Дурная кровь

Удивительно, как за полторы недели размеренная и спокойная жизнь, протекавшая в палаццо, сменилась на сцепку лихорадочно сменяющих друг друга событий. Этот огромный ком настиг обитателей неожиданно и заставил потерять спокойствие у всех. Аро Вольтури находился в своём кабинете. Последнюю неделю он проводил неестественно много времени в уединении и покидал пределы кабинета только для того, чтобы питаться и штатно вести заседания. Всё обрушилось одновременно: грядущая война, смертная, представлявшая собой большую проблему, и Маркус, взволновавший его своим поступком. Волнения, творившиеся на другом континенте, рано или поздно перерастут в масштабный конфликт под названием война. Так или иначе, Вольтури знали инициатора этого дела. На данный момент стоял вопрос о структурировании обороны, о том, куда приложить больше усилий и ресурсов. Несколько свидетелей Вольтури находились на территории США и Канады в поисках союзников Артура Фейта. Ситуация располагала тем, что времени на подготовку пока что было предостаточно. Тем временем владыка балансировал между скептически настроенным отношением у всего клана к Эстеле и убеждением ей же о том, что под его протекцией она была в безопасности. Такая защита будет длиться недолго, в конечном итоге ему нужно будет представить доказательства, что пребывание смертной здесь не напрасно и оправдано. Но вот как это сделать — он не имел понятия. За это время Аро ловкими путями успел устроить конфиденциально закрытые встречи с лучшими докторами Италии, чтобы те выяснили, как развивался недуг в девушке. Но оказалось, что необходимости в проведении дальнейших наблюдений не было: врачи разводили руками и твердили, что Эстела страдала от часто встречающегося типа белокровия, ничем не отличающимся от других. Аро сжимал кулаки. Тогда почему именно она так пагубно влияла на них, бессмертных? Возможно, если бы она была вампиром и обладала даром, чем-то напоминавший её особенность, то, без сомнения, смогла бы закрепиться в лучших рядах среди тех, кто не ставит себя наравне с ней. Может быть, её способность в хищнической ипостаси была бы как раз связана с пагубным воздействием на бессмертных. Но Эстела так и не стала одной из них даже после двух укусов, и это было главным препятствием. Кто-то робко постучал в дверь. Аро ощутил знакомый запах. — Входи, — расслабленно приказал он. Челси Вольтури пожаловала собственной персоной. Копна шелковистых светло-каштановых волос была собрана в высокую причёску, подчёркивающую длинную белоснежную шею. Одета, как всегда, роскошно и не вычурно, как и полагается любому резиденту главенствующего клана. Сдержанность и холодность — главный его признак. — Повелитель, в связи с тем, что произошло с Маркусом на прошлой неделе, — волнительно заговорила она, начав с самой сути. Аро сузил глаза. Снова его брат становился объектом малоприятных происшествий, хотя ничего подобного за последнее время тому присуще не было. — Удерживать его моей силой становится трудно. Владыка встал с кресла и обошёл стол. Челси Вольтури, в прошлом Чармион, верно служила клану с незапамятных времён. Её сила заключается как в создании, так и разрушении эмоциональных связей. Аро поступил стратегически, попросив девушку крепко связать его с Каем и Маркусом ради того, чтобы клан укрепил позиции во всём мире и впоследствии стал правящим. Особенно её дар не обошёл стороной Маркуса после случившейся давным-давно трагедии, которая оставила глубокий след в душе. — Что ты хочешь этим сообщить, Челси? — нарочито мягко спросил он. Поддельная вежливость не внушила ей спокойствия, потому что она знала, что это лишь маска. Маска внешнего довольства, любопытства, за которой скрывалась нарастающая тревога и желание не оставлять всё так, как ему не желалось. Аро, пронизывая взглядом свою подопечную, случайно отметил, что в профиль она имела куда более эффектный вид: изысканный изгиб подбородка и аккуратный носик делали её миловидной и запоминающейся. — У него появился шанс свести счёты с жизнью, однако ничего не вышло. Но этот случай заставил его пересмотреть свои приоритеты под другим углом. В особенности своё нахождение здесь, — сказала она напрямую, не сдвигаясь с места. Колющий холодок прокатился по спине Челси, когда та ощутила ладони повелителя на плечах. Шёпот, доносившийся к левому уху, пробирал до костей: — Но ты же не допустишь этого? — он твёрдо выделил последнее