Дурная кровь

Тронный зал был заполнен тихими перешёптываниями приближённых: все обсуждали предстоящее заседание. Появление троицы заставило всех притихнуть. Перед ними промелькнул точёный профиль Кайуса. Аро учтиво пропустил Маркуса вперёд, чтобы тот занял своё место на троне. Оглянув мимолётно весь зал, он убедился, что все в сборе, и так же приземлился на трон. Общие заседания являлись основным ритуалом в кругу Вольтури, ибо во время них они выполняли свою ключевую роль — занимались правлением. — Деметрий доложил, что всё идёт по плану. Следующим этапом будет обращение смертной. К этому времени нам следовало бы разработать особый способ общения с ней, — открыл Аро собрание, перейдя сразу к сути. — Нам известно, что в клане есть женщина со схожим с Аро даром, — серьёзным тоном подхватил Кайус. Минутами ранее услышав впервые о существовании такой одарённой, он не мог найти себе покоя. Гул свиты нарастал. Где-то послышался скрежет зубов, кто-то из стражи инстинктивно смял пальцы с хрустом. Многие автоматически воссоздали в воображении события прошлого сражения, рассуждая над тем, кто бы из присутствовавших вампирш обладала этим даром. Но на поле боя в открытую проявили себя двое мужчин: Фредерик со своим отравляющим ядом и другой бессмертный-азиат, поразивший Джейн невыносимыми для слуха волнами. — Владыка, она, как и вы, читает мысли посредством тактильного контакта? — уточнил Алек. Выражение лица оставалось серьёзным, хоть на нём и промелькнула тень изумления. Аро отметил изменения в его мимике и не удивился тому. Доныне они никогда не сталкивались с подобным случаем. — Не совсем, Алек. Шинейд, так её зовут, способна погружаться в человеческие умы. Но происходит то без сопровождения мыслей читаемого: она видит визуальный контекст из прошлого ровно так, как проверяемый видел. Обстоятельства происходящих событий она додумывает сама. Кто-то расслабленно выдохнул. Умение читать чужие мысли — одно, а видеть картинки из прошлого глазами других — совершенно другое. В случае с Аро утаить информацию было бы невозможно, в отличие от Шинейд — её дар не позволял погрузиться именно в мыслительный процесс. — Если Шинейд в любой момент может погрузиться в разум, значит, общение должно осуществляться без визуального контекста. Почему бы не использовать телефонные звонки? — предложил Алек. Лица Аро коснулась тень сомнения. — Идея подошла бы, но мы столкнулись с умным врагом. Подчинённые Фейта постоянно проходят у неё проверку, в свободное время за всеми ведётся очный надзор. Руководство выдает собственную прослушиваемую технику, — проговорил он с нескрываем отвращением. Алек кивнул, приняв к сведению. — Мне видится, брат, ты убьёшь эту женщину в первую очередь, — оскалился Кайус, уже предвкушая скорое сражение. Пожалуй, он был одним из тех, кто скорее ждал это событие, чем тем, кто щепетильно относился к подготовке. Чувство голода по тем временам, когда им приходилось часто организовывать военные кампании, подпитывало. Казалось, он был готов растерзать там всех разом — жестокости и беспощадности по отношению к врагам у него было вдоволь. Настрой Кайуса зарядил Аро. — В первую очередь — Фейта, в последнюю — её. Хотелось бы знать, как этот сброд умудряется существовать так долго. Но отчасти в этом и заслуга Шинейд, — вполголоса проговорил он, не скрывая интереса. По собственному опыту тот понимал, насколько её там ценили — беспечных инакомыслящих и шпионов с лёгкостью ловили благодаря ей. — А покуда нам не следует допустить утечки информации, — в подтверждение его мыслям высказался Маркус, откинувшись на спинку трона. В толпе качнулась высокая фигура. В обсуждение вступил Феликс. — Если подчинённые периодически проверяются у неё, то каким образом Ивонне удаётся всё скрывать? Аро