Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

На рынке все спокойно и ладно. Торговцы тканями благополучно продают свои товары, беря за это совсем не много денег. Торговцы хлебобулочными изделиями готовы хоть каждый день радовать своих покупателей новоиспеченным хлебом. Среди толпы на рынке, вполне возможно, что выделились своими необычными одеждами минувшие шторм австрийцы: тот самый граф Николай и его помощник — граф Вильгельм. — Интересно, долго еще до дворца султана? , — спросил Николай Вильгельма, говоря при этом на турецком языке. Так или иначе, но он сейчас необходим графу. Ведь он планирует жить в султанском дворце с турками. Это приказ его короля. Тут ничего не поделать. — Мне сказали, что на лавке мы должны будем сами спросить, как попасть во дворец султана. Нам подсказать должны, понимаешь? , — ответил граф Вильгельм, все идя с Николаем по рынку, — и еще, тебе нужно имя какое-нибудь придумать. Самое главное, запомни и послушай еще раз, это не выдать себя. Не дать понять, что ты — австриец. Сейчас придумаю тебе имя, — и настала пауза, Николай и Вильгельм снова тронулись, ведь старший граф придумывает Николаю имя. Сделав еще десять шагов, Вильгельм остановил Николая своими словами: — Ну вот, пожалуй. Теперь тебя будут звать Юсуф. Запомни. Юсуф. Здесь, то есть во дворце, все к тебе будут обращаться — Юсуф Эфенди. Знай, в чем твоя главная особенность. Почему ты должен попасть во дворец? — Я должен сказать всем там, во дворце, в том числе и султану Мустафе, что я очень хорошо изготавливаю кольца, браслеты и серьги. Что я почти профессиональный ювелир. Ведь так? — Да. Вот под этим предлогом ты и попадешь во дворец, — снова пустившись в путь, утвердил граф Вильгельм. — Дай то Бог. Еще бы найти того, кто нам укажет путь. — Найдем, — подбодрил Юсуфа Вильгельм. Фахише Султан в недовольном виде заходит в свои покои и в нервном состоянии садится на тахту, ломая голову над тем, что сказал тот астролог — Курбан Эфенди. — Госпожа? Вам нехорошо? Я принесу вам прохладного шербета? На улице сегодня как ни странно жарко. Осень. Скоро зима, — мечтательно произнесла Чаглайан, но потом вспомнила о Фахише Султан снова: — Принести, госпожа? Только Чаглайан собралась сдвинуться с места, как Фахише не дала ей этого сделать — госпожа взяла девушку за руку и задала ей очень неожиданный для нее вопрос: — Скажи мне, Чаглайан. Это ты к султану Мустафе на хальветы ходишь? Скажи. Он мне с тобой изменяет? Говори же, Чаглайан. Вопрос Фахише Султан поставил Чаглайан-хатун в тупик. «Что делать? Как ответить? Как она могла узнать?», — начали крутиться в голове Чаглайан эти вопросы. — Ты будешь мне говорить, Чаглайан или нет? , — по-прежнему держа за руку девушку, требовательно повысила голос Фахише Султан, — ты не забывай. Я стала сильнее. Отныне я свободная женщина. Прости меня за грубость, но прошу, скажи мне правду. — Я на самом деле не понимаю, о чем вы. Вы что? Как я могла предать вас? Ходить к султану? Ведь… упаси Аллах. Даже в мыслях такого не держите. Этого не было и не будет. Вы — единственная любовь у нашего повелителя. Мне интересно, как вам в голову такое пришло? Фахише отпустила руку девушки и опустила глаза вниз, осознавая, как она погорячилась, но гордость госпожи затмевала все остальные качества. Фахише Султан объяснила Чаглайан, почему у нее возникли такие мысли: — Не держи зла на меня, Чаглайан. Я же сама тебя к себе взяла. Я люблю тебя. Не обижайся. Я так сказала, потому что мне астролог такого наговорил. «Ой, госпожа, я вижу, что все плохо. Ой, госпожа, повелитель изменяет с вами с женщиной, которую вы очень хорошо знаете. Это ваш друг», — начала цитировать слова Курбана Эфенди Фахише Султан так, как помнила сама. Но Чаглайан этих слов не слышала. Она и впрямь слышала лишь какой-то звук и гул в ушах, ибо ей настолько стало не по себе, что Фахише Султан внезапно заговорила о том, что Чаглайан могла быть у повелителя. Ее это едва из равновесия не выбило. Чаглайан-хатун очень боялась, что Фахише Султан когда-нибудь об этом узнает. Но больше девушка вспоминать и думать об этом не хотела. Она переключилась на другую тему: — Госпожа, а я сообщить вам хотела. Сегодня вечером в гареме праздник будет. Велели и вас позвать. — Правда? Чудно. Давно здесь праздников не было. Как хорошо, что гаремом снова управляет Гюльшен Султан. Нет больше этой Айнур здесь. — Не сглазить бы, — шутливо произнесла Чаглайан, а Фахише Султан поддержала это смехом, а там уж и Чаглайан за компанию посмеялась.

