На улицах Хондэ

Аён не наблюдает за Чонгуком. Совсем нет. И что, что она сидит возле костра, разглядывая подтянутую фигуру парня через тянущиеся к небу языки пламени? От всего сердца — ей на него всё равно. Она может это отчётливо произнести по слогам, задом наперёд, на английском, испанском и китайском. И она искренне рассмеётся в лицо тому, кто скажет ей, что это не так. А то, что её взгляд с периодичностью в десять минут возвращается к нему — это чистая случайность. И полчаса назад, когда Намджун возник на горизонте на прозаичных словах Чона «как в школе?», увлекая его в сторону, извиняясь за «кражу друга» — Аён была нестерпимо рада. Рада, что долговязый любезно избавил её от необходимости общения с ним. А сейчас что? Сейчас брюнет с этой блядской улыбкой, что до посинения раздражает школьницу, развлекается в компании двух неизвестных ей особ. Бесит ли это Аён? Ничуть. Ей не нравится то, что зефирка, которая была у неё на шпажке, свалилась в костёр, но никак не то, что господин Чон пытается кого-то снять. Отбросив тлеющую палку в сторону, школьница раздражённо поднимается на ноги, отряхивая джинсы от прилипших крупинок песка. Откинув волосы за спину, она, шмыгнув носом, деловито направляется к импровизированной кухне, пиная ракушки, что попадаются ей под ногами. Громкая музыка из чьей-то машины, веселый смех и шум бьющихся о берег волн. Немного пританцовывая, Ён наливает в одноразовый стаканчик сок и, развернувшись лицом к лагерю, заинтересованно оглядывается, удивленно примечая, что Инхё и Чимин отсутствуют. — Только не в моей палатке… — ворчит, вспоминая о словах подруги «я бы с ним пропустила уроки». Видимо, она не раз уже грешила этим… Отпивая сок, она ещё раз проходится взглядом по берегу и невольно вздрагивает, когда натыкается на эти чёртовы глаза. — Не хочу… — одними губами произносит школьница, на подзывающий жест парня. Он вопросительно вскидывает бровь, явно находясь не в восторге от упрямства своей игрушки. — Скучаем? — весёлый голос перекрикивает музыку и Ён резко поворачивает голову, замечая суетящегося Юнги. Пристально смотрит и неожиданно признает, что его светлая макушка часто сверкает на баскетбольной площадке в их районе, — будешь? Простодушная улыбка и тощие пальцы, что так радушно протягивают Аён стакан с неопознанной жидкостью. И Ён конечно не пьёт, но поощряющий взгляд Мина буквально вынуждает её принять напиток.  — Спасибо, — коротко кивает она, щуря глаза, разглядывая бумажный стаканчик. — Нужно залпом, — инструктирует Юнги, натыкаясь на пачку зефира и быстро заталкивая в рот воздушный прямоугольник. Шумный вдох и школьница почти залпом опустошает сосуд под восторженное «воу» блондина. — Как горько, — немедленно морщится она, прижимая ладонь к губам, сипло кашляя, — что это? — удивленно косится то на белобрысого, то на остатки неприятного напитка. — «Зелёная фея» — ржёт тот, оглядывая доверчивую школьницу, продолжая поглощать сладость. — Почему зелёная? Напиток же темный… — она открыто тупит, начиная ощущать странное покалывание в кончиках пальцев и жжение в гортани. — Это абсент с колой, — поясняет Юнги, снисходительно улыбаясь, — ещё сделать? — Нет, — тут же отказывается ученица, отрицательно махая руками, морщась от острого неприятного привкуса на кончике языка, — я вообще-то не пью… — Обычно после этих слов люди просыпаются где-то в обед, в чужой постели и с головной болью, — как повидавший жизнь человек, кряхтит парень, глядя мимо собеседницы, кривя губы в ухмылке. — Чем вы тут занимаетесь? — бесящий, самоуверенный, раздражающий. Каким ещё может быть голос Чона? — кажется, ты решила соблазнить всех парней на этом пляже. Сначала Джин, теперь Юнги, — усмешка, такая же невыносимая, как и сам он, — когда до меня доберёшься? Почему Аён чувствует эту великую неприязнь и нервозность? Потому что она девочка. Потому что это задевает, когда тебе говорят, что ты привлекла внимание, а потом буквально через несколько дней подкатывают свои яй… просто подкатывают к другой. Неужели она такая простушка, что интерес к ней пропадает так быстро? Вот что по-настоящему волнует Сон! Ах, её гордость и самолюбие… мерзавец Чонгук хорошенько над ними поиздевался! Д — девушки. — До тебя сложно добраться, ты под конвоем, — язвительно намекая на двух высоких девушек, что до этого крутились возле Чона, пожимает плечами школьница, немного смущаясь того, что Мин стал невольным свидетелем этого любезного общения, — что-то ещё? И о, боги. Эта атмосфера. Даже бы дурак понял, что между этими двумя что-то происходит. Аён хмуро отворачивается от своего искусителя и кивает Юнги, что явно потешается, наблюдая, как малой умело бесит свою очередную игрушку. — Я передумала, — ярко улыбается та, неловко заправляя волосы за уши, — сделай мне ещё эту… фею из колы или как она там, — небрежно указывает рукой на напитки, стоящие на складном столике, чем только вызывает подавленные смешки двух парней. Бесит. До невыносимости. — Найди меня позже, — Мин улыбается, хлопая друга по плечу и, подмигнув Ён, немедленно ретируется, оставляя