Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

Нурсида видела, как Фахише тяжело, и пробовала поддержать ее, понимая это женское горе: — Фахише, поверь, я тебе это вовсе не со зла сказала. Нет. Ты не должна падать духом. Ведь на носу радость за радостью. Завтра вот никях Гюльшен Султан и Хызыра Паши. Снова будет праздник, только более роскошный и грандиозный. Ну? , — жалкими глазами посмотрела она в глаза Фахише Султан, — а еще в твоем чреве ребеночек сейчас. Вот кем должны быть заняты твои мысли. А Чаглайан… побудет там ночь-другую, да и забудет дорогу в султанские покои. Или может мой брат тебя наказывает за какой-то твой проступок? — Да это здесь не причем! , — повысила вдруг голос Фахише, но потом сама себя одернула, ибо на госпожу она кричать не в праве, — Чаглайан уже давно у него. Понимаете? Это самое ужасное. Некоторое время назад я увидела Чаглайан с колье на шее, я спросила откуда оно у нее, а она говорит, что на рынке купила, в то время как той ночью ее не было в моих покоях. Но я об этом не знала. Потом, помню, я еще раз заметила, что ее не было в моих покоях, а наутро, когда она явилась, она сказала, что будто бы спала среди девушек, когда в это время была у султана. Предательница! Как Чаглайан так могла поступить со мной? Я же сама ее к себе на службу взяла. Полюбила, как сестру. Как такое возможно? И не только это. Я недавно ходила к астрологу — Курбану Эфенди, вы его знаете. — Угу. — И он мне сказал, что половина моего лица в тени, сказал, что меня кто-то предал, не просто же так были эти слова? Кто предал, так это Чаглайан, я сразу об этом подумала, и вот тебе. Как мне теперь быть? Мустафа изменяет мне! , — начала изводиться Фахише, а Нурсида Султан не смела отходить от нее ни на шаг. За Нилюфер Султан (дочь Айнур Султан и покойного Зинната Паши), которая, буквально, осталась сиротой, ухаживают две служанки в бывших и старых покоях Айнур Султан. Семилетняя девочка чуть ли не каждый день задает вопросы служанкам о том, когда вернется ее матушка. Она даже не знает, что ее отца уже нет в живых. И тут, по приказу султана, в эти покои входит девушка, посланная султаном, поклонившись Нилюфер Султан: — Госпожа. Пойдемте со мной, я уведу вас в другое место. Только девушка подошла к Нилюфер, как та рабыня, что присматривала за девочкой, с ненавистными глазами пробурчала ей: — Уходи отсюда. Что тебе здесь понадобилось? — Повелитель меня послал сюда. Вот, что, — деловито ответила пришедшая девушка, — султан приказал мне забрать девочку и отвести ее в детскую. Отныне она будет жить в той комнате вместе с Эсмой Султан. — Кем? , — насупилась рабыня Нилюфер. — Аллах Милостивый… — сделала возмущенное лицо девушка, посланная повелителем и объяснила: — Эсма Султан — это дочка от первой фаворитки султана, которую казнили. Что, не помнишь? Как ее? , — она задумалась, и начала вспоминать, — Долу… Долунай вроде. — А, Долунай, как ее не помнить. Все, я поняла. Что ж… раз приказ повелителя, то… Нилюфер, ты же не против теперь с Эсмой Султан играть? Это милая и порядочная девочка. Тебе с ней будет веселее. Нилюфер пожала плечами. Она и хотела, но с другой стороны и не хотела. Приказа нельзя было ослушаться. Девушка взяла Нилюфер Султан за руку и повела ее в детскую. В то время, как Фахише Султан страдает, изводит себя от дурных мыслей из-за того, что Мустафа с Чаглайан этой ночью, султан и близкая служанка Фахише Султан радуются жизни: громко смеются, наслаждаются и любуются друг другом. Смех Чаглайан был несколько фальшив, потому что она испытывала угрызения совести. Постоянно лезли занудные мысли в голову о том, что она предала Фахише. Эти думки не давали девушке покоя при всем ее нахождении с султаном. Этой ночью и Бонжуку-аге нет покоя. К нему пришел Юсуф Эфенди (граф Николай), как ему и посоветовал Падишах, сказав, что Бонжук поможет ему записаться в мастерскую дворца. Юсуф сидит на тахте у главного евнуха гарема. Конечно, ему было совсем неудобно жить по правилам гарема, но никуда ему теперь не деться от этого. -…Так значит, ты говоришь, из Амасьи. И посоветовал тебя повелителю главный дворцовый мастер. Ты — ювелир, верно? — Все верно, — улыбнулся Юсуф, стараясь быть как можно вежливее. — Ветер счастья занес тебя к нам в гарем, Юсуф, — заразительно промурлыкал Божнук-ага, тряся указательным пальцем с приподнятой рукой — характерным для Бонжука жестом. Юсуф только улыбался и радовался, что все продвигается в лучшую сторону. — Сейчас уже очень поздно, — заметил Бонжук, и сделал кратковременную паузу, — приходи завтра утром ко мне. Вместе пойдем в мастерскую, пусть тебя туда запишут. Ну иди, иди, — льстиво улыбаясь, уже принялся лечь спать ага, да не тут-то было — Юсуф начал доставать из-под пояса мешочек с золотыми, что имел, когда только приехал во дворец. — Э-эй! А ну убери обратно. Давай-давай-давай-давай… — затараторил Бонжук, вертя пальцами руки, — у нас это здесь не принято. Не принято. Понял? Юсуф немного испугался, что что-то сделал не так, просто не зная, что у Бонжука-аги такой голос — лишь метод воздействия. — А теперь ступай, — тут же перешел на мягкий тон ага и улегся на кровать, накинув на себя одеяло. Юсуф, уже выйдя за дверь, громко прошептал: — Спасибо, — и тут же закрыл двери.

