Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

Султан Мустафа нарекает якобы родного шехзаде Долунай именем Селим. Долунай улыбалась, но эта улыбка была фальшивой. А была она лишь потому, что, казалось, Долунай утерла нос Фахише. Хызыр Паша накануне своей свадьбы с Нурбахар-калфой решает по-быстрому съездить в Бурсу, к Гюльшен Султан. Он соскучился по Валиде Султан. Когда Великий Визирь шел по коридору к своим покоям, он встретил идущего к нему навстречу с ухмылками Зинната Пашу. Подойдя друг к другу, Хызыр Паша, скрестив руки за спиной, спросил у Зинната с ехидной улыбкой: — В чем дело, Зиннат Паша? Вы как будто сами не свой. На вас так повлияло решение о том, что повелитель назначил меня теперь Великими Визирем? Зиннат усмехнулся, а потом, тоже скрестив руки, подошел к Хызыру Паше еще ближе: — Хызыр, власть — это рубашка из огня. Если правильно ее использовать, она тебя согреет, защитит, но если, — и Зиннат стал тычить указательным пальцем, — неправильно носить эту рубашку и использовать власть в дурных целях, эта рубашка благополучно сожжет тебя самого. — Конечно, — многозначительно улыбнулся Хызыр Паша и пошел дальше. На улице его ждала карета, Паша собрался ехать в Бурсу к Гюльшен Султан. Да заодно, сказать ей там о том, что его выдают замуж за Нурбахар-калфу, свадьба уже вот-вот, точнее говоря, завтра. Долунай Султан, когда закончилась церемония наречения имени, оставила якобы своего родного сына служанкам, а сама направилась в покои к своей служанке — Джайлан-хатун. Войдя к хатун, Долунай крепко заперла за собой дверь. Джайлан сидела на тахте и укачивала родную дочку Долунай. Госпожа села рядом с Джайлан и взяла из ее рук свою дочь. Без слез у Долунай не получалось осознать то, что она, как бы бросила свою дочь. Госпожа поцеловала ее в лобик и прошептала: — Я буду звать тебя Фиалкой. Это мой любимый цветок. Отныне ты Фиалка. Коль уж никому о тебе неизвестно, то и имя у тебя будет необычное. Аллах, как сложно понимать то, что теперь всю оставшуюся жизнь придется по-настоящему любить не родную дочь, а чужого сына. — Но помните, госпожа, — захотела Джайлан-хатун утешить Долунай, — вы сделали это не просто так, а из-за власти. Видите как вышло, вы, как и хотели, утерли нос Фахише. Видели, какой Фахише была мнительной на церемонии? — А как бы она себя вела, если бы я свою родную дочь не прятала? , — подумала Долунай. Джайлан-хатун немедля высказала свое мнение: — Да я уверена, она бы побежала к вам с подебным кличем: «Девочка, девочка родилась у тебя!», а так, вы все правильно сделали. Главное, чтобы никто в гареме не прознал про Фиалку Султан. — Я об этом и хотела с тобой поговорить. Знаю я тут в Стамбуле один дом. Поместье Шиджихаш называется. Тебе бы отвести туда девочку, регулярно платить за то, чтобы ее там кормили, смотрели за ней, придется найти там кормилицу, ибо я очень сильно боюсь, что в гареме кто-нибудь про девочку узнает. Так рисковать я не буду. Отнесешь девочку ближе к вечеру, хорошо, Джайлан? Хатун согласилась, деваться было некуда, Долунай Султан — ее госпожа. Ее слово — закон. Фахише идет по коридору дворца, и встречается с широко улыбающейся Долунай Султан. Конечно, мимо друг друга они не прошли. Фахише догадывалась, что Долунай сейчас начнет ей что-то говорить и остановилась в ожидании. Все так и было, Долунай начала язвить своей сопернице: — Помни, Фахише, у меня родился сын. Теперь мы с тобой равны. Хотя нет… о чем это я? Не равны, а я даже… превосхожу тебя. Фахише с таким же ироническим взглядом, что и у Долунай, уточнила у нее: — Ты родила еще одного сына? — Подожди, будет и это. И не только это. Я нарожаю еще десяток шехзаде, а у тебя как был один-одинешенек, так и останется, — посмеялась Долунай, — дело-то в том, Фахише, что султан Мустафа в последнее время все больше меня призывает к себе в покои, нежели тебя. Фахише не знала, что отвечать, она сделала уставшее лицо и проблеяла: — Долунай, замолчи, а то боюсь, не сдержусь. — Хочешь сказать, если снова побьешь меня, как тогда, и за это тебе ничего не будет? Ты ошибаешься, — все с той же иронией говорила Долунай. — Пошла вон, Долунай. Уйди с глаз моих, — подняв руку, напрягла она пальцы, а потом снова опустила. В ответ Долунай лишь посмеялась, а потом сделала довольно серьезную мимику: — Хочешь проверить, кто из нас сильнее? Отныне ты не посмеешь больше называть меня на «ты», не поклоняться мне при виде меня и огрызаться со мной, поняла? — Охо-хо! Да что ты говоришь. — Лишь то, что скоро произойдет. — Перебьешься. Такое ты увидишь только в своих снах, Долунай-хатун, — выделила Фахише голосом слово «хатун», собралась уйти, но назойливая соперница никак от госпожи не отставала: — Если ты меня не побоишься, завтра утром жду тебя в мраморном павильоне. Там будут мои верные друзья. Они уже знают о тебе, Фахише. Я им рассказала. Они тоже недолюбливают тебя. — Ты собираешься меня этим напугать? Мне, Долунай, так страшно, что коленки трясутся. — Послушай! , — крикнула Долунай, — не придешь завтра, навечно останешься трусихой. — Не тебе решать, кем я останусь, понятно, Долунай? Захочу приеду, захочу нет, ясно, Долунай-хатун? , — снова выделив слово «хатун» грубо ответила Фахише и также враждебно посмотрев в глаза Долунай, Фахише пошла дальше. — Думаешь, рассказ об этом султану тебе поможет? , — никак не успокаивалась Долунай. — Посмотрим. Может я не расскажу, — ответила Фахише, и наконец, ушла. Нервная и разозленная Долунай Фахише вошла к себе в комнату, сняла с себя платок и кинула на тахту, велела криком всем служанкам выйти: — Пошли все вон отсюда! Оставьте меня одну! — Госпожа? , — немного испугавшимся голосом спросила вошедшая Нурбахар-калфа, — что-то случилось? — Зачем ты пришла? , — не ответив на вопрос калфы, спросила Фахише. Нурбахар оповестила госпожу о последних событиях, связанных с ее свадьбой: — Я недавно узнала, госпожа, сегодня вечером состоится мой никях с Хызыром Пашой. Повелитель уже выделил нам отдельный дом, где мы будем жить с Пашой.— Ты меня бросаешь, Нурбахар, да? Плюешь на меня? , — досадно спросила Фахише. — Что вы, госпожа? Я вас люблю. — Ну, а почему тогда замуж за Хызыра выходишь?! , — закричала Фахише Султан, — неужели так сложно было отказаться от свадьбы, сказать «я его не люблю»? — Это же приказ султана и Айнур Султан. Что я могла сделать? Да если тем более я его… сама люблю. — Ой, — вздохнула Фахише, оперевшись головой на руку, — любовь свела тебя с ума. Ты никого не слушаешь. Раз уж тебя не будет больше в гареме, подскажи мне, как мне поступить? — А в чем дело, расскажите? , — подошла Нурбахар-калфа к Фахише Султан и села на тахту рядом с ней.