её наедине со своим раздражением. И всё это до жути странно. Ён неловко топчется на месте в прямом смысле ощущая на себе горячий, словно раскаленный металл взгляд брюнета. — Что? — стонет она, не выдерживая невидимого давления, вскидывая подбородок, пытаясь настроиться на его волну, сообразить, что в этот раз ему нужно, — игра началась? — сложно, конечно, догадаться, что «да». — Именно, — растянуто произносит он, дёргая школьницу за руку, утягивая в сторону, где припаркованы машины, где сумрак, скрытая опасность и никто не ходит, — мы только начали наше увлекательное развлечение, а ты уже косячишь, ляля, — и снова, снова усмешка! И как прикажете Аён держаться? Она как тряпичная кукла. Нет. Она клоун-марионетка. И Чонгук первый дергает за эти дебильные ниточки! — Ну прекрати, — умоляюще хнычет она, когда брюнет совсем не по-доброму прижимает её бёдрами к своей машине, сжимая сильными пальцами её плечи, — извини, впредь я не буду такой невнимательной. Как ты и приказал, — специально выделяет последнее слово, повышая голос, — я буду всегда брать трубку, и буду следить за языком, — негромко шипит, неспокойно ерзая, прикрывая глаза от ощутимой боли в ключицах. Изверг! — Да, ляля, у нас с тобой много работы, — и губы демона озаряет жуткая улыбка, и школьница мрачнеет. Это совсем не весело! А самое драматичное, что она ещё там у себя в голове какие-то планы по свержению этого Дьявола строила! Как напуганная овечка. Стоит и дрожит. — Теперь отпустишь? — неуверенный шепот. И почему она так опасается того, что их застукают? Самого Чона походу это не колышет. Совсем. — С чего это? — он изумляется, уже более спокойнее, расслабляя пальцы, — тебя нужно кое-чему научить, — хрипловато, с таинственной подоплёкой вторит, неожиданно мягко проводя большим пальцем по линии челюсти Ён, наклоняясь чуть ближе, — ты такая колючка, котёнок. Была бы ласковей, и не было бы проблем. И как-то само собой ученица вздрагивает, чувствуя, как из лёгких выгорает воздух, а ледяной ветер ночи нещадно обжигает её кожу, унося разум к небу. — Ну, я… как бы по натуре не ласковая… — ничего умнее она сказать, конечно, не может. И хоть она вторая в рейтинге по всей школе, но смотря в глаза парня, что вызывает в ней кучу противоречий и ужаса, она забывает слова. Слова? Ахаха. Набор междометий «а, ну, это, короче» — её лучшие спутники! — Хочешь, научу? — таким голосом, что волосы дыбом встают, а всё естество томно сжимается, смешливо интересуется Чон, разжигая в своём взгляде те огоньки, которые кажется, дотягиваются, чуть ли не до души Аён, нестерпимо обжигая невидимыми языками. И сейчас если она скажет ему «свали» разве он так и сделает? Разумеется, нет. — Делайте, что посчитаете нужным, господин Чон, — героически глупо выносит она себе приговор, отрывисто выдыхая, сжимая в пальцах края своей толстовки. Безумие. Кажется оно под кожей и по венам. — Запомни эти слова и говори их почаще, — самоуверенный шепот парня для школьницы звучит так, словно он кричит об этом в рупор. Она медленно кивает, не спуская пристального взгляда с его довольного лица, что слишком близко. Опасно близко. Она чувствует горячее дыхание на своей щеке и пальцы, что зарываются в волосы на её макушке. А ещё неожиданно горячие губы, скользнувшие к её шее, заставившие вздрогнуть от непонятного удовольствия, вынуждающего испуганного вжаться в дверку машины. Калейдоскоп смешанных чувств немедленно кружится где-то в области груди, спускаясь непонятным волнением вниз живота, растекаясь внутри трепещущим жаром. И в этот момент в голове словно разражается фейерверк, освещая своей яркостью неизведанные и темные уголки. Подкидывая в воздухе немой вопрос «А так можно?». Аён не сразу приходит в себя, робко хватается за края спортивной кофты парня, прикрывая глаза от накативших мурашек. Шумно вбирает носом воздух, которого катастрофически не хватает. Губы парня, что так настойчиво терзает её шею, умело касаются горящей кожи, обводя языком пульсирующую венку, больно кусая и тут же зацеловывая, оставляя характерные отметины, вводя девушку в искреннюю озадаченность от подобных действий. Она испуганно упирается ладонями в грудь Чонгука и откровенно удивляется, слыша его негромкий смех и чувствуя согревающее дыхание в области виска. — Что это было? — до ужаса смущённым голосом интересуется она, безрезультатно пытаясь привести в норму бешено колотящееся сердце. — Это такая далекая от тебя ласка, — бесстыдно, проводя подушечками пальцев по багровым пятнышкам на шее своей школьницы, довольно улыбается Гук, кусая влажные губы, — понравилось? Аён неловко опускает взгляд на носки своих кроссовок, чувствуя как резко становится холодно. Она пытается что-то ответить, но уверенность в себе как-то стремительно испаряется, оставляя после себя тяжелый осадок. И она как-то невнятно мотает головой, почему-то положительно… Теряется взглядом в темноте и снова вздрагивает, когда Чонгук аккуратно треплет её по волосам. — Котёнок, — одобрительно тянет он, наконец отходя от неё, — продолжай быть послушной, тебе идёт.