~ Ким Чонин ~
Сехун подобрал с земли камень и бросил его куда-то вслед за предыдущим. Мы подходим к воротам школы, и я слышу, как собирающиеся ученики приветствуют друг друга и обсуждают модные нынче шмотки и причёски. Я прожил так долго, что могу припомнить едва ли не древнейшие тренды. Завидую я всё-таки этим смертным, как бы иронично оно ни звучало. — А я сегодня спал на улице, — проговорил Сехун, почти не раскрывая рта. Я отвёл глаза и принюхался в попытке уловить знакомые запахи. Чую Бэкхёна. И ещё Криса, да и остальных тоже. Недовольно рыкнув, я поспешно взглянул обратно на Сехуна. — Почему? Тот посмотрел на меня так, будто я спрашиваю у него какую-то азбучную истину. — Нас возненавидели, — пробормотал он в ответ. — Они ни одному твоему слову не поверили. Я сжал губы в тонкую полоску. Как же я устал бороться за признание моего решения. — Всё, что я им сказал, — чистая правда. Больше мне нечего им объяснять. От Сехуна так и веяло негодованием. — Стаю бесят твои правила, — сердито прошипел он. Я резко затормозил, и Сехун остановился вслед за мной. — И? — зашипел я, шагая в его сторону до тех пор, пока между нами не возник тесный зрительный контакт. В моих глазах заиграли красные блики, и Сехун, заметив это, задрожал и попятился назад. — Тебя они тоже бесят? Только честно. Сехун отвёл взгляд в сторону, и разочарование на его лице вскоре улетучилось. — Как и Бэкхён, — едва слышно прошептал он, — я просто напуган. Я вклинился к вам в стаю всего каких-то десять лет назад, Чонин, и стать её изгнанником я пока не готов. Он снова посмотрел на меня, и в его глазах я увидел страх вкупе с сожалением. Но он не виноват. Когда я вошёл в наш особняк сегодня утром, то наткнулся на адресованные мне обозлённые взгляды и недовольное бурчание собственной стаи. Даже самые младшие ополчились на меня. Что есть, то есть, и в этом отнюдь не их вина. — Это не потому, что я эгоист, — шёпотом проговорил я, шагнув назад и наконец-то расслабившись. — Да, я люблю Кёнсу, очень люблю, однако, как альфа, я стараюсь действовать лишь во благо стаи, Сехун. Я смотрю на нашу молодёжь и понимаю, что им нельзя жить так, как привыкли жить мы. Этот мир и без того непрост, а старые устои только прибавят им проблем. Я смотрел на Сехуна и ждал, когда на его лице мелькнёт тень сомнения, однако тот лишь стиснул челюсти и кивнул. Теперь его явно переполняла уверенность, чего я совсем не ожидал. — Ты прав, — твёрдо ответил он. — Они поймут, — прошептал я, продолжив наш с ним путь. — Должны понять.***
В попытке выловить Кёнсу я направился туда, где его можно найти скорее всего. Искать его по запаху я не стал — я и так могу предугадать каждый его шаг. И, благо, интуиция не подвела меня. Стоило мне открыть дверь в редакцию, как Кёнсу выхватил из ножен на своём бедре клинок. Меня изумила скорость его движений, однако я даже не шелохнулся. Просто застыл в дверях, вылупив на него глаза. Сам он сидел за своим письменным столом, где возвышалась целая стопка каких-то бумаг. — Кёнсу, — шёпотом позвал я, и тот, смутившись, медленно опустил клинок, после чего спрятал его обратно в ножны. — Чонин. — Он тяжело вздохнул. — Что ты здесь делаешь? Кёнсу уткнулся обратно в лежащие перед ним бумажки, как если бы ему было неприятно моё общество. Уж не знаю, кажется ли мне, или же всё так и есть. Я сделал шаг внутрь помещения и закрыл за собой дверь, так и не ответив на вопрос. — Тебя кто такому научил? — нахмурился я. — Это они дали тебе нож? — А, это… — Кёнсу закусил губу и отвёл взгляд. — Это для самозащиты. — Чего? — Я подошёл к одному из письменных столов и уселся на край его столешницы. — Для самозащиты от меня, что ли? Я вспомнил, что стол, на котором я сижу, — это рабочее место Бэкхёна. Увидев на нём маленькую фарфоровую куколку, я взял её в руку и положил себе на ладонь, чтобы рассмотреть. На ощупь она такая же ледяная, как атмосфера вокруг нас с Кёнсу. Я чувствовал, как он ускользает от меня. — Я же уже говорил, что не могу потерять тебя, — прошептал я, не поднимая глаз. Он не должен видеть, что я нуждаюсь в нём непомерно сильно, и что своим исчезновением он обречёт меня на верную смерть. Он не должен прочитать в моих