***

Дворец в Бурсе. Хызыр Паша прибыл сюда за ночь, наутро доехал до дворца. У них уже сравнительно давно произошли изменения в отношениях. Не в плохую сторону, нет, они стали называть друг друга на «ты», не стесняются поцелуев. Но запретная любовь… — Я так по тебе скучал, — шептал Хызыр Паша, положив свою руку на нежную руку Валиде Гюльшен Султан, и вдруг, испугался: — Гюльшен, ты неважно выглядишь. Что-то случилось? — Не расстраивайся из-за меня, в последнее время я мало ем, вот ты и заметил, наверное, мое недомогание, — объяснила Гюльшен свое состояние. — Из-за меня мало ешь? , — стал догадываться Хызыр Паша, — из-за того, что я редко приезжаю? В ответ Гюльшен ничего не сказала. Топ-Капы. Фахише Султан, сидя у себя в покоях рассказала Нурбахар-калфе о том, что Долунай договорилась с ней встретиться завтра в Мраморном павильоне, дабы выяснить отношение. Но Фахише видела в этом серьезный подвох, ведь Долунай Султан говорила о том, что позовет с собой друзей. Значит, скорее всего, как решила Фахише, Долунай решила от нее избавиться. Хоть Нурбахар-калфе было совсем не до этого, ведь ее голова была полностью забита предвкушением о свадьбе, но она дает совет Фахише: — Может обо всем рассказать повелителю, госпожа? — И? Долунай тогда до небес вознесется от радости от того, что я сама не сумела выйти к ней, а позвала султана. Решит, что я испугалась. Нурбахар, подскажи, что делать, а? , — с некоторой жалостью, но в то же время дружеской и доверчивой улыбкой на лице спросила Фахише Султан калфу, — ты мне сейчас нужна, как никогда. — Но ведь вечером мой никях, я уезжаю… — напомнила Нурбахар-калфа, но боялась навлечь на себя этим гнев. — Ты придешь, Нурбахар. Придешь завтра ко мне утром и поможешь, а уж потом отправишься, куда захочешь, поняла? — Как прикажете, госпожа, — поклонилась немного расстроившаяся Нурбахар-калфа.