слово. Казалось, пальцы вскоре образуют трещины даже сквозь ткань чёрного платья. Девушка съёжилась. Она знала, что её сила — это главная надежда Аро. Этот дар испокон веков проходил золотой цепью между ним и Маркусом, и сейчас, в разгар надвигающейся войны, терять связь с братом означало ослабить свою позицию, показать раздор в клане, проиграть. — Я смогу его удержать. Но эта смертная, — недовольно хмыкнула Челси, — она действительно повлияла на связь между вами. Как бы она случайно ничего не… — последнюю фразу девушка закончила неуверенно, увидев, как Аро вернулся на место. Она не являлась ему женой, матерью или близким другом. Но уже за столь длительное нахождение в клане она научилась определять и расставлять по полочкам каждую эмоцию своего повелителя. Его глаза, как раскалённые угли, пылали, внутренне выдавая этим напряжение и сомнение. Тот был тесно объят страхом, перемешанным с яростью. Челси, как и все, считала, что пребывание Эстелы только добавляло лишних проблем: сосредоточиться на распланировке войны, мягко говоря, было невозможно, тем более после того, как она спровоцировала Маркуса на самоубийство, тем самым вселив волнения в кругу Вольтури. Аро, заметив смятение Челси, усмехнулся и сказал: — Ты поступила правильно, явившись сюда, дорогая. Ступай. Если возникнут изменения, касающиеся моего брата, дай мне о них знать. Та кротко кивнула и покинула помещение. Ещё одно подтверждение того, что для остальных членов Вольтури Эстела — проблема. Не каждому смертному удавалось вызвать дикий страх потери жизни, но у неё получилось. Это вызывало глубокое удивление. Но не всем дано понять, что вина вовсе не в Эстеле. Здесь и понятие о вине использовать было бы кощунством. Попытка Маркуса свести счёты с жизнью — это только его решение. Но разумно ли обвинять брата за такой поступок, когда Аро не раз имел возможность вникнуть в его мыслительные импульсы и в очередной раз убедиться в том, что все его шаги были связаны с именем только одного человека? — Тебе невдомёк, каково мне без неё, — воспоминания вырвались из той ночи. Аро прикрыл глаза. Яркая иллюстрация того, как вечность могла кардинально поменяться после потери смысла жизни. Брат до сих пор не смирился со смертью его единственной любимой супруги. Прошло уже несколько тысячелетий, а терзавшая изнутри чёрная тоска так и осталась с ним. — Дидим… — сорвалось с губ владыки имя той, которая до сих пор была глубоко впечатана в сердцах обоих. Первого — кто искренне и бесповоротно любил эту женщину всей жизнью, всем своим уже бессмысленным существованием, и второго — кто бесконечно питал к ней надежду и так и не смог выдержать разрушенные ожидания её предательством. — Моя сестра. Тебе удаётся заманивать нашего Маркуса даже сегодня, — прошептал Вольтури в пустоту. Он шептал так, будто молился, чтобы никто его не услышал. Никому прежде не было виданным, чтобы владыка отдавался сентиментальной рефлексии. И никому этого впредь не видать. Он снова обратился к ней, потому что сестра дала вспомнить о себе. Маркус держал в себе этот тяжёлый камень всю вечность, и на той неделе он его едва не проронил, разбив им преграду в пропасть ради новой жизни с Дидим. Но он лишь уничтожил вдребезги свои последние надежды и мечты, ведь кровь Эстелы не лишала жизни. Но камень, который нёс Аро, был тяжелее. Последствия своего порока заставляли его часто задумываться о прошлом и обязывали заделывать трещины до сих пор. Этим убийством за власть, за первенство он платил целой вечностью. Война, Эстела, Маркус. Маркус, Эстела, война. Дидим, Маркус, он — мысли хаотично встревали в его голову, не освобождая разум. Слишком не вовремя. Или это рано или поздно должно было произойти? Аро никогда бы не подумал, что собственная сестра могла стать препятствием для становления клана. Слишком много жертв, сил, ресурсов ушло на то, чтобы построить закрепившуюся власть. Уход Дидим из клана обозначил бы расшатывание его мирового господства. Её желание отделиться от клана с Маркусом несло в себе только светлую и высокую цель: зажить накрепко связанной любовными узами семьёй, в которой были только муж и жена. Ни политики, ни клана, ни брата — всё это совершенно не вписывалось в планы Аро. В его отравленные иллюзии. Вольтури потёр лоб. Отдавая долг доброй и ужасающей к завершению их общей с сестрой истории, владыка задумчиво произнёс: — Но ты же знаешь, как я не привык отдавать то, что забрал.