ждал этого вопроса. Эту деталь не оставили без внимания. Откинув со лба волосы, он принялся с расстановкой объяснять. — С помощью дара. Она может самовнушить себе всё что угодно, запутывая таким образом тех, кто захочет погрузиться в её разум. Так и произошло в ночь её ареста, — понизив тон, Вольтури сделал паузу. — Вы помните, я ничего толком не увидел. А всё потому, что накануне она убегала от соратников Артура, внушая себе, что ей нужно всё забыть и бежать как можно дальше. Это произошло неосознанно. Дар срабатывает и на окружающих, но достичь нужного эффекта тяжелее. Посему она не рискует, использует его только на себе. — Повелитель, только на себе и только против Артура Фейта? — искромётно уточнила Челси, что рядом стоявшие с ней Джейн и Алек переглянулись, обменявшись смятёнными и в то же время возликовавшими взглядами. — Да. Что первый и последний контакт выразительно отличаются друг от друга не только видениями, но и исполнением. В первый раз всё было затянуто пеленой. Если есть потаённое в подсознании, пелена белеет, пока не появляется следующее воспоминание. А Фейты так и не заметили этой особенности, потому что в их случае достаточно увидеть несколько стандартных кадров, чтобы убедиться в повиновении подчинённых. Невинная дерзость Челси позабавила его. Он сошёл с трона, чтобы вплотную приблизиться к ней. Когда расстояние между ними оказалось достаточно коротким, она слегка качнулась назад. Аро, не отрывая глаз, невесомо выхватил её ладонь. Челси опустила взгляд, покорившись формальной процедуре. Прочитав нужное, Вольтури вкрадчиво шепнул ей на ухо: — Единственное, что может её раскрыть, — необдуманно сказанное вслух, — дыхание коснулось кожи. Вернувшись на место, он услышал новый вопрос. — Тогда почему бы Ивонне этим не заняться? Зачем подвергать нас опасности, если есть та, кто меняет восприятие событий по своему велению? — на лбу Феликса появились дугообразные линии. Мысли Челси находили отражение во многих присутствовавших в этом зале. Помимо объективных рассуждений ими управляли сомнения и недоверие к Ивонне, что неудивительно. Аро сложил руки и принялся объяснять: — Артур отнёсся стратегически к организации деятельности клана. Ивонна работает в научном секторе. Ради сделки она раскрыла мне всё, как там устроено. Я имел возможность увидеть их последние достояния науки, которые им уже не удастся использовать против нас. Но вопрос стоит не в этом направлении. После обращения с большой вероятностью Эстела присоединится к военному сектору. В последнем бою количество новообращённых было примерно одинаковым, Фейт будет стремиться его увеличить. Нам нужно узнать, как он организует следующий бой. Он должен стать последним. Для них, — отрезал он жестким тоном. В зале наэлектризовалась тишина. Как же им ещё было далеко до обсуждения самого сражения! Но все отдавали отчёт, что тщательно обдуманное решение сегодняшнего дня продвинет подготовку вперёд. Тонкий обертон Джейн разнёсся по всему залу, вернув всех к реальности. — Деметрий может давать ей письменные указания, а та оставлять ответы в условном месте. Аро оживился. — Неплохая идея. Но её следует доработать. Визуальный контекст, — подправил он с улыбкой, на что Джейн от смущения слегка пожала плечами. — Владыка, факт того, что она где-то будет оставлять послания, уже будет вызывать подозрения у окружающих. Общение должно быть на уровне рутины, на которую никто не обратит внимание, — серьёзным тоном заявил Алек. — Хорошо, допустим, мы этот вопрос решим. Выбор языка будет иметь значение? — уточнил Феликс, сжимая пальцы в кулак. — Скорее всего, тот, с которым ни один из представителей Фейтов не знаком, — задумчиво проговорила Джейн, осознав серьёзность ситуации. На поле боя она повидала множество лиц и могла