов она хранит… Кто она в глазах остальных? Она никогда не рассказывала мне об этом. Она даже не позволила мне познакомиться с её родителями. Она — ходячая загадка, разгадать которую не могу даже я, её родной сын. Почему мы не можем жить, как все? Невесомо и невыразимо нежно коснувшись пальцами моего лица, словно прочитав мои мысли, свободной рукой она ответила мне: — Люди не поймут нас, милый. Нас просто не примут, понимаешь? Злые языки будут клеветать за нашими спинами, и не будет нам от них покоя. Я опустил взгляд. Матушка права. Вот, почему мы не можем жить, как все. Моя бабушка — ведьма. Нет, не такая, каких обычно показывают в мультиках. Котла с непонятной зелёной жидкостью, которая только и делает, что бурлит, у неё нет. В ворону она не превращается, принцессок яблоками не травит, и длинноволосых барышень в башнях не заточает. Может, выглядит она немного странно, но зато у неё большое, доброе сердце. Ведьма она потому, что умеет варить целебные травяные отвары, рецепты которых хранит в большущей книге со всякими заклинаниями. И каждый раз, когда она варит очередную бурду, она шепчет непонятные слова на непонятном языке. Именно к ней я и иду в гости. Одна из причин, по которым она не живёт вместе с нами, — у неё очень много вещей, перетаскивать которые придётся слишком долго. К тому же, ей жалко бросать своё дело и оставлять всё в прошлом, поэтому она настояла на том, что будет жить отдельно. Выйдя из дома с корзинкой в руке, я стал пробираться в чащу леса. Ветер усиливался, и мне пришлось натянуть шапку пониже, чтобы не отморозить уши. Погода отвратная: непонятно, пойдёт ли вообще этот дождь? Я глянул под ноги и буквально на несколько секунд засмотрелся на жучков, снующих туда-сюда по неровной тропинке, как вдруг — тот шорох. Сухие ветки, хрустящие под подошвой. Я прибавил шагу и попытался избавиться от навязчивого ощущения, будто за мной следят. Ухватившись за край шапки и натянув её чуть ли не на глаза, я перевёл взгляд на корзинку и задумался: может, оставить её тут, чтобы удирать было легче? — Куда идёшь? Я резко затормозил. Уж кого-кого, а его я встретить вот никак не ожидал. Тем более здесь. Тем более сейчас. Ким Чонин, одетый в покрытую пятнами грязи белую кофту и драные штаны, а ещё, почему-то, босиком, сидел на выныривающем из-под земли корне. Я в изумлении смотрел на него сверху вниз, а он отчего-то улыбался мне, одной рукой периодически подкидывая яблоко. — Т-ты… ты что тут делаешь? — отойдя от шока, выдавил из себя я. — Да так. Охочусь, — ответил он, обнажив верхний ряд зубов. — Ох-хотишься? — Я невольно сглотнул. Чонин молча выпрямился в полный рост и укусил яблоко. Я осмотрел его с головы до ног и попытался понять: на нём нет обуви, а его кофта совсем лёгкая, так почему же ему не холодно? Стоило ему сделать шаг в мою сторону, как я рефлекторно попятился назад. Тогда он застыл на месте, резко поменявшись в лице: улыбка исчезла с его уст, а взгляд похолодел. Я обидел его, что ли? — Да не трону я тебя, не парься, — твёрдо произнёс он. — Я же сказал, я просто охочусь. Я понятливо кивнул, тут же спрашивая: — На кого? И на кой-чёрт я задаю все эти вопросы? — На еду. — На его устах вновь расцвела улыбка. Тогда я обратил внимание на яблоко в его руке, и до меня дошло, что он, вероятно, собирает здесь фрукты и ягоды. Да, именно, а иначе на что ещё он может «охотиться»? — Извини, — едва слышно проронил я. Тревога постепенно покидала меня, и мне стало гораздо спокойнее. В конце концов, мы с Чонином ведь учимся в одной школе, так с чего бы ему причинять мне вред? Да, он немного с приветом, но вряд ли он какой-нибудь маньяк или убийца. Хотя… а вдруг? Я постарался выкинуть эту мысль из головы. Чонин кивнул и вновь зажевал своё яблоко. — Так куда идёшь? Я дёрнул уголками губ в подобии улыбки. — К бабушке, — ответил я. — Мне надо отнести ей кое-какие фрукты. Чонин перевёл взгляд на мою корзинку и чему-то улыбнулся, причём так добродушно и искренне, что мои губы сами по себе растянулись в такой же улыбке. Доев яблоко и выбросив его куда-то в кусты, Ким взъерошил свои волосы и подошёл чуть ближе. — Я провожу тебя. — Что? — вскинул брови я. — Но зачем? Чонин нахмурился, задумавшись над чем-то. — В лесу сейчас небезопасно, — после недолгой паузы произнёс он. — Ты можешь попасть в чьи-нибудь нехорошие лапы, — лукаво добавил он. — Это в чьи же? — Я с подозрением покосился на него, всем своим видом требуя подробностей. — Кто знает? — Ухмылка не сходила с лица Чонина. Закатив глаза, я пошёл дальше, но Ким явно не спешил прощаться. Когда он поравнялся со мной, я повернул голову в его сторону и увидел его довольную мордашку. — Я бы понял, если бы мы были хоть немного близки, — прогудел я, — но мы ведь вообще не знакомы. Чонин рассмеялся в ответ. — До Кёнсу, — как-то ласково произнёс он. — Моё имя ты тоже знаешь, я уверен. — С этими словами он приподнял бровь. Отведя взгляд как можно дальше от него, я нахмурился. — Не знаю я… — Брось, всё ты знаешь, — улыбаясь, как Чешир, усмехнулся Чонин. Я отрицательно помотал головой, но, взглянув на своего собеседника, я не увидел в его взгляде ни капли сомнения. Словно он на все сто процентов был уверен в своей правоте, и в доказательство у него были веские аргументы. Но мы ведь вот вообще не общались! Я впервые в жизни разговариваю с ним! Всё это ужасно странно. — Зачем ты это делаешь? — спросил я наконец. Чонин закусил губу и опустил взгляд, после чего заглянул мне в глаза. На меня ещё никто и никогда не смотрел вот так. Он будто забирался взглядом мне прямо в душу в попытке выискать там все мои самые сокровенные секреты. Будто пытался прочитать меня и мои мысли. Будто он… — Ты цветы любишь? — вдруг спросил он. В горле резко пересохло, и мне пришлось сглотнуть, чтобы выдавить из себя: — Ещё бы. — Тогда, — Ким расплылся в улыбке, — давай соберём цветов для твоей бабушки. Прежде, чем я успел возразить ему, он накрыл моё запястье своей тёплой ладонью и крепко сжал его, потащив куда-то. Его руки нереально горячие по сравнению с моей кожей. Как такое возможно? В конце концов, мы сошли с тропинки, и Чонин повёл меня вглубь леса.