Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

Расстроенная Фахише вошла к себе в покои, а ее с обниманиями встречают восьмилетний шехзаде Махмуд и четырехлетний шехзаде Ибрагим. — Дети мои, — ласково приняв их к себе, прошептала Фахише Султан, но совсем быстро оставила их. У нее из головы никак не выходила мысль о Чаглайан: — Я с ума сойду. Где я уже только ни была. Ее нигде нет! Может Айнур ее убила, а от меня все скрывают. — Что случилось? , — посмел спросить Ибрагим, хоть его детское сердце и чувствовало, что матушка сейчас зла. Фахише было настолько непонятно, где Чаглайан, что она спросила у нее у Ибрагима: — Мой Ибрагим. Мой лев. Чаглайан ты нигде не видел? Не знаешь, где она? Шехзаде лишь отрицательно помотал головой. Фахише решила немного передохнуть и вышла на террасу. Но тут, сверху ее увидел Мустафа. Пока сама Фахише его не заметила, Мустафа как можно скорее принял меры: — Опустись на колени, Чаглайан. Опустись скорее, — громко прошептал султан Чаглайан и та опустилась. Поставив ладони на толстую мраморную балконную стену, Фахише немного постояла и подышала воздухом, а потом посмотрела в сторону Мустафы. Соответственно, никого там, кроме Мустафы, она не увидела. Она лишь лицезрела то, как Мустафа тоже вышел подышать воздухом. Ее это с одной стороны радовало, ибо рядом с ним нет девушки по крайней мере на балконе, но с другой стороны, Фахише все еще терзалась: — Кто же у тебя в покоях, Мустафа? Кто? Еще пару минут постояв на балконе, Фахише Султан зашла внутрь. Ночью султану Мустафе не спалось. Он незаметно встал с кровати, сел за стол, зажег две свечи, взял тушь и начал писать письмо, как ни странно, Хызыру-аге в Дидиемотику. Слова письма таковы: «Здравствуй, Хызыр. Надеюсь, ты пребываешь в добром здравии. Как бы это унизительно и не прилично для султана ни было, я скажу тебе кое-что важное. Известно, в Дидиемотике ты живешь один. Ведь ты даже Нурбахар с собой не взял. Прошло чуть больше месяца и я не знаю. А может ты уже даже семьей обзаводиться начал. Но я уверен, что любовь к Гюльшен у тебя никогда не остынет. Так и быть, я готов создать вам райский уголок. Пусть хоть кто-то будет по-настоящему счастлив. Приезжай сразу же во дворец, как получишь это письмо. Не отвергай письмо из-за обиды. Не говори, что у тебя ее нет. Ты зол, не удовлетворен, обижен. Знай, тебя будет ждать роскошная свадьба». Султан Мустафа отправляет письмо Хызыру-аге. Он уже нисколько не жалеет, что отправил его. Он жалеет по тому, что с самого начала не распорядился о свадьбе своей матушки — Гюльшен Султан и своего лучшего близкого друга. Словно после месяца пребывания Хызыра в Дидиемотике, у Мустафы проснулась совесть. Но сегодня его ждет радостный день; ведь он собирается отправиться вместе с Фахише Султан и всеми своими детьми на пару дней в Эдирне. С утра пораньше он приказал всем стражникам укладывать в сундуки необходимые вещи. Но с гораздо меньшим к этому азартом готовилась Фахише Султан. Обида после вчерашней ночи у нее никак не проходит. Уже утро, а Чаглайан-хатун до сих пор рядом с ней нет. Зато в покои пришел евнух гарема — Бонжук-ага. — Ну наконец-то! Хоть кто-то обо мне вспомнил. Аллах Милостивый… Вот покину этот мир, и то никто не узнает, — с иронией, но в то же время недовольством проговорила Фахише, начав лениво собирать вещи в сундуки. — Не говорите так, госпожа. Вам Всевышний пошлет еще до-о-олгих лет жизни. Всех нас переживете, — шутливо проговорил Бонжук-ага. — Бонжук-ага, ты в гареме все знаешь. Каждый угол видишь? — Ну… да. А почему вы спросили? К чему это р… — Тогда скажи мне, где Чаглайан-хатун. Моя служанка. Бонжук лишь с пустыми глазами поглядывал то на Фахише, то на пол. — Я с тобой разговариваю или нет? — Со мной. Конечно, — спохватился Бонжук, сам почувствовав невежливое перед госпожой поведение. Гаремный ага отлично знал о том, где была Чаглайан-хатун, на то он и главный евнух в гареме, поэтому он, хоть он и получил приказ от Бешгюль-хатун молчать, решил выдать тайну наружу, немного наклонившись к госпоже: — Не говорите, что от меня услышали. Но Чаглайан-хатун… — Дорогу! , — заявил ага, открывший двери вошедшему султану. Фахише так разнервничалась, что Бонжук не успел рассказать о Чаглайан, что нагрубила самому султану: — Что ты пришел, Мустафа? А, ты уже готов. Но я еще вещи не собрала. — А чего ты так злишься? , — угрюмо спросил Мустафа. Фахише захотела переговорить с султаном наедине, поэтому кивком головы приказала Бонжуку-аге выйти. Тот с улыбкой поклонился, подняв кверху руки, ибо это было его привычкой, и вышел. Фахише не стала ходить вокруг да около. Она и осознавала, что после сказанного у нее могут испортиться с Мустафой отношения, но сердце больше не могло терпеть: — Мустафа, скажи прямо, кто у тебя сегодня ночью в покоях был? Мне ты можешь сказать? Что опять не так? Тебе меня мало? Почему ты ищешь утешение в другом месте? Твоя услада — я, — и Фахише романтично подошла к султану, всеми силами стараясь снова разжечь пламя их любви. — Эта ночь к тебе отношения не имеет, Фахише. Забудь. Мы едем в Эдирне или нет? — Нет! , — не задумываясь, отрезала Фахише, — никакого Эдирне! Я хорошо понимаю, что и уехав ты со мной, твои мысли будут об этой девице. Ты это называешь любовью, да? Ну нет. Сначала покончи с теми чувствами, а потом зови меня куда хочешь, потому что я… Султан неожиданно схватил левой рукой Фахише за спину, а правой рукой прикоснулся к ее щеке и крепко впился в ее губы, чтобы Фахише не чувствовала больше никакой обиды после этой ночи. — Так ты собираешься? , — с любящими глазами спросил Мустафа и тут Фахише Султан абсолютно позабыла обо всех с султаном неурядицах: — О, да. Только дай мне немного времени.