с лёгкостью подтвердить, что там были представители разных рас и происхождений, а значит, выбор был невелик. Артур собрал всех со всего мира. Кайус посуровел. — Вы думаете, если Шинейд увидит несколько посланий на каком-то другом языке, её это остановит? В один день она может взяться за перевод, и тогда наши планы раскроются. Нет, это так не работает, нужно что-то более узкое, и это не просто иностранный язык, это шифр, код, понятный лишь смертной и нам! — отчеканил он, тяжело приземлив ладонь на подлокотник. Аро не стал игнорировать его разгорячённую молвь. — Пожалуй, ты прав, брат, — вкрадчиво начал он. — Всё к этому и шло. Повисла тишина. Такая калибровка поиска ответа требовала более узких знаний и сведений. Спустя полсекунды Маркус нарушил тишину, поймав взгляд Аро. — Тебе известны все её мысли, всё, что её окружало. Только ты можешь разработать этот тайный язык, — глаза полыхнули искрой, в которых промелькнуло оживление. Он знавал этот взгляд: его можно было застать в те редкие моменты, когда то, что подлежало неминуемому разрушению, можно было ещё спасти. Затянувшееся молчание остальных лишь подтвердило неопровержимость суждений Маркуса. Он слегка кивнул, приняв сказанное, и сошёл с места. — Благодарю вас за все предложения и мысли. Дайте мне некоторое время, — Аро окинул учтивым взглядом присутствовавших, которые верили в него: разработка удачного шифра решит большинство проблем и ускорит приближение победы. Из зала он вышел в смятении. В этот ответственный момент такое эмоциональное состояние было для него в некоторой степени допустимым: на дворе война, противники оказались куда опытнее и сильнее, чем ожидалось, а новостей из-за океана ещё не поступало… Последнее Аро заставило слегка заволноваться, но видимых причин для переживаний не было. Деметрий непременно сообщил бы о неполадках. И сейчас для него предстал лучший случай проверить пригодность потенциального шифра. Если Эстела сама сумеет расшифровать и выполнить указание, то это обозначит правильность его решения. Он провёл некоторое время в библиотеке в поисках возможных ответов. Однако всё, что ему попадалось в руки, вводило в сомнение. Речь шла о стандартных алгоритмах созданий шифров, которые требовали не только ключей к дешифровке, но и специального оборудования. Каждый этап преобразования сообщения требовал внимательности и, конечно же, зрительного контакта. Таким образом, от Шинейд ничего не удастся скрыть. Любой подозрительный кадр из воспоминаний приведёт к краху намеченных планов. Аро в нетерпении захлопнул очередной фолиант. Если бы у него была хоть одна зацепка в голове, которая позволила бы оттолкнуться… Опершись руками о край стола, он застыл. Перед ним лежала груда раскрытых книг, которая оказалась бесполезна. Полуотчанная усмешка сорвалась с его уст. Ситуация иронична. Он прикрыл глаза, сосредоточившись на воспоминаниях. Каждый недоброжелатель, враг стремился всеми силами утаить от него информацию. Но это было невозможно, ибо ему открывался весь поток мыслей читаемого. Он не мог вспомнить ни единого случая, когда от него намеренно утаивали бы информацию. Лишь на рассвете правления, когда о его даре ещё не ведали, наивные глупцы прибегали к попыткам стеганографии — шифровке сведений под видом обыденных и ординарных явлений, которые с первого взгляда даже не вызвали бы никакого подозрения. Но с Аро такое не проходило. Выдававшие с потрохами мысли противников разъяряли его и становились причиной ожесточения казни. Вспышка этих воспоминаний заставила разомкнуть веки и сморщить брови. Врагов объединяло то, что все они погружались в однородную среду для более безопасного общения, а также отталкивались от общих знаний в конкретной области. Итак, что же в данном случае объединяло его и