***
Валиде Гюльшен Султан расхаживала по покоям, теребя пальцы. Ей уже Зюмрют-ага сообщил, что ее сын направился в корпус янычар, а для чего, госпожа и так уже догадалась, — чтобы выведать, кто из янычар убил Коркута Пашу. Гюльшен волнуется: — Что же мой сын все никак не возвращается? О, Аллах, убереги меня и мою душу. И Зюмрют добавил на утешение госпоже: — Но Слава Аллаху, вы позаботились о том, чтобы тех янычар, что убили Коркута Пашу, выслали навсегда из Стамбула. Так что, кто там кому что может разболтать? Думаю, все останется втайне. — А если нет? , — никак не могла успокоить себя Гюльшен, — Мустафа тогда возненавидит меня. Известно ведь, и Коркута Пашу, и Айнур Султан он любил. Что мне делать, Зюмрют? По краней мере, когда вернется мой сын, первым делом надо уговорить его Айнур сослать в Бурсу к своей матери — Мелек. Думаю, против он не будет. Ведь Айн… — Дорогу! Султан Мустафа Хан Хазрет Лери! — раздался громкий голос слуги за дверью. У Гюльшен затряслись поджилки, участилось сердцебиение. Вошел свирепый султан, приказав выйти всем, в том числе и Зюмрюту-аге. Грозное лицо сына предстало перед трясшейся от страха Гюльшен, которая всеми силами пыталась этот страх не показывать: — Мой Мустафа, мне сказали, что ты был в корпусе янычар. Как там… как там дела у твоих рабов? Но султан Мустафа не стал открыто заявлять о том, что он узнал, а решил подойти с другой стороны к разговору: — А почему вы так волнуетесь, Валиде? Неужели есть что-то, что вы скрываете? Какое-то предательство может? — Мустафа, сынок, о чем ты… — Довольно мне лгать, Валиде! Хватит! , — закричал султан. У Гюльшен затряслись губы, еле слышно, султанша произнесла: — В чем моя вина, сынок? Мустафа уверенно заявил матери: — Я все отлично знаю о той истории с янычарами. Вы подкупили их и послали в Амасью для убийства мужа моей сестры Айнур — Коркута Паши. Мне уже некогда выяснить, что вам толкнуло на такую низость, Валиде, однако, вы знаете, чем подобное чревато? Гюльшен Султан всеми силами старалась сдержать слезы: — Сынок… умоляю тебе об одном. Первый и последний раз в своей жизни прошу тебя. Не изгоняй меня из своего рая, я этого не вынесу, Мустафа. Дай мне шанс исправить свою ошибку. — Насколько я помню, покойный султан Ахмед Хан, ваш муж, и мой отец, много раз прощал все своим женщинам, в итоге, ничего хорошего с этого не вышло. Его осрамили в народе, говорили: «Этот султан не мужчин, а женщин боится, не может направить их на истинный путь». Я не хочу, чтобы и обо мне что-нибудь подобное говорили. По сему, я решил, Валиде, что этот дворец вам следует покинуть. С щеки Гюльшен Султан упала слеза. Гюльшен еле слышно произнесла: — Пок… покинуть? И куда же ты меня сошлешь? Неужели в твоем сердце не осталось и капли справедливости к собственной матери и Валиде Султан в то же время? — Как раз-таки осталась. Не был бы я справедлив, разве сослал бы я вас в охотничий домик за просто так? Гюльшен неуверенно поинтересовалась: — В охотничий домик? — Да, вы отправитель в охотничий домик в Бейкозе. Валиде, за все нужно платить. Но это не означает, что я вас не люблю. Вы убили человека, хорошо, что только я знаю, ну и гарем еще, а если б в народе узнали? Чтобы о вас тогда говорили? Валиде Султан села на тахту и негромко проблеяла: — Что ж, я уеду, если ты так этого хочешь. Только уже не вернусь, именно там, в этом охотничьем домике я и умру, и обо мне никто не будет вспоминать. Вот