***

Близился день — Хайди должна была появиться в палаццо с очередным уловом. Как бы цинично это ни звучало, но это единственное время, когда все вампиры находились в одном месте, и ничто не могло их отвлечь. «Долгое пребывание внутри ни к чему хорошему не приведёт, а только лишит рассудка», — посчитала Эстела, собираясь на тайную вылазку. Она отдавала себе отчёт в том, что такой поступок не оставят без наказания, но это не означало, что он будет караться смертью. А потому не воспользоваться своим особым положением она не могла. Втянув в грудь побольше воздуха, Эстела аккуратно прикрыла дверь и направилась по коридору в неизвестном направлении. Оказавшись внизу в пустом коридоре, она почувствовала лёгкий ветерок, надвигавшийся с левого крыла. Повернув туда, она услышала звуки, доносившиеся с улицы: шелест ветра, шаги прохожих, галдёж. Заликовав, Эстела тихими шагами побежала в сторону массивной и старой двери. Неожиданное счастье настигло её: такой возможности, как погулять, подышать свежим воздухом, понаблюдать за картиной, творящейся снаружи, не было относительно давно. Старательными усилиями девушка отворила тяжёлую дверь, попытавшись сделать это максимально бесшумно. Она перешагнула порог, вкладывая в это действие такой сакральный смысл, будто попала в неизвестное, но в то же время давным-давно тепло ожидавшее её место. Инстинктивно оглядевшись, Эстела быстро зашагала прочь от городского здания мэрии, боясь того, что внезапно Алек или Деметрий могли бы застать её в неподходящий момент и развернуть назад. Насколько она поняла, вампирам сон был незнаком, солнечного света они не боялись — Хайди проводила свои экскурсии, независимо от дневных условий, хоть и одеваясь закрыто. Едва уловимые шаги вурдалаков часто слышались Эстеле ночью — она была уверена, что ей не мерещилось: после нападения Маркуса Вольтури она хуже спала, а заснуть стоило долгих часов и усилий. Убедившись в том, что она достаточно далеко, Эстела замедлила темп. Солнце сегодня палило не так нещадно, как это бывало в летний период. Вскоре дорога вывела её на одну из узких улочек, заполненных ресторанными заведениями, сувенирными лавками. Прохожие, туристы не торопясь прогуливались по городу, делая снимки. Эстела с жадностью вдохнула запах свободы и уличного оживления, погружаясь в толпу городка. Казалось, она не видела людей, обычную жизнь, творившуюся здесь, в реальности несколько лет. С этим ощущением она поймала себя на том, что сама стала одной из бессмертных, скрывавшихся в древнем укрытии, ожидая, когда ей подадут трапезу. Эта мысль заставила вытащить из памяти факт того, что Вольтерра — в первую очередь, туристический городок, поэтому часть его населения состояла из прибывших поглядеть и исследовать этрусское местоположение. Где-то в её сердце защемило: сейчас туристы уже, вполне вероятно, подходили к дверям тронного зала, и их там ожидали голодные хищники в человеческом обличье. Даже несмотря на возражения Аро по этому поводу, Эстеле это не давало никакой убеждённости в том, что все бессмертные чем-то отличались от безжалостных хищников. Но и саму себя лучше не считала. Все эти дни она старалась не занимать себя мыслями о питании её теперешних хозяев. Но тем не менее ощущала себя предательницей, оказавшейся косвенной соучастницей происходивших там деяний. Внезапно взгляд Эстелы оказался прикованным к молодой паре, прогуливавшейся по окрестностям центральной улицы. В руках молодого человека был буклет с местной культурной программой, где жирным шрифтом красовалась надпись на итальянском: «Экскурсии в Палаццо деи Приори», а на обложке была фотография рокового здания. Колеблясь секунду, она заставила себя догнать прошедшую пару и перекрыть