***
С момента назначения Айнур Султан на должность управления гаремом и отправки в ссылку Гюльшен Султан прошло 5 месяцев. Бонжук-ага теперь в гареме служит главным агой, ведь он евнух. Фахише на грани родов. Она сидит в общей комнате с девушками и пьет щербет. Но вдруг, резко начинаются схватки. Почувствовав это, Фахише громко закричала: — Нурбахар-калфа! Нурбаха-а-ар! — Что такое? , — подбежала калфа, — роды?! Эй, девушки! Помогите. Унесите госпожу в покои, а ты помоги им! Скорее-скорее! Лекарши взяли Фахише за руки и повели с Нурбахар-калфой в ее покои. Долунай же сидела неподалеку, а точнее, рядом с Фахише, видя, как кричащую Фахише уводит, она рычит себе под нос: — Хоть бы Аллах послал тебе девочку. Хуриджихан, — обратилась Долунай к своей подруге, — ты точно успела подсыпать ей это, когда Фахише отходила? В щербет имею ввиду. — Что подсыпать? А, то средство, чтобы у нее был выкидыш? Да, и Фахише сделала несколько глотков, — ответила Хуриджихан-хатун. Долунай стала молиться шепотом: — Аллах, прошу тебя, хоть бы у нее родилась девочка. Хуриджихан, иди-ка туда, посмотри за родами, как родит, сразу придешь ко мне и сообщишь. Хуриджихан кивнула головой, встала и пошла к покоям Фахише. В покоях Фахише собралось несколько девушек, лекарши, сама Нурбахар-калфа. Тут и тихонько Хуриджихан-хатун вошла. Роды были сложными, Фахише громко кричала и тужилась, лекарши твердили ей больше тужиться, но Фахише их не слушала. Через двадцать минут роды окончательно закончились. Вспотевшая Фахише спросила лекаршу: — Кто родился? И вообще, где мой ребенок? Хуриджихан в это время стояла среди девушек, и внимательно слушала. — Отвечай, где мой ребенок?! , — перешла на крик Фахише. — Вот, госпожа, — радостно произнесла Нурбахар-калфа, подав плачущего ребенка в руки матери. Хуриджихан, услышав, что ребенок все-таки вышел на свет, опустила вниз голову, расстроилась, но когда услышала, что родился мальчик, так и вовсе опечалилась. Она идет к Долунай, чтобы сообщить эту неприятную для нее новость. Всплескивая руками Хуриджихан-хатун вошла в общую комнату рабынь, села рядом с Долунай, и сообщила ей: — Очень жаль, Долунай. Это двойной удар. Мало того, что эта крыса родила, так еще и мальчика удостоилась произвести на свет. И Долунай разозлилась на свою подругу, схватив ее за руку: — Это ты виновата, Хуриджихан! Наверное мало того средства подсыпала. Теперь я проиграла. О, Аллах…, но я не сдамся, Хуриджихан. Ты же помнишь, повелитель меня после ссылки своей матушки вызывал к себе почти столько же, сколько и Фахише, и тем более я живу в комнате для фавориток, и хорошо, что Фахише в отдельные покои переселили, а то боюсь, не сдержалась бы, и придушила бы ее ночью своими руками. — Тише ты, — пыталась обуздать гнев Долунай Хуриджихан, — услышит еще кто-нибудь. И Долунай усмехнулась: — А я чего по-твоему добиваюсь? Пусть все слышат! Фахише — это изворотливая, как видно, змея. Мне остается одно лишь сделать, — раздавить ее.***
Охотничий домик в Бейкозе. Гюльшен Валиде Султан сидит на тахте и вышивает. К ней заходит Зюмрют-ага. Султанша отвлеклась от вышивки и спросила у аги: — Ты что, Зюмрют? Или ты ездил в Топ-Капы? — Нет, госпожа, просто пришел узнать, не нужно ли вам чего-нибудь. Гюльшен снова взялась за вышивку (так она себя успокаивала), и с ухмылкой ответила: — Что мне может быть нужно, Зюмрют, если не благополучие моего сына. Видишь, я пробыла здесь уже целых пять месяцев, и ни одного! ни одного письма от Мустафы, ни от Фахише, как там она, что там. Хотя я думаю, она уже родила, вот бы поскорее прижать к груди внука или внучку. А этот охотничий домик служит мне здесь адом. Вот бы снова вернуться во дворец, также, как и прежде, управлять гаремом. Верно говорят, что ценить мы что-то по-настоящему начинаем, когда мы теряем это. Никогда я так не ценила, что я Валиде Султан, просто порадовалась этому и все, а теперь я думаю только об этом. Зюмрют поспешил утешить госпожу: — Но вы ведь по-прежнему Валиде Султан. — И что, я здесь, в этом охотничьем домике, — на словах «охотничьем домике» Гюльшен скривила лицо, ибо она ненавидит это место, —, а должна быть там, где и мой сын. Айнур там наверное свои порядки устанавливает. Всех моих слуг и служанок, чт отам живут, на свою сторону небось переманила. Однако Зюмрют не согласился с ней: — А я так не считаю. Айнур Султан добрая госпожа, и муравья не обидит. — Посмотрим. Дворец Топ-Капы. Хызыр-ага сидит в своих покоях и думает о Гюльшен Султан. Та их встреча, перед отъездом госпожи, не дает другу султана покоя. Ему надоедает сидеть в покоях и не совершать никаких действий. Хызыр настроился решительно, он съездит в охотничий домик, в Бейкоз, и навестит там Гюльшен Султан. Он уже и так готов ехать, но перед ним всплывает новая проблема: говорить султану Мустафе, что отправится к его матери, или нет? Сила страха перевесила силу решительности, и Хызыр-ага решил съездить в охотничий домик втайне от повелителя. Он даже не знал, какую бы причину придумать, чтобы отлучиться из дворца, в спешке, он садится на лошадь, и прямиком на ней, направляется в Бейкоз. Сразу после родов к Фахише приходят повелитель и Айнур Султан. Мустафа подсел к Фахише и поцеловал ее в лоб: — Я только что узнал. Слава Аллаху, он послал тебе здорового дитя, шехзаде. Когда для церемонии имянаречения было все готово, женщины, то бишь Айнур и Фахише, облачились в платки. Мустафа взял на руку ребенка и, укачивая его, стал шептать молитву, поднеся ребенка к своему лицу, после молитвы, Мустафа подарил имя своему первому сыну: — Твое имя Махмуд. Твое имя Махмуд. Твое имя Махмуд. Мустафа пропел еще кототкую песню над лицом шехзаде и аккуратно дал его в руки матери. Повернувшись к Айнур, он увидел, что она тоже очень рада рождению шехзаде. Ведь ее брат счастлив, а это главное.