~ До Кёнсу ~
Мы добрались до небольшого деревянного мостика, перекинутого через мелкое озеро и ведущего прямиком к воротам дома моей бабушки. Ступив на него, я стал рассматривать разноцветных рыбок, мирно плавающих в воде. — Не хочешь зайти? — спросил я у Чонина, указав пальцем на хибарку за мостом. Он улыбнулся и отрицательно мотнул головой. — Не могу, — ответил он, тем самым ужасно расстроив меня. Однако так не должно быть. Не до такой же степени я знаю Ким Чонина. Это ведь просто парень, который вечно пялится на меня в школе. — Понимаю. — Я попытался улыбнуться. С такой же улыбкой на лице Чонин кивнул головой. — Я пойду тогда. — Он развернулся в обратную сторону, чтобы уйти. Но мне нужно знать ответ на один-единственный вопрос. — Ким Чонин! — позвал я. Он тут же остановился и, обернувшись, посмотрел на меня, вопросительно вскинув брови. — Можно спросить у тебя кое-что? Он настороженно нахмурился. — Смотря, что. — В его голосе было столько опаски, будто он боялся, что я могу спросить у него нечто такое, на что он ни за что не сможет дать ответа. Тем не менее, мой вопрос не такой уж и трудный. — Ну… — Я невольно уместил пальцы на собственной шее. — Не сочти за упрёк… — замялся я, чувствуя, как горит моё лицо. Я и подумать не мог, что мне будет так неудобно спрашивать об этом. — В чём дело? — стал любопытствовать Чонин. Я указал на него каким-то неопределённым жестом. — А… а тебе не холодно? — ляпнул я. — Стоишь, вон, босиком на ледяной земле, да ещё и без куртки. — И это — весь твой вопрос? — усмехнулся он, очевидно подавляя улыбку. Я вновь побагровел и медленно помотал головой. — В-вообще-то, это не совсем то… — промямлил я, потупив взгляд и уставившись на собственные ботинки, а затем — на его ноги. По идее, они должны быть бледными от холода, но на вид они абсолютно нормальные, разве что только немного испачканы в грязи. — Я не чувствую холода, — улыбнулся Чонин. — Так… что ты хотел спросить на самом деле? Я на секунду зажмурился, отрицательно помотав головой. — Забудь. Мне неудобно, — выдохнул я, и в этот момент порыв ветра заставил меня обнять самого себя от холода. — Ну, теперь ты только больше раззадорил меня, — лукаво оскалился он и приподнял бровь, заинтригованно глядя на меня. Наши взгляды пересеклись, и я нервно сглотнул. — Ты только не пойми неправильно, ладно? — начал я. — П-просто… мне кажется, или ты действительно постоянно пялишься на меня в школе? Ну, вот. Я сказал это. Как неловко-то, ей-богу. Поверить не могу, что я задал такой дурацкий вопрос. Чонин, не отрывая от меня взгляда, молчит, едва заметно улыбаясь, отчего выражение его лица носит неясный смысл. Он удивлён? Или зол, но тщательно скрывает это? — А ты представь, что ты — самая прекрасная картина из всех, что есть на свете, — тихо проговорил Чонин, глядя мне в глаза, — и тебя выставили на обозрение множества опечаленных художников, которым ни за что не завладеть тобою. Кто бы не обратил на тебя внимания? Моё сердце пропустило удар, и я слегка, осторожно улыбнулся Киму. — Что ж… — Тебе стоит чаще смотреться в зеркало, До Кёнсу, — вновь отворачиваясь от меня, сказал он. — Вот тогда-то ты наконец поймёшь.~ Ким Чонин ~
Его бабушка знает, что я за существо. Всё это время она наблюдала за нами сквозь запятнанное стекло из окна своего дома, только вот я так и не понял, как она отреагировала на нашу с Кёнсу беседу. Вроде бы, ей как-то всё равно. Расскажет ли она ему, что я такой же, как и его отец? Оказавшись вне поля зрения Кёнсу, я обратился в волка и ринулся бежать через весь лес. По пути к лагерю я учуял чужой запах. Он резкий, как и у всех оборотней, но отчего-то в нём чуть больше ноток дерзости. В считаные секунды я добрался до нашего поместья, и там меня встретил сидящий на заросшей лужайке Сехун. Завидев меня, он перестал вылизывать собственную лапу и рысцой направился навстречу мне. — Ты убил его? — нетерпеливо поинтересовался он. — С ума сошёл? Не болтай глупостей. Я не смогу этого сделать. Сехун недовольно застонал. — И как мы до сих пор терпим тебя? — возмутился он, негодующе качая головой. — Поверить не могу, что мы поддерживаем тебя в чём-то, что может поставить под угрозу весь наш род. — Тебя никто не заставляет, — зашипел я на него. Сехун виновато отвёл взгляд. — Мы ведь друзья, Чонин, — пробормотал он, — и мы тебя не оставим. Рыкнув, я вновь принял человеческое обличие и, пока так же обратившийся Сехун семенил следом за мной, направился в хлев позади нашего дома, чтобы взять там одежду. Наша стая живёт в просторном особняке, расположенном по центру леса, подобно цитадели. Построенный из древесины, он стар, как мир, и в нём более дюжины комнат для каждого из нас. Здесь жили наши предки. Здесь же они скончались. И теперь это наш дом. Одевшись и войдя в особняк через чёрный вход, мы услышали доносящийся из подвала галдёж. Я вопросительно