***

Девичья башня. голые стены, холодный пол, темный каменный потолок; небольшое окошко чуть ли не у самого потолка, и то словно не окно, а решетка; всего одна тахта, не обитая даже никаким тряпьем — вот то, что есть в одной из комнат этой башни. Айнур Султан сидела в платье темно-синего цвета, а ее служанка Бешгюль — в платье серого цвета. На госпоже ничего не было. Ни короны, ни серег, ни колец. Волосы были растрепаны и не собраны. За дверью постоянно ходили туда-сюда какие-то слуги. Даже не давали выйти за пределы комнаты. Айнур Султан здесь уже несколько дней. И каждый день все почти одно и то же. — Неужели так и кончатся мои дни, Бешгюль? Неужели это конец? Ты смотри, я никому не нужна. Даже сам султан меня забыл! Ты понимаешь? Нет, я больше никогда отсюда не выберусь… — тяжко вздохнула Айнур Султан и подперла подбородок правой рукой. — Не думайте об этом, госпожа. Мы обязательно выберемся отсюда, — вяло произнесла Бешгюль-хатун, потому что сама с трудом верила в то, что говорила сейчас. — Грязные подносы! Один стакан воды, булка хлеба и плов! Что это за обращение такое?! , — окончательно разозлилась Айнур, скинув с силой поднос с маленького столика. Услышав эти звуки, один из слуг за дверью вошел внутрь. Он был тих и ничего не сказал. Ненавистно посмотрев на Айнур Султан, слуга поднял с пола хлеб, убрал разлившийся стакан воды и снова поставил поднос на столик. Но и здесь Айнур не сдержалась — она снова, теперь уже не глазах этого слуги, скинула поднос со столика. — Что вы делаете, госпожа? Хотите, чтобы к вам здесь плохо обращались? Мы устроим! , — сказал слуга. — Плохо обращались? А сейчас как? Не плохо? Куда уж хуже, скажи мне? Я по-прежнему госпожа. Госпожа! Запомни, идиот. Я сестра султана Мустафы Хана. Если продолжишь со мной так обращаться, он тебе отрубит голову. Слышишь меня? — Да кому вы нужны теперь? , — с искрой иронии в глазах проговорил слуга, — давайте-ка, ешьте. Немедленно. А ты, хатун, иди за мной. Уж слишком много ты вертишься около госпожи, — схватил он крепко за руку Бешгюль, ведя ее к выходу. — Никуда ты ее не уведешь! Стой, я тебе сказала! Отдай обратно ее! , — сильно надавив всеми пальцами руки на руку слуги, прокричала Айнур. Но он знал, что ему ничего не сделают за какое бы ни было обращение с госпожой, и он оттолкнул Айнур к стене. — Стой на месте, я сказала! , — встав с кровати, закричала Айнур, но было уже очень поздно. Бешгюль увели. — Я отомщу тебе за это, слышишь? В нищете и голоде сдохнешь! Ты слышишь меня?! Я убью тебя! Убью и брошу тело диким животным! Будь ты проклят, шакал! Буть ты проклят! , — ужасно рассвирепев на слугу, что увел ее верную служанку, завопила госпожа, потом встала на кровати и посмотрела в окошко. Был туман, вдали ничего не разглядеть. У Айнур начали сдавать нервы. Она схватила двумя руками две черные палки, что прикрывали окно и начала их сильно трясти, громко и беспрестанно крича. Айнур очень разозлилась. Была готова порвать любого. Оставив окно, Айнур уселась опустилась вниз и с размаху пнула ногой столик. Еда разнеслась в разные стороны. Все перевернулось вверх дном. Айнур чуть ли не шипела от злобы. Госпожа села на кровать и начала шататься в разные стороны.

***

Вечер. В общей спальне девушек все веселятся. Шесть рабынь посреди комнаты выполняют под восточную музыку танец живота, по одну из сторон от них горделиво с бордовой вуалью на лице восседает на тахте выше всех Валиде Гюльшен Султан, наслаждаясь музыкой. Хоть и лица Гюльшен видно не было толком, можно было по глазам определить, как сейчас счастлива Гюльшен. Все ее мысли только о предстоящей свадьбе с Хызыром. Любовь Хызыра к ней придает госпоже сил. Слева от Гюльшен сидит ее дочь — Нурсида Султан, а справа — Фахише Султан, смотря в разные стороны с улыбкой. Праздник всегда радовал ее. Султан Мустафа сидит в своих покоях вместе с четырехлетним шехзаде Ибрагимом — своим сыном. Они разговаривали о войне, о предстоящих походах, в которых в дальнейшем будет участвовать шехзаде. Но разговор был прерван стуком в дверь. — Входи! , — велел Мустафа. Стражник открыл дверь и, поклонившись, сообщил новость: — Извините за беспокойство, повелитель. — Ничего уж. Говори. — За дверью стоит один Эфенди. Он представился Юсуфом. Говорит, его порекомендовал вам главный мастер дворца — Джафер Эфенди, — выложил повелителю стражник все то, что ему рассказал Юсуф. — Юсуф значит. Новый мастер… что ж, новых мастеров нам во дворце не помешает. Проси его, — распорядился султан, после, в покои входит тот самый граф Николай — Юсуф Эфенди, низко склонившись. При этом он ни на мгновение не забывает, зачем на самом деле он сейчас здесь. Он не забывает опасный приказ своего короля.