~ До Кёнсу ~
Я вовсе не хотел этого говорить, я даже не имел это в виду, да только вот слово не воробей, и засунуть его обратно в свой глупый рот, а лучше — в мозг, который и заставил меня произнести его, увы, невозможно. Из-за этого моё сердце кровью обливается, и я боюсь, что у меня не хватил сил, чтобы притупить принесённую моими словами боль. Чонин сердито зарычал, но я не осмелился взглянуть на него. Мне и без того трудно сосредоточиться, а многочисленные раны Тэмина необходимо перевязать быстро и оперативно, отрывая и используя при этом, за неимением других материалов, лоскуты его же одежды. Однако кровотечение слишком сильное, и я могу потерять его в любую секунду. — Подними его, — с явным раздражением в голосе пробурчал Чонин. — Ты меня слышал, — бросив на него злобный взгляд, зашипел я. — Уходи. — И куда же? — Я вздрогнул, когда он сделал ещё один тяжёлый шаг мне навстречу. — Хочешь, чтобы я вот так взял и оставил тебя тут одного? Кёнсу, ты, конечно, чудесный сын и ученик, но врать не умеешь от слова «совсем». И… не лги лжецу, мне так ещё легче читать тебя. Его слова ранили меня, подобно ядовитым стрелам, в самое сердце. Я медленно поднял глаза, находя в считанных миллиметрах от себя волчью морду. Чонин пахнет кровью, а шерсть его блестит от росы и влажной грязи. Его глаза — два ярких рубина, в которых плещется гнев, но что-то подсказывает мне, что зол он вовсе не на меня, а на ситуацию в целом. Ведь мы стали пленниками истории о любви с несчастливым концом. Готов ли я к такому? — Я нужен своей матушке, Чонин, — повторил я шёпотом, и имя его вцепилось в моё горло, а затем вскарабкалось к щекам и защемило их, пока в уголках моих глаз не скопились слёзы. Ещё ни разу в жизни мне не было так больно плакать. Я чувствовал себя слабым и немощным, а главное — бесповоротно зависимым от Чонина. Я люблю его. И я ни в коем случае не вру, говоря ему об этом. Чонин фыркнул, сдувая капли крови со своих клыков. — А как же я, Кёнсу? — спросил он. — Ты хоть знаешь, как сильно ты нужен мне? Я неосознанно потянулся рукой к собственной щеке, чтобы стереть с неё влажные дорожки от безостановочно льющихся слёз, и медленно помотал головой в отрицание. В тот момент глаза Чонина вспыхнули, и это было нечто большее, чем просто смесь мольбы и ярости. Это было разочарование. Чонин был разочарован в самом себе. — Моё сердце бьётся только благодаря тебе и только ради тебя, — процедил он, однако его колеблющийся голос выдавал с потрохами непонятную мне нежность и смятение, что скрывались за этой притворной злобой. — Ты хоть понимаешь, что это значит? Кёнсу, без тебя я попросту умру. И никто и ни за что не посмеет отобрать тебя у меня. Когда он произнёс это, поначалу я только и мог, что глядеть на него снизу вверх, захлёбываясь слезами, однако я хотел дать ему какой-нибудь более внятный ответ. Я уже открыл было рот, чтобы заговорить, как вдруг Чонин наклонился и аккуратно ткнулся мордой в бессознательное тело Ли. — Ты что делаешь? — обрывисто дыша, спросил я. — Подними его, я повезу вас обоих у себя на спине, — не глядя на меня, пояснил Чонин. — Его товарищи скоро хватятся его, и тогда… Он прервался на полуслове, но я и так прекрасно понял, что он имел в виду и что он пытался мне сказать. Он боялся, как бы кто-то из них не стал его очередной жертвой. Он больше не хотел никого убивать. — И куда мы его потащим? Я приподнял Тэмина, поддерживая его за здоровую руку, и Чонин вцепился зубами в его одежду, помогая мне закинуть его себе на спину. Тэмин, к моему удивлению, оказался гораздо легче, чем я думал, но это, должно быть, просто результат потери крови. По той же причине он был абсолютно бесполезен в данный момент. Как только мы взгромоздили его тело на спину Чонину, тот наклонился