посмотрел на Сехуна. — Это ещё что такое? — Забыл сказать… — тихо проронил он. — Гости из китайской стаи. Я недоверчиво сощурился. — Гости, говоришь? — Они узнали о пророчестве… и теперь они ищут того, кому суждено истребить нашу расу. Они ищут твоего До Кёнсу. Я невольно напрягся. — Они, что, хотят… — Убить его должен именно ты, так? — перебил меня Сехун. — Но ты-то не можешь этого сделать. Никто, кроме тебя, не может этого сделать. А ты взял да и полюбил его, и теперь всячески защищаешь. Его многие пытались убить… — Я отвёл взгляд. — Но все они погибали от твоих рук, — вздохнул он. — По-моему, это блядское пророчество нисколько не врёт. — Кёнсу не знает, что он наполовину оборотень, — проворчал я, шагая в сторону обеденной залы. — Он безобиден. Сехун выудил яблоко из стоящей на столе корзинки с фруктами. — Но на вторую половину-то он Воитель, — «просветил» меня он, — а Воители — это убийцы оборотней. Его мать — Воительница, которая полюбила оборотня и наследника альфы, вследствие чего и появился Кёнсу. — Да я, блять, знаю всё это, — злобно зыркнув на мелкого, прошипел я. — Не надо мне тут всю историю рассказывать. Сехун лишь закатил глаза в ответ. — Я просто хочу развеять этот туман в твоей башке, Чонин! Из-за того, что у них родился ребёнок, наша стая казнила отца Кёнсу и напала на его мать. Она сорвала голосовые связки от волчьего укуса! Да, с ней жестоко обошлись, но она всё же выжила. Ради Кёнсу. Я вновь пробуравил его ненавистным взглядом. — Заткнись уже, — буркнул я. — А Кёнсу умеет обращаться в волка? — поинтересовался вдруг Сехун. — Нет, — покачал головой я. — Если бы и умел, он бы уже вовсю пользовался этим. Сколько нам было, когда мы научились обращаться? Двенадцать, да? Сехун задумчиво кивнул. — Получается… что в нём преобладает материнская кровь. Что он — Воитель, которому суждено убить нас. И тебя в том числе. Сглотнув вставший поперёк горла тяжёлый ком, я отвернулся от младшего. — Знаю, — произнёс я, обращаясь то ли к Сехуну, то ли к самому себе. — Я уже давно понял это. — Ну и что же ты всё никак не убьёшь его?! — зашипел он. — Чонин, мы все можем сдохнуть из-за него! Как ты этого не понимаешь?! Я резко поднялся на ноги, чувствуя, как по телу разливается жгучая ярость. Мои руки затряслись, а мозг начал закипать, и я, шипя на Сехуна, стал пытаться выровнять дыхание, ибо ещё чуть-чуть — и я обратился бы в волка. Сехун же, испугавшись, сделал шаг назад. На всякий случай. — До Кёнсу — моя пара, — оскалившись, усмехнулся я. — Умрёт он — умру и я. Я знал, что эти слова — ложь. Знал, что я не могу отметить полукровку, особенно учитывая то, что в Кёнсу преобладает кровь далеко не оборотня. Но в то же время я понимал, что смерть Кёнсу и вправду убьёт меня. Я буду оберегать его, и пусть для этого мне придётся пожертвовать собственной жизнью. Сехун, негодуя, покачал головой и плюхнулся на стул напротив меня. В этот момент в моей голове неожиданно всплыли строки из пророчества, озвученные Провидицей. Строки, записанные в древней книге, что является частью нашего наследия. Строки, изменившие всё. Убийцы да наследника любви запретный плод На верную погибель нашу расу обречёт: Дитя их будет серебра опасней, Покуда в его жилах смесь из двух кровей течёт. Но нынешнему принцу уготовано судьбой От смерти нас безропотно отгородить собой, И да сразится вскоре он с двукровкой, И да на смерть, а не на жизнь пройдёт меж ними бой. Героем в том сражении останется лишь тот, Кто плоть второго яростно на части разорвёт… И далее, далее, далее. Я — нынешний наследник стаи. Я — тот, кому предначертано сразиться с полукровкой. В ту ночь, когда я встретил Кёнсу в лесу, я уже был готов убить его. Оставалось лишь выждать нужный момент для нападения. Я хотел, чтобы он знал, что это я — его убийца. Хотел, чтобы он видел, как я потрошу и раздираю его на куски. А затем я увидел его лицо, и всё пошло прахом. Узы — я был уверен, что это они, — безжалостно пожирали меня изнутри, но, как бы сильно я ни хотел этого, отметить Кёнсу и связать нас Узами я не мог. Ведь он не чистокровный оборотень. Он — Воитель. И ему предстоит убить меня. — Той ночью я почувствовал Узы, — тихо произнёс я, как только мой гнев начал улетучиваться. — Я уверен, что мы истинные, Сехун. Я чувствовал. — Ну, а вдруг это Пророчество тебя подталкивало? — парировал младший. — Вдруг никакие это не Узы? Я отрицательно покачал головой. — Я знаю, что я чувствовал, — шикнул я. — Я ж не тупой. Сехун лишь вздохнул и доел наконец своё яблоко. — Раз уж ты не можешь убить его, тогда он сам убьёт тебя, — предупредил он на полном серьёзе. — А умрёшь ты — умрёт и вся стая, ибо ты наследник, который должен жить до тех пор, пока не найдёт себе пару и не произведёт на свет потомство. Я отвернулся, чтобы не смотреть ему в глаза. И почему мне вовсе не страшно погибнуть от рук Кёнсу?