***

Бешгюль-хатун сильно волнуется о своей госпоже, и так, что сумела промолчать, начав звать стражу: — Пропустите меня! Дайте мне пойти к Айнур Султан! Она нуждается во мне! А-а-а! , — застучала ладонями по двери Бешгюль, получив в ответ тишину, — переселите меня хотя бы в соседнюю комнату! Слышите?! Тут дверь начала открываться и вошел стражник. — Пропусти меня! , — сопротивляясь и отталкивая его от себя, решила выйти наружу Бешгюль, но стражник без лишних слов дал ей пощечину, от которой Бшегюль упала на пол и быстро ушел, снова закрыв дверь. Айнур Султан страдает еще больше. Она в безысходности. Уже не знает, что придумать, чтобы выбраться из башни. Ей на ум приходят всякие способы, но всерьез их она не принимает. Госпожа просто сидит на тахте и перебирает сухой хлеб, что ей дают на обед. Всю ночь стены комнаты в Девичьей башне, где находится Айнур Султан, слышали беспрестанные и просящие о помощи возгласы. Она даже прибегла к молитвам, не шла спать, а читала про себя молитвы, пробуя таким путем разжаловать Аллаха и чтобы он помог ей снова воссоединиться со дворцом, но после у нее не хватило сил, и она начала снова клясться про себя, что отомстит всем своим врагам. Наступает день. Айнур сидит на тахте своей комнаты с растрепанными волосами и с мешками под глазами, видно, что полночи она не спала. Госпожа вертит пальцами в разные стороны, не зная, что ей делать и чем занять себя. Взгляд у нее был ко всему равнодушный. Ничего ее уже не радовало, не пугало и не печалило. Открылась дверь и вошел стражник, поставив поднос с фруктами, а конкретно, яблоками, бананами и мандаринами, под низом плодов выглядывало лезвие ножа. — Ешьте, — грубо отрезал стражник и вышел за дверь, враждебно взглянув на Айнур. Айнур Султан и есть-то особо не хотела, она вообще толком ничего не хотела. Женщина достала из-под дна тарелки нож.

***

Радостная Чаглайан-хатун, проведшая эту ночь у султана, идет в общую спальню к девушкам, чтобы похвастаться тем, чего она достигла. — О, Чаглайан пришла, — заметила одна девушка, сидевшая на подушке. — Как ночь с султаном? , — отложив вышивку, спросила другая рабыня. — Ночи с Мустафой райские, — сладко произнесла Чаглайан. И другая девушка усмехнулась: — Ты так говоришь, чтобы и мы к Падишаху пойти хотели? Сама хочешь создать себе же соперницу? , — поддержав разговор, несколько других девушек посмеялись, но совсем недолго, пока Чаглайан их не обуздала: — Я лишь свои впечатления высказала вам. Всего-то. Но-о… вы еще главного не слышали, девушки? — М-м-м. Неужели ты беременна? , — с любопытством спросила одна из рабынь. — Да! Ты угадала. Я беременна! , — гордо заявила Чаглайан. Как раз в этот момент по балкону рядом с покоями Валиде Султан прогуливалась Гюльшен Султан вместе с верным ей Зюмрютом-агой. Остановившись, Гюльшен озадачилась: — Это кто там беременна? — Не знаю, госпожа… — медленно проговорил Зюмрют-ага, подойдя ближе к госпоже и прищурившись. — Ты серьезно беременна? , — не поверила та же рабыня, что спросила у нее до этого. Чаглайан положительно помотала головой. — Да ты что! Аллах Милосердный. Ну и ну и. А Фахише Султан теперь как быть? Она прибьет тебя, Чаглайан, когда узнает об этом. Помяни мое слово. — Я — ее служанка. Она меня не тронет. — Ну смотри, — сказала другая девушка. Стоявшая на балконе Гюльшен хмыкнула: — Надо же. Чаглайан беременна значит. А правда ли это? Откуда она знает, Зюмрют? Может специально так говорит, чтобы перед девушками похвастаться? — Даже не знаю… — ответил Зюмрют. — Вызови-ка ее ко мне. Чем это она так околдовала моего сына? Зюмрют уже сорвался с места, как Гюльшен неожиданно все отменила: — Нет. Стой! Стой. Не сегодня. Мне сейчас не до этого. Вечером моя долгожданная свадьба с Хызыром. Только об этом и хочу думать. На остальное плевать. Кстати, Зюмрют, сходи-ка к портным, спроси у них о том платье, что я тебе заказывала. — Я уже ходил к ним, госпожа, — широко улыбнулся Зюмрют. — Ну что? Оно такое, как я и хотела? — Вы бы видели его, госпожа. Оно очень длинное, — начал описывать платье Зюмрют, показывая руками в воздухе образы, — основа красная, шелковая с узорами в виде цветов, потом идут очень широкие обширные нежно-розовые ткани тоже со всякими разными узорами, после же — ткань красного цвета с оттенком багряного. Оно очень красиво. — Поскорее бы на него посмотреть, — сказала Гюльшен Султан и направилась с Зюмрютом-агой в свои покои, чтобы дать приказ о подготовке покоев.