ещё ниже, чтобы теперь и я смог взобраться на него. В предвкушении первой в моей жизни поездки верхом на оборотне моё сердце билось так быстро, что рёбра у меня буквально ныли от боли. Странно, но в прошлый раз его шерсть запомнилась мне довольно жёсткой на ощупь, а теперь она оказалась такой мягкой, что я побоялся цепляться за неё. Не хотелось бы мне испортить столь чудесный мех. — Твоя бабушка с превеликим удовольствием поможет нам, да же? — тихо ответил Чонин и неторопливо направился вглубь леса. Он зашагал так неожиданно, что я невольно вскрикнул и ухватился за его шею одной рукой. Чонин, вроде как, был не против. — Ну… наверное, да, — прерывисто выдохнув, пролепетал я. Мне было не по себе от мысли о том, что мы сейчас вот так, ни с того ни с сего, завалимся к моей бабушке с просьбой помочь полумёртвому Тэмину. Она ведь довольно долго не занималась исцелением. Услышав мой ответ, Чонин прибавил шагу и продолжил путь уже рысцой. Хотя мы могли выйти к бабушкиному крыльцу по протоптанной тропинке, он решил остаться в тени, скрываясь во тьме между деревьев. Тем временем я молча обнимал его за шею, держась за неё крепче, чем мне хотелось бы. Просто я не мог справиться с саднящим сердцем, которое захлёбывалось чувством вины. Я вовсе не хотел говорить ему тех слов. Если бы только он знал, что и я нуждаюсь в нём не меньше, чем он нуждается во мне.~ Ким Чонин ~
Кёнсу оказался достаточно милосерден, чтобы ласково погладить меня по щеке перед тем, как скрыться в домике своей бабушки. В глубине души я ожидал, что он отвергнет моё предложение помощи и меня самого, я даже морально готовился к такому повороту событий, однако Кёнсу невероятно предсказуем, когда дело касается его чувств, и оттого я возжелал его ещё сильнее, сильнее, чем кого-либо ещё на этом свете. Когда я мчался обратно через лес к нашему особняку, по пути я учуял запах преследовавших нас людей. Это были Охотники. Воители подразделяются на несколько классов в зависимости от уровня их навыков борьбы с нами, и Охотники — низший из них. Парень, который попытался меня убить, определённо относится именно к ним, ибо уложить его на лопатки для меня было проще простого. От этой мысли я невольно расплылся в ухмылке. Через какое-то время в нос мне ударил запах других оборотней и… чего-то ещё. Тогда я пулей ринулся вперёд, чтобы как можно скорее добраться до особняка. На окружающей его поляне меня уже ждал Чанёль с комплектом новой одежды в руках. Вокруг было пусто: никто не тренировался, не было слышно ни гогота, ни хохота, ни криков, ничего. Я обратился в человека и взял принесённую Чанёлем одежду, чтобы надеть её на себя по пути к дому. — Что это за запах? — спросил я, шагая вместе с Паком к парадному крыльцу. Тот сморщил нос, бросив на меня суровый взгляд. — Кровь, — прошептал он. — Охотничья. Я постарался не обращать внимания на скользящий в его голосе упрёк. — И кто к нам пожаловал? — поинтересовался я, дабы перевести тему. Войдя в особняк, я обнаружил, что почти вся стая собралась в гостиной. Мы с Чанёлем тут же приковали всеобщее внимание, но в глазах моих подопечных не было ни единой эмоции, они просто молча ждали чего-то. Один лишь Бэкхён соизволил подойти ко мне. Выражение его лица было опечаленным, но решительным, а Крис тем временем зорко наблюдал за ним, стоя в углу со скрещенными на груди руками. Чанёль показательно фыркнул и притянул Бэкхёна к себе за талию: заметил, наверное. — Она пришла, — тихо сообщил Бён, сжав мою руку в своей. — И она забирает его. Мы знали, что этот день настанет, однако к боли и тяжести ноши, что он оставит после себя, меня никто не готовил. Прекрасная и всемогущая, Провидица является, чтобы забрать главу стаи и обратить его в прах. В тот же день она благословляет