проход, отчего двое удостоили её слегка недоуменным взглядом. Рассчитывая на то, что те понимали местный язык, Эстела заговорила вежливым тоном: — Не советую вам идти на эту экскурсию, — указала она пальцем на обложку буклета. Ей казалось, что стоило выбирать нейтральные выражения, чтобы иностранцев не напугал её эмоциональный всплеск, который представил бы её скорее безумной, чем убедительной. — Почему? — с ноткой интереса спросила девушка, смерив её оценивающим взглядом; в глаза бросалось, что она не местная, но, кажется, бывалая. Эстела на секунду впала в ступор. Говорить о вампирах ни в коем случае нельзя, потому что она рисковала нажить проблем с обоих фронтов: узнав об этом, Вольтури непременно лишат её жизни без лишних расспросов, да и сами туристы покрутят лишь у виска с насмешливыми взглядами. Сделав максимально непринуждённое лицо, Эстела пролепетала: — Экскурсовод — грубая и высокомерная женщина. Она просто провела нас по двум коридорам этого здания. Совершенно хило обставленное и, я бы сказала, безвкусное. И на этом они собирают ваши деньги и жи… — осеклась та и тут же, сообразив, отчеканила как школьница: — Думаю, есть и другие варианты провести здесь время. — Спасибо за вашу рекомендацию, мисс, — ободряюще кивнул парень, сминая брошюру. — Простите, а где вы это взяли? — улыбнувшись, спросила в ответ Эстела, указав на неё. — Идите прямо до второго перекрёстка и, повернув направо, увидите магазин. Поблагодарив, она зашагала в нужном направлении. Надеяться на то, что парочка вникнет её словам, конечно, не стоило, но смятый кусок бумаги говорил об обратном, и это принесло ей неимоверное облегчение. Возможно, двое всё-таки предпочтут не тратить время на эту негодную экскурсию… Вскоре она добралась до нужного местоположения — обычный супермаркет небольших размеров, как и в любом европейском малонаселённом городке. У входа стоял стенд с листовками и закреплёнными буклетами, рекламирующими культурные программы и места в Вольтерре, а также в других ближайших городках. Посередине этой макулатуры в стопочке лежал десяток зазывающих на ту самую экскурсию в палаццо. Эстела без колебания забрала всю пачку, положила к себе в сумку, развернулась и пошла дальше. Путь покупателя начинался с канцелярского отдела. Она, поражённая этим, подошла к стойке с блокнотами. Из памяти всплыли воспоминания, как до болезни ей нравилось не только изучать искусство, но и творить самой. Прошло три года с того момента, а Эстела ни разу не решилась рисовать снова. Закрывшись в себе, она отказалась от многого из того, что строило её собственное «я»: внешность, знакомые, друзья, занятия, приносившие ей удовольствие. Признаться в том, что вернуться к этому её заставила банальная скука, было отчасти забавно. Но теперь ей было что изобразить. Руки невесомо потянулись к одному из скетчбуков стандартных размеров, но тот показался ей увесистым, словно тяжёлый камень. Совершив покупку, Эстела решила, что уже пора возвращаться. Прощаясь с улицей и ощущением того, что она проживала нормальную жизнь жителя Вольтерры, девушка шла, наслаждаясь последними минутами свободы. Ей стало приятно от того, что на короткое время она стала частью живого и пылкого города, в котором кипела размеренная жизнь с рутиной и бытом. Ей вспомнилось, что в сумке до сих пор лежали те чёртовы буклеты. Она достала их и, разорвав каждую, тем самым вызвав недоумение и возгласы итальянцев, выбросила в урну. Это максимум того, что она могла сделать для других. Так ей было легче. Вскоре Эстела добралась до огромной площади, в центре которой величаво стоял фонтан. Позади него красовалось здание Палаццо деи Приори, от которого забавным образом она предостерегла молодую