***

Бешгюль-хатун больше не может терпеть. Ей уже просто надоело сидеть и сидеть в своей комнате, не принимая никаких действий. Ей тоже, как и Айнур Султан, подали фрукты, не забыв положить туда нож с целью порезать при желании фрукты. Бешгюль поняла это именно так, но ей было не до того. Она набралась мужества, помолилась, взяла нож, встала за дверь и окликнула стражу: — Стража! Скорее сюда! Тут же распахнулась дверь и зашел удивленный стражник: — Что такое? , — ища глазами Бешгюль, спросил он. Когда стражник едва только заметил хатун, Бешгюль, напрягши руку, вонзила нож в живот стражника, потом вынула, когда тот уже истекал кровью и снова вонзила, а потом снова же вынула. Стражник замертво упал на пол. Когда второй стражник заметил, что случилось, Бешгюль была уже наготове. Увидев женщину с ножом, стражник, ввиду инстинкта самосохранения, отошел от нее, выйдя за дверь. — Я убью тебя сейчас, — почти не разжимая челюстей, пообещала Бешгюль-хатун с глазами, полными хищности. Стражник, как только Бешгюль подошла к нему, пнул ее ногой в колени. Но Бешгюль удержалась и не упала. Когда стражник собрался достать оружие, Бешгюль уже воткнула в него нож и вытащила его. Хоть этот стражник был полуживой полумертвый, Бешгюль оставила его и побежала к Айнур. Госпожу держали этажом ниже. Бежав по холодному черствому каменному полу, Бешгюль подбежала к лестнице, но второпях, она выронила из руки нож. Этот звук услышал страж, что стоял возле комнаты Айнур Султан. Бешгюль действовала очень оперативно. Она спустилась с лестницы и стоя за другой стеной, за которой она услышала, что подходит этот стражник, Бешгюль-хатун взяла снова в руки нож и была готова вонзить его и в этого охранника. Как только стражник показался, Бешгюль резко вонзила в него нож, но тут, не смогла и сама бежать дальше. Ей вдруг стало очень больно. Она опустила вниз голову и увидела в своем правом баку глубоко вонзенный стражником кинжал. Бешгюль стиснула зубы от боли, но она была настолько предана госпоже, что ей хватило сил вытащить из этого стражника нож и снова вонзить его в него. Он упал на пол. Бешгюль медленным шагом пошла к комнате Айнур. Открыв дверь, она увидела настоящий кошмар, закрыв рот руками и сильно закричав от шока; Айнур Султан лежала на полу на спине, истекающая кровью без сознания. Бешгюль схватилась за голову от увиденного в тоже время корчась от боли, причиненной кинжалом. Она наклонилась к госпоже и увидела, что запястье на ее левой руке было в несколько местах глубоко порезано. Крови было уйма. Даже стены, и те были в крови. Серое платье госпожи, также, было почти полностью испачкано свежей кровью. Смотреть на такое было жутко. — Госпожа моя… — не хватило сил и воскликнуть от ужаса Бешгюль-хатун из-за боли. Женщина поднесла свою руку к шее Айнур и послушала пульс. Его не было. Бешгюль начала трясти госпожу, но было очень поздно. Она опоздала. Да и вряд ли бы от такой большой потери крови кто-то смог выжить. Бешгюль сама чувствовала, что ей немного осталось. Нож зашел очень глубоко. У женщины в лице стало темнеть. Она упала на пол, а потом опустила свою голову рядом с Айнур, прошептав: — Я навечно предана вам, госпожа. Клянусь. Я иду к вам, госпожа… — дальше Бешгюль не смогла говорить, ее глаза закрылись и Бешгюль отправилась за Айнур Султан.