нового альфу. По пути в комнату отца я изо всех сил пытался сохранять спокойствие, но волнение пожирало меня изнутри. — Вы с Чанёлем идёте со мной, — тихо проговорил я и, не произнося ни слова более, направился к громадной лестнице, ведущей на второй этаж. Мой отец уже довольно давно прикован к постели от слабости: его сил не хватало даже на обращение, а кожа его высохла и сморщилась, повиснув на хрупких костях. Это было неизбежно, ведь рано или поздно новый альфа становится достаточно взрослым, чтобы занять место своего отца. И сколько бы людей он ни съел, бессмертие ему неподвластно. Таков закон. Так должно быть. Только вот это мой отец, и видеть, как он покидает нас, оказалось гораздо больнее, чем я думал. Провидица стояла — точнее, парила, как я мог забыть? — у подножия постели отца. Она излучала странное зеленоватое свечение и была облачена в платье грязно-белого цвета. Кончики пальцев её ног совершенно не касались пола, а со стоп её, марая ковры, сыпалась земля и песок. В последний раз я видел её, когда мне было двенадцать. Тогда я только научился обращаться, и она явилась, чтобы благословить меня. Теперь же она хочет дать мне новое благословение… которое будет намного сильнее предыдущего. — Новый альфа… — тихо позвала она своим необыкновенным голосом, от которого у меня мурашки по коже. Провидица не раскрывает рта, когда говорит, но её слова эхом разносятся по помещению. Я кивнул ей в знак приветствия, параллельно любуясь её обликом. Провидица владеет даром вечной молодости, а её белоснежные волосы тянутся до самой земли. Откинув их за спину одним мимолётным движением руки, она вновь заговорила: — Я надеюсь, ты прекрасно знаешь, зачем я здесь. — Она указала светящейся рукой в сторону моего отца. — Время пришло. Мелкими и осторожными шажками я направился в сторону постели отца. — Я… я боюсь, что не готов, — шёпотом признался я. Мне незачем что-то скрывать от неё, потому что Провидица и так знает всё обо всём. Она внезапно оказалась рядом со мной, обволакивая меня своим теплом. — Полукровка… — проговорила она тем же шёпотом, что и я. — Это он тянет тебя назад? Я повернулся к ней лицом, заглядывая в её изумрудные глаза, что так восхитительно контрастировали с её бледной кожей. — Я не могу убить его, — на выдохе произнёс я, напрочь забыв о том, что за нами наблюдают Чанёль и Бэкхён. — Я не могу стать альфой этой стаи. Провидица улыбнулась и коснулась ладонью моей щеки. От её кожи исходит столь сильный жар, что он едва не обжёг меня. — Слишком многое ждёт вас впереди… — прошептала она. — Ты нужен своей стае. — А что ждёт нас впереди? — придя в замешательство, выдохнул я. — Что Вы предвидели на этот раз? — Слишком многое… слишком… — Она бормотала так быстро, что я едва успевал улавливать её слова. — Кровь. Твоя. Его. Оборотни. Люди. — А затем её ладонь опустилась мне на грудь, прямо над сердцем. — Слушай его. Оно знает. Великолепно, не правда ли? Провидица одарила меня невероятно нежной улыбкой, после чего наклонилась, чтобы коснуться губами моего лба. Тогда меня вмиг прочертила волна необыкновенного тепла. Мне казалось, будто кончики моих пальцев пылают в огне, а всё тело моё до самых краёв заполнила некая сила. Могущество. Провидица ласково держала мои щёки в своих ладонях, и оттого вся моя усталость словно бы улетучилась. Теперь я намного сильнее и могущественнее всех остальных. Когда она отстранилась, перед глазами у меня было так много света, что всё вокруг казалось мне сокрытым за облаками. Я лишь разглядел, как Провидица машет рукой, но не мне, а над кроватью, и я тотчас повернул голову в направлении её пальцев. Но было слишком поздно. Слишком поздно, чтобы увидеть всё своими собственными глазами. Мой отец обратился в прах. А Провидица испарилась.