глазах, сколь отчаянно я хочу, чтобы он остался со мной. Есть во мне ещё немного гордости. — Я нужен своей матушке, — шёпотом ответил Кёнсу, и в этот момент в воздухе повисла некая безысходность и почти животный ужас, утяжеляя его настолько, что мне стало трудно дышать. Я наконец взглянул на него. — А как же я, Су? — глухо спросил я. — Думаешь, мне ты не нужен? Думаешь, я смогу жить без тебя? Тогда Кёнсу поднялся с места и попятился назад. — Чонин, пожалуйста, не заставляй меня выбирать. Его голос дрожит, а в глазах застыл страх. Он будто бы боится, что я могу причинить ему боль. Неужели он и вправду так думает несмотря на всё то, что нас связывает? Я крепко сжал фигурку в пальцах. — Я бы и не поставил тебя в такое положение, Кёнсу, — прошептал я, глядя ему в глаза. — Я вовсе не заставляю тебя выбирать. У нас всё было хорошо. А потом нарисовались эти охотники, и теперь между нами будто бы целая пропасть. — Я опустил взгляд и вдруг осознал, как мне больно от того, что Кёнсу меня отвергает. — Ты так далеко… слишком далеко. — Чонин, я… — начал было он, но я не хочу слышать больше ничего. Не сейчас. Я аккуратно поставил куколку на место. — Пойду-ка я, наверное, — прошептал я, медленно мотая головой. — Может, как-нибудь в другой раз нам удастся поговорить… — Я люблю тебя, Ким Чонин, — выпалил Кёнсу, и когда я взглянул на него, то увидел в его глазах слёзы, которые он пытался сморгнуть, поджав пухлые губы. Руками он крепко обнимает самого себя, держась пальцами за собственные бока. — Люблю сильнее всех на свете. Просто сейчас всё очень запутанно, разве ты сам этого не видишь? — Нельзя говорить, что ты любишь кого-то, а потом добивать его подобными заявлениями, — произнёс я голосом, севшим настолько, что я его больше не узнавал. — Ты нужен мне. Кёнсу заплакал навзрыд, спрятав лицо за собственными ладонями. — Я знаю. Знаю, — всхлипывал он, стирая со щёк солёные слёзы. В этот момент я разглядел на его пальцах свежие раны. Мгновение — и вот я уже стою прямо перед ним и держу в своих руках его руки, внимательно осматривая их. — Это ещё что такое? — зашипел я, переведя на него свирепый взгляд. — Что они с тобой делали? Кёнсу попытался вырваться, но я лишь усилил хватку. — Чонин, — просипел он. — Я в порядке. Клянусь тебе, я в порядке. По его щекам по-прежнему текли слёзы, и я с трудом сдержал желание стереть их. Он может напугаться и отступить от меня вновь. — Скажи же мне, — взмолился я, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Я хочу знать. Кёнсу поднял-таки глаза, и взгляд его до того тоскливый, что моё сердце кровью обливается. — М-меня… — Он сделал глубокий вдох, чтобы не заикаться от собственных рыданий. — Меня учат сражаться. Они сказали, так надо. В горле у меня застрял и начал разрастаться гневный рык. — Чего? — с глумливой усмешкой переспросил я. — Ну, это что-то вроде занятий по стрельбе из лука. — Кёнсу попытался улыбнуться, однако уголки его губ почти сразу вернулись в прежнее положение. — Или борьбе с ножом. Точно не знаю. Он шмыгнул носом, и я осторожно потянулся рукой к его лицу. Когда мои пальцы были в считанных миллиметрах от кожи на его щеке, я замер, наблюдая за его реакцией. — Можно? — на выдохе спросил я, и наши взгляды пересеклись. Кёнсу поджал губы и медленно кивнул. Словами не передать, как я рад снова касаться его лица. Пальцами я аккуратно стёр каждую слезинку, и Кёнсу, закрыв глаза, выдохнул остатки беспокойства. — Я и сам могу тебя защитить, — прошептал я, наклонившись так, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Тебе не нужно ничему учиться. — Они говорят, что ты убьёшь меня, — шепнул он в ответ, глядя на меня из-под собственных ресниц. — Поэтому мне нужно уметь постоять за себя. Я провёл большим пальцем по бархату его кожи. — И ты им веришь? — спросил я. — Думаешь, я на такое способен? Кёнсу моргнул и на какое-то время будто бы оцепенел. Он просто изучал моё лицо взглядом, то и дело переводя его с моего носа на подбородок и обратно, словно он видел меня впервые. А затем его прелестные губы изогнулись в кроткой радостной улыбке. — Нет, — выдохнул он. — Не верю. С этими словами он поцеловал меня. И ни о чём другом я больше не думал.