Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

       Страхи Хызыра и Гюльшен оправдались — из кареты вышел сам султан Мустафа в черной чалме и черном плаще. Вот тут-то сердца Гюльшен и Хызыра словно перестали биться, ибо для их сердец настал шок. Они оба молились, чтобы или как можно меньше затратить времени на их воссоединение, или как можно скорее спастись от намечавшегося гнева Мустафы. Султан не спешил в порыве гнева кричать на них. Он подошел к матери и своему другу, и задал вопрос: — Хызыр-ага, и что же ты тут делаешь? — Я?.. — взволнованно ответил Хызыр-ага, — но я…, а вы тут… — Что я тут делаю? Днем хотел тебя к себе пригласить, а мне сказали, что тебя нет у себя дома. Мне тогда очень больно стало. Я начал догадываться, что ты к моей Валиде в Бурсу отправился. Ну и вот. Результат очевиден. Так и есть. Ты снова здесь, Хызыр. Кличешь свою смерть, а зря. — Повелитель! , — резко вмешалась Гюльшен, — если вы с Хызыром-агой что-нибудь сделаете, то и я умру вместе с нем. Я выпью этот яд, — и госпожа начала вытаскивать из-под груди пузырек, — я его всегда ношу с собой, на случай именно этого. — Я не позволю вам себя убить! , — грозно прокричал Мустафа, подошел к матери и ухватил ее за руку, потом вырвал из ее руки пузырек и вылил весь яд, отпустив из руки сосуд. Гюльшен опустила голову вниз. Мустафа не спешил выносить судьбоносные решения, сначала он решил им еще раз все толком объяснить, начав ходить вокруг да около них, скрестив руки за спиной: — Валиде, являясь Валиде Султан при мне, вы не можете больше никого любить кроме уже покойного султана. Что до тебя, Хызыр, ты тоже не можешь так поступать. Когда я ж вам вобью это в голову? Это недопустимая любовь! , — стал кричать султан, — как вы не поймете?! Убейте уже свои чувства! — Как убить, Мустафа? Сердце всяким законам неподвластно! Будь тем законом даже смерть! Если бы тебе сказали «Убей чувства к Фахише», как бы ты отреагировал? А я тебе скажу. Ты, как султан Великой Династии Османов велел бы всем тем, кто так сказал, головы враз с плеч снести! , — накипело у Гюльшен Султан и она высказалась. Мустафа усмехнулся, покосившись на свою мать, а потом встал между Хызыром и матерью, выдохнув: — Судя по тому, что ваша любовь так сильна, что вы связаны неразрывной цепью, и что если убить одного из вас — означает убить сразу обоих, я решил… — в этот момент, Гюльшен и не знала, что думать. «Не согласится же он видеться им, а в дальнейшем и пожениться», — мелькнуло у госпож в голове. Хызыр-ага так и вовсе молился о том, чтобы голову сохранить, -… что тебя, Хызыр, я отправляю весьма далеко отсюда. Поедешь в Дидиемотику, там будешь вести свои личные дела. У тебя, отныне, начнется новая жизнь, Хызыр. А насчет жены сам определись. Или это будет Нурбахар-хатун, твоя жена, которую мы можем без труда вновь снять с должности главного казначея, или найдешь жену себе уже в Дидиемотике. Ты меня понял? Ты меня много раз уже предавал, не слушая мои приказы. Довольно. Поедешь сразу же, как только соберут твои вещи, а это — завтра. И запомни, Хызыр, ты был моим другом, но частично стал предателем. И еще, любовь я уважаю, — и Мустафа на этих словах и на Гюльшен стал поглядывать, — а во вранье, тайное бегство в Бурсу, я ни за что не одобрю, — вынес решение Мустафа насчет Хызыра-аги, а потом обратился к своей матушке: — Что касается вас, Валиде, я понижаю ваше жалование вдвое. — Как прикажешь, — недовольно произнесла Гюльшен, слегка склонив голову. — Повелитель! , — выкрикнул Хызыр-ага, как только султан собирался уходить, — к нам Зиннат Паша приезжал. — Хызыр! , — довольно громким шепотом рявкнула Гюльшен, не понимая действий аги. — И что? Что с Зиннатом? — Он… мертв, — еле слышно ответил Хызыр-ага. Гюльшен Султан закрыла глаза и опустила вниз голову. — Ты что такое говоришь? В смысле? , — поразился султан. — Не знаю, зачем он приехал, как только… — и тут Хызыра бросило в жар, ибо он не знал, что придумать, но мысль быстро пришла, — как только он приехал, стражники посчитали его за чужого человека и ударили по голове. Мы проверили, Паша был мертв. — Какой ужас! , — весьма расстроило это событие султана. — Если хотите, могу вам показать, — склонив голову, Хызыр вытянул руку, освободив дорогу Мустафе. Войдя во дворец, Мустафа увидел побелевшее тело Зиннат Паши. Склонившись к нему, Мустафа раскрыл рот и начал медленно мотать головой: — Какое несчастье. Айнур… как Айнур снова все это переживет? О, Аллах, пошли ей терпения, — забыв о прежних эмоциях в плане Гюльшен и Хызыра, Мустафа садится в карету и направляется во дворец, предварительно приказав