Эстелу? Ироничность ситуации достигла своего предела. Сколько бы он не знал потаённого в ней, точек соприкосновений было категорически мало. Тем не менее ничего предосудительного в этом Аро не видел. Она юна. У них разные взгляды на жизнь. Только ему было известно, что хворь стала для нее не только спасением от предречённой гибели в тронном зале, но одновременно и испытанием на жизнь, которое ей давалось с большим трудом. Она только осознала, что всё это время болезнь сроднилась с её рассудком и не дала раскрыться зачаткам её желаний, воли. Ничто не мешало Эстеле хотя бы отчасти проживать жизнь обычного человека, а не отказываться от всего и закрываться от мира. Соматически она ощущала, как яд выполнял свою работу в организме, но он ни в коем разе не разрушал его. Аро был более чем уверен, что новые обязательства её отрезвлят. Под страхом перед его законами не будет иного выхода, и вскоре она поймёт, что её ложь прорастала между тем, чем ей хотелось, и тем, что нужно. Была бы возможность, он бы сам сию минуту её обратил. А пока она не станет бессмертной, он не оставит её в покое. Шлейф загадки в ней частично развеялся с просочившейся правдой о болезни, но до сих пор Аро не желал в полном объёме осознавать, для чего она нужна ему в ипостаси бессмертной. Неуязвимой и сильной, заключённой в теле девушки, которой уже маловероятно грозила вездесущая людская смерть. Доверившись внутренним ощущениям, он зашагал в её покои. Зачем ему туда нужно было идти? Казалось, так будет легче разобраться в мыслях. Мантия с шумом рассекала воздух, окровавленный взгляд впивался в дальнюю точку коридора, в конце которого находилась заветная дверь. Вольтури знал, что ответ он найдёт именно там. Преодолев порог, Аро ощутил некое облегчение. Никто ещё не принимался приводить комнату в порядок. Хоть и её вещей уже здесь не было, атмосфера, что последние несколько недель здесь проживал человек, застыла на месте. Слабые же нотки неповторимого аромата почти испарились. Этот запах навсегда заякорился в его сознании. И с ним первое слово, которое придёт к нему в голову, будет: «Belladonna» — так он в первую встречу сравнил её с вызывающим физические и психические расстройства растением. И выбор на такую аллегорию пал, возможно, не сугубо из-за её отравленной крови. Аро прогнал лишние мысли. Есть только он и шифр. Взгляд коснулся письменного стола. Он не пустовал. Несколько книг, собирая свежую пыль, покоились, и лишь одна из них лежала раскрытой в центре. Литература была взята из частной коллекции и представляла собой особую ценность: она повествовала об истории создания известных в мире произведений искусств, а также раскрывала малоизвестные факты и цифры. Проведя пальцем по фолианту, Аро убедился, что Эстела преодолела внушительный объем — несомненно, она скучала в замке. Его настигла одна мысль. Искусство. История. Полотна. Малоизвестные факты и цифры. Он всегда поощрял её стремление к познаниям. И, пожалуй, на данный момент это единственное, что их накрепко объединяло. На развороте красовалось полотно Паоло Уччелло «Битва при Сан-Романо» — то, что они успели последний раз обсудить. Сражение, о котором Аро знал не понаслышке, — оно разворачивалось неподалеку от Вольтерры, во Флоренции. Всмотревшись в него, он ощутил слабое покалывание в груди: в этой битве стала известна судьба внутреннего землеустройства Италии, ради которой долгое время велись войны и вспыхивали междоусобицы. А теперь спустя несколько столетий подобное ожидало и мир бессмертных. Их война как никогда требовала много ресурсов, времени и распределения сил. Но только Аро уже знал, как всё организует. Ведь секунду назад ему пришла идея о создании заветного шифра. Захлопнув книгу, он захватил её и с довольным видом вышел из покоев.

