Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

— Госпожа, пора готовиться к отъезду, — вошел Зюмрют-ага в главные покои Валиде Султан, то есть Гюльшен, — пришло время снова отправиться во дворец в Бурсу. Не то, чего я еще больше боюсь, вы снова навлечете на себя гнев вашего сына — султана Мустафы. Гюльшен до прихода аги сидела на тахте и молилась Аллаху, чтобы остаться во дворце. А уверенность ей в этом придало то, что уже давно рассвет, а ее сын — повелитель Мустафа не сказал ни слова о том, чтобы Гюльшен возвратиться в Бурсу. Единственное, что ее расстраивало - то, что Мустафа просто думает, что Гюльшен уже уехала, поэтому он так спокоен. Госпожа встает с тахты и подходит к Зюмрюту: — А ты не подумал, может Мустафа ничего мне не сказал, потому что решил оставить меня здесь? Но в огорчение Гюльшен Зюмрют-ага покачал головой в стороны головой. — Что? Почему? Тебе же он ничего не говорил, — не поняла Гюльшен, постепенно теряя надежду остаться во дворце с сыном. — Дело в том, что я только что недавно слышал из покоев Айнур Султан разговор вашего сына и Айнур. И Зюмрют вспомнил: Зюмрют-ага останавливается у дверей покоев Айнур Султан и незаметно приоткрывает их, чтобы было лучше слышно. — Мустафа, зачем ты пришел так рано? , — спросила улыбнувшаяся брату Айнур, укачивая свою дочку — Нилюфер Султан. Султан присел рядом с Айнур и объяснил своей сестре, в чем дело: — Понимаешь, моя матушка вчера вечером приехала только на свадьбу Нурбахар и Хызыра Паши из Бурсы. Сегодня она должна была уехать обратно в Бурсу. Но я не знаю… знаешь, я боюсь, если я снова отправлю ее в Бурсу, наши отношения замерзнут, превратившись в вечную глыбу льда. Я так говорю, потому что боюсь сделать больно своей Валиде. Известно, отсутствие Гюльшен Султан во дворце было только на руку Айнур; вся власть над гаремом будет тогда у одной Айнур Султан, поэтому госпожа решила всячески намекнуть своему брату на отъезд Гюльшен из дворца: — Чтобы я тебе сейчас ни сказала, окончательное решение, само собой, за тобой остается. Но мне… кажется, что спокойная жизнь в Бурсе будет Гюльшен Султан полезнее. Она и так много пережила. Тем более убийство моей матушки — Мелек Султан… — То есть ты хочешь, чтобы она уехала? — Решение за тобой, Мустафа. — Ну я думаю, что ты права, Айнур. Все же незаконно оставлять в гареме Валиде Султан, которая когда-то убила кого-то. Если она еще сама не уехала, надо сообщить ей. — Я сообщу ей, — с обычным выражением лица ответила Айнур, а как только Мустафа вышел, Айнур улеглась на кровать, вытянув руки и начала ликовать. — Как только повелитель встал, я тут же отбежал, к вам пошел, — договорил Зюмрют-ага. — Я очень несчастная женщина, Зюмрют, — вздохнула Гюльшен, — мой сын ко мне так жесток. Айнур — змея. Я хочу придушить ее! А Мустафа во всем ее слушается, словно она его авторитет и наставник. Не буду противиться судьбе, я поеду. Может там я обрету истинное счастье, нежели в этом дворце, который я теперь ненавижу. Вещи у меня уже собраны. — И карета уже готова тоже, — добавил Зюмрют-ага, расстроенный данным решением султана не менее Гюльшен Султан. Гюльшен решительно встала с тахты: — Тогда не будем ждать. Идем! У Гюльшен сейчас все пылало внутри, она все вдруг возненавидела, что было в этом дворце. С уверенной и «твердой» походкой Гюльшен направилась в дорожном наряде вместе с Зюмрютом-агой. Только выйдя из покоев, Валиде Султан уже заметила шедшую вдали Айнур Султан. Дойдя до нее, Гюльшен пришлось остановиться, ибо та ей лукаво произнесла: — Госпожа, в добрый путь. Надеюсь, в Бурсе вам будет удобнее и комфортнее, чем здесь. Ведь я… А дальше Гюльшен не пожелала слушать Айнур. Валиде Султан оттолкнула ее к стене. Та слегка ударилась спиной о стену. — Что вы себе позволяете, Гюльшен Султан? , — разозлилась Айнур Султан, что на нее было мало похоже, ибо госпожу все привыкли видеть тихой и мирной. Айнур подошла к ней и ухватила ее за плечо. Гюльшен и тут не посмела терпеть подобного оскорбления, поэтому Валиде Султан дает Айнур пощечину. Да такую, что вся аккуратно собранная прическа госпожи теряет свою «форму», у нее выпадает несколько прядей на лицо и в стороны. Она прикоснулась ладонью к ударенной щеке. Но потом, высоко задрав голову, Айнур грозно проговорила: — Эту пощечину я вам никогда не забуду. В один прекрасный день и вы такую можете получить. Никто не посмотрит, что вы — Валиде Султан! Айнур злобно покосилась на Гюльшен, а потом быстрым шагом направилась в другую сторону. — Что она себе позволяет, госпожа? , — удивился Зюмрют. — Такой я ее никогда не видела, — с недовольным лицом сказала Гюльшен, — пусть будет уверена, если она посмеет поднять на меня руку, я снова дам ей пощечину. Но совсем не такую, а ту, которая будет для нее смертельной. Идем, Зюмрют. Ага и госпожа пошли далее.