***

Дидиемотика. Хызыру-аге живется здесь нисколько не лучше, чем во дворце. Можно сказать, что в этом он сам виноват. Так как от большого отчаяния, Хызыр продал все свои богатства. Все-все, оставив на себе лишь одежду простолюдина. И относятся к нему поэтому соответственно. Но самое важное, Хызыру-аге плохо со здоровьем. Он еще слаб и потому, что он уже вторую неделю боли в области сердца. Но тут даже лекаря нельзя позвать. Хызыр-ага лежит в комнате с голыми стенами, окнами без штор и маленьким подносом на диванчике. Но тут, к нему без предупреждения врывается ненавистный Хызыру Эфенди, который принимает Хызыра за простого раба. Эфенди всплескивает со злобы руками: — Ты чего лежишь? Я тебе что говорил? Я тебе еще утром сказал, чтобы ты дрова в мою хижину отнес, как только проснулся! Почему ты меня не слушаешься? Еще одна ошибка и ты вылетишь из этого дома! Понял меня?! Хызыр-ага резко встал с диванчика, схватил с подноса нож и приставил его к горлу этого Эфенди, прорычав: — Да ты хоть знаешь, кто я такой, м? Перед тобой стоит доверенное лицо султана Мустафы Хана Хазретлери. Ты меня понял? — Что? Да нет, ты все врешь! , — не поверил Эфенди с шокированными глазами опустив глаза на рукоятку ножа, — даже если и так, то почему ты… то есть вы, — забеспокоился Эфенди о своей жизни, — здесь находитесь? Да еще в такой одежде. — Я все продал потому что. Но тебя это не касается. Пошел прочь отсюда! , — оттолкнув Эфенди, Хызыр кинул нож на поднос и сел на диванчик. — И что вы думаете делать? В этот момент в двери раздался стук. Обеспокоенный всем этим Эфенди открыл дверь и увидел стражника из дворца султана. — Хызыр-ага, — поклонился стражник, вам письмо от повелителя. Эфенди в этот момент сам не свой был; он аж глаза от удивления вылупил. А Хызыр-ага, взяв тубус с письмом в руки, не ожидая ничего хорошего, велел Эфенди выйти. Тот выходит, а Хызыр-ага открывает тубус и начинает читать письмо: «Здравствуй, Хызыр. Надеюсь, ты пребываешь в добром здравии. Как бы это унизительно и не прилично для султана ни было, я скажу тебе кое-что важное. Известно, в Дидиемотике ты живешь один. Ведь ты даже Нурбахар с собой не взял. Прошло чуть больше месяца и я не знаю. А может ты уже даже семьей обзаводиться начал. Но я уверен, что любовь к Гюльшен у тебя никогда не остынет. Так и быть, я готов создать вам райский уголок. Пусть хоть кто-то будет по-настоящему счастлив. Приезжай сразу же во дворец, как получишь это письмо. Не отвергай письмо из-за обиды. Не говори, что у тебя ее нет. Ты зол, не удовлетворен, обижен. Знай, тебя будет ждать роскошная свадьба». Хызыр-ага и не знал, как реагировать. Ага позабыл даже о болезни с сердцем. Он, подобно мальчишке, едва не запрыгал по комнате, начав ходить туда-сюда: — Повелитель дал разрешение на наш брак с Гюльшен Султан? О, Аллах, ты велик! Аллах, я принесу тебе тысячи жертв в благодарность за твою милость. О, Аллах, благодарю тебя, мой повелитель. Таким счастливым Хызыр себя еще никогда не чувствовал. Но теперь он очень жалел о том, что все продал. Тем не менее, Хызыр готовится в путь.