***

Покинув пределы аэропорта, Эстела сочла это за знак, что пути назад у неё окончательно отрезаны. На дворе стояло утро, прохлада, которая прошибала ознобом и не позволяла заснуть на ходу. Всё казалось таким расплывчатым и недосягаемым: «Боже, куда меня занесло», — повторяла она про себя, не веря, где и ради чего она оказалась тут. — Вижу, тебе нужно поспать, но я хотела бы тебя сначала накормить, — голос Ивонны вернул её к реальности. Честно говоря, от этой фразы стало невольно тепло на душе. Когда ей кто-то так открыто проявлял заботу? Она предпочла не отвечать на этот вопрос и растерянно пробормотала: — Да, я давно не ела… Находиться рядом с Ивонной казалось наименьшим злом. Вот она сейчас свободно передвигалась по улице — это лучше, чем находиться в заточении душного Палаццо; её больше не держали взаперти; и самое главное, было гарантированно то, что за стенами той комнаты, в которую она заселится, никто не погибнет. — Тебе правда нужно есть. Ты такая хрупкая… — голос надломился. По какой причине так произошло, понятно было всем. — Ну, ничего, скоро всё изменится. «Скоро всё изменится», — повторила про себя Эстела. Вопреки тому, что она успела пережить за последние несколько недель, её не покидала надежда: это коснётся не только физического состояния, но и ментального. Их первая беседа оказалась куда более эмоциональной, чем ожидалось, но теперь, после того, как всё было высказано, им ничего не оставалось, как пытаться заново выстроить общение. Каждая понимала, что оно никогда не станет таким обыденным, каким оно бывает у среднестатистического родителя и ребёнка. — Но когда я стану бессмертной, я уже не буду такой хрупкой, да? — настороженно она спросила. Чувство силы и баланса давно ей не были знакомы. Мысль, что скоро всё это к ней вернётся, казалась сумасшедшей — ей сейчас хотелось свалиться в асфальт и свернуться калачиком, проспав двадцать часов, — утомление за последние сутки было отягощающим. Но в скором времени она вовсе забудет про сон, потому что бессмертные в нём не нуждались, как и в пище, и других атрибутах жизни человека, обеспечивавших ему безопасность, — лекарства, медицинская помощь, соблюдение минимальных правил, — резко для Эстелы всё это станет пустым, глухим отголоском из прошлого. — Да. Только перед обращением придётся очистить кровь от яда. Фред это сделает, — упомянув его имя, она слабо улыбнулась. — А так ты бы стала бессмертной сразу после первого укуса. — Наверное, хорошо, что именно вы займётесь этим. — Мы постараемся сделать всё быстро, главное, что всё изменится, — обещания Ивонны прозвучали для неё убедительно. — Слабость уйдёт, ты почувствуешь прилив сил, и, поверь мне, это состояние не настолько ужасно, как кажется. Дрожь прошлась по спине, когда Эстела осмыслила последнюю фразу: даже ненамеренная вербовка вызывала отторжение. Но только всё уже давным-давно было решено за неё. Единственное, чем она могла на это ответить, был вопрос, возникший с того момента, когда она узнала о существовании Ивонны. — Не ужасно? Убивать людей и для вас стало нормой? — спросила она, осмелившись заглянуть в её глаза — не ради того, чтобы вновь полюбоваться этими янтарными зрачками с вкраплениями алого цвета, постепенно разливавшегося в малиновый. Ей хотелось увидеть, как они сверкнут, когда Ивонна поймёт, что своим ответом она её разочарует. Но этого не произошло. — Нет. Карлайл привил любовь к животным, — спокойно ответила она. Воспоминание об этом вампире спровоцировало в Эстеле двоякие чувства: определённо его благосклонность ко всему живому вызывала у неё уважение, но встреча с ним была овеяна раскрытием правды, которая стала кусочком пазла, собравший всю ужасающую картину. — Я с ним виделась. Их семья показалась мне добродушной. — Это правда, — поддержала Ивонна. Кажется, их разговор был реанимирован. — Они мне помогли встать на ноги после срока. Ей вспомнилась та старая темница, покрытая вековой плесенью, где от повышенной влажности у неё уже леденели конечности, а звуки засовов издавали писклявый скрип, поднимавший волосы дыбом. — Я видела твою камеру. Аро показал, — призналась Эстела, отчего ей внезапно стало неудобно перед ней. Каждая из них пережила что-то жуткое и невыносимое ради сегодняшнего воссоединения. Удивительно, что Вольтури вовсе решил это сделать, — увиденное ею в камере ничего бы не изменило, её в любом случае послали бы туда, куда направили. Порой из-за этого он казался сентиментальным, хоть и его деятельность подразумевала подавление подобных чувств. В ответ Ивонна отделалась кивком в её сторону — воспоминания о прошлом давались нелегко. — Тебе хотя бы иногда давали выходить наружу? — из сочувствия спросила она, несмотря на то, что об ответе можно было догадаться. Конечно же, они не могли давать ей такую возможность — Вольтури щепетильны к безопасности общества. — Несколько раз под строгим присмотром было достаточно, считали они. Когда я выходила наружу, то сразу думала о том, как можно сбежать. Позывы материнского инстинкта меня сводили с ума настолько, что в состоянии бессмертия превратились в нечто обратное, разрушающее, — призналась она. — Ну что бы я делала дальше, забрав тебя? Когда слегка сжимаешь руку человеку, у него уже появляется ушиб, а что говорить о детях. Ты бы рано или поздно заметила, что я не ем и не сплю… Да и признаться, запах собственного чада наполняет рот ядом, он одурманивает лучше запаха возлюбленного, ведь это — твоё родное, то, кого ни с кем не перепутаешь, твоё собственное продолжение «я», — говорила она так, что приближение яда к языку уже было ощутимо. Она выдохнула, чтобы отбросить эти мысли, — шокировать и так напуганную происходящим дочь ей хотелось в последнюю очередь. Она лишь с сожалением добавила: — Боюсь представить, как это всё целиком влияет. Правильно, что таких, как нас, держали взаперти. Так было нужно. — Материнский инстинкт превращается в что-то разрушающее… — ошарашенно повторила Эстела. — Теперь я понимаю, почему ты выбрала такой изощрённый путь моего спасения. Вроде бы хотела как лучше, но вышло не совсем так. Какое-то время они шли молча. Город только просыпался: всё начинало открываться, автомобили вовсю разъезжали, облака медленно расступались, позволяя лучам солнца коснуться улиц. — Да всё в порядке. Главное, я уехала оттуда, — тихо возобновила она разговор. — Они ничего с тобой… — Нет-нет. Я просто не готова была узнать о вампирах вот так неожиданно, когда на глазах погибли люди. И какое-то время находиться там, зная, что происходит. Говоря это, она чувствовала себя ребёнком, жалующегося на глобальную проблему, которая в глазах взрослого ничего не стоила. Но что поделать, если первое впечатление самое сильное и незабываемое? Кровь, крики и разрывающую плоть зубы до сих пор ей снились в кошмарах. — Такова сущность бессмертного, по его меркам убийство человека — то же, что раздавить мошку. Только в клане Фейта ситуация похлеще. Как-нибудь потом расскажу, — мягко закончила Ивонна, не желая углубляться в эту тему. Важно было держать разговор на плаву. Эстела позволила себе недовольно выдохнуть. Указания Аро о вступлении в чужой клан у неё совсем вылетели из головы. В войну были втянуты все. — Деметрий сказал, что ты дашь следующие указания. Какой у нас план? — Всё, что тебе нужно, это отдохнуть. Инициация будет проходить долго, понадобятся запасы донорской крови, чтобы Фред мог спокойно очистить организм от яда. Она так и представила, как всё помещение, где будет проходить процесс, забрызгано кровью, вокруг возятся двое бессмертных, сама она с неописуемым страхом ждёт, когда концентрация яда уменьшится, позволяя вампирскому раскрыться. Желудок сжался в тошнотворном спазме. — Вы уверены, что у вас всё получится? — Да, — заверила Ивонна. — Подобное уже проводилось в рамках экспериментов. — Экспериментов? — с неподдельным удивлением спросила Эстела. Ей хорошо были известны множество историй и легенд об ужасающих исследованиях и экспериментах во время глобальных военных конфликтов. Она заметила, как Ивонна слегка сжала губы, обдумывая ответ, — всё же эти исследования тесно связаны с ней самой. — Артур Фейт приказывал нам ставить разные опыты. Раньше их было много. Сейчас все силы направлены на подготовку к предстоящему сражению. От одного слова «опыты» Эстеле стало не по себе: несколькими неделями ранее она сама себя чувствовала подопытным зверьком из-за научного интереса со стороны Вольтури. Она понимала, что говорить о войне, о людях, которые должны являться ей врагами, — не самое лучшее время для первой встречи с родным человеком, но её любопытство можно было оправдать: эксперименты тесно связаны с её судьбой. — Значит, яд уже был испытан на ком-то? Как это проходило? Ивонна выдохнула перед тем, как рассказать всё в действительности. — Многие погибли, потому что безопасную дозу яда было сложно определить. А те, кто выживал, имели такие симптомы, как головокружение, слабость, упадок сил, кровотечения из носа, пониженное давление, потеря веса. Клетки этой инъекции в увеличенном и доступном для человеческого зрения масштаба были очень схожи с лейкоцитами и вступали в конфликт с клетками яда бессмертного, — говорила она, осторожно оглядываясь по сторонам, словно боясь, что её могли услышать. — Как только пациент восстанавливался от главной инъекции, в него внедряли яд других бессмертных, пока он сам не становился таковым. Но, естественно, все погибали от такого количества примесей инородных клеток в организме. Человеческий мозг не способен в экстренном порядке вырабатывать новую кровь. Так было, пока не выяснилось, что от яда можно было избавиться и жить нормальной жизнью, а впоследствии даже стать бессмертным. К тому же, сам по себе яд для человека не представляет особой опасности — есть только те побочки, о которых я уже сказала. Поэтому у меня не было сомнений в том, что Вольтури оставят тебе жизнь, заинтересовавшись. Внутри неё всё замерло. Набор клеток, которые она несла в себе, был результатом стольких жертв, они погибли, оставшись расходным материалом для удовлетворения нужд одного возомнившего себя здесь главным бессмертного. Тогда как сама Эстела считала, что ей выпала самая худшая доля. Как же она ошибалась! В отличие от них она была живее живых, пусть и не так идеально, как это бывало у обычного человека. Но открытие скорее её расстроило, чем обрадовало. — Столько людей погибло. Они просто погубили их, — едва выдавила из себя она. — Как говорится, в политике нет морали, есть только интересы, — в подтверждение мягко проговорила Ивонна. Как бы она ни старалась, Эстела всё равно начала переживать, — Фейта нужно остановить. Но это потом. Пока не думай об этом. Думай о себе, — твёрдо сказала она умоляющим взглядом, замедлив шаг. Эстела не поняла, зачем они остановились, пока не увидела, как взгляд Ивонны блуждал по открывшемуся заведению. — Мне для вида придётся взять кофе, а ты, наконец, нормально поешь. А чем ты обычно питаешься? — с толикой растерянности спросила она. — Чем угодно. Ты видишь, у меня не такой большой аппетит, — равнодушно ответила Эстела. В ту же секунду она почувствовала всю неловкость происходящей ситуации. Несколько мгновений назад Ивонна с уверенностью рассказывала о своем нелегком прошлом, о войне. Но как только речь зашла об обыденных вещах, она была окончательно сбита с толку. Они будто заново знакомились друг с другом. И мысль о том, что их взаимоотношения никогда не будут такими типичными, какими они бывают у обычных родителей с детьми, вновь подтвердилась. — Но я давно не ела, поэтому буду рада чему угодно, — поспешила добавить она. Этот ответ тут же оживил Ивонну, что она, не скрывая улыбки, проговорила: — Тебе нужно быстрее восстановиться.