***

Фахише Султан и Милюзар-хатун по-прежнему взаперти в мраморном павильоне. Милюзар начала злиться. Ей было плевать на все, что стояло в павильоне. Она сшибала с полок руками подсвечники, какие-то запыленные книги и шкатулки, лишь чтобы найти что-нибудь, а именно — воду для заливания ее в горящие перья. — А-а-а! Проклятье! , — вовсе разгневалась Милюзар, как вдруг, появилась надежда: — Госпожа, госпожа. Я кажется нашла способ. В стеклянной коробке стоит какой-то кувшин. Может там что-то есть? — Но как ты его разобьешь? , — сквозь тряпье спросила Фахише. — Вот этим! , — догадалась Милюзар-хатун, найдя лежавшее в уголке бревнышко. Хатун подняла его и с размаху ударила по стеклянной коробке. Ничего кроме трещин не порадовало Милюзар. Но она не сдавалась, а ударила дубинкой снова на стеклу, но и в этот раз тщетно. Тогда Милюзар сжала бревнышко еще сильнее в руке и еще сильнее ударила ею по стеклу и только теперь коробка разбилась. — Все? Ну что, есть что-нибудь в кувшине? , — с большой надеждой на спасение спросила Фахише. — Госпожа, он пуст, — с вытаращенными глазами проговорила Милюзар и выронила кувшин из рук. Тот разбился. Фахише Султан подумала, что это конец и повернула голову в сторону, облокотив ее на стену и плечу. Долунай Султан, чтобы скрыть некоторое волнение по поводу Фахише, спокойно, вполне адекватно вошла при всех в гарем одна, и зашла к себе в покои, где ее ждала ее служанка — Джайлан-хатун вместе с ее ложным сыном — шехзаде Селимом. — Интересно, где она была? , — пошли сплетни от девушек. — Судя по ее нормальному виду, мне кажется, по саду прогуливалась. Она же теперь стала очень заносчивой после рождения сына, — высказалась другая девушка. Долунай Султан входит в свои покои и закрывает на всякий случай крепко двери. Джайлан, как только увидела ее, подошла к Долунай: — Госпожа, наконец-то. Ну что, сделали то, что хотели сделать с Фахише и Милюзар-хатун? Женщина присела рядом со своей служанкой на тахту, веля положить сына в колыбель, а после начала рассказывать: — Мне кажется, все получилось. Я смогла ее запереть в мраморном павильоне. Также я еще и перья гусиные там подожгла. Живой она оттуда уже не выйдет. Но мне нужно, чтобы султан поскорее об этом узнал. Только вот как это сделать? Я бы хотела самой лично сообщить ему, но боюсь так рисковать. Еще усомнится во мне. Джайлан, — взяла госпожа за кисть свою служанку, — ты должна мне помочь. Ты распространишь слух по гарему, что Фахише Султан умерла. Я хочу, чтобы об этом все знали. — Но… понимаете ли… — замялась Джайлан, — если скажу я, непременно все на меня укажут. Спросят: «А откуда ты узнала о том, что Фахише Султан умерла?». Я даже не знаю. Но Долунай посмешила заверить Джайлан: — Не волнуйся так. Я знаю, что и как нам надо будет сказать. Без слов. — Как это? — Я придумала. Мы напишем письмо, что Фахише Султан умерла, и побросим его девушкам ночью, пусть прочтут, а уж кто его написал, как, и откуда оно, не так важно сейчас. М? , — предложила Долунай, выпив от радости того, что она придумала, полстакана апельсинового шербета. — Я согласна, госпожа, — улыбнулась Джайлан, — кстати, госпожа, забыла сказать вам кое-что. Я наконец нашла дом и хозяев, у которых добрые и золотые руки. Они приютят нашу Фиалку Султан там. Я убедилась. Девочка ни в чем не будет нуждаться. — Отлично.