Мистер Хиддлстон в бегах

Если враг у тебя — врагу пожелай добра. К каждой мелочи в жизни всегда будь открыт и рад. Если просят уйти — то, значит, тебе пора, и не смей никогда с укором смотреть назад. © Ах Астахова

      Хиддлстона трясло. И чем больше и дольше он думал о будущем, которое и впрямь не обещало быть светлым и радостным, тем сильнее просвечивалась его аристократичная честная бледность. В какой-то момент Шейну показалось, что позади него призрак, а не человек, таким белым он был. Только и оставалось, что представлять все вариации его смерти и размышлять. Попутчик не слишком жаждал познакомиться с ним поближе, а хищный оскал Тома «а-ля Локи» принял за выражение сильного естественного позыва, и даже смиловался над ним, и остановил машину, пока не понял, что это была одна из попыток напугать водителя. Промах.       Жизнь снова замелькала у него перед глазами так быстро, что все вокруг начало окрашиваться в ярко-красный цвет. И браслет, будь он проклят. Такой алый, даже на фоне крови он смог выделиться, и чертов циферблат все обнулялся, словно издеваясь над ним.       «Если бы я только знал, что мое путешествие закончится на дне безымянной могилы в нескольких разноцветных пакетах от мусора, то ни за какие коврижки не стал бы надевать браслет. Никогда!»       Но сетовать на судьбу и заключать уговоры было поздно, слишком поздно. И в какой-то момент, ‒  это продолжалось несколько секунд, не больше, ‒  Шейн даже не заметил того, от чего происходящее выходило за рамки обычного. На циферблате браслета всплыли слова бегущей строкой: «Твой последний шанс, Том».       И у него началась истерика, первая стадия во всяком случае. Хотя, возможно, все последующее, что с ним произошло, было не больше, чем галлюцинацией. Он принялся напевать песни собственного сочинения и с каждой строчкой становился все уверенней; слова находились сами, и с каждым разом повторяя одни и те же строки, он пел громче и громче. Шейн только сильнее сжал руль.       — Ты найдешь здесь покой, милый друг. И чтобы там не случилось, знай точно: ты домой не вернешься, так что просто скажи «прощай». Близким и родным ты надежду не подавай!       Стоило этим строкам вырваться из уст бедного актера, как случилась вторая необъяснимая странная вещь (хотя куда уже страннее). Из пелены тумана в метрах тридцати навстречу их машине выехала фура ядовито-зеленого цвета, настолько яркая, что резала глаза. И на огромном прицепе такого же цвета огромными буквами было написано: «Просто позволь себе тонуть».       Фраза не слишком ободряющая и уж совсем точно не вселяющая надежду. А может он просто придумал себе, что это для него послание. И стоило этой мысли прочно обосноваться у него в голове, как уже позади машины показалась вторая фура светло-розового цвета, и так же, как на первой, черными буквами были написаны странные слова, но теперь уже другие: «Задержи дыхание. Это твой шанс!»       С невероятной ловкостью для такой огромной машины светло-розовая фура скрылась из виду так же быстро, как и появилась. Впереди опасный поворот, слишком крутой для неопытного водителя. Да и еще откуда не возьмись этот странный серый туман. Все произошло очень быстро, Том не успел опомниться. Шейн не вошел в поворот, на мгновение самому водителю показалось, что некая невидимая сила повернула руль в другую сторону. Машину занесло и раскрутило, как детскую игрушку. Том часто слышал об авариях, ужасных… с летальным исходом. Единожды он даже видел последствия одной. Но уж никогда не думал, что сам станет ее участником. Еще одно имя, которое вскоре забудут...       Само падение тянулось непривычно долго. Перепуганные глаза обоих пассажиров; водитель, кстати, за секунду до падение в воду примирился со смертью, и от этого было по-настоящему страшно. И дальше сильный удар. Машина уверенно шла ко дну.       «Вот тебе и двадцать тысяч лье под водой», — мелькнуло в голове у Тома.       Машина опускалась все ниже и ниже, стекло от давления начинало трескаться. На удивление Шейн, который отделался сильным ушибом, но все еще оставался в сознании, вместо того, чтобы выхватить пистолет и пристрелить их обоих, повернул голову к Тому и произнес:       — Когда машина заполнится водой, успей задержать дыхание. Помни, раньше, чем вся машина не заполнится водой, дверь не открывай!       Том только смог кивнуть головой. Шейн принялся левой рукой неистово бить по лобовому стеклу. Несколько сильных ударов ‒  и вода хлынула в кабину машины. Браслет на руке у Шейна взвизгнул, словно напоминая и без того напуганным пассажирам, что они заложники и очень скоро станут кормом для рыб.       Том вспомнил указания на огромных фурах и то предупреждение на браслете. Времени на раздумья не оставалось. Все решали секунды. Сделав небольшой вдох, ‒  хотя вряд ли ему хватит этого кислорода, чтобы выбраться наружу, ‒  Том выполнил указания Шейна. Не без труда он все же выбрался из машины. Шейну же не повезло. Из последних сил преодолевая себя, Том пытался работать ногами и руками. Наверное, со стороны он напоминал амфибию. И вдохнув свежий и такой желанный воздух, поднявшись наружу, Хиддлстон ощутил себя по-настоящему счастливым. Он сосчитал до десяти, но Шейна не было.       «Ненавижу свои рыцарские повадки», — тоном, напоминающим недовольный голос Эванса, пронеслось в голове. Том вдохнул полной грудью и нырнул. Шансов на то, что он сможет спасти водителя, который планировал его убить, было немного.       Он совершенно не был уверен, что сможет спасти попутчика, да и сам сможет выбраться. Но попытаться стоило. Просто так оставить человека умирать... Нет, его не так воспитывали.       Ужасно ледяная вода. Только сейчас он смог это осознать и почувствовать. И еще одежда, тяжелая, словно якорь, тянущая вниз. Понемногу конечности немели, силы покидали его. Это было плохой идеей, очень плохой. Том не понимал, зачем сделал это. Он ведь не олимпийский чемпион по плаванью. Но даже чемпионы тонут, потому что слишком надеются на свои силы и выдержку.       «Это точно конец», — подумал Том, теряя сознание. И только чья-то сильная рука со светящимся на нем браслетом проворно схватила Хиддлстона за предплечье.