пару. Им достаточно будет восхититься внешним обличьем этого прекрасного места, а поглядеть на то, что было внутри, явно не стоило их жизней. Хотя как человек, достаточно разбиравшийся в искусстве, она не могла не признать, что эта достопримечательность прекрасна своей архитектурной постройкой и внутренним интерьером. Даже сейчас, разглядывая её, сердце билось в восхищении. Без лишнего шума Эстела зашла в тёмный коридор, отдававший холодом и запахом сырости, как в древних соборах. Шагая в невесомости, она направлялась обратно к себе, но услышала едва уловимый шелест. Через пару секунд из ниоткуда выросла миниатюрная и хрупкая фигура. Девушка мгновенно вспомнила, что это была Джейн Вольтури: в первый же день она заставила её на глазах у всех проявить неподдельную тревогу к чуть не погибшему брату Алеку. — Тебе не дозволено шастать по всему зданию и тем более по улицам, смертная, — презрительно процедила Джейн, смерив Эстелу испепеляющим взглядом. Глаза, как всегда, были наполнены кровью и поражали своими размерами, которые, казалось, вот-вот взорвутся. Эстела виновато промолчала, надеясь, что этот словесный самосуд вскоре закончится. Но Джейн не могла не воспользоваться предоставленной возможностью слить сдержанный негатив того дня и продолжила буравить бедняжку взглядом: — Напрасно Аро так рьяно оберегает тебя, ведь пользы как таковой от тебя нет, — голос, как кипяток, лился струёй из горла и обжигал Эстелу. Она едва сдерживала последние силы, чтобы не испытать свой дар на пойманной девушке. — Моё нахождение здесь не будет таким долгим относительно твоей однообразной вечной жизни. Джейн сдержала злобный рык, но очень пожалела, что этой смертной предоставлено так много привилегий. Слишком много. Будь она такая же, как остальные, то непременно разорвала бы её на куски. — Надеюсь, вскоре прояснится, что ты — лишь ошибка природы, и от тебя избавятся, как от расходного материала, — съязвила та и испарилась так же внезапно, как и появилась. Эстела растерянно оглянулась вокруг, блуждая взглядом в поисках вечно недовольной вампирши, но только убедилась, что на этот раз в коридоре больше никого нет. Не теряя ни секунды, она побежала к себе в комнату уже без особой осторожности, но с отличительной спешкой. Ворвавшись к себе, девушка с облегчением выдохнула. Она направилась в уборную и ледяной водой умыла лицо. Голова кипела не то от жары, не то от произошедшей стычки. Эстела подняла голову над раковиной и взглянула на своё отражение — снова призрак. Худое лицо в обрамлении тёмных волос создавало контраст, который из-за нехватки веса приковывал внимание к угловатым чертам. Поэтому она редко позволяла засматриваться на себя, потому что такое действие с каждой новой секундой выявляло в ней новые изъяны. А это вызывало разочарование и слёзы. Эстела в полной расслабленности рухнула на кровать. Наверное, отчасти она сказала Джейн правдивые слова. Неизвестно, сколько ей предстояло провести в палаццо в обществе бездушных бессмертных, но наверняка это пребывание будет длиться если не год, то точно не несколько лет. Физически это будет невозможно. Она старалась не думать о будущем, потому что никто не знает, чего можно ожидать от завтрашнего дня. Конец может застать девушку в любую минуту, а рядом с ней не будет ни одного близкого человека. Она повернула голову и увидела брошенную рядом сумку. Когда Эстела притянула её к себе за длинную ручку, купленный скетчбук выскользнул на пол. Взгляд задержался на обложке — плотная и гладкая, разрисованная замысловатым узором. Её настигло приятное и расслабляющее чувство, когда она растворила форзац, и ушей коснулся звук загиба картонной страницы. Эстела взяла карандаш и нанесла первый штрих…