отвезти тело Зинната Паши в ТопКапы. Во дворце обнаруживают пропажу Айнур Султан. Кто бы у кого ни спросил на ночь глядя об Айнур, никто ничего не видел и не слышал. Нурсида Султан сама не своя из-за волнений о своей сестре. Фахише Султан и Нурсида сидят в покоях Айнур — покоях Валиде Султан. Обе размышляют, куда могла деться Айнур. -…Я с ней немного поссорилась, — рассказывала Нурсида Фахише, сидевшей на соседней тахте, — из-за Зиннат Паши. Она сказала, что он пропал. Ну и Айнур велела мне и Нурбахар-хатун выйти, когда Нурбахар сказала ей о том, что Зинната Пашу никто нигде не видел. Потом я почти сразу, ну минут через пятнадцать вернулась снова к ней, захожу, а там и нет никого, и служанок возле ее дверей не было. Вот я и подняла шум весь этот. Фахише, а тебе ничего неизвестно? — Что вы? Если бы я что-то знала, сразу бы всем сказала. Нурсида Султан не находила себе места, ходя по комнате Айнур, все ворча: — О, Аллах Милостивый и Милосердный, защити и сохрани нас. Дай сил испытать все это. Куда же могла пойти Айнур? — Госпожа, умоляю, не волнуйтесь, — решила образумить Нурсиду сидевшая неподалеку на тахте Фахише Султан, — может в Бурсу поехала. Или… — В Бурсу? , — резко повернулась Нурсида к Фахише, взмахнув косой, — зачем это? По моей матушке соскучилась? Прости, Фахише, но это бред. Стражу уже отправляли в Бурсу, они вернулись, сказали, что не было там Айнур. И в ее дворце ее тоже не было. И заметь, Фахише, что еще самое интересное. То, что Зиннат Паша тоже куда-то исчез. Фахише и не знала, что думать. Госпожа лишь сделала уставшее лицо от этой суматохи и встала с тахты, поклонившись: — Госпожа, если позволите, я вернусь к себе в покои. — Иди, — все в том же волнении дала позволение Нурсида Султан. Фахише выходит из покоев. А Нурсида Султан, уставшая, садится на тахту, подперев голову рукой: — Айнур, где же ты? Дай знак… отзовись… Утро. Солнце начинало только восходить, освещая стволы берез и других деревьев. А средь деревьев, в каком-то непонятном лесу, ходила Айнур Султан в черном платье. Сначала госпожа смотрела в сторону восходящего солнца, что освещало ее лик, а потом повернулась к сидевшей на коленях Гюльшен Султан, связанной по рукам. А позади Гюльшен стоял широкоплечий стражник. Айнур поворачивается к Гюльшен и берет в руки тросточку, иронически приговаривая: — Пять раз по своему нежному телу ты уже получила, Гюльшен. Но ты так и слова не проронила. Может тебе уже кто-то до нас язык успел отрезать? , — и Айнур хихикнула. — Гореть тебе в аду, Айнур! Молю Аллаха, чтобы ты умерла в страшных муках, корчась от боли. Гори в аду, гадина! Айнур выпучила глаза, а потом начала впадать в страшный гнев, ударив тростью Гюльшен по лицу. Айнур бросила трость в сторону, подошла в упор к Гюльшен, присела на колени и схватила ее за горло: — Как ты разговариваешь со мной, Гюльшен, м?! Ты еще ответишь мне за Мелек Султан. Я отомщу тебе за мою матушку. Ты — убийца Зинната Паши! Привяжи ее к дереву там! , — велела Айнур стоявшему рядом стражнику. Стражник сначала развязал руки Гюльшен, крепко ухватив их, он повел Гюльшен к дереву, убрал ей руки назад и связал их. Теперь Гюльшен привязана к дереву, не способная даже шага сделать. Айнур Султан под конец предупредила Гюльшен: — Ты будешь здесь весь день, если и на следующий день не заговоришь, простоишь так неделю. Пойдем со мной, — сказала она стражнику и направилась вместе с ним в другую сторону, приподняв платье, чтобы оно не касалось земли. — Я — Валиде Султан! Когда мой сын узнает, что ты так поступила со мной, он тебя без лишних разговоров казнит! Стой, Айнур! Айнур! Айнур, стой, я тебе говорю! Э-э-эй! Айнур! Не-е-е-ет! , — громко закричала Гюльшен Султан, подняв голову. — А! Айнур! А! О, нет, — вскочила с кровати Гюльшен, проснувшись в холодном поту, а потом вытерла его со лба, закричав в панике: — Зюмрют! Зюмрют, иди сюда! Зюмрют? , — испугалась Гюльшен, когда он не пришел. Госпожа встала с кровати и открыла двери своих покоев, выйдя, она их крепко закрыла. Спускаясь вниз по лестнице, Гюльшен не переставала кликать агу: — Зюмрют-ага! Служанки! Зюмрют! О, Аллах. Что теперь делать? Где все?! Гюльшен и не знала, что ей думать. Все внутри переворачивалось. А потом она вспомнила, что и Хызыр рядом с ней должен быть, но и его нет. Гюльшен подбежала к главной двери дворца, чтобы выйти наружу, но не осмелилась их открыть. Однако потом, проглотив слюну, Гюльшен набралась мужественности и прикоснулась к ручкам двери, а уж после — открыла их, выйдя на маленькую лесенку — на улицу. Здесь она увидела стоящих Зюмрюта-агу и Хызыра-агу, разговаривающих.