так. Дожилась… Мустафе стало немного неудобно после этих слов, но он отвернулся, и, идя к дверям, сказал: — Собирайте свои вещи, Валиде. Уедите сегодня. После ухода султана, в покои к госпоже вошел опечаленный Зюмрют-ага, неуверенно уточнив: — Это правда, госпожа? Вас что, в ссылку отправляют? Гюльшен лишь медленно покачала головой. Она смотрела в окно и, едва не плача, говорила: — Я хочу умереть, Зюмрют. Проще на тот отправиться, чем мне, Валиде Султан, так низко пасть. За что вся эта кара? Все против меня. Как только я уеду, он управление гаремом Айнур оставит, это точно, а про меня все тут забудут. И в самом деле, Зюмрют, кому я здесь нужна? Плевать все на меня хотели. Только ты, Зюмрют, единственный, кто меня здесь уважает, как Валиде Султан. Агу такие слова растрогали, он подошел к Гюльшен и сел на колени перед ней: — Госпожа, чтобы не случилось, я ни за что, никогда вас не покину! Я буду служить вам до конца жизни! — Я знаю, Зюмрют…- выдохнула Гюльшен Султан, — только перед отъездом хочу с Хызыром-агой встретиться. — А что-то случилось? , — удивился Зюмрют. Но даже своему личному слуге Зюмрюту госпожа порой и то не доверяла. Она посмотрела на агу немного холодным взглядом и вышла из покоев, направилась к Хызыру-аге, который сейчас в своих покоях. Она вошла к нему без разрешения, когда тот читал книгу. По приходу Валиде Султан, Хызыр встал и тотчас поклонился. Гюльшен говорит ему: — А я вот перед отъездом решила заглянуть к тебе. Спросишь «зачем», — просто. Я ведь скоро уезжаю, хотела повидать тебя. Как рука, ты же, я помню, руку поранил? Хызыр покраснел, но старался сдержать равновесие и адекватность: — Да, но с рукой уже все в порядке, Слава Аллаху. Простите, вы сказали, уезжаете? Куда, зачем? И Гюльшен с досадой ответила: — Я преступница. Убила человека. Что тут поделаешь, за это нужно платить. — А! Это та история с Коркутом Пашой, мужем Айнур Султан? — Угу. — Я не вправе вас осуждать, госпожа, или наоборот, поощрять на такие поступки, просто мне… будет… горько, если вы уедите. И Гюльшен немного удивилась: — Что с тобой, Хызыр? — Я думаю, вы все же понимаете, о чем я говорю. Ну да ладно. И куда же вы отправляетесь, госпожа? — В охотничий домик в Бейкозе. Вот так. Кончилось правление мое. Хызыр-ага, ты не знаешь случайно, кому мой сын поручит управление гаремом после моего отъезда? Хызыр-ага ничего не знал, и госпожу ему расстраивать не хотелось, но он все же ответил: — Наверное это будет Айнур Султан. И Гюльшен, так и зная, досадливо кивнула головой: — Понятно. Ладно, пора в дорогу. Хызыр-ага напоследок «сладко» улыбнулся госпоже, чтобы как-то развеселить ее, и она вышла.***
— Дорогу! Валиде Султан Хазрет Лери! — прокричал ага в гареме и все там, включая девушек встали в два ряда, склонив головы. Они прощаются с госпожой. Валиде Султан, несмотря на ссылку и, казалось, позор в гареме, держала голову кверху, с гордым взглядом прошла через весь гарем и покинула его. Стоящая рядом с Нурбахар-калфой Фахише спросила у нее: — Кто теперь гаремом будет править, Нурбахар-калфа? Ты же что-то знаешь? И Нурбахар заулыбалась: — Ты будешь править, Фахише Султан. Ты! Хах! , — и тут она сменила гримасу на более грозную, — тоже мне, размечталась. В покои к Айнур Султан заходит ага: — Госпожа, ваш брат, повелитель приказал позвать вас к нему. — А что случилось? Ага не ответил. — Хорошо, я иду, — встала